- Юнги-хён, снова будешь свою музыку всю ночь писать?

Тэхён лукаво щурится, закидывая ногу на ногу. Мин скрежещет зубами — висящим через плечо мокрым полотенцем вполне можно неплохо хлестнуть вымораживающего своими шуточками второкурсника по его нахально-красивому лицу. Собственные, только вымытые руки пачкать вот уж точно не хочется

— Будь добр, подавись уже своим леденцом нахуй.

— Ой-ой, какая агрессия, — Тэхён перекатывает ванильный (стопроцентно) чупа-чупс во рту, склоняет голову к плечу так, что идеально уложенные чёрные кудри колышутся и плавно перетекают, повторяя его движения, — а почему же не твоим?

- Пошёл ты.

— Стакан воды свой любимый на ночь не забудь. И салфетки. Не дай боже ноутбук зальёшь, опять так же, как в прошлый раз вопить будешь, да, хён?

Юнги с практически ангельским терпением проглатывают всю похабщину и двойное дно, которое Ким не особо-то и маскирует. На общажную кухню зевая и почёсывая вставшие дыбом после химзавивки заходит его хороший знакомый — Хоуп, у которого через два дня сессия и, как следствие, участившиеся приступы биполярочки. Вот при нём сейчас только концерта с смазливым сопляком в главной роли. Тем более, что Юнги осталось перетерпеть ещё пару месяцев до окончания универа. А уже после он забудет обо всём этом (сессиях, грёбаных преподах, курсовых, дипломе и Тэхёне) как об очередном ночном кошмаре.

Последнее , контрольное — пошёл ты, ебанат, — он шипит себе под нос, наливая один стакан воды себе и один перешедшему в автономный режим Хосоку, который, не задумываясь и не благодаря, опрокидывает его в себя. Не на себя, уже спасибо. Из окна выкинуться не пытается — премного благодарны.

— Спокойной ночи, хён. А хотя забей — ещё ведь долго не ляжешь.

Тэхён затягивается электронкой прямо так, на кухне, вообще не стремаясь того, что его могут вычислить по камерам. Самоубийца чёртов со своими вечными прогулами и до омерзения громким байком, который он без зазрения совести паркует под самыми окнами общаги.

— В жопу себе спокойную ночь засунь.

— Хён, я актив вообще-то.

Под аккомпонемент его басовитого хохота Юнги очень отчётливо понимает, что вообще зря во всё это ввязался. Надо было ещё в самом начале морду кирпичом сделать и валить в свою комнату побыстрее. Тем более, пока настрой ещё сохранился. Хотя кого он вообще обманывает. Себя? Очень весело. Из-за Тэхёна он только усиливается. И вот это покошмарнее любой сессии и даже никак не пишущегося диплома.

Когда Мин уже доходит до своей комнаты, самой последней в длинном коридоре, до него доносится звук чего-то звонко разбившегося. Наверняка Хоуп не удержал в слабых руках стакан или чашку. Надо бы к нему всё же заглянуть и привести в чувства, иначе у них в общаге станет на одну историю-легенду о суициднувшемся студенте станет больше.

Текст никак не хочет ложиться на бумагу затасканного блокнота — когда он только пролетал по вестибюлю, ему казалось, что те строки, которые призрачно маячили в голове где-то на периферии, станут одними из лучших, написанных за последний месяц. Тем более, что музы оставила его, мило помахав ручкой на прощание, галантно уступая своё насиженное место нагловатому, постоянному возбуждению, заглядывающему каждый вечер на огонёк.

- Блять.

Юнги прикладывается затылком к стене, позволяя карандашу своевольно выкатиться из худощавых, нервно перебирающих края широченной футболки, пальцев и со стуком свалиться с кровати вниз. Вместо слов в его голове только россыпь мыслей о том, как тяжело тянет чуть ниже поясницы. Как ни старайся ты в душе, как не изгибайся, самостоятельно попасть по той самой точке почти не возможно.

— Блять.

