Spoiler by _kassiopeia_ ❤️

Крепкий виски колыхался в прозрачном стакане вместе со льдом, что бился о стенки и создавал тихий звон, отдающийся в ушах китаянки. Именно он успокаивал и заставлял вздыматься не так интенсивно молодую женскую грудь в красном бюстгальтере, который еле прикрывал вставшие соски от небольшого весеннего ветерка, бьющего прямо в бледноватое лицо девушки, отчего розовые волнистые волосы, вившиеся по плечам и лопаткам, тянувшиеся аж до самой поясницы, слегка разлетались у худощавого лица.

Юци вновь смотрела куда-то вдаль своими стеклянными глазами, в которых отражались уличные фонари, от чего казалось, словно цвет их сменился на цвет виски в её стакане, который точно так же ярко сиял из-за света, отражая в себе полную, такую яркую луну, поднявшуюся над Сеулом. Над городом, когда-то спасшим Юци от самых страшных юношеских кошмаров. Но тогда она и подумать не могла, что тот кошмар настигнет её вновь. В месте, где она обрела свободу и какую-никакую семью, где могла дышать полной грудью и отпустить прошлое раз и навсегда.

Только вот теперь её сексуальную, исцелованную мужчинами и порой даже женщинами грудь сковывала неистовая сила: боли, ненависти от тех воспоминаний, которые она похоронила ещё в Китае. Сон уже неделю старалась унять панику, крик той маленькой школьницы Сон Юци, которая не знала, какова истинная мораль сего мира и какими жестокими порой бывали люди. В те дни её душа кричала о помощи, чтобы кто-то пришёл и достал её из этого омута, тёмного, бездонного, в котором она тонула.

Но, как и тогда, никто не слышал и не видел тех изнываний и слёз, того шока, той ненависти к себе прошлой, такой беззащитной, маленькой, крошечной овечки, все видели лишь оболочку - обычную проститутку без социального статуса, что не имела даже права дышать наравне с «обычными» людьми, особенно детективом Кимом. Он призирал её, как и весь убойный отдел, никто ни верил в безумный план, который могла осуществить лишь Сон, кроме одного человека, что приютил у себя, а до этого попросил о невозможном - поймать серийного насильника, уничтожить его раз и навсегда. Как в своём прошлом, так и в чужом будущем, дабы этот урод не трогал невинных девушек, похожих на неё - беззащитных.

Только вот этот человек, который уже неделю занимался подготовкой к спецоперации, в которой Юци будет главным героем, и представить не мог, какое зрелище его ждало, пока ключ в замке не повернулся и нога не ступила за порог собственной квартиры в многоэтажке, а в нос не ударил едкий дым вишнёвых сигарет, до тошноты горьких со сладким послевкусием, из-за чего слегка кружилась голова.

- Юци-я, я дома, - мужской голос ни разу не волновал Сон, что продолжала стоять у открытого окна в нижнем сексапильном белье и узорной чёрной накидкой на плечах, потягивая никотин из фильтра тёмной сигареты, зажатой между искусанных губ, пока ядовитый дым струился по трахеям, въедаясь в давно мёртвое нутро девушки. - Господи, ты что, весь день куришь? Не продохнуть, - парень стал отмахиваться, стараясь рассеять запах едких сигарет, но даже с открытым окном нараспашку это сложновато.

Сон не реагировала, не издала ни звука, всё ещё смотря куда-то вдаль, наблюдая за жизнью в городе и людишками, в голове которых происходила мозговая активность, правда, не у всех. Например, Накамото Юта очень редко думал, порой даже не задумывался о том, какие бредовые идеи выдавал или как мог обидеть человека одним своим словом, но у него слишком хорошо была развита интуиция, особенно для такого непоседливого молодого лейтенанта. Однако, несмотря на это, Юта добрый малый, часто основывался на чувствах и своей беззаботности, такому волевому парню любой бы позавидовал, в том числе и Юци. Ей нравилось то, каким открытым и беззащитным он с ней был. Она превращала его в настоящего мужчину, что жаждал лишь секса и следовал инстинктам, которые перекрывали доступ воздуха, сжимая со всей силы горло. Он просто ещё мальчишка в понимании Юци, но в постели довольно хорош, ведь она его научила, приручив.

