У Дженни крем белковый на губах и волосы забавно торчат из хвоста; на ней платье цветастое, тёплые ангоровые носки. А в глазах звёзды, которые, прямо сейчас, она прячет в миске стеклянной, замешивая тесто. Кажется, что даже кухня оживает только тогда, когда на ней появляется Дженни Ким. Ведь на плите варится глинтвейн, в духовке печётся картофель, а на столешнице в скором времени куча теста преобразится в имбирные пряники различных форм, которые, без единой вероятности, буду украшать точно я.

— Я ведь всё только испорчу, — тяну девушку за передник, разворачивая к себе лицом.

— Зато они будут сделаны с любовью, — хихикает Дженни, оставляя кремовый поцелуй на моей щеке.

— Противная, — искривляю наигранно лицо, вытирая перепачканную щёку о её плечо.

— Эй, оно ведь новое! — визжит шатенка, хватаясь за мокрую тряпку, чтобы оттереть пятно с платья, пока я под шумок сбегаю из кухни.

От одной мысли о том, что я встречу это Рождество вместе с этой чудной девчушкой, сердце наполняется будоражащим теплом. Ещё год назад я и вовсе не могла мечтать о таком: сидела и вяло ковырялась в фирменном салате Су, загадывая поступить в Хангук. И поступила же, чёрт его побери! Теперь учусь на факультете японской филологии, чтобы добить четвёртый язык и увезти Дженни в Токио. Ну, знаете: посетить Диснейленд и поесть суши. Цели так себе, но ведь главное желание, не так ли? А оно у меня определённо есть. Если бы не было, то сидела бы и дальше в обнимку с салатом.

Гостиная, где я прячусь от Дженни, находится во мраке. Единственное освещение исходит от громадной искусственной ёлки, купленной шатенкой ещё в сентябре. Почему в сентябре, даже не спрашивайте.

Громадина эта чуть ли не подпирает лестницу, ведущую на второй этаж, но отчего-то всё равно смотрится органично среди не разобранных после переезда коробок и подраного Кумой дивана (этот паршивец уже давно напрашивается на грубость). Да и дом у нас не маленький, поэтому, вопреки моим протестам, ёлка и правда разбавляет тоску и наполняет полупустую комнату уютом. Дженни была права. Если так подумать, она всегда права — это частенько бесит и заставляет чувствовать себя ребёнком. Хотя вот разница в возрасте у нас пустяковая (один год всего-то!), а её чрезмерно мудрая не по годам головушка и критически большая любовь к порядку в доме понижают меня на пару уровней в развитии. Джису даже как-то неудачно пошутила, что Дженни, небось, трудно возиться с таким отсталым ребёнком, и она её вполне понимает. Правда она тогда отхватила тумаков от сидящей рядом Чеён, поэтому карма её всё же настигла и мне не пришлось прикладывать к этому руку. Злая Пак Чеён страшнее урагана Катрина.

Задумавшись, я даже не замечаю, как гостиная озаряется светом, слепя глаза. Дженни задумчиво упирается подбородком мне в плечо.

— Поможешь украсить пряники? Без твоего авторского дизайна они не будут такими вкусными.

Я лишь улыбаюсь, кладя свои руки поверх дженниных, что устроились на моём животе.

— А что мне за это будет? — медленно поворачиваю голову к левому плечу, натыкаясь на серьёзное лицо своей девушки.

— Ты подло играешь, Манобан, — шипит она, тут же кусая меня в скрытое шерстяным свитером плечо, а затем забавно морщит лицо, отплёвываясь от ворса.

— Окей... — вытерев язык о тыльную сторону ладони, наконец сдаётся Дженни. — Возможно, я посмотрю с тобой Гарри Поттера? — тушуется Ким, а мои глаза наполняются восторгом. — Я сказала возможно, давай без фанатизма.

Я утвердительно киваю, разворачиваясь в её руках и заключая хрупкое тельце в объятия. Дженни никогда не соглашалась пересматривать этот фильм, потому что глупо делать что-то дважды, когда от этого нет никакой пользы. А я, скрипя душой, обожаю вселенную Гарри Поттера. И ни за что никогда не променяю её на что-нибудь другое. Разве только на притягательные губы одной шатенки.

— Они всё ещё болят от получасового марафона на кухонной столешнице, — невзначай напоминает Дженни, когда я тянусь к двум манящим спелым вишням.

— Зато теперь ты в полной мере осознаёшь, как я помешана на твоих губах, — игриво улыбаюсь, всё-таки чмокнув раздосадованную Ким.

— Я поняла это ещё в тот раз, — щипает за бок девушка, пытаясь выбраться из моей крепкой хватки.

Я отпускаю, наблюдая, как она, минуя потрёпанный жизнью диван, подходит близко-близко к ёлке, едва ощутимо толкая указательным пальцем висящую перед носом игрушку. Тёплый свет гирлянды приятно падает на её карамельную кожу, вызывая сильное желание запечатлеть эту картину на плёнке.