Блокнот летит следом за карандашом. Юнги сдаётся. Всё равно в таком состоянии хрена с два он вообще хоть что-то напишет. Если, конечно, не брать в рассчёт целую страницу вдоль и поперек исписанную унизительным трахни меня. Осталось только Тэхёну на подпись сунуть, но до такого Мин никогда в жизни не опустится. Уж лучше сдохнуть от хронического недотраха.

Юнги спускает одну ногу с узкой кровати, слепо шарит под ней, наталкиваясь босой пяткой на коробку, и аккуратно выдвигает её к себе. От вида запретного ларчика внизу живота тянет ещё сильнее, и Мин даже невольно прикусывает губу. Скоро ему станет достаточно хорошо, чтобы, наконец, забыться.

Его движения уже почти что отточены: спустить свободные домашние штаны до колен, выдавить на пальцы прозрачный лубрикант, опереться спиной о стену, раздвинуть ноги и толкнуться сразу двумя пальцами в разработанный проход. Громкий выдох замирает на губах, и Юнги добавляет ещё один палец, блаженно щуря глаза. Свободной рукой он нашаривает рядом продолговатую анальную пробку. Очень скоро она займет место пальцев и подарит долгожданное чувство наполненности.

В коридоре громко хлопает дверь, отдаваясь слабой вибрацией в стене. Юнги замирает — слышно, как в соседней комнате кто-то (он точно знает, кто именно) сбрасывает кроссовки и плюхается на кровать. Спина к спине. Будь трижды проклят тот, кто напрочь забыл об адекватной шумоизоляции в общежитие.

Теперь  к бешеному возбуждению добавляется ещё и лёгкая паника — хорошая слышимость в одну сторону не работает. А у Тэхёна до омерзения хороший слух.

Юнги стискивает зубы, чтобы не выдать себя очевидным вздохом-стоном, и проталкивает пробку внутрь. Дыхание спирает и держаться становится сложнее. Член стоит колом, болезненно подёргиваясь от каждой манипуляции. Мин накрывает влажную от смазки голову ладонью, немного ёрзает так, чтобы пробка вошла глубже, и ещё, оттягивает крайнюю плоть, двигает ладонью вверх вниз и вновь неосторожно прикладывается затылком к стене. В затуманенную голову стучится здравая мысль — включить музыку.

Он даже не видит, что именно врубает. По идее уже давно пора создать отдельный плэйлист — для дрочки.

Юнги ускоряет движения рукой, начиная уже, кажется, попадать в ритм какого-то качающего трека, который он выкопал на очередной андеграудной тусовке. Дыхание сбивается окончательно, и он всё же начинает отрывисто постанывать на гране слышимости. По крайней мере так кажется ему самому.

Пока не раздаётся стук в дверь.

— Хён, это уже ни в какие ворота.

К задорным ноткам в хрипловатом голосе Тэхёна примешивается лёгкое напряжение. Такое же, какое сейчас заставляет Юнги неподвижно замереть на кровати. Сделать вид, как будто его здесь нет — точно не вариант. Остаётся только делать себе алиби и спровадить ночного гостя, который так бестактно (и не вовремя) о себе напоминает. Мин почти что за две секунды задвигает коробку обратно под кровать, натягивает штаны, вытирает запачканную ладонь о кровать и по дороге к двери молится на своим широкие спортивки, которые так удачно висят на его тощих бёдрах.

— Тэ, я ведь, кажется, уже обозначил тебе направление. Чего ты ко мне-то припёрся?

Юнги вальяжно облокачивается на дверной косяк, придерживая дверь так, чтобы его комната была видна лишь в небольшую щель. Тэхён стоит отвратительно близко, сложив руки на груди. Мин старается не сильно залипать на его подкачанные, рельефно выступающие мышцы. А ещё выглядеть дерзко и расслабленно — со вставшим членом и пробкой в заднице. Пятёрку за актёрскую игру поставьте, кто-нибудь.

Тэхён делает шаг перёд.

— Хён, между нами говоря, давно хотел спросить — что же ты в себя засовываешь?

У Юнги холодеет затылок. Второкурсник стоит настолько близко, немного склонившись, что он может рассмотреть его лицо в малейших чертах и подробностях — родинка на кончике прямого носа, красивые, влажные губы, которые кривятся в постоянной лукавой усмешке и падающая на глаза чёрная прядь.

- Встречный вопрос. Завиваешь или натуральные?

Тэхён смешно скашивает глаза на переносицу и сдувает аккуратный локон в сторону.

— Такие же натуральные, как я сам.

— Исчерпывающий ответ.

— А вот свой так и не получил.

Юнги уже чётко понимает, что проебался. По полной. Проебался, просто озвучив этот вопрос вслух. Лучшая защита — это нападение, но в этот раз отработанная схема свернула куда-то не туда. Тэхён облокачивается на это же косяк — между ними считанные сантиметры и повисшее на ниточке напряжение. При желании можно и смартфон подзарядить.

- А пошло всё нахуй.

В этот раз Мин посылает уже не Тэхёна, чья усмешка из ехидной превращается в победно-предвкушающую, а самого себя. Хватает за футболку, дёргает на себя так, что Киму приходится схватиться рукой за дверь, прижимается к намазанным бальзамом (кофейный) губам. Второкурснику не нужно больше сигналов — он приоткрывает рот, горячо перехватывает инициативу, буквально вгрызаясь в Юнги, ладонь придвигает его за поясницу ближе, а потом резко толкает внутрь комнаты. Мин едва ему язык не прикусывает, мелко отступает назад, не прерывая поцелуя. В голове всплывает ещё одна давняя идея-фикс — Юнги впутывает пальцы в чёрные кудри, тянет на себя, пропускает через пальцы. Тэхён усмехается прямо ему в рот, пока они медленным спутанным комком приближаются к кровати.

Юнги отрывается от него только затем, чтобы плюхнуться на кровать, одновременно с этим выпутываясь из свободной футболки. Тэхён облизывает покрасневшие и вспухшие губы, возвышаясь над ним и зачёсывая взъерошенные пару мгновений назад волосы ладонями. Мин задыхается — при приземлении пробка напоминает о себе.

— Чё тормозишь-то?

Он пинает Кима пяткой по ноге, а тот ловко ловит его за ногу и внезапно целует в щиколотку.

— Любуюсь, хён.

— Лучше начинай трахать.

- Эх, ни капли в тебе романтики.

Тэхён наигранно вздыхает, но не очень-то протестует — отпускает Мина, скидывает майку прямо на пол, щёлкает пряжкой ремня. Широкие по последней моде джинсы без поддержки на крепкой талии тут же соскальзывают с бёдер. Голодные глаза Юнги тут же упираются в узкие боксеры, в которых хорошо проступают очертания вставшего члена. И только он хочет вновь возмутиться затянувшейся паузе, как Ким ловко забирается на кровать, тут же протискивая своё колено между разведённых ног Юнги.

Мин вновь тянется к его губам, мажет по ним языком, слизывая последние остатки кофейного бальзама. Тэхён давит ладонями ему на плечи, укладывает на подушку, касается горячим поцелуем шеи, прокладывает цепочку к ключицам, игриво прикусывает тонкую кожу. Юнги вновь пытается лягнуться, но тяжелое тело сверху особого простора для деятельности ему не оставляет, поэтому Мин вслепую запускает ладонь в боксеры, поглаживая вставший член и с упоением представляя, как он окажется внутри.

Тэхён отвечает ему басовитым стоном и новым укусом, за которым тут же следуют его руки, гладящие, щипающие и щекочущие своими прикосновениями. Юнги, потерявшись в стонах и ощущениях, не замечает, как остаётся без штанов.

— Хён, — сейчас это обращение звучит особенно издевающимся, — ты ведь себя уже достаточно подготовил?

