Ещё одна распространенная проблема молодёжи, помимо наркотиков или алкоголя, это — интернет. Место, где мы проводим большую часть своей жизни. Люди зависят от социальных сетей, зависят от чужого мнения. Интернет — это и есть наркотик, от которого сложно отказаться. Сложность в том, что человек и не хочет. Вся наша жизнь является сплошным интернетом.
Оглянитесь вокруг: люди держат в руках, когда могли бы держать руки друг друга. Мы забываем о реальности и не можем противостоять самим себе. Одно сообщение, одно уведомление и человек уже с выпученными глазами мчится к мобильнику. Зомби апокалипсис давно нас настиг, просто никто не хочет этого понять.

* * *
«Дорогой Дневник!
Мне не очень хорошо. Я чувствую себя измотанной, словно по мне проезжал грузовик всю чёртову ночь. Под глазами огромные синяки и лицо отекшее, даже косметика не спасла положение. Уснуть тоже не получилось. Причина в том, что я испытываю безудержное волнение. Это странно, нет? Если бы месяц назад мне сказали, что скоро у меня появится любимый человек, которого я представлю маме, я бы расхохоталась. Разве это не чудо? Ещё вчера я плакалась из-за безумных галлюцинаций, сегодня - я счастлива».

Спрятав дневник в рюкзак, я заткнула уши проводами и добавила громкости, чтобы не слышать галдеж. У меня появилась традиция занимать один и тот же подоконник с видом на двор, где играла школьная команда по соккеру. Наступила весна, солнце теперь мелькало в небе чаще. Я облокотила голову на окно и, весело дрыгая ногами под ритм музыки, расслабилась. Я люблю её, потому что лучше собеседника не сыскать - музыка слушает нас, даёт советы, успокаивает и помогает обдумать многие вещи.
Подавив зевок, я подняла взгляд впереди и заметила мелькнувшую в толпе лысую девочку. Мэдисон с надутыми губами, как у пятилетнего ребенка, остановилась рядом и шлепнула ладонями по подоконнику, и я поняла, что она чем-то обеспокоена. Её губы быстро двигались в разговоре, но из-за наушников я ничего не слышала. Вскоре она это заметила и закончила тараторить, затем её рука потянулась к моим ушам, чтобы вытащить белые провода.

— Ты меня вообще слушаешь? — послышался визгливый голос Мэди.

Я вяло зевнула, протерев глаза, медленно кивнула головой.

— И о чем я говорила? — подловила меня та, важно скрестив руки на груди.

— Наверное, о чём-то важном, раз уж ты такая взволнованная, — подобрав колени к груди, отмахнулась я.

Мэди закатила глаза.

— Аманда! Я уже три часа пытаюсь до тебя донести, что в школу вернулась Алиса!

Какая новость! Не знаю почему Мэдисон это так волнует, но меня это никаким боком не касается. Мне плевать. Какая разница: в школе она или на Марсе? Я предпочитаю не думать об Алисе. Зачем нагружать себя лишний раз, тем более, для неё это слишком большая честь.

— И что? Почему её так быстро выписали из больницы?

Мэдисон села напротив меня, прикусив губу. Она чего-то не договаривала, это очевидна. Мэдисон не умела скрывать эмоции.

— Она на инвалидной коляске, — испугавшись моей реакции, она немедленно добавила, — это на время, пока нога не заживет!

Это мало, что меняло, но я облегченно вздохнула. Радовало хотя бы то, что Мэдисон не довела Алису до инвалидного кресла. Её поступку нет оправдания, она это и сама понимала, однако, раз уж она решила измениться, я её поддержу.

— Ладно, а с тобой что? - подытожила я устало.

— А то ты не знаешь? Да она меня в порошок сотрёт! Нужно что-то делать, пока две подружки не превратили мою жизнь в ад!

Алиса и Лара, Лара и Алиса. Бла, бла, бла! Когда они, наконец, оставят меня в покое?

— Спокойно, я же объясняла! У меня есть козырь в рукаве. Тебе нечего бояться, ясно?

Мэдисон скептически прищурилась, но все-таки легонько кивнула и, будто позабыв о моих словах, вновь принялась трепать и себе, и мне нервы. Я снова надела наушниками, уходя в свою вселенную, где нет людей, проблем и других морок, от которых мне плохо. Меж тем Мэдисон изливала богу душу, именно что ему, ведь я открыто её игнорировала. Она обиженно надула щеки и, как будто зарычав, подобно собаке больной бешенством, метала в меня молнии и грубо дёрнула за провода. Я не разозлилась.

— Ты издеваешься?! — развела руками она.

— Извини, я думала занавес твоей истерики благополучно опустился, но видимо... - иронично протянула я, сложив губы в невидимую линию.

— Я не устраивала никакую истерику! Просто мне... эм, не по себе. Это ведь не тебя собираются смешать с грязью две куклы барби, - стушевалась Мэдисон.

По привычке, она хотела взъерошить волосы, которых больше нет. В этот момент мне стало её жаль и почувствовала вину за своё равнодушие.

— Не переживай, - мягко улыбнулась я, чем удивила Мэди, — у тебя есть я, а значит, что ты в безопасности.

Собираясь с мыслями после моего внешнего порыва нежности, она робко буркнула:

— Спасибо.

— Пожалуйста, - ответила я улыбкой и автоматически поднесла наушники у ушам, однако тут же застыла, — теперь я могу послушать музыку?

Мэдисон одобрительно угукнула, не упуская возможность подметить:

— Тебе не удастся сбежать от проблем, слушая музыку и смотря сериалы, ты же это знаешь?

— Знаю, но пока получается.

Ей надоело терпеть мою легкомысленность, потому, цокнув, Мэдисон спрыгнула с подоконника и попрощалась со мной. Я помахала, после чего увлеклась мобильником, на который пришло сообщение. Это мама.

«Милая, нельзя ли отменить встречу с твоим парнем? К нам придет гость. Извини. Целую!».

Отлично! Момент, который я ждала с нетерпением не наступит, по крайней мере, сегодня. Огорчившись новостям, я задумалась. Какой-такой гость к нам собирается наведаться? И почему именно сегодня! Я так лелеяла мысль о знакомстве Сэма с мамой... А вдруг гость это только предлог сорвать встречу? Вдруг мама просто не хочет знакомиться с Сэмом?

— Привет! — напугал голос над головой, отчего я, ойкнув, вздрогнула и округлила глаза.

Парень, которым оказался Майкл, тоже испугался, попятившись назад, поднял руки вверх. Он снисходительно улыбнулся, поправив шевелюру на макушке. В последнее время Майкл стал стильно одеваться и следить за собой. Кажется, он навсегда отказался от потертых старых джинс, потому что на нём постоянно дорогие вельветовые брюки.

— О чем думаешь? - глядя на мобильник в моей руке, поинтересовался Стивенс.

У него талант всегда быть в настроении. Может, ему повезет и мне его поднять?

— Да так, пустяки...

— На тебе лица нет, врунишка. Неужели снова проблемы с директором? - на секунду напрягся он, выпрямив широкую спину.

Не верю, что говорю это, но лучше было бы так...

— Всё нормально, - заверила я, но меня выдавали глаза: они трусливо бегали из стороны в сторону.

Майкл прочистил горло и взглянул на меня исподлобья, давая понять, что не отступит. Порой он упертый баран! Скрывать было нечего.

— Сегодня я должна была познакомить маму с Сэмом...

— Что-о?! У вас всё так серьезно? — в ворчливой интонации Стивенса чётко слышалось возмущение.

Да что с ним такое?!

— Разве это плохо? — он мне не ответил, пришлось продолжить дальше. — Но мама отменила встречу. Меня это очень огорчило. Не знаю, что стоит за этим...

Майкл странно усмехнулся. На его физиономии написано что-то непонятное. Есть люди, которых прочитать легко, а есть такие, как Майкл - очень скрытные и неприступные, этакий бездонный океан.

— Может, это к лучшему? - заговорщицки прошипел он. — Только подумай...

И тут понеслось.

— Майкл! Стоп. Почему ты так относишься к Сэму? — с твердым намерением выяснить правду, я его перебила, задрав подбородок.

Он замешкался, потому что растерялся.

— Я нормально отношусь к твоему бойфренду.

— Разве? - подбросив брови вверх, фыркнула я.

Где гарантии, что он говорил правду? Майкл кивнул, но не сумел убедить меня, потому я пришла к мысли, что неплохо было бы рассказать ему о Сэме, чтобы развеять его подозрения. Майкл заботиться обо мне, ведь мы друзья, но Сэма я люблю. Мне важен каждый из них.

— Ты должен узнать его получше, — вздохнула я и примирительно улыбнулась. Стивенс с сомнением изогнул бровь, — он очень добрый, красивый, на него можно положиться. Сэм никогда не отказывает мне в чём-то... Я обожаю лежать с ним на кровати и дышать его запахом, который очень напоминает мне корицу, - смущённо хихикнула я, не замечая покрасневшие уши брюнета, — мне нравится, когда он наблюдает за тем, как я делаю домашнее задание... Я его очень люблю, понимаешь? Мне кажется, вы поладите. Я бы хотела увидеть ваш дуэт - мой лучший друг и бойфренд. Представь, как мы втроем гуляем по парку и...

— Хватит! — закричал внезапно Майкл, тем самым вынудив меня ахнуть.

Он что, накричал на меня? Впервые жизни вижу, чтобы Майкл Стивенс огрызался...

— Ты чего?..

Брюнет сжал свои кулаки и сквозь стиснутые зубы процедил:

— Боже! Сколько можно мне рассказывать об этом Сэме?! Ты что, не видишь, как он меня бесит?! Достала!

Я ждала чего угодно, даже метеоритный дождь, но не это. Широко распахнув веки, я внимательно следила за чужими жестами. Он раздраженно указывал пальцами в разные углы, а на его лице играли желваки, говорившие об его злости.

— Майкл, в чем дело?! — взвыла я.

— Ты реально не догоняешь?! Аманда, я влюблён в тебя! И представляешь, мне не нравится, когда ты нахваливаешь своего придурковатого дружка! Каждый день одно и тоже: Сэм - то! Сэм - это! Бла, бла, бла, Сэм!

Подо мной словно вырыли яму. Я настолько обескуражена его словами, что забыли алфавит, не зная, чем ему ответить. Теперь многое стало понятным, например, его интерес к моим отношениям. Мне совсем не в радость узнать, что мой лучший друг страдает от любви ко мне - я же не могу ответить ему взаимностью. И тут в памяти всплыли слова Гилмора... Значит, это правда: я нравлюсь Майклу! Ах, за что?! Я не хочу терять Майкла как друга! Он мне слишком дорог. Любовь палач дружбы. Мне жаль, что я позволила ему полюбить меня. Он заслуживает большего, заслуживает взаимности! Я же не способна ему что-то дать, скорее наоборот. Разве ему нужна девушка с шизофренией?

Сглотнув накопившуюся слюну, в попытке объясниться, я открыла рот, однако сказать ничего не вышло. Только хриплое:

— Ч-что?

Майкл досадно засмеялся, медленно качая головой.

— Ты правда ничего не замечала? Аманда, я люблю тебя с восьмого класса! Ты всегда была для меня идеалом, даже, когда общалась с Алисой и её компанией! - резал по живому Майкл, выглядя уязвимым и непонятым.

Готовясь заплакать, я схватилась за лоб. Теперь я понимала значение фразы «привычный мир перевернулся вверх дном». И все-таки я вынуждена разбить ему сердце.

— Прости меня, Майкл... я не хотела, чтобы так вышло.

— Этого недостаточно. Мне нужны другие слова! — очевидно, он намекал на «ты тоже мне нравишься». Я перевела дыхание, считая гулкие удары сердца.

— Эти слова принадлежат другому человеку, — извиняясь, отрезала я.

Майкл с прищуром взглянул на меня и сделал то, чего я никак не ожидала.

— А я тебе не верю! — бросил он сердито и, подойдя вплотную, схватился за мой затылок и потянул на себя, примкнув к губам за поцелуем.

Он не был нежным, целовал грубо, словно пытался что-то доказать. К его невезению, поцелуй с привкусом железа длился пару мгновений, поскольку я тотчас его оттолкнула. Осознание произошедшего ещё пришло спустя минуту, когда я наконец смогла встретиться глазами с Майклом. Он дышал отрывисто, быстро и сжимал кулаки, будто намереваясь наброситься на меня. Меня его скверный вид скорее разочаровал, чем пугал.
Я вытерла кистью свои мокрые губы, с раздражением кривя уголками рта. Пусть знает, что мне не понравилось. Поступив так, он только оттолкнул меня на тысячу километров.

— Я же сказала, что люблю Сэма! Один поцелуй ничего не изменит, Майкл! — рявкнула я, больше не беспокоясь об его чувствах, ведь он ранил мои.

Неужели за это время он так и не понял какой я человек? Или ревность помутила его разум? О чем он думал, поцеловав меня?
Майкл многозначительно закивал и попятился в сторону. Он сейчас уйдёт! Что же ты молчишь, Аманда?! А есть смысл говорить? Нет. Лучше промолчать.

— Все понятно, - еле слышно отозвался он, отдаляясь.

— Майкл...

— Нет, мне лучше уйти.

— Прости!

Он развернулся ко мне спиной и ушел, пока я, сжимая рот, старалась не заплакать. Я потеряла его, потеряла из-за глупых чувств! Я плюхнулась на пол и, не стесняясь, роняла слезы на носки своей обуви. В голове невольно всплыл монолог Майкла, когда мы обсуждали с ним мелодраму. Тогда я не придала значение его словам, а сейчас я поняла, что он говорил о себе: «Он был трусом, потому что боялся познать любовь. Боялся обнять её, вдохнуть аромат её глянцевых волос. Да, он трус. Потерять любовь всей жизни из-за страха познать истинное счастье, потерять любовь из-за гордости — означает трусость».

Я не считала его трусом, однако он молчал столько лет, это в голове не укладывается. Все это время я ему нравилась... Если б я только знала, Боже! Сэм был прав, а я последняя дура! Любовь причиняет боль только из-за того, что другие её не чувствуют. И как же я завидую таким людям. Я тоже хочу ничего не чувствовать.

* * *
После сложного разговора с Майклом я чувствовала себя ничтожеством. День прошел незаметно, из-за моих переживаний и то чувство вины, терзавшее сердце, не отпускало ещё долго. Боюсь, Майкл даже решился прогулять занятия, поскольку ни в классе, ни в коридорах его не было - я его искала. Мне было важно попробовать снова с ним поговорить, хотя я и понимала его желание скрыться ото всех: мы привыкли проживать боль в одиночестве, когда никто не видит нашей уязвимости.

Расстроенная я не помню как добралась до дома. Ноги сами вели вперед, пока мозг оставался в неисправном состоянии. К счастью, домой я вернулась раньше остальных, и обещаемого гостя не оказалось. Уже позже пришла мама. Она, видимо, разучившись отдыхать, сразу взялась за ужин.

— Поможешь мне с фаршем?

Когда она вошла? Я настолько увлеклась мыслями, что не услышала шагов?
Хлопая ресницами, я с заторможенностью уловила суть её просьбы.

— У меня пока по плану уборка, - указывая на беспорядок, устроенный мной, разложила книги по полкам я.

Мама в согласии замычала.

— Да, это действительно сейчас куда важнее... Здесь прошелся ураган? Ладно, - посчитав мой невозмутимый вид за негодование, примирительно улыбнулась она, — я пошутила. Кстати, тебе пришло письмо.

— Да? От кого?

— От Джини, кажется. Посмотри сама, - выходя за дверь, подмигнула мне мама, и мне стало приятно, что она не стала открывать его и читать содержимое.

Распечатав конверт, я села на постель и удивилась тому, какой у Джини ровный красивый почерк.

«Дорогая кузина, пишу тебе, потому что у меня проблемы личного характера, а кроме тебя мне некому довериться. Начнем с того, что я рассталась с Эваном! Или точнее, это он меня бросил, признавшись, что больше мной не заинтересован! Неужели так бывает? Любишь, а потом - бац! И не любишь... Ты даже не представляешь как паршиво я себя чувствовала в тот момент. Жаль, тебя не было рядом...
Кайл записал свой первый диск, и у его группы всё хорошо. Может, послушаешь их альбом? Мама злится на Кайла, но, думаю, что скоро холодная война закончится! Аллилуйя!
А как дела у тебя? Признался ли тебе в любви паренёк Сэм? Ответь мне в письме! Просто у нас вырубилось электричество, и интернет не работает! Целую и скучаю!
Твоя Джини».

Единственное, меня порадовало, что Кайл записал свой первый альбом и даже выпустил диск. Будет круто, если он станет знамениты. В остальном все очень печально. Мне казалось, у Джини с Эваном что-то особенное, но то, что особенно для одного, для другого - пустяк. И почему? На самом деле, страшно. Это может произойти в любой момент: раз — и тебя больше не любят.
Ответив на письмо кузины, я вышла, чтобы закинуть конверт в почтовый ящик, однако кое-что заставило меня забыть об этом - знакомый мужской голос. Пустив корни в пол, я словно покрылась трещинами. На сей раз, возможно, впервые мне хотелось, чтобы «голос» был плодом моего воображения. Рукой я легонько толкнула дверь, не имея храбрости выйти, подслушивала чужую беседу. Увы, подозрения верны - это он! Меня бросил в жар прежде, чем я успела принять действительность во всей её подлости. Больше меня ничего не заботило, даже письмо упало из рук, следом за ним и слёзы. Осознание стало ударом в спину. Я надеялась, этот день никогда не настанет, наивная дура... Как я могла упустить намерения Мартина прямо из-под носа?! Как я посмела расслабиться и забыть о его бдительном наблюдении?
Пойдя вдоль стены, я показалась в гостиной, где на диване сидела мама, а рядом с ней доктор Мартин! Даже сейчас я хочу верить, что он ведение, мыльный пузырь, только атмосфера в комнате не дает вздохнуть полной грудью - она давит и плющит! Мама, вытирая слёзы, посмотрела не меня с глубокой печалью, и я поняла: она всё знает.

— А вот и сама Аманда, — прокомментировал моё появление мистер Мартин.

Он больше не волновал меня, прямо сейчас меня заботила лишь мама, которая давилась всхлипами, держа в дрожащих ладонях какие-то бумаги. Неужели... неужели она держала документ с моим диагнозом? Метнув шокированный взгляд на доктора, было ясно, что я попала в яблочко. В голове загудел ветер. Так вот какого гостя ждала мама... И она об этом умолчала!.. Возможно, это Мартин попросил?

— Почему же ты нам не рассказала, Аманда?! — взвыв, будто раненый зверёк, прохрипела мама.

От её вида меня тоже захлестнули чувства, и, спрятав глаза, я заплакала. Я до сих пор отказывалась верить в то, что мой секрет наконец-то раскрылся.
Доктор Мартин с соучастием поджал губы и передал маме чистый платок. Я быстро моргала, чтобы избавиться от тумана в глазах и казаться сильной. Но кому теперь сдалась эта иллюзия, ведь в конечном счёте я в дураках.

— Прошу не плачьте, миссис Хилл! Ваша дочь больна, но не смертельно! Если обратиться к специалистам, Аманде можно помочь. Только жаль, что вашего мужа нет дома. Этот вопрос нужно решать всей семьей, — выказывал поддержку маме Мартин.

— Мама, прости меня, пожалуйста! — дрожа голосом, выпалила я, проглотив ком в горле. — Но правду говорю, я почти вылечилась!

— Тут есть доля правды, миссис Хилл: Аманда записалась в клуб «Анонимных шизофреников», который я тоже хвалю, — заступился за меня доктор, заставляя меня удивляться сегодняшнему дню только больше.

Господи, откуда он знает?! Он что, следил за мной всё это время? Я ничего не понимаю!
Мама, переводя дыхание, покачала головой. Она вытащила из кармана жакета мобильник и, судя по звуку клавиш, набирала чей-то номер.

— Как вы узнали про клуб? — обратилась я к Мартину.

Тот поднял на меня свой невозмутимый взгляд.

— Иногда я провожу там свои сеансы. И ещё, Райли мой брат.

Его реплика отдавала набатом в ушах. Я уставилась в одну точку и всеми силами сдерживала крик отчаяния. Похоже, вселенная с самого начала была настроена против меня. Находясь в потрясении, я плохо слышала, о чем говорили родители по телефону, но уверена, мама просила папу срочно приехать домой. А вот и оно, понимание, что жизнь разделилась на «до» и «после». Пять секунд сумасшествия вновь дали о себе знать - стрелки часов, замерев на пятой секунде в самом начале моей истории, возобновили свой ход. И как будто небо затянулось черными тучами, день обратился в ночь.

— Вы проверили мой тест? - как в бреду прохрипела я.

— Не только. Я личный психотерапевт Эшли Пичер, она и рассказала мне обо всем. Сказала, что ты скрываешь свой диагноз от родителей! — Мартин устало выдохнул, осуждающе покачивая головой. — Аманда, ты ведь мне говорила совсем иные вещи. Это моя вина, не стоило верить тебе не слово. Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать свое бездействие, просто... - замешкался Мартин, подбирая выражения, — я хоронил дочь, иначе бы пришел раньше. И, пожалуйста, не злись на Эшли, она по-дружески.

Легче не стало. Углубляясь в правду, становится только паршивей. Не могу поверить, что Эшли растрепала мою тайну доктору! Она ведь обещала! Вокруг одни предатели. Плевать, что она хотела как лучше!

— Она не имела права говорить с вами обо мне, - разозлившись, воскликнула я. — Вы все сговорились против меня! Вы хотите избавиться от меня!

Мартин вытянул лицо и чуть привстал, намереваясь подойти ко мне, однако я жестом запретила ему приближаться. Он застыл на своем месте, решив, что лучше меня не провоцировать. Впервые в жизни мы мыслили одинаково!

— Поверь, никто не желает тебе зла, - с предосторожностью заметил он, на что я усмехнулась.

— Я не верю вам!

— Аманда... Почему ты молчала?.. Господи! — заикаясь, пришла в себя после шока мама.

Я перевела на неё свой разбитый взгляд, позабыв про мистера Мартина.

— Мамочка, я почти вылечилась! У меня есть таблетки, они мне очень помогли! Слышишь? — даже не знаю, кого я пыталась убедить: себя или их?

— Таблетки? — подозрительно переспросил Мартин, обнажив морщины под глазами, — Какие таблетки? Без направления доктора тебе не могли выписать лекарства. Можешь показать мне их?

Этот человек... такая заноза в заднице!

— Да, они в комнате, я сейчас принесу, — с трудом выговорила я, рванув прочь из гостиной, где дышать было невозможно.

Ноги подкашивались от переживаний, тем не менее мне удалось добежать до комнаты. Из-за пелены слез в глазах мне ничего не видно, словно, помимо шизофрении, у меня прогрессировал астигматизм. Изнемогая, я упала на ковёр и, более не стесняясь чужих взоров, позволила себе выплакаться. Мне хотелось закрыть веки и расщепиться на мелкие атомы, лишь бы перестать гореть в огне. Вот и все. Они узнали правду, и мне вроде должно быть легче, так почему же мне только хуже?!

— Аманда?! — донесся узнаваемый голос за спиной.

Сэм тотчас же подбежал ко мне, спрятав от всего мира в своих надежных объятиях. Я зажмурилась, пуская слёзы ему на плечо, сжимая между пальцами ткань куртки.

— Они всё знают... Знают, Сэм! — сглатывая, я жадно ловила ртом воздух и бегала блестящими глазами по лицу напротив.

Он смотрел на меня таким видом, словно обнимал покойника.

— Это должно было случиться рано или поздно, — Гилмор поцеловал мою макушку. — Поплачь, тебе это нужно.

— Боже, Сэм, я боюсь! Они упекут меня в психушку!

— Ты преувеличиваешь! Они тебя любят и не сделают этого.

— Кругом одни лжецы!.. Мне не стоило доверять Эшли. Я такая дура! - Сэм с трудом улавливал нить моей бессвязной речи, ведь я не обо всем ему рассказывала.

— О чём ты?

Не отреагировав на реплику, я вытерла рукавом липкие щеки и поднялась за таблетками. Но сколько бы я их не искала, в шкафчик, где они точно были оставлены мной, пустовал. Это заставило меня напрячься и подумать, не убрала ли я блистеры в другое место, более надежное? Смочив уста, я рысью бросилась к другому шкафу и также внимательно изучила полки и так всю комнату.

Не может быть... От таблеток и след простыл! Неужели?..

— Что такое? Где-то болит? - оторопел Сэм, когда я в замешательстве приложила руку ко лбу.

Тихо засмеявшись, я отрывисто вздохнула и за один миг перешла от смеха к слезам, потому что осознала очевидное.

— Таблетки... - всхлипнула я, безрадостно улыбаясь, — какие к черту таблетки! Их никогда не было!

— Что?

— Я их выдумала, - тыча в свою грудь пальцем, я пожала плечами, — представляешь? Была уверена, что лечусь, а на самом деле... я обманывалась! Какой кошмар, Сэм...

Действительно! Как мне могли продать лекарство, если я несовершеннолетняя и если у меня нет направления? Мистер Мартин открыл мне глаза... Чёрт, мистер Мартин! Он ведь ждёт обещанные таблетки, а если я признаюсь, что они - плод моей фантазии, меня точно признают сумасшедшей.
Нужно срочно что-нибудь придумать.

«Скажу, они закончились, а название препарата я не помню... Чек? Чек я давно выбросила... Зачем? Чтобы родители случайно его не нашли. Отлично, так и скажу!», - воодушевилась внезапный идеей я и, набравшись уверенности, намеревалась вновь показаться в гостиной.

— Аманда, погоди! Ты куда?

Сэм поднялся за мной, желая меня задержать, однако его инициативу перехватили: ручка повернулась вниз, и в комнату, судя по всему из-за шума, вошли мама и доктор Мартин. В эту секунду я почувствовала холодок на затылке, мне стало не по себе. Не зная, что сказать, я прикусила язык и терпела вопросительные взгляды напротив. По всей вероятности, мама ошарашена присутствием в моей спальне парня и скорее всего она догадалась, что это Сэм.

— Мам... — собираясь с мыслями, окликнула я её, — это Сэм, — рукой я показала на позади стоявшего брюнета, которого застали врасплох, поэтому он весь защитился.

В ожидании хоть какой-нибудь реакции мамы, я чуть было не лишилась ума во второй раз. Почему же она не отвечала?! Мартин и мама переглянулись, а потом произошло то, что мне сбило с толку: мама в который раз скривила плаксивую гримасу и на всех парах убежала вон.

Что это было? Сэм и я обменялись коротким переглядыванием, прикидывая всевозможные варианты, способные объяснить поведение мамы. Воцарилась гробовая тишина. За стенкой глухо доносились женские стоны, а здесь творилось безумие...

— Аманда, кто такой Сэм? — чеканя каждую букву, задал конкретный вопрос доктор Мартин.

Писк в ушах мешал сосредоточиться.

— Мой парень, — сказав это, я взглянула на Сэма, который, в свою очередь, хмуро буравил взором незнакомого ему человека.

— Твой парень сейчас здесь?

Я круто повернула к Мартину голову, негодуя из-за его, по моему мнению, глупых и очевидных вопросов.

— Что за идиотский вопрос? Вы сами не видите?!

Доктор топтался на одном месте, странно поддакивая. Сейчас он выглядел, словно ему нужно поведать пациенту о тяжелом диагнозе. Эта молчанка действовала на нервы. Сэм вдруг попятился к стенке и, взъерошивая шоколадные волосы, уставился в окно. В глубине души я догадывалась, к чему вёл Мартин, но я не готова признавать это. Слишком, слишком несправедливо и жестоко.

— Нет, Аманда. Его видишь только ты, — надтреснуто выговорил доктор Мартин, тем самым влепив мне звонкую пощёчину.

Словно мне на плечи свалилось небо - так тяжело! В глазах потемнело, и я не знаю от чего именно. Но я даже этому рада. Я рада пусть и не на долго, но не видеть перед собой доктора, маму... Всех! Мне хотелось остаться наедине с собой и осмыслить сказанное этим мужчиной.

— Это неправда, — подобно ребёнку отказывалась верить я.

Я категорично качала головой и надула щеки, обиженная на то, что люди зовут судьбой.

— К сожалению, я не вру тебе. Его не существует.

— Вы врёте! — закричала я, дрожа челюстью, как от холода.

— Девочка, пожалуйста, послушай...

— Я отказываюсь в это верить! Вы несете какую-то ересь! Уходите из моей комнаты!Уходите! Оставьте меня одну! Уходите! — я вопила и не жалела горло, надрывая связки; размахивала руками, наматывая круги по всей спальне, не зная за что ухватиться, чтобы сломать.

Необходимо выпустить эту боль. Мистер Мартин покорно оставил меня одну, наверное, осознав, что ситуация выходит из-под контроля. Краем уха услышала, что они позвонили в 911. Они собираются усыпить меня, как последнюю дворнягу? Даже те подобного не заслуживают!
Потянув себя за волосы, я в конце концов взорвалась, закричав так, что даже люстра на потолке коснулась. Казалось, стены вот-вот рухнут от мощных децибел, а стёкла треснут, покрывались глубокими трещинами.

— Это неправда! Неправда! — настаивала на своем я, схватившись за книжки, откинув стул, разбивая оставшиеся в целости статуэтки.

Я принялась рвать подушки, хотела порвать одеяло, но осознав, что не хватит сил, просто бросила его на пол. Сэм молча наблюдал за мной у окна, слишком погруженный в мысли, чтобы вмешаться. Внезапно я замолчала, и наступил штиль. Шмыгнув сопливым носом, я бросилась к нему и прижалась к груди.

Теперь мне ясно. Абсолютно всё ясно. Понятно, каким образом он сейчас вошёл в комнату, когда окно закрыто. Вот почему он показался мне родным: Сэм придуман мною, а его голос, напомнивший голос моего кумира, мне полюбился. Вот почему он холодный, а его запах - корица. Теперь ясно почему мама ничего не знает о новых соседях — их просто никогда не существовало. Сэм не работает и не учится. У нас с ним много общего. Ясно почему он любит мелодрамы. Я просто его придумала!
За что мне такое? Я люблю человека, которого не существует! Ирония жизни, насмешка вселенной. Хотелось бы мне знать, что я сейчас чувствую, потому что я чувствую всё. Это убивает.

— Они сейчас заберут меня, — охрипшим от долгой истерики голосом сказала я, не выпуская Сэм из своих ревностных объятий.

— Я должен уйти.

— Нет, в этом нет смысла. Они все равно тебя не видят, ты можешь остаться, — подняв подбородок, прошептала я.

Сэм выглядел странно.

— Ты не поняла. Я ухожу насовсем.

Ещё один удар - я в нокауте. Мне хотелось считать, что Сэм просто неуместно шутил, только твердость и непроницаемость в его глазах нагоняла небывалую тревогу. Словно я привязана к рельсам, по которым вот-вот проедет паровоз. Вцепившись в его кисти мертвой хватка, я разбитыми и красными от бесконечных слез глазами искала два карих огня, которые когда-то меня согревали, а сейчас предательски обожгли. Почему этот огонёк с каждым мгновением всё дальше, но боль от ожога только сильнее?

— Что ты говоришь?! — закричала я громко, что в конце слова прозвучал. отрывисто. — Ты уже забыл, что обещал мне! Обещал, что больше никогда не уйдёшь! Это нечестно! Прошу тебя, не поступай так со мной!

