Над ними тускло-серое небо - Горгород гостей не любит, да и своих жителей тоже - Ваня отходит в сторону, пока Мирон медленно, казалось, он бывал здесь не раз, идет к ограждениям, спрятав руки в карманы, в упор глядя на бетонную дамбу, будто бы нашел глаза у монументального сооружения, на реконструкцию которого выделялись огромные деньги из бюджета; на самом деле, со многими зданиями и объектами здесь можно было сыграть в гляделки с вероятностью того, что вечность пережитого и залитого кровью начнет вглядываться в тебя.

- Здесь есть рудники, - произнёс Федоров.

- Есть, - Евстигнеев кивнул. - Дальше дорога ведет именно к ним.

- А как сырье обрабатывается, если завод не работает?

- Частный объект Фон Глиена.

- Это еще кто такой? - он уперся руками в перила. - Местный олигархат? Или он читает проповеди о массонском заговоре, как местный дурачок? У него еще имя странное, созвучно с "гуро", кажется.

- Это друг бывшего мэра, - ответил Ваня. - Кумовство вы тоже не устраните. И коммунизм не построите.

- А кто тебе сказал, что я здесь за этим? Спасибо за предупреждение, но оно здесь ни к чему.

- Мирон Янович, - выдохнул он, сложив руки за спиной. - Я не смогу ввести вас в курс дела и подсказать, если не буду знать, хотя бы, конечной цели вашего периода правления. Если вы не мессия, как сами выразились, и не разрушитель, посланный уничтожить остатки былой роскоши, то я понятия не имею, зачем вы здесь, - Ваня подошел к нему ближе. - Поймите и мои опасения, народ у нас неспокойный...

- Его спокойствие зависит только от суммы, которую готовы заплатить иностранные инвесторы, чтобы снова запустить волну. В любую сторону, - Федоров одернул пиджак. - Ты на стороне жителей, прекрасно понимаю, потому что я уеду, а тебе тут жить.

- Кто вас сюда прислал?

- Вышестоящие люди.

- Зачем?

- С определённой целью, - он усмехнулся. - Можешь засунуть мне паяльник в задницу, прижечь лицо утюгом или заставить харкать собственной кровью - ты не узнаешь больше, чем тебе отведено.

- Вижу, отведено мне целое нихуя.

- Какой смысл в твоей злости? - произнес Мирон. - Это сработает на ребенка, девушку, твоих подчиненных. Прием рабочий, ничего не скажешь - осталось научиться его правильно применять.

Он прошел мимо него прямо к дверям, ведущим в старое здание, обложенное красной плиткой, куски которой сиротливо валялись вокруг вместе с битым стеклом в крови, видимо, кто-то явно оступился или пытался сразиться со своими глюками, но не одержал победу - разве что над самим собой. Федоров подергал ручку, будто бы дверь может быть открыта, а затем выбил ее ногой, зайдя внутрь.

- Ударники производства... А план пятилетки не остался в кабинете главного инженера?

- Нет, - послышалось позади. - Будьте осторожны, здесь везде иголки и сомнительные вещи.

- Хорошо. Здесь все было в рабочем состоянии, почему закрыли?

- По версии мэра - закончилось финансирование, - Ваня последовал за ним. - По факту - деньги распилили, а в министерство отправили отчет, что производство убыточно.

- Фон Глиен, - протянул Мирон. - Он ведь не отсюда.

- Иностранный инвестор, который в прошлом спонсировал мэра, его предвыборную кампанию и тиранию.

- Местный Джордж Сорос?

- Не совсем. Здесь ситуация диаметрально противоположная - его устраивала власть, и он делал все, чтобы ее удержать на месте.

- Как у вас все интересно здесь, - усмехнулся Федоров, открыв очередную дверь. - Тот друг того, а этот кум третьего.

- Такой менталитет у нашего народа. В Кратосе иначе?

- В Кратосе, в целом, другой режим, - пожал плечами он. - Там сплошные заводы, и ты либо воюешь, либо работаешь с девяти до шести у станка.

- А если ты - девушка?

- Сидишь дома или в офисе перебираешь бумажки. Никаких перспектив - только замужество и быт.

- Ужасно, - фыркнул Ваня.

- Возможно, но бежать оттуда никто не спешит, хотя, город никто никого так не держит, как Горгород.

Мирон чувствовал на себе цепкие лапы забытого и проклятого трижды у иконы места всеми его жителями, чувствовал, как на шее затягивает удавку воздух, полный уныния, но даже не пытался скинуть петлю или отрубить когтистые руки - с ним и не такое бывало.

- Что вы имеете ввиду?

- Вы живете, как в капкане, - он пожал плечами, смахнув пыль со станка. - И любите свою предсмертную агонию больше, чем мысль о свободной жизни. У вас с детства установка в голове, что отсюда нет выхода.

- Это наш дом, Мирон Янович. Мой дом.

- И ты никогда не искал лучшей жизни? Брось.

- Нет, я решил, что буду делать все, что в моих силах, чтобы здесь стало лучше жить. Потому что здесь родились мои родители, здесь родился я.

- У твоих детей еще есть шанс не сгнить здесь, - Федоров развернулся к нему на пятках. - И у тебя есть шанс умирать, глядя на Башню Наций, а не на грязный переулок.

- Если вы готовы оставить свои корни, предать все то, за что сражались ваши предки, то мне жаль, - произнес Ваня. - Жаль, что вы никогда не найдёте покой. Может, ваша цель - это Башня Наций, но моя - чтобы переулок стал чистым.

- Тогда куда ж тебя твоя цель завела? В мэрию бумажки перебирать или ходить по пятам за чинушами, м?

- Все начинается с малого.

- Ну, да, как же, - Мирон уже открыто смеется. - Все великое начинается с эскиза, а триумф - с идеи. Я давно не встречал таких, как ты.

- Каких?

- Идиотов, которые верят в светлое будущее, - Федоров похолодел. - Пытаться что-то изменить - это хорошо, но не в системе, которая строилась годами.

- Вы делаете тоже самое, - произнес Евстигнеев. - Тогда вы тоже идиот. Такой же, как я.

- Ты - по природе, а я по долгу службы, - он похлопал его по плечу. - Ты поймёшь, в чем разница, а, может, и нет. Это не имеет значения, в целом. Веди меня к Фон Глиену, нам есть, что обсудить с ним.