Холодные длинные пальцы скользят меж ягодиц, раздвигают и тут же упираются в пробку. Мин чувствует, как полыхают щёки от одновременно удивлённого и ехидного взгляда, и отворачивает голову в сторону, выгибаясь навстречу ласкающим рукам.

Он стонет, не выдерживая и закусывая уголок подушки, когда Тэхён аккуратно начинает извлекать пробку, внезапно резко выдёргивая её. Юнги становится холодно и жарко одновременно.

— Блять, хён, ты просто до невозможности шикарный.

Ким с придыханием шепчет это признание Мину на ухо, касаясь губами ушной раковины, нежно целуя чувствительную кожу там же. Это уже выше всякого терпения, которого у Юнги уже и так не осталось — он цепляется руками за предплечья Тэхёна, поворачивает к нему голову. Потемневшие от возбуждения взгляды сталкиваются.

— Хватит. Болтать.

- Слушаюсь и повинуюсь.

Вслед за этим хрустит упаковка презерватива. Тэхён немного отодвигается, чтобы натянуть резинку, а Юнги вдруг хочется поменять позу и он перекатывается на живот, утыкаясь лицом в подушку и отставляя вверх задницу. За спиной восхищённо присвистывают, и вслед за этим на ягодицы ложатся широкие ладони, разводят их в стороны, а между ними утыкается горячее и влажное. Тэхён ещё немного позволяет себе подразниться, но спустя пару секунд сам не выдерживает и одним движением толкается внутрь хорошо разработанного прохода. Сразу на глубину так, что Юнги почти кричит, стараясь прижаться к Киму ещё сильнее.

— Как же охуенно.

Тэхён выдыхает это с такой блядски развратной интонацией, что Мин едва не кончает только от этого. Но тут Ким начинает двигаться и все мысли из головы Юнги моментально выбивает горячим членом в его заднице. Он стонет, подмахивает бёдрами в ритм и даже, кажется, срывается на полузадушенный крик, когда Ким меняет угол проникновения и особенно удачно проезжается твёрдой головкой по простате. Именно в это момент Юнги оставляют последние силы — он чувствует, как мелко содрогается его тело, трясутся бёдра, а простыню и одеяло под ним заливает горячим. Постельное белье придётся к хренам менять.

— Хён, блять…

Кажется, Тэхён уже тоже близок к разрядке. Он рвано дышит, увеличивает амплитуду и скорость движений, почти что вбиваясь в размякшего после оргазма Юнги. Потом резко замирает — Мин с затаённым дыханием ощущает, как член мощно сокращается внутри него, а затем Тэхён сипло стонет, утыкаясь носом в его затылок, и ещё пару раз устало толкается внутри.

Юнги ждёт, пока он выскользнет из него, и перекатывается на бок. Теперь в пояснице тянет уже от приятной усталости, а не от томительного предвкушения. Тэхён избавляется от использованного презерватива, сбрасывая его куда-то под кровать, и привлекает Мина к себе. Целуются они уже лениво и даже сонно. Мин упирается рукой в грудь Кима, вынуждая его удивлённо отстранится.

- Ты чего?

— Поднимай жопу и одевайся. Спать у тебя будем.

— Всё белье перепачкал, да? Я хорошо постарался.

— Никто и не спорит. Трахаться ты умеешь так же хорошо, как бесить меня.

Юнги пытается выцарапать из-под вальяжно развалившегося на кровати Кима свои серые спортивки. Без футболки он как-нибудь переживёт, но светануть голым задом в коридоре не хотелось бы.

— Бальзам для моих ушей.

— И самолюбия.

— Ну разумеется!

Тэхён ухитряется одеться даже быстрее, чем Мин, и любезно подаёт тому руку. Юнги с приподнятой бровью смотрит на протянутую ладонь и поднимается сам.

— Ты не так уж меня оттрахал, чтобы я ходить не мог.

— Тогда может быть второй раунд?

— Да пошёл ты.

— Восприму это как «да». Ведь с этой фразы всё и началось.

.