— Блин, детка, постой так секунду, окей? — обрывисто кидаю, срываясь в спальню за фотоаппаратом.

Когда возвращаюсь, чуть ли не путаюсь в тапках, замечая на дженнином лице улыбку.

— Мило, — проговаривает под нос она, позируя на камеру, пока я дрожащими руками пытаюсь поймать фокус.

Фотографии выходят волшебные, ведь Дженни на них такая живая, настоящая — именно такая, какой я привыкла её видеть изо дня в день. Мне искренне жаль людей, которые знакомы лишь с покерфейсом, которым одаривает начальница Ким своих подчинённых. С другой же стороны, мне это лишь на руку: не хватало, чтобы кто-то ещё любовался улыбкой этой солнечной девочки.

— Может, мне податься в модели? — разглядывая получившиеся фото, задумчиво жуёт губу Ким.

— С чего это? — чуть громче рассчитанного возмущаюсь я. — Им и так хватает там красавиц.

— Значит, я недостаточно хороша? — хмыкает она.

— Да нет же... Очень хороша, — хватаю её за руку, переплетая пальцы. — Очень-очень.

Дженни улыбается краешками губ, утягивая меня на диван, а затем седлает бёдра, начиная щекотать.

Её платье задирается, обнажая смуглые бёдра, пока тонкие пальцы пересчитывают мои рёбра — я задыхаюсь. Смеясь и запуская собственные ладони под юбку, оглаживаю подтянутые ягодицы.

— Святая Дева Мария! Чеён, быстро закрой Соми глаза! — орёт стоящая в прихожей Джису, роняя яркие пакеты на пол.

Смаргивая выступившие от смеха слёзы, я стягиваю с себя Дженни, поправляя на ней платье.

— Вы хотя бы предупредили, что собираетесь заняться этим, — обводит моё запыхавшиеся лицо пальцем Джису, — я бы отправила Соми и Чеён погулять.

— Долго мне ещё нюхать руку Чеён-онни? — не выдерживает Чон Соми, постукивая новенькими уггами по паркету.

— Я тут пытаюсь уберечь твою детскую психику! — затыкает её Су, начиная снимать с себя пальто.

— Лучше бы пыталась уберечь меня от себя, — показывает язык школьница, отталкивая Чеён.

— Вот же мелкая!.. — шикает самая старшая, наконец пробираясь в гостиную, чтобы поставить пакеты под ёлку.

Что-то мне подсказывает, что давать Джису запасной ключ от дома было не самым разумным решением.

— Ну, чего расселись, помощь на кухне нужна?

***

Приятный аромат, исходящий от пряных блюд, заполняет лёгкие, от чего живот предательски урчит и призывает наконец приступить к трапезе. Соми из ванной в который раз выкрикивает, что сначала молитва. Порой её католическая вера оставляет меня без ужина, например, как прямо сейчас.

— Чеён, что будешь пить? — откупоривая бутылку белого вина, оборачивается через плечо Дженни.

— Я... — прочищает горло блондинка.

— Она сегодня за рулём, — перебивает Су.

— Не будь такой занудой, онни, — влезаю я.

— Я просто не хочу, чтобы она натворила делов с её хронической алкозависимостью.

— Перестань, — шипит Пак, толкая под столом ногу своей девушки.

— Что? — одними губами вторит Су.

Порой мне кажется, что эти двое настолько близки, что одним прекрасным днём просто друг друга съедят, запивая кости глинтвейном. Возможно, я всего лишь голодна, но их связь и правда поражает. Они столько всего вместе пережили, что если (не дай Бог, конечно же!) расстанутся, не переживу уже я.

— Я тут! — влетает Соми, усаживаясь во главе стола.

Блюда, приготовленные Дженни, буквально тают во рту, а живот в благодарность даже урчит, вызывая тёплую улыбку на лице Ким.

Её горячая рука накрывает мою на коленке под столом, сжимая. В глазах всё так же сияют звёзды — и это, наверное, единственное чего я не переживу, если потеряю. Если эти звёзды когда-нибудь погаснут — погасну я.

Рождественский ужин проходит на ура: Соми делится подробностями об учёбе в Канаде, Чеён рассказывает про первую подработку, а Джису всё время косится в нашу с Дженни сторону, намекая, что мы слишком сильно любим друг друга и её старческие глаза скоро ослепнут от всюду искрящейся любви.

Когда застолье подходит к концу, мы все перемещаемся в гостиную, ведя разговор ни о чём. Дженни греется у меня под боком, ровно дыша в шею. Её каштановые волосы еле заметно переливаются под тусклым светом, исходящим от ёлки и камина. Выпитый алкоголь греет внутренности, плавя рассудок. Мне почему-то кажется, что ощущать себя здесь и сейчас — это самое прекрасное чувство на свете, особенно когда любимая девушка лениво целует за ухом, шепча, что хочет спать.