Донателло подскочил на кровати, услышав короткий рык Рафаэля.

— Лео, стой!

«Что еще случилось?» Гений на ощупь отыскал свои очки и выскочил из комнаты, на ходу одеваясь.

Все, что он увидел, это стремительно вылетевшего за дверь бешеного брата.

Донни остановился посреди коридора, пытаясь спросонья включить мозг на полную и проанализировать увиденное.

Ясно одно — Раф опять что-то натворил и это что-то связано с Лео, иначе бы не орал во всю мощь легких вдогонку лидеру.

Черепаший гений закрыл дверь, которую Раф оставил настежь распахнутой, и пошел на кухню, присел к столу, придвинув к себе чашку холодного кофе, оставленную им еще с «после ужина», и задумался.

Братья явно что-то не поделили, иначе не было бы криков, но не в привычках Лео отступать и убегать. Это не его тактика. Если они с Рафом цеплялись, то уступать не желал ни один, бодаясь до последнего. До синяков, ссадин, хриплого рыка и мата, пока не падали полностью обессиленные дракой. Тогда они оба были способны на конструктив. Если это были словесные разборки, то чаще назад сдавал Раф, громко хлопая дверью, а Лео оставался сидеть и тихо ворчать насчет ослиного упрямства некоторых.

Что могло заставить одного убежать, а второго так испуганно кричать ему вслед? Что вынудило Рафаэля нестись искать лидера, чего он отроду не делал в таких ситуациях? «Вернется сам», заявлял горячая голова и плюхался на диван смотреть футбол, однако спать не уходил, пока этот самый «вернется сам» не приходил домой.

Чем таким можно было пронять Бесстрашного, чтобы он предпочел убраться из дома?

Донателло потер виски, проглотив остывший несладкий кофе, и сморщился.

Он вытащил телефон и уже хотел позвонить, как тот сам пиликнул, высветив имя того, кого Донни собирался набрать.

— Раф? Что еще вы не поделили?

— Дон… Донни… — голос срывается, как от быстрого бега. — Я хотел… в общем, не важно уже… я догоню Лео, найду его…

— Что ты натворил на этот раз? — гений прищурился.

— Не важно, — брат огрызнулся, но как-то слишком уж обреченно. — Там в его комнате на полу тетрадь… в ней чертежи… посмотри… это вообще реально?

— Раф, где ты? — Донателло сосредоточенно нахмурился. — Что происходит? Ты же не найдешь Лео в городе, это нереально…

— Найду! — а вот это уже опасное рычание, спорить с которым смысла не имеет. — Найду, Донни! Глянь чертежи, всеми Богами тебя заклинаю…

Короткие гудки отбоя дали понять, что разговор окончен и ответов на заданные вопросы не будет.

— Отлично просто! — Донателло покачал головой. — То есть Раф собрался решать проблему в одиночку. Как всегда! Лишь бы хуже не сделал. Хотя, судя по всему, с этой задачей он уже справился. Ладно, пойду гляну, что ему там изобрести срочно приспичило.

Гений отодвинул чашку и пошел в комнату своего лидера, решив разбираться по месту с пока еще не известной ему проблемой.

***

Рафаэль застыл на крыше, вскинув голову и шумно принюхиваясь.

У осени совсем особенный запах — одиночества. Когда еще не кружат под ветром первые едва заметные снежинки, но в воздухе уже отчетливо пахнет снегом. Нет, не зимой, именно снегом.

Ступая шаг за шагом по жизни, как по пустому шоссе, Рафаэль научился слышать в осени ее особенный ритм, свой собственный мотив, созвучный в его голове с пульсом Леонардо, пульсом одиночества, уходящего в медитацию. И в последнее время он ненавидел этот покой, забиравший брата. Отнимавший у него внимание старшего, которое раньше безраздельно принадлежало ему одному, ну и еще немного младшим братьям. Раф привык считать внимание Лео своей собственностью. Которую он охранял ревниво и зло от любых посягательств. Это было его безраздельное право — мотать лидеру нервы, ссориться с ним и слушать бесконечные морали. Майки так много не надо, он слишком поверхностный, ему хватит и плюшевого медведя с одной усталой улыбкой и минутой теплых объятий. Донни и того меньше хватает — рассказать о своих склянках и колбах, посидеть с лидером рядом, робко пробуя медитировать. А вот Рафаэлю всегда было мало того внимания, что Лео готов был ему давать, и он отбирал, требовал его, вытворяя совершенно сумасшедшие выходки, огрызаясь на каждое слово и оспаривая каждое решение.

