- У него есть девушка, - выдохнула Эля, заваривая чай. - У него. Есть девушка, с которой он уже достаточно долго.

- А что тебя смущает? - хмыкнула Кира. - У прошлого мэра была не только жена, но и две дочери.

- И какая у них судьба?

- А твоя намного лучше? - она вздохнула. - Пишешь статьи, боишься, что твоя семья пострадает, наступаешь на горло своей гордости... Такая теперь журналистика?

- Кир, ты сама все знаешь, - Стаусова поставила на стол чашку. - Это вынужденная мера.

- Насколько вынужденная? Я не слышала, чтобы нынешние твои статьи подвергались цензуре. Тем более, как я вижу, он в восторге от твоего творчества.

- Это творческий аборт. Каждый раз. А если я пойду против этого, то... Закончу, как Марк.

Кира вздохнула. Времени прошло не так уж много, чтобы забыть, но и не так мало, чтобы начинать плакать от любого упоминания. Ей уже нормально, ей уже проще.

- Тебе пришел хоть какой-то ответ по запросам?

- Нет, только отказы, - Эля пожала плечами. - Как будто, их всех не существует, и я просто поехала кукухой и выдумала смену власти, выдумала нового мэра, выдумала лучший мир, в котором снова стала жертвой, - она села на стул. - Иногда мне действительно кажется, что я схожу с ума.

- Перекрестись.

- Не помогает. Свечку тоже ставила, прощение просила и в грехах каялась.

- Психотерапевт?

- Ты серьёзно думаешь, что я поехала кукухой?

- Я не знаю, Эль. Мы живем в Горгороде - здесь нет здоровых людей, потому что... Я, честно, не понимаю, почему мы все всё еще живы. Завод этот чертов, экология в пизде, наркотики, репрессии... Мы живём в какой-то дешевой анти-утопии.

- По середине которой любовь у нынешнего мэра с бывшей актрисой столичного театра, - она кинула на стол личное дело Кати. - Ее засекретить не успел.

- А если он и не пытался? - Кира открыла папку. - Екатерина Кищук. Она не из Кратоса.

- Да, родилась в столице, в Кратос переехала с ним семь лет назад вместе с ним, когда он был обычным солдатом в каком-то крутом отряде.

- В его деле этого нет. И вообще... Откуда у тебя дела из закрытого архива?

- Полезные знакомства, - вздохнула Эля. - Он был солдатом в элитном отряде спецназа, потом стал замминистра обороны, а теперь его отправили сюда - это... Как минимум, очень странный карьерный рост. А еще странно, что в его деле почти ничего нет о нем - зато в ее о нем достаточно.

- Они женаты, ты читала?

- Да? Нет, я туда еще не дошла.

- Пять лет уже, - Кира улыбнулась. - Она очень красивая.

- Красавица и чудовище, это про них. Все равно, не сходится тут что-то.

- Порадовалась бы лучше за мужчину, что хоть у кого-то личная жизнь удачно сложилась, - Кира рассмеялась. - Кстати, Алиса спрашивала, как ты.

- И что ты сказала?

- Что у тебя планово крыша протекает, поэтому тебя лучше не трогать.

- Спасибо большое, - Стаусова открыла старое окно, которое хорошо бы уже поменять, но нет смысла. - А... Она как?

- Рассказывала, как к ней доебался наш мэр по поводу Гуру. Пробивает все возможные варианты, как влиять на умы. Вы все еще в ссоре?

- Она не хочет меня слушать даже, - Эля пожала плечами, вдохнув прохладный воздух вечернего города. - Я ведь прогнулась под систему, подстилка режима и все в этом роде.

- Вижу, кое-кто не стесняется в выражениях, - Кира хмыкнула.

- Это было самое безобидное. У нее от гора, наверное, мозги превратились в хлебный мякиш, замоченный в молоке.

- Фу, извращение, - она скривилась. - Не хочешь с ней поговорить?

- А смысл? Она - ярая оппозиционерка, хотя, я в душе не ебу, кому сейчас сопротивляться. Мирон, вроде бы, пытается как-то все наладить в городе, - Стаусова вздохнула. - Полиция на вызовы приезжает, бомжей гоняют...

- Знаешь, это до первого протеста - наш народ найдет, к чему придраться и начнется марш недовольных и гимн обездоленных.

- Не знаю, Кир, я не думаю, что этому протесту дадут даже выйти на улицу из кухонь в квартирах. Мы же как высказываем свою позицию - шепотом и под одеялом, чтобы за жопу не схватили, - она посмотрела в окно. - Свобода слова, мать ее, но с ограничениями.