Утро в больнице всегда начиналось одинаково: измерение артериального давления, укол болезненных витаминов и проверка на наличие температуры. В детстве я наелась всем этим сполна. После отвратительного больничного завтрака время тянулось мучительно долго. Мне разрешили навестить Калеба в послеобеденное время. Риты с мамой сегодня не будет. Я попросила дать мне время на возвращение любимого. Иначе я буду волноваться, что мама рыдает слишком много и затопит своими слезами весь этаж интенсивной терапии. Джулс рвалась ко мне, но я попросила зайти ее завтра. Когда Калеб лежит в коме этажом выше, мне совсем нет дела до школьных новостей и девчачьего трепа. Наконец за мной зашла медсестра и сопроводила на третий этаж.

В коридоре меня встречала его семья в полном сборе. Худощавая женщина лет сорока пяти держала за руку рослого мужчину. Я увидела взрослую копию Калеба. Да, это были родители моего любимого. Медсестра подкатила меня в кресле-каталке. Что намного упростило мой путь.

-Клэр, - ко мне обратилась его мама, - я Эмма - мама Калеба. Этой мой муж - Стивен. – Когда Эмма назвала своего бывшего супруга мужем, в сердце что-то затрепетало. Может быть семья Калеба воссоединиться на фоне общего горя? Он будет счастлив, если так произойдет.

На долгие разговоры не было времени. Его мама приобняла меня за плечи.

-Если ты не сможешь вернуть его, то никто не сможет. Только истинная любовь достойна спасения– прошептала она мне на ухо.

Мое сердце рвалось к нему. Но после таких слов мне стало страшно. Вдруг у меня не получится?

-Можно? – Я указала на дверь палаты.

-Конечно, милая. – Я взглянула на копию своего парня. Его отец был довольно красивым мужчиной для своих лет, имел темные волосы с серебряной проседью. Мечтаю увидеть Калеба в таком же возрасте. Тетушка Мередит вкатила меня внутрь больничной палаты и прикрыла за собой дверь.

Страх не давал мне поднять голову и взглянуть на него. Ведь он здесь из-за меня и это только моя вина. Нет, я не сдамся! Я люблю его, люблю. Тут мне вспомнились слова его матери о том, что только истинная любовь достойна спасения. Наша - именно такая. Любовь словно поле битвы. Он- мой раненый солдат. С трудом прокрутив колеса, подъезжаю к койке и поднимаю глаза.

Ахнув от неожиданности, я накрыла рот ладонью. Мой храбрый оловянный солдатик. Голова перебинтована. Под глазами синяки, лоб в мелких ссадинах. Зрелище в миллиарды раз хуже, чем когда он отметелил двоих. Страх обуял мой рассудок. Сдаваться нельзя, Калеб рассчитывает на меня, и я не оставлю его одного в темноте.

-Привет, - чуть слышно произношу я. – Ну вот мы и снова встретились в больнице. Только теперь мне не семь и мы не лежим в детском отделении.

Осматриваю палату Калеба и только сейчас замечаю: между трубок и дребезжащих аппаратов на тумбочке стоят свежие цветы, открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления, шарик с надписью «если ты уйдешь, я заберу себе твою машину». Чувствуется рука мастера. Видимо Джулс заходила передать подарки. Мою тумбочку она завалила цветами и плюшевыми игрушками. Послание же на моем шарике гласило: «Если ты не вернешься к следующей неделе я и твою машину заберу». До этого момента я не особо понимала смысл.

Мягко сжимаю руку Калеба. Она по-прежнему такая же теплая и мягкая. Вдыхаю запах его кожи. Он здесь! Запах ментола- Калеб часто жует жевательные конфеты со вкусом мяты. Запах краски- мы почти закончили ремонт в магазине. И запах чего-то такого, что очень сложно описать словами. Это был запах моего дома. Калеб и есть мой дом.

-Хочешь расскажу секрет? В детстве родители подарили мне маленькую фарфоровую куклу. Однажды, проснувшись, я не обнаружила ее в своей кроватке. Моя сестра взяла ее поиграть. Я так разозлилась. Забрала куклу и убежала во двор. Мне не хотелось делиться. Взяв коробку из-под папиных ботинок, я написала на ней: «Собственность Клэр Джексен. Никому нельзя открывать ее даже в случае нападения на Землю пришельцев или падения метеорита».

Коробка наполнялась дорогими моему сердцу вещами. В живом уголке от старости умер хомяк Лэри. Я хотела забрать его домой, но учительница вовремя заметила, как я запихиваю хомяка в рюкзак. Представь, у меня была бы мумия хомяка. Какой ужас! Мы попрощались с хомяком на заднем дворе школы. Все дети плакали, но я больше всех. Мне очень нравился Лэри.