Ему казалось мало просто быть вторым братом, он хотел стать самым главным для Леонардо, тем, кто вправе требовать от лидера максимальной отдачи и всех его внутренних сил.

Прелые листья, лежащие на крыше, как обрывки памяти, едва различимо шуршали под ногами, бросая новые и новые картинки из прошлого, настойчиво шептались о том, что могло бы быть и что никогда уже не сбудется.

Все то, что Рафаэль хотел получить силой и скандалами, лежало на ладони, которая открывалась ему навстречу каждый раз, а он, как бешеная собака, кусал эти пальцы и душу, что выворачивалась наизнанку, чтобы только доказать ему, остолопу, что он значит так же много, как и остальные, что и для него есть кусочек тепла в душе лидера, его собственный закуток, который не надо отвоевывать и отбирать.

Он добился только того, что Лео стал отдаляться, считая, что Рафаэлю не нужна забота, не нужно тепло и внимание.

Это все могло бы быть у него и без склок и скандалов, но досталось дождям.

Холодным осенним дождям, где уже мелькают снежинки и пахнет шершавой горькой тоской.

«Я сожалею о прошлом, — Раф опустил голову, прислушиваясь на грани возможного к городу и его суете, ища сквозь монотонный шум дождя отголоски знакомых шагов или хоть шороха насквозь промокшего синего льна по исцарапанному карапаксу. — Впустив в себя эти дожди, я превратил свое раскаяние в их монотонную череду. Затяжную, серую и безликую. Я не люблю чувство вины. Оно мешает смотреть прямо в глаза и заставляет искать какие-то еще слова, кроме самых простых, оно мешает говорить на равных… Но это сожаление дает возможность осознать очень многое… Лео, я виноват, я сожалею о том, что делал так долго, о своих словах и поступках. Я должен сказать тебе это сегодня…»

Бешеный ниндзя еще раз глубоко вдохнул сырой промозглый воздух и помчался дальше, уверенно находя направление.

Как гончая по невидимому следу, он летел вперед, всецело доверившись своему звериному чутью и интуиции.

Найти в дождях того, кто почти слился с ними, нереально. Суметь догнать призрак в отвесных струях ливня, все равно что догнать падающую звезду.

Невыполнимая задача, как и ее цель — получить прощение и вернуть доверие всего одним разговором, потому что больше Лео не позволит и не даст.

Этого бы добиться.

«Как раз для тебя! — Раф криво усмехнулся сам себе. — Невыполнимая задача, чтобы доказать всем, какой ты крутой на самом деле!»

«У дождей ритм одиночества. Слушая его, я найду нужный мне стук сердца. Я не верю, что Лео привык к нему, он слишком любит нас всех, он без нас никто. Его сердце все равно позовет хоть кого-то в этом монотонном звучании, и я сразу услышу».

Огромный город, залитый дождями, казался сейчас слишком большим даже Рафу, который частенько уходил далеко от логова. Его брат может быть в любой подворотне, в любом закоулке или на любом чердаке, но он сможет найти Лео и поговорить. Отступать Рафаэль не умел, а легко принимать поражения — тем более. Смирение не его черта, а значит, только бежать вперед, хлебая, как воду, сырой промозглый воздух и собственное раскаяние, которое, пусть и запоздало, но все же дало ему возможность понять.

«Ищи Лео в городе». Майки часто смеялся над подобными поисками, но конкретно сейчас Рафаэлю было не до смеха. Он понимал абсурдность своей идеи, ее полную провальность и безнадежность, но упрямство не давало этим мыслям распространиться дальше «на хер все! Я найду!» И он мчался дальше, уверенный, что если на небесах есть хоть кто-то из тех Богов, про которых рассказывал Мастер, то они просто не имеют никакого права его не услышать. Они должны ему подсказать дорогу, просто обязаны, потому что Лео заслужил услышать то, что Раф хотел ему сказать.

Рафаэль привык требовать и получать желанное, и сейчас он готов был потребовать даже у небес тот самый последний шанс, на который не имел никакого права, но который был нужен ему и брату. И сейчас он кричал этим самым рыдающим небесам, что они обязаны дать ему этот шанс!

«Хочет или нет, а Лео придется меня выслушать на этот раз, даже если само мироздание будет против! Хоть потоп потом, но сначала я попрошу прощения за себя и за Майки».

И Боги его услышали.

Каким-то невероятным, напряженным, как струна, слухом Раф уловил отголосок того, что искал, и замер, настороженно поводя головой.

Он не мог ошибиться. Нет, не померещилось и не показалось. Не в этот раз.

Осторожно спустившись по ржавой лестнице, Рафаэль с трудом забрался в слуховое окно высотного кирпичного дома, который был давно заброшен, кажется, так и не достроенным до конца.

