Поездка оказалась не самой удачной. Успокоиться не давало собственное волнение, которое с каждым разом нарастало в геометрической прогрессии. Скольких сил мне стоило привыкнуть к новому миру, к его законам и порядкам, сколько времени было потрачено на то, чтобы избавиться от мыслей о доме и семье? И снова меня вернуло на распутье.

С каждым преодолённым километром Талитана становилась ближе и реальнее. Воображение подливало масла в огонь, рисуя лица близких людей среди посетителей цирка. Я раздражённо гнала эти мысли прочь, но окончательно развеять их так и не смогла.

Возвращение прошлого по определению очень странная вещь. Лишившись чего-то, мы всегда пытаемся вернуть это любыми способами. А когда получаем то, чего так отчаянно желали — разочаровываемся. Потому что всё, что ушло — должно было уйти, даже если это отобрали насильно.

Подсунуть под нос Талитану было форменным издевательством. Щемящее сердце ощущение появилось в тот момент, когда караван тронулся. Немного смогла это чувство притупить только аконитовая настойка, принесённая Люцией во время одной из остановок. Веселье, которое подарило легкое опьянение, позже переросло в озвучивание сокровенных мыслей. У алкоголя есть коварнейший дар: распутывать языки, выливая наружу тревожащие душу моменты.

Хуже всего, что от себя подвоха ждёшь в последнюю очередь. Все мысли до аконитовой настойки занимали исключительно Талитана, моя семья и дневники. Но предательский напиток нашёл потаённую комнату с большим замком на дверях, комнату, до которой я пока что сама не добралась. И он прошел сквозь дверь, словно её и не существовало вовсе. И вытащил наружу всё, что там было.

Но аконитовая настойка ещё не самое ужасное. Люция поступила в разы хуже. Я видела, как она закатила рукав и что-то начала нажимать на браслете. Затуманенный алкоголем мозг никак не связал тему разговора с этим действием. Тайная комната изобиловала чувствами, которые требовали выхода наружу. И весь этот поток лился из меня до тех пор, пока наша девчачья компания не оказалась разбавлена парнем в перчатке.

Аргес стоял в дверях и внимательно слушал. Тот момент, когда я поняла, что он услышал слишком много, был подобен удару молотка по голове. Дверь тайной комнаты захлопнулась, на ней появились ещё несколько замков. А я лишь сидела и таращилась на него, не в силах что-либо сделать или сказать.

На предложение Люции, вкусить чудной аконитовой настойки, последовал ироничный ответ:

— Вынужден отказаться. Кто знает, как это подействует на меня? Я предпочитаю держать мысли при себе.

— Ты принёс то, что я просила? — осведомилась женщина.

Он ухмыльнулся и достал из-за спины идентичную бутылку. Я ошарашенно наблюдала за тем, как он демонстративно поставил её у меня перед носом, а затем посмотрел прямо в глаза:

— Не переусердствуй. Ты нам ещё понадобишься, — хмыкнул он и удалился из трейлера.

Дофа победно уставилась на Офелию. А я поняла, что навсегда завязываю с алкоголем.

Всё оставшееся время поездки я занималась самобичеванием, прокручивая все моменты в памяти. Никто не мешал мне в этом незатейливом занятии, иногда подшучивая над моим выражением лица, непременно сравнивая его с прокисшим молоком. К ментальным терзаниям ещё и добавились не лучшие физические ощущения в виде головокружения и лёгкой тошноты, которые твёрдо убедили в решении завязать с алкоголем навсегда.

Когда скорость трейлера стала замедляться, сердце убежало в пятки. Мы приехали. Дофа сразу же взяла на себя обязанности главнокомандующего и принялась раздавать всем указания. Люция тихо сидела в углу, попивая кипяток с лимоном. Учитывая, что к странному напитку она притронулась ровно один раз, то кипяток превратился просто в тёплую водичку, если не остыл вовсе.

Всё происходило ещё более сумбурно, чем сборы накануне. Мы путались друг у друга под ногами, сталкивались, ругались, перекладывали вещи с места на место. Этот хаос прекратился вмиг, когда дверь трейлера отворилась, и в нее заглянули две любознательные мордочки. Близнецы с явным нетерпением топтались у входа, не решаясь войти без позволения Люции.

— Помогите Тайрине донести сундук с костюмами, — велела женщина.

Они сорвались с места и рванули к обозначенному сундуку, сбив с ног Дофу. Она рухнула на диванчик, костеря сорванцов на чём свет стоит. Ситуацию ещё больше усугубила Офелия, которая бросила сверху на неё покрывало. Кроха ругалась и фыркала, пытаясь выпутаться из импровизированной ловушки.

Я топталась на месте, не решаясь ступить и шагу за порог. Неловкой встречи не избежать, но хотелось оттянуть этот момент на максимально долгий срок. 

— Тая, быстлее! — грубым мужицким голосом крикнул Бам-Бам.

Выбора не было, пришлось поспешить за ними. Снаружи гаму было не меньше. Я отчаянно пыталась рассмотреть в окружающих пейзажах знакомые деревья и кусты. Мерещились родные лица в каждом, кто проходил мимо. Голос здравого разума горько смеялся над этими мыслями, но подсознание упорно рисовало странные картины. Плотнее запахнувшись в длинный кардиган, прибавила темпу, пытаясь нагнать близнецов. Силы и скорости этим двоим было хоть отбавляй.

Против обыкновения и царящей вокруг суматохи, команда, устанавливающая шатёр, работала слаженно. И возглавлял её Аргес. Он первым подошёл к трейлеру и начал вытаскивать скрученный в рулоны брезент. Бумфис стоял в стороне и, казалось, мысленно был очень далеко. Он что-то просматривал в своём компьютере, изредка бросая взгляды на лесную чащу. В первые несколько минут хотелось подойти к нему и засыпать вопросами на тему дневников и предстоящего похода, но что-то меня остановило. Сделать это — нарваться на праведный гнев, не сделать — умереть на месте от неизвестности. Ожидание было пыткой.

Солнце уходило, в лесу начали ухать филины и пищать совы, летучие мыши пронзали небо над полянкой. Совсем скоро стемнеет, а я понятия не имею, что делать и куда себя девать. Со всей вверенной мне работой давно было покончено.

— Чего грустишь? — раздалось у меня за спиной.

От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. Из леса выходил Люс с охапкой сухих веток.

— Не грущу, просто задумалась, — мягко улыбнулась я.

— Так ты тоже выступаешь? — поинтересовался он, удобней перехватывая хворост.

— Нет.

— Нет? Тогда что ты здесь делаешь? Не пойми неправильно, просто я удивлён, — хмыкнул мужчина, присаживаясь на землю рядом. Он достал из внутреннего кармана портсигар с самокрутками и зажигалку, подкурил и с наслаждением затянулся. В лицо пахнул вонючий дым, отчего я непроизвольно поморщилась.

— Прости, — тут же извинился он, — веет в твою сторону.

— Ничего страшного. Мой папа тоже курил.

Повисла неловкая тишина. Это вырвалось само собой, и я поспешила умолкнуть, пытаясь хаотично сообразить, не ляпнула ли чего лишнего. До сих пор все, за исключением Люции и Бумфиса, не знали о моём прошлом совершенно ничего.

Люс как-то странно хмыкнул, делая очередную затяжку.

— У всех есть прошлое. У кого-то приятное, у кого-то не очень. Можешь так сильно не фильтровать. Наш диалог подобен разговору со стеной, а она ничего рассказать не может.

Его слова отнесли меня в далёкое детство, когда я ходила за отцом хвостиком. Помню, как хотела пойти с ним в странное место под названием "Корчма", но меня не взяли из-за того, что "принцессам там не место". Помню пряный запах табака, отдающий вишней, который доносился из его курительной трубки. Помню, как мама всегда ругалась, что в доме накурено, как я смеялась, когда он украдкой кривлялся, передразнивая её.

— Думаю, вполне логично, что у меня были родители, — с вялым смешком произнесла я. Но тут же осеклась от собственных слов: далеко не все из присутствующих имеют родителей. С некоторой опаской я покосилась на Люса.

— Да не бойся. Я, как и ты — выходец из Талитаны. Только это было настолько давно, что я практически ничего не помню.

Он оторвал небольшую веточку и принялся её жевать, как леденец, в перерывах между затяжками. С этой странностью я уже давно примирилась. Каюсь, закралась в голову ехидная мысль, что Люс может быть очень полезен в утилизации мусора.

— Я не знаю, что на уме у Бумфиса. Да и если честно сознаться, то меня это не особо заботит. Но ты должна увидеть выступление, раз тебя сюда притащили.

— Почему? - удивлённо спросила я, повернувшись к мужчине.

— Потому что это лучший способ нам показать себя. Такими, какими мы есть, без прикрас, не пытаясь спрятаться. Цирк — место, где мы можем не стесняться того, кем являемся.

— Но ведь и в Тинаане вам не нужно скрываться.

— Да, но в Тинаане практически все такие же. Мы привыкли к странностям друг друга. А здесь на нас смотрят обычные люди, которым эти "странности" в диковинку, которых они боятся, не понимают и даже презирают. Какой бы ни была реакция, положительной или отрицательной, она подпитывает эго.

— Тайрина! — громогласно прозвучало над всей поляной. Бумфис призывно махал рукой. Я оглянулась на Люса, но тот лишь согласно кивнул, выпуская последнее облако дыма, и затушил сигарету о подошву.

Подорвавшись с места, я поспешила к альфе. Он ждать не стал, а вошёл в трейлер, оставив дверь открытой.

Стоило переступить порог, как в меня упёрлись два напряжённых взгляда.

— Закрой дверь, — велел Бумфис.

Защёлкнув замок, я повернулась к присутствующим, ожидая дальнейших указаний. Бумфис и Аргес сидели на диванчиках друг напротив друга, между ними стоял небольшой кофейный столик, на котором были разбросаны бумаги.

— Садись, — не глядя на меня, проворчал Бумфис, прикрыв лицо тетрадкой в кожаном переплёте.

На секунду я замешкалась, но парень учтиво подвинулся, освобождая немного пространства. Выбора мне так и не предоставили. Запахнувшись в кардиган, аккуратно присела рядом с ним, полностью сосредотачивая внимание на бумагах.

Альфа, наконец, оторвался от чтения и внимательно посмотрел на нас:

— Завтра вечером выдвигаемся в район "Олион".

— Почему именно туда? - полюбопытствовал Аргес. Я же предпочитала помалкивать, внимательно слушая, стараясь не пропустить ни одной детали.

Мужчина положил тетрадь на столик и повернул к нам. Вязка хаотичного почерка привела к молниеносной догадке.

— Так ведь это же...

— Да. Один из них. Тинай описывал в нём всю свою жизнь, места, в которых бывал, людей, с которыми встречался и работал. Я прочитал его от корки до корки, почти что наизусть выучил, но это ни на йоту не приблизило меня к месту нахождения главного дневника. Одни из первых записей рассказывают о его жизни в Талитане и работе на литейном заводе.

— Но литейный завод у нас только один и находится он в Нимире, — с сомнением произнесла я.

Бумфис окинул меня резким взглядом, отчего я вытянулась по струнке, прикусив язык.

— Знаю. Тинай занимался механизацией и усовершенствованием производства, но работал он там относительно недолго. Этот дневник пронизан его эмоциональными воспоминаниями, к которым работу на заводе сложно отнести. Этот период я пропустил.

Я призадумалась, пытаясь вспомнить все фабрики и заводы Олиона, но на ум приходили только частные пивоварни и плантация абрикосов.

— Чем известен Олион, Тайрина?

Я нахмурилась, хаотично ища факты на задворках сознания.

— Ничем особенным, кроме древнего кладбища, — пожала плечами в ответ.

— Именно! Оно сохранилось ещё с тех времен, когда Талитана имела совершенно другое название. Это захоронение — прямая связь с прежним миром. И там находится его семейный склеп. Тинай был ребёнком, когда случилась катастрофа. Эта семья — одни из выживших. Его отец скончался буквально через год после случившегося, а мать прожила ещё лет пятнадцать.

— И ты думаешь, что дневник может быть там? — усомнился Аргес.

Бумфис замолчал на минуту, обдумывая вопрос.

— Не знаю, — честно сознался он, — его логика всегда была чем-то непонятным для меня. Возможно, там будет какой-нибудь указатель на реальное место нахождения нужного нам дневника. Потому что об Олионе упоминается несколько раз.

Смутное подозрение закралось в голову. Факты сами по себе начали складываться в нехитрое уравнение, решение которого было безумным. Но делиться вслух я этим не стала.

— А можно... мне посмотреть? — робко выдавила я, с некоторым вожделением глядя на заветную тетрадку.

Брови Бумфиса удивлённо поползли на лоб. Несколько томительных секунд его взгляд блуждал от дневника ко мне и в обратном порядке. Но в итоге он сдался и протянул мне блокнот.

— Только осторожно, вещь старая. И ценная, — в последней фразе послышалась откровенная угроза.

Пальцы скользнули по неровностям кожи. Между страниц была закладка из того же материала. Я осторожно открыла тетрадь и прошлась взглядом по первым строкам, но разобрать что-либо было сложно. Поплывшие чернила на пожелтевших страницах в совокупности с корявым почерком не способствовали усвоению текста. Некоторые слова и вовсе выглядели, как кляксы.

— Я переписал его, — словно прочтя мои мысли, ответил Бумфис и протянул другую тетрадь.

— Могу я почитать это у себя?

Альфа с секунду потянул с ответом, но потом согласно кивнул. Он потёр переносицу, словно пытаясь собрать мысли в кучу и огляделся по сторонам.

— Выдашь ей перчатку и объяснишь, как пользоваться. Браслет у нее есть? — скомандовал он, обращая свой взор на парня.

Я подкатила рукав, демонстрируя хитроумный гаджет.

— Хорошо. Аргес, твоё выступление завтра будет первым. На это дело у нас не так уж и много времени. Счёт идет на минуты, пока талитанцы не начнут расходиться по домам. Думаю, вы понимаете, что нас видеть никто не должен.

Мы одновременно кивнули.

— Хорошо. На этом всё. Можете быть свободны, — сказал мужчина, а потом что-то вспомнив, посмотрел в упор на меня. — Кстати, Бам-Бам с Мышкой просили, чтобы ты им почитала сказку.

Я смущённо улыбнулась и согласно кивнула, прижимая к груди дневник.

— Можете идти, — заявил он, погружаясь в свои бумажки, тем самым показывая, что не собирается больше уделять внимание нашим персонам.

Из трейлера я вышла первой и зачем-то оглянулась на парня. Внимательный, слегка ироничный взгляд, заставил щёки вспыхнуть.

— Извини, я... мне жаль, что ты это слышал. Я чувствую себя чрезвычайно глупо и, надеюсь, тебя это потешит.

Аргес скрестил руки на груди и вскинул одну бровь, всем своим видом показывая, что жаждет продолжения.

— Алкоголь заставляет людей говорить всякие глупости. Я сказала то, что сказала. И теперь мне стыдно.

Казалось, что покраснеть ещё больше уже невозможно, но градация оттенка показывала все свои возможности.

Но ответом послужил лёгкий смех.

— Алкоголь не принуждает людей говорить глупости, он лишь развязывает язык. К тому же, для детского организма он вреден.

Я грозно уставилась на шутника.

— Я не ребёнок! — возмущённо пискнула я. Получилось на самом деле очень по-детски.

Парень улыбнулся и покачал головой.

— Конечно нет. Увидимся завтра, Анаит, — сказал он и, не дожидаясь моего ответа, пошёл в сторону шатра. Я так и осталась стоять на месте, прижимая дневник к груди, и удручённо смотрела ему вслед.