После того как Накамото снял свои чёрные высокие ботинки на тракторной подошве, проходя в небольшую однушку, где посерди стояла большая кровать со смятой белой постелью, над которой весела его фотография в форме с выпуска из полицейской академии, где он немного ухмылялся, пряча взгляд за бордовой чёлкой, Юта посмотрел на проститутку перед собой. Немного усталый взгляд столкнулся с упругими, такими манящими ягодицами китаянки в кружевных красных стрингах, что заставляли всё внутри молодого лейтенанта перевернуться, от чего в штанах полицейской формы становилось слегка тесновато.

Однако искорка потухла так же быстро, как и воспламенилась в груди Накамото, ведь в ответ он не увидел реакции Сон, не увидел с ходу её раскосых соблазняющих глаз, похотливую улыбку, за которой крылась страсть к нему, и даже простых объятий не последовало от девушки, чья кожа превратилась в гусиную от ещё не тёплого ветерка. Юте было невыносимо видеть такую погружённую в себе Юци, такую поникшую и безжизненную, не такую, как раньше. Уже на протяжении недели девушка то и делала, что думала о предстоящем, о том, как пожертвует собой по собственной воле или всё-таки ради кого-то, кто попросил её об этом, а может, и ради себя, брошенной в прошлом.

Парень не стал приближаться, для начала решив оглядеться, ведь с утра, когда уходил на службу и смотрел на невинную сопящую Юци, оставил сваренный рис в чашке и кимчи на столе в кухне, прикрытые плёнкой, дабы та не голодала. Но еда всё ещё стояла нетронутой на том же месте, только бутылка виски, которого осталось практически на самом дне, стояла на журнальном столике у окна вместе с пачкой вишнёвых сигарет.

- Ты даже не ела... - сделал вывод японец, чьё лицо побледнело, а уголки губ опустились.

Он не мог повлиять на состояние Юци, которая находилась в забвении с того самого дня в полицейском участке. Он не мог помочь ей выбраться из своего страха и болезненного прошлого, которое съедало её последние семь дней. Она ждала, готовилась морально и психологически, что её телом воспользуются в очередной раз, что её сломают опять, что всё, от чего так хотелось убежать, вновь настигнет, как и воспоминания, как и убийственная, сжирающая изнутри любовь Сон к Юкхэю, перед которым она всегда испытывала слабость и который сломал её жизнь раз и навсегда. Как бы ей хотелось, чтобы всё происходящее оказалось сном и скоро она очнётся и вновь заживёт жизнью, не о которой мечтала, а в которую попала сама, по глупости.

- Знаешь, Орешек, я много думала, - хриплый, низкий, такой режущий слух голос послышался из уст Юци, - однажды павший ангел не может пасть вновь, ведь так?

Вопрос Сон заставил Юту широко раскрыть глаза в удивлении, а после вновь опустить голову от безысходности, ведь он не знал ответа на философский вопрос. Он крепко сжал ладони в кулаки.

- Если это правда, тогда я уже не могу оказаться снова в пропасти, откуда пыталась выбраться, царапая стены ногтями, хотя и падала из раз в раз на дно. Значит, этот бесконечный круг никогда не закончится в моей жизни, даже если мы посадим Вона Юкхэя за решётку. В моей жизни всё останется по-прежнему. Хозяйка заберёт меня к себе, а ты останешься работать в отделе. Тебя могут даже повысить, - на последнем отозвалась ухмылка в голосе.

- Тогда скажи, зачем ты согласилась? - Юта стал подходить ближе, съедая взглядом профиль Сон.

- На миг, когда ты пришёл ко мне, мне показалось, что это шанс и я смогу что-то изменить и сделать что-то полезное в своей жизни. Может, я понадеялась разорвать рутину, которую сама для себя создала. Может, подумала о том, что ты спасёшь меня, как и всегда, от этих нескончаемых мужланов, - Сон вновь сделала затяжку, выпуская затем дым, пока Юта стал ещё на шаг ближе к ней, вдыхая ядовитый аромат сигарет и сладкого шампуня, оставшегося на её волосах. - Но всё это можно было исправить ещё в тот день, когда всё случилось и я ушла из дома. Может, если бы я объяснилась, отец понял бы меня. Или же, наоборот, пристыдил и выгнал, как это произошло с нашей собакой Коко. Она просто прогрызла диван и устроила беспорядок в доме, потому что ей было слишком одиноко и скучно, - дым неприятно коснулся сухих губ. - И в итоге отец вышвырнул её на улицу, сколько бы я ни умоляла оставить её и ни плакала, цепляясь за края его брюк - всё было тщетным.

