Её мать мертва уже две недели. В папке Лалиса находит заключение врачей, а также документы о покупке места на кладбище.

Манобан рыдает целый день напролёт, прижимая к груди проклятые бумаги и пытаясь понять, почему же он так поступил. Ответ ударяет по светловолосой голове столь же неожиданно, сколько ударила новость о смерти самого родного и близкого человека на свете. Таким образом, скрывая правду, Мин Юнги удерживал её возле себя, не позволял уйти. Лалиса, кое-как стерев с лицо следы многочасовых рыданий, красноту опухших глаз и потёки размытой туши, от усталости и вымотанности вырубается прямо на широком кожаном диване, не особо беспокоясь о том, в какой ярости будет Юнги, когда вернётся. Он страшно не любит, когда она не дожидается его прихода, но Манобан уже всё равно. Ей снится, что мама ещё жива.

Мин Юнги приходит в половину первого ночи, закрывая дверь своими ключами и отпуская придремавшего охранника. Он совсем не ожидает того, что найдёт на диване свернувшуюся калачиком Лалису, практически укрывшуюся своими волнистыми волосами и частью большой бархатной подушки. Юнги не удерживает на лице спокойную маску, усмехаясь. Глупенькая, даже плед не додумалась достать. Он опускается на диван рядом с Лалисой, оправляя волосы на её лице, сползшую лямку с плеча, на котором лично оставлял синяки и багровые укусы, прислушивается к сиплому дыханию с редкими всхлипами, вырывающимися из груди. Юнги чуть наклоняется, пытаясь вслушаться в неясное прерывистое бормотание Манобан сквозь сон.

- Мама…

Мин Юнги выпрямляется, подхватывая Лалису под шеей и устраивая её у себя на коленях, гладит по щеке и обнажённым плечам. Он даже сам невольно удивляется своему приступу нежности и совести, рассматривая уснувшую беспокойным сном девушку. Сколько ещё он планирует обманывать Манобан, подсовывая ей отфотошопленные фотографии с измененными датами, таким образом удерживая ту возле себя? Делать это бесконечно не получится. Но отпустить от себя Лалису Манобан Юнги не может, просто не в состоянии представить свою жизнь без огромных шоколадных глаз и приоткрытых влажных полных губ. Сам трясёт бирюзовыми волосами, злясь на себя за подобные мысли — он уже давно не верит во всякую любовь. Хоть эта солнечная девочка-танцовщица почему-то не похожа на всех его бывших девушек.

Подобного странного трепета Юнги не испытывает ни к кому, кроме Лалисы, лежащей сейчас у него на руках и такой беззащитной, которую он так беззастенчиво обманывает. Что уж говорить о его невесте — Сыльги, темноволосой бестии, в которой столько откровенной фальши, чуть присыпанной слоем пудры.

Мин Юнги опирается спиной о диванные подушки, прижимает девушку к себе ещё крепче и убеждает себя в том, что трогательно светлой Лалисой всего лишь занимательно пользоваться.

Тэхен целует её в плечо, позволяя удобнее устроиться головой на своей руке, хоть и знает, что стопроцентно не будет чувствовать конечность на утро. Лалиса улыбается и прижимается к его телу ещё крепче, натягивая на них одеяло. Мужчина взъерошивает свои крашеные волосы свободной рукой, отросшие пряди падают на глаза двумя волнами, которые он практически постоянно убирает под самые разнообразные головные повязки. Они часто говорят перед сном, просто делятся накопившимися за день делами и проблемами. У Манобан есть лишь одно табу — никогда не расспрашивать её о прошлом. Тэхён знает лишь одно — у неё несколько лет назад умерла мать, пару раз они даже вместе навещали её могилу.

- Можешь поздравить нас, скоро я заключу довольно неплохой и выгодный контракт. Через неделю у нас состоится подписание договора, а после, наверное, отметим это в вашем клубе.

— Что за новый партнёр?

Лалиса лениво зевает и потягивается, точно самая настоящая лисица. Рыже-каштановые волосы, рассыпавшиеся длинными широкими волнами по подушкам, только добавляют сходства. Тэхён пожимает свободным плечом, закусывая нижнюю губу. Манобан давно заметила эту его маленькую привычку.

— У него довольно странное имя. Вроде бы Шуга.

Лалиса всё решает для себя уже на следующий день. А потом ещё и находит дорогое кожаное портмоне, видимо случайно оставленное на диване Мин Юнги, а в нём — полароидную фотографию красивой тёмноволосой девушки с красной помадой на улыбающихся губах. На матовой поверхности оставлен поцелуй и филигранная подпись — это не просто фото. Манобан хотела бы сказать, что ей абсолютно всё равно, но со всей силы кинутый в стену кошелек доказывает обратное.

Лалиса теперь не сомневается, что Юнги она не нужна совершенно. Всё равно рано или поздно её выкинут, как ненужную вещь. Или убьют.

— Пожар! Пожар! Помогите!

Развести огонь из смоченной бумаги хлопотно, зато вся квартира наполняется едким дымом, отлично имитирующем самый настоящий пожар. Лалиса зажимает рот и нос мокрой тряпкой, прячась за углом в коридоре, в свободной дрожащей руке подрагивает тяжёлая бронзовая статуэтка. Происходящее напоминает сюжет абсурдного американского боевика с примесью драмы. Манобан зажмуривается и, дождавшись нужного момента, со всей силы бьёт прибежавшего на крики и дым мужчину по голове, не особо-то и надеясь на успех своей затеи. Куда настолько хрупкой девушке против плечистого охранника? Но успех явно на её стороне, мужчина молча падает поперек коридора. Лалиса отшвыривает статуэтку в сторону и кидается к выходу. Широкий ремень спортивной сумки с кое-какими собранными вещами натирает плечо, кепка низко надвинута на глаза. Манобан убегает по лестнице, опасаясь встретить в лифте охрану, попутно стирая с щёк дорожки выступивших слёз. Нетрудно убедить себя в том, что это всё из-за дыма.

В квартире остаётся лишь бессознательное тело охранника на полу и прощальное письмо на столе с редкими разводами на бумаге.

Мне больше нет смысла оставаться рядом с тобой, Мин Юнги.

Дженни смеётся, раскидывая по плечам свои шоколадно-каштановые волосы и приобнимая что-то шепчущую ей Розэ за тонкую талию. Джису снисходительно улыбается им и отворачивается обратно к огромному зеркалу в их гримёрке, поправляя макияж и быстро набирая сообщение Джину. Лалиса же одёргивает топ, усыпанный пайетками, и никак не может выбросить из подсознания какое-то странно-нехорошее предчувствие. Джису молча пододвигает ей стакан с водой и таблетку успокоительного, вино перед выступлением лучше не пить. Хосок заглядывает к ним через несколько минут, шикнув на Дженни и Розэ, собравшихся было развлечься прямо на столе.

Лалиса всегда отдаётся танцу целиком, без остатка, будто последний раз.

Идеально отточенные движения её собственного соло, к которому она столько долго готовилась, чуть не обрываются, когда Лалиса едва не подворачивает ногу. Манобан выкручивается, делает вид, что ничего не произошло, и продолжает танцевать дальше, зажмуривая глаза в свете ярких направленных на неё софит. Ей всего лишь показалось в неверном отблеске ослепляющих лучей. Лалиса вскидывает длинные ноги, поворачивается, перекидывая через обнажённое плечо копну волнистых каштановых волос, и замирает в финальном движении, находя взглядом вставшего со своего места и громко апплодирующего Тэхёна. Она не уверена, что это столбняк, но ощущение у неё, как у жалкой маленькой птички перед огромной змеёй. Со сцены хочется просто позорно сбежать, теряя по пути туфли. Лалиса пока держится, старается смотреть только на Тэхёна.