Попятившись назад, я жалобно заскулила и почувствовала себя отвергнутой, брошенной в тёмной чаще, кишащей монстрами. Сэм сделал шаг навстречу.

— А еще я обещал защищать тебя от всего! Даже от самого себя! Пойми, Аманда, я твоя болезнь!

— Нет... ты вовсе не болезнь! Глупости! Знаешь, ты мой вечер, мой закат, который я всегда жду, потому что ты всегда приходил на закате! Если ты уйдёшь, я не переживу! Закат для меня никогда не наступит!

Я надеялась, мои слова смогут как-то повлиять на решение Гилмора, но он отказывался меня слушать.

— Ты думала, что пила эти чертовы таблетки, которых в действительности не существует, надеясь, что они тебе помогают! Но оказывается, твоих галлюцинаций стало меньше, только потому, что я был рядом! Аманда, я твоя главная проблема, твоя галлюцинация, из-за которой ты не можешь идти дальше.

— Идти дальше?.. Куда мне идти без тебя?!

— Ты меня не слушаешь, - в сокрушении прикрыл веки Сэм.

— Нет! Если даже так, я тебя люблю! И я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста, Сэм, пожалуйста, не поступай со мной так жестоко, - кое-как заставляя себя стоять прямо, дрожа конечностями, взмолилась я.

За дверью послышались голоса. Времени совсем мало... Мы оба это знали, поэтому Сэм подбежал и, нежно взяв за подбородок, поцеловал. Наконец-то мне тепло, наконец сердце не содрогается и руки перестали дрожать. Переплетая языки, наш поцелуй продолжался жалкую минуту, но для меня эта минута стала необъятной вечностью. Сэм поглаживал пальцами пальцы мое мокрое от дрожек слёз щеки, не торопился отпускать, наоборот, он опёрся лбом на мой, как бы запасаясь энергией, и я жадно ловила его дыхание. Мне приходилось периодически моргать, чтобы избавиться от пелены в глазах. Я не глупая, знала, что Сэм прощался со мной. Знала, но ничего не могла поделать.

Он считает себя призраком, я же считаю его самым что ни есть настоящим в своей жизни.

— Послушай меня, все будет хорошо, — прошептал он, заправив одну прядь волос мне за ухо.

— Нет...

— Да, по-другому быть не может!

В его объятиях я безвольная кукла, он управлял мной: взял за руки, сплетая наши пальцы. Мы синхронно опустились на пол, будто думали об одном и том же.

— Закрой глаза, — тихо просил Сэм.

Не соглашаясь, я уперто покачала головой, кусая солёные губы.

— Нет.

— Давай, Аманда, доверься мне! Закрой глаза.

— Не хочу, — откликнулась я, послушав Сэма.

Веки сомкнулись. Перед глазами темнота, а в темноте плыли фигурки фиолетового цвета. Помимо голоса Гилмора, я еще слышала шум за стеной. И он усиливался.

— Представь свою крышу, представь как мы сидим на ней и смотрим на звезды, — над ухом послышался бархатный голос.

В голове непроизвольно предстала картинка, а на губах дрогнула кривая улыбка. Руки Сэма всё ещё держали мои. Мы сидели друг напротив друга и просто молчали. Затем я ощутила робкое, мягкое касание к своим устам, словно я дотронулась до пера. Слеза пронеслась по щеке и смешалась с нашим прощальным поцелуем.

— Я люблю тебя, Аманда, — произнёс Сэм шёпотом, словно не хотел, чтобы до эти слова дошли до чьих-либо ушей.

— И я люблю тебя, Сэм.

Тишина. Я боялась распахнуть глаза, зная, что его больше нет. Мои ладони больше никто не держал. Внутри горело в беспощадном огне. Терпеть эту боль не получалось, я упала набок и собралась в клубок, со всей силы сжимая кулаки, оставляя ногтями следы на взмокшей коже. Только физическая боль душевную не потушит. Вскоре я набралась мужества, медленно открыла глаза и увидела пустую комнату.

— Сэм? —глупо звать того, кто только что ушёл.

Я без понятия, как не умерла от обезвоживания. Вопли смешались с плачем. Любовь — это новая форма мазохизма. И мне очень больно.

Зовя его, я сорвала голос, нарочно разбивая костяшки руки, чтобы запомнить какого это терять человека.
В комнату кто-то ворвался. Меня окружили мужские и пару женских ног. Все голоса смешались в одну кучу, но только один голос я слышала отчётливо. И он повторял:

— Я люблю тебя, Аманда.