Высота. Страх и любовь Леонардо. Отсчет его побед над собой. Где еще искать брата, когда он умчался прочь, желая исчезнуть.

Рафаэль бесшумно слез с подоконника и огляделся.

Серая ровная пыль застилала бетонный пол вперемешку с обломками плит, мелким каменным крошевом и полусгнившими ржавыми перекрытиями.

В самом дальнем углу, куда едва проникал серый свет, свернувшись клубком, лежал Леонардо.

Раф замер, не зная, что делать. Он ожидал натолкнуться на холодный взгляд, гробовое молчание и надменно сжатые губы.

Лео всегда такой, когда его что-то злит или расстраивает. Он не кричит, не кидается с кулаками и не матерится, как сам Рафаэль. Он замолкает и смотрит мимо. Только дыхание, похожее на звук работающего поршня, может выдать его состояние. Лео всегда спокоен, собран, уверен в себе.

«Не в этот раз… — владелец пары сай нерешительно сделал пару шагов и замер опять. — Когда он злой или расстроенный, ему есть за что цепляться и во что верить. Ты просто красавчик, парень, ты превзошел все свои ожидания! Ты его растоптал, почти уничтожил, вогнал клин в ту самую трещину, что создавал столько лет. Вот ты и сильнее, Раф, наконец-то добился желанного. Превзошел! Смог! Победил. Вот он, ваш бесстрашный лидер, сжался в комок и рыдает, как ребенок над разбитой игрушкой, валяясь в пыли у твоих ног. Что же ты от восторга-то не скачешь? Давай, вопи во всю глотку, какой ты крутой! Не надо было с ним драться, не надо было бить морду и получать зуботычины, что-то доказывать, орать… надо было просто спокойно и аккуратно разорвать пополам самое дорогое, а потом сложить и еще раз разорвать…»

— Лео… — Раф подошел еще ближе и присел на корточки, неуверенно тронув того за плечо. — Ну, что ты на самом деле, а?

Он ожидал многого от этого разговора.

Взаимных криков и упреков, возможно, долгого игнора, но потом все же слов прощения, хотел сказать, что понял… сам не знает что, но понял…

Но Раф в жизни своей не хотел найти родного брата рыдающим на грязном чердаке недостроенного дома, сжавшегося в комок, давящегося такими горькими и безысходными слезами, что у него самого ком в горле застрял, а в глазах предательски защипало.

— Лео…

Тот резко сел и обернулся, вперив в Рафаэля горящий, как синее пламя, взгляд, ставший еще ярче от призмы соленых прозрачных брызг.

— Доволен?! — одним коротким рыданием выплюнул он и поднялся. — Давай, скажи, что я неудачник, мечтающий о том, что мне не дано! Рожденный ползать и все такое!

Леонардо одним прыжком оказался у окна, собираясь снова исчезнуть в дожде. Раф не мог ему это позволить, точно понимая, что больше такой радости, как найти, ему никто не предоставит.

Он просто прыгнул следом, перехватив брата поперек корпуса, и уронил в пыль. Тот попытался вывернуться, все еще давясь рваными рыданиями и сухими хриплыми всхлипами.

Раф рывком посадил его и сцепил руки на груди, крепко прижав брата к себе спиной.

— Лео, — в самое ухо лидера выдохнул он горячим дрожащим шепотом. — Я не хотел… я всего этого не хотел…

Бессмысленные осколки фраз летели, как веер брызг из-под автомобильных колес, оседая на стенах, но не донося смысла. Чего-то не хватало в каждом выдохе, и Рафаэль чувствовал это, но никак не мог найти то самое слово, которое так было нужно сейчас.

— Я буду летать, Раф! Буду! Ты возьмешь назад свои слова!

Лео толкнулся ногами и перекатился через брата, разрывая захват. Рафаэль даже не понял, как это произошло, что, впрочем, мало его удивило — это же его бесстрашный лидер, призрак, которому нет равных в бою.

Кого он хотел превзойти? Эту стихию? Этот ветер на склоне гор, способный обрушить лавину? Разве такое возможно?

Леонардо легким прыжком взлетел на широкий подоконник, даже не обернувшись, и прыгнул вниз, спиной назад, раскинув руки.

— Лео!!!

Для Рафаэля эти мгновения, крошечные доли секунды стали вечностью. Он успел вскочить и броситься вперед, кувыркнуться в воздухе, словно обгоняя время, поймать брата уже за окном и вместе с ним полететь вниз, сжавшись клубком вокруг старшего и вцепившись в него мертвой хваткой.