— Скажи мне, где он, — прозвучал над самым ухом требовательный голос.

— Я действительно не знаю.

— Не лги мне, ведь знаешь какие у этого будут последствия.

— Да не лгу я! — злость всегда начинала закипать в ней, когда не верили её словам. Однако перейти на повышенный тон было ошибкой. Левая щека тут же заныла.

Глаза женщины приняли красный цвет, лицо исказилось в таком гневе, что стоило начать молиться.

Хрупкие на вид руки вцепились в пепельные волосы, поцарапав кожу головы длинными острыми чёрными ногтями. Девушку потащили в маленькую комнату на самом верхнем этаже одной из башни школы, которая была почти полностью погружена во мрак. В комнату, которую боялись даже бессмертные после появления всадников.

Её разные по цвету крылья: одно белое, как айсберг, другое чёрное, как уголь, были стиснуты тонкой золотой цепочкой. При каждой попытке расправить их, края белых перьев окрашивались в алый цвет. Другие ученики, среди которых были и друзья метиски, смотрели с сочувствием. Все знали, что становится с теми, кого туда волокут. И никто не смел встать на пути дочери Матери Жизни. Мысленно и ученики, и их наставники приготовились к возможным протяжным крикам, которые эхом разлетятся по всей школе. В это время отменяли занятия: невозможно учиться, когда выворачивает наизнанку от разворачивающихся в голове картин.

Чума грубо толкнула свою очередную жертву для пыток, захлопнув за собой дверь. Через крохотное окно пробивались лучи солнца, не дарящие надежду на лучшее.

Усадив её на стул и закрепив руки с ногами ремнями, всадница продолжила начатое на улице.

— Спрошу ещё раз: где Кристиан?

— Повторю ещё раз: я не знаю.

По комнате разлетелся звонкий смех, но в следующую секунду на шее ученицы сомкнулись пальцы, заставляя её жадно хватать воздух.

— Решила подерзить? Забыла, кто я такая?!

— Такое.. н-невозможно за..быть, — с еле заметной ухмылкой ответила она.

Допрашиваемой дали наконец нормально вздохнуть. Стоило с облегчением выдохнуть, как в правое предплечье воткнулся клинок, но Чума не услышала даже писка из уст своей жертвы. Лишь увидела как сомкнулись её губы. Это позабавило новую главу школы. В следующую минуту клинок не просто воткнулся в кожу: проведя лезвием вниз к кисти руки, рану увеличили до страшных размеров. Кровь моментально хлынула, марая руки му́ченицы и одеяние бессмертной. Ухмылка на лице всадницы стала только шире.

— А ты крепкая. Братец, подойди ближе.

Голод, всё это время молча стоявший в тени, заговорил.

— А ты уверена, что ей будет больно, если я пойду? Неужели забыла, что Мира и Кристиан – единственные, кто не поддаётся моей силе. Вполне хватает и того, что на ней кандалы, ослабляющие силу.

После сказанного он взял сигарету и выдохнул дым, долетевший до девушки. Его глаза выражали абсолютное безразличие ко всему происходящему, но вперемешку с этим было ещё кое-что, чего не могла понять девушка.

Чума лишь раздражённо фыркнула и задала интересующий вопрос громче и требовательнее. Но в ответ последовала тишина.

— Ты не можешь не знать, где находится твой брат.

— Я чувствую его присутствие, когда он рядом. Но сейчас Крис далеко, и я даже предположить не могу, куда он мог полететь, — выдавила Мира почти из последних сил.

Всадница выругалась и стала уродовать руку с присущей ей яростью. Рана стала настолько глубокой, что было практически видно кость. Тогда такая участь настигла второе предплечье. Ни один крик не разлетелся по школе. Голод докуривал свою сигарету, смотря на представшую ситуацию с уже нескрываемым отвращением. Всё, за что цеплялся взгляд, было красного цвета. А девушка всё так же молча сидела, прикусывая губу, которая давно приняла тот же оттенок, что и руки.

"Надо же.. Она намного сильнее, чем казалось." — думал про себя второй всадник. Его тёмные глаза скользнули по деревянному стулу. — "Сколько бессмертных на нём уже сидели. И только ты, Мира, не издала звука. Восхитительно."

Кандалы не давали ранам быстро зажить, тело больше не выдерживало пыток. Мощные удары в живот выбивали последние силы.

Серо-голубые глаза метиски стали закрываться. Дышала она всё реже. Длинные ногти нацелились на грудь девушки, но голос за спиной прервал сие движение.

— Прекращай. Она хоть и бессмертная, но ты можешь убить её.

— Мне плевать. Я должна узнать, где прячется этот сопляк.

— А мне плевать, что ты там хочешь узнать. Отойди от неё. Достаточно пыток.

— Не лезь не в своё дело, Голод.

Он подошёл ближе. Чума тут же осела на пол, грязно выругавшись. Мира смотрела на них через полуоткрытые веки. Волосы прилипли к лицу, губы опухли.

— Я же сказал: достаточно.

"В его голосе и намёка на злость нет. Но спокойствие, с которым он говорит, пугает сильнее криков этой сумасшедшей" — подумала Мира.

Она начинала терять сознание, но перед этим почувствовала, как руки были освобождены от ремней, крылья – от цепи, ноги – от кандалов. Она смогла вдохнуть полной грудью и благодарно посмотрела на Голода. Наверное, единственного, кто был адекватным из всех всадников.

Раны стали затягиваться, силы постепенно возвращались. Метиска встала с кресла и, слегка пошатываясь, покинула комнату, посмотрев напоследок на спасителя.