Так же в коробку я спрятала твое письмо. Мне уже восемнадцать, но по сей день не могу попрощаться с детством и своей секретной коробкой. Мне хочется спрятать в ней любимые вещи, чтобы никто их не украл. Так и с людьми. Я бы собрала самых любимых и скрыла их подальше от этого мира. От болезней или несчастных случаев.

Крепче сжимаю его руку. По щеке покатилась горячая слеза. Останавливаю ее пальцем. Нет! Хватит плакать. Мне нужно быть сильной, за нас двоих.

-Прости меня. Нельзя отказываться от того, кого любишь. Я же повела себя как трусиха. У Шекспира есть отличные строки: «Все влюбленные клянутся исполнить больше, чем могут, и не исполняют даже возможного».

Быть может, это всего лишь глупые оправдания и они не имеют к тебе никакого отношения. Ты дал мне все и даже больше. Только благодаря твоей любви я изменилась. Так глупо говорить об этом сейчас, если можно было сказать раньше. Ты здесь только из - за меня. И ты на миллиард процентов доказал свою любовь, а я нет.

-Хотя я и кричала, что любовь не требует доказательств, но одно поняла точно. Любовь вообще ничего не требует. Это все глупые люди, в частности я. Люди разрушают то, что любят. И я произнесла это заклинание на разрушение.

-Вернись ко мне, вернись! Я докажу тебе, докажу! – Выплакав частичку боли я прижимаюсь к его руке и тихонько молюсь. Я молю Бога, чтобы он вернул мне его. Чтобы темнота рассеялась, и он нашел дорогу домой. Дорогу к его семье, ко мне.

Молчание всегда убивало меня. Раньше мне казалось, если я замолчу мои страхи сожрут меня. Молчание для меня - это не покой, а напротив самый громкий крик. В этот момент он оглушил меня. Я смотрела на любимого и плакала. Я снова страдала в тишине, делая это совсем тихо.

-У меня кое-что есть для тебя, - вкладываю в безжизненную руку драгоценное сердце. - Я отказалась от твоей любви и не имею права на твое сердце. За это буду молить о прощении вечно. Мое сердце всецело принадлежит тебе. И если, очнувшись ты больше не захочешь видеть меня, я пойму. И просто тихо уйду. Но для меня не будет большей радости знать, что ты жив. Что ты ешь и радуешься миру. Любишь и любим.

Зажимаю сердце в его ладошке и уже хочу выдернуть руку. И тут я ощущаю щекочущее шевеление, замираю на месте. Неужели, я смогла. Длинные пальцы обхватывают мою руку. Будто за руку меня взял двухлетний ребенок. Еле ощутимо, но так значимо.

-Калеб! - завопила я. – Я позову медсестру или доктора. Позову всех, ты только не уходи!

Как бы двусмысленно это не звучало. За дверью меня встретило пять заплаканных лиц.

-Он очнулся, - с облегчением произнесла я. И как тут не поверить в чудо. Я отдала всю энергию медальону. Он передал мои жизненные силы ему.

                                                                                     ***

Калеб был слаб. Его отсоединили от аппаратов жизнеобеспечения. Он мог самостоятельно дышать. Доктор сказал, что состояние стабилизировалось и возможно завтра мы услышим его голос. Моя целеустремленность за недавнее время выросла до предела. И я не собиралась ждать утра. Мучать расспросами Калеба или неистово плакать в мои планы не входило. Нет. Мне бы просто увидеть его. Послушать дыхание, тогда бы я смогла с легким сердцем лечь в постель.

От витаминов мое тело немного окрепло. Дождавшись вечернего обхода и притворившись сильно уставшей, я показала всю актерскую игру, на которую только была способна. Выплюнув данное мне снотворное, я юркнула из палаты. Так как лифтом пользоваться было опасно, я нашла лестницу и , приложив немало усилий, поднялась на третий этаж.

Стоя перед его палатой мое сердце колотилось как у зверя, убегающего от погони.

-Тише, тише, он спит и не увидит нас, - положив руку на грудную клетку я уверила свой беспокойный орган.

Когда я оказалась в палате, все мое волнение будто улетучилось. Калеб мирно спал. Его грудь вздымалась, дыхание было ровным и размеренным. В палате было настолько тихо, что я слышала стук наших сердец. Его — ровный и уверенный, как тихое летнее утро в лесу. И мой - гулкий и частый, повторяющийся раз за разом, словно гром среди ясного неба.

Я подошла ближе и бесшумно ахнула. В его руке так и лежало драгоценное сердце. Коснувшись любимого человека, я забыла обо всем на свете. Присев на колени, положила голову рядом с его рукой, блаженно закрыв глаза. Тепло Калеба, запах Калеба! Еще немного и я бы «провалилась» в сон. Рука коснулась моих волос, я мгновенно открыла глаза.