Сон не проявляла эмоций, ощущая, как в груди оседала горечь тех воспоминаний и противное чувство вины в груди, которые сдавливали горло с силой.

- Проще было самой убежать, чем чувствовать каждый день взгляд, полный ненависти, в родных глазах.

Сон выдохнула дым, струящийся клубами из розовых губ, после чего ощутила горячую руку на своём плече, чьи длинные пальцы сжимали холодную кожу, пока на сердцах обоих оседала боль с отчаянием.

- Мне кажется, я бы не смогла это пережить... - последнее тихо вырвалось из уст.

Пухлые губы нежно покрывали поцелуями женскую кожу, пропитанную сладким парфюмом и сигаретным дымом, от чего тепло вмиг стало разливаться по телу и внутри Юци уже не так одиноко и холодно, не так противно и знойно. Уже не хотелось скрыться от противного ветра из окна нараспашку, наблюдать за людьми внизу и чувствовать, как клубы дыма струились по горлу, обволакивая все внутренности, и щекотали незажившие кровоточащие раны.

Юта всегда дарил тепло и чувство безопасности рядом. Он относился к Юци так, как никто не относился к ней уже очень давно, в далёком прошлом, когда Сон была ещё глупышкой, доверчивым дитя, которое оказалось в ловушке ядовитого паука по счастливой случайности, из паутины которого не выбраться живым.

- Я обязательно спасу тебя, Сон Юци... Что бы ни случилось, - шёпот отозвался где-то сладостно возле уха.

Лёд в стакане вновь издал тихий звон, глоток - и он опустошён Юци, на дне отзывалось эхом прошлое, и девушка пьяно поставила стакан на столик. Сон обернулась, вновь устремляясь кошачьим взглядом в любимые глаза. Кадык Юты задёргался, и в штанах не хватало свободы, на что Юци в ответ лишь мягко прильнула к устам лейтенанта, захватывая верхнюю, любимую, сладко сминая своими, опороченными другими мужчинами.

Пока тёплые ладошки скользили по обнажённой, покрытой мурашками, спине, длинные женские пальцы проникали в ядовито-красные волосы. Нежные прерывистые поцелуи занимали женские уста, касаясь их раз за разом и останавливаясь на долю секунды, вглядываясь в грустные такие усталые глаза, а после вновь касаясь пухлых губ со вкусом вишнёвых сигарет и горького виски, проникая уже глубже, языком исследуя встретившегося на пути такого слизкого, сладкого, желанного - всё становилось очевидным. Сон Юци вновь забывалась в нём, вновь утопала с головой, теряя истинную себя где-то там, в своей безграничной бездне, падая на смятую постель и вновь разрывая плоть до крови ногтями.

[Несколько лет назад]

В день, когда всё случилось, когда Юкхэй потерял всё, над чем долго корпел и чего так долго хотел, выжидая подходящего момента, - Юци просто ушла, выскользнула из его рук. Бросила наедине со своими демонами, которых нечем подкормить, нечем успокоить, хоть огонь ярости и злости в груди разливался по телу, пока Вон шёл улицами Гонконга, наблюдая за тем, как весна засыпала вокруг, позволяя ночи и холоду выбраться на пустые улицы.

Ощущение после того, как его вышвырнули за шкирку, словно маленького щенка, а после пригрозили полицией, не покидало голову молодого Вона, от чего внутри становилось паршиво, а ненависть росла в геометрической прогрессии. Казалось, вот-вот и адский пес сломает рёбра и выберется из его груди, вернётся в дом уже бывшей девушки и разорвёт этих людей на куски, изрисовывая кровью стены того дома, вырывая душу и сердце не только малышки Юци, но и её добродушных родителей. Они давно знали Лукаса, принимали как родного и доверяли ему свою драгоценную дочурку, даже когда два подростка закрывались в девичьей комнате, за дверями которой никто не знал, что происходило на самом деле. Они кушали за одним столом и после смотрели вместе фильм в такой уютной романтичной обстановке в объятиях с девушкой, которую, кажется, любил. Они вели себя так, будто бы все вместе были и вправду семьёй, а Вон стал драгоценной и неотъемлемой её частичкой.

Только он никогда не мог признаться самому себе, что истинное нутро отвергало ту доброту, заботу и тепло, которым они одаривали Юци, а вместе с тем и Юкхэя. Он слишком завидовал и ненавидел всё, связанное с чистотой, богатством и милыми улыбками, ведь его родители кардинально отличалась. Они словно на стороне иня - тёмной: пьющий отец Юкхэя постоянно насиловал мать на глазах маленького мальчика, а мать продолжала ненавидеть создание, которое так жаждало материнской любви и поддержки.

Маленький Вон постоянно наблюдал за тем, как вставший, наполненный кровью член отца резко входил и выходил из повреждённого влагалища матери, откуда сочилась багровая кровь, а она, в свою очередь, растекалась по кухонному столу, впитываясь в красное дерево. Когда крики матери наполняли комнату, слёзы лились ручьём, а женские кулаки оставляли яркие синие пятна на груди мужчины - он не останавливался, продолжая вдавливать всё сильнее бедную женщину в стол. Поэтому прозрачные бусинки так часто обволакивали кожу влагой, а истерики не прекращались, пока малютка Вон не срывал голос. Как бы Вону тогда хотелось отомстить отцу за все его гнусные деяния, только вот ещё не было достаточно сил в тех маленьких слабых ручонках, словно ниточках, что стали таковыми от голода и недоедания со временем, от чего побои с маленького тела не сходили месяцами.

Поэтому после всего произошедшего и пережитого в несчастливой семье, после непрекращающихся маминых слёз, лившихся рекой, Вон пообещал себе больше никогда не давать себя в обиду, ведь даже мать, чьи руки, казалось бы, должны были согревать и защищать, лишь оставляли жгучую боль на коже, словно от розог. Она ненавидела его и ранила словами о том, как сильно жалела, что родила, и каким беспомощным и тупым казался ей Юкхэй, а сравнения его с отцом и вовсе выжигали раны на сердце. Но и ей Юкхэй не мог ответить и сказать, как сильно сожалел обо всём, ведь ни разу не смог уберечь мать от мужлана-отца, который избивал встрявшего в ссору Вона так, что тот частенько терял сознание, не говоря уже о бесконечных счетах в больнице.

Потому Вон, набравшись смелости, ушёл в свои четырнадцать из собственного дома, оставляя родных кровиночек, которые ненавидели, терзали и уничтожали всё живое внутри - все цветы счастья и любви, которые хотелось как-то спасти.

Благо любимая бабушка с маминой стороны всегда говорила малышу Вону, как сильно его любила и дорожила им всеми фибрами души. Она так хотела забрать внука к себе, в свой тёплый дом, полный света и заботы, полный любви к Вону, только каждый её приход в тот дом заканчивался криками и воплями пьяного отца, пока мальчик со слезами на глазах наблюдал за тем, как бабушка покидала дом дочери с синяками на щеках и клялась, что нога её больше не ступит за деревянную калитку. С тех пор он заботился лишь о бабуле, чей очаг нуждался в мужской силе.

После встречи с Юци Вон стал таким - омерзительным, пошлым, ненавистным всеми, но любимым ею. Только вот он всё испортил, сломал, разрушил из-за тех демонов в голове, тянувшихся из прошлого, которые донимали и не давали спать ночами из-за одной мысли - изнасиловании. Не о сексе с любимой, нежном и трепетном, а о жестоких мучениях женщины под ним, о боли и криках, которые однажды издавала и его мать. Вон слишком ненавидел себя, даже сейчас, под покровом ночи, когда вокруг никого. Только он и его ненасытное нутро, жаждущее преступления, уничтожающего женскую психику и возвышающее мужское достоинство.

Он боялся того, что сейчас горело в нём и когтями выцарапывало иероглифы на обратной стороне горла, терзало душу и тело до дыр. Они стали его пропастью, его бесконечной тьмой, в которой он медленно, но верно утопал, погружаясь в вечное забвение и давая волю своей теневой стороне: злой, яростной, ненасытной, которая больше ничего не чувствовала, кроме возникающего желания в штанах.

Ничтожный слабак, который волочил свои подкашивающиеся ноги по тёмному парку, где когда-то Вон, будучи по-настоящему влюблённым мальчишкой в невинную и невероятную девушку - его первую любовь, выжигал воспоминания, созданные в этом потрясающем месте. Он помнил, как его ладонь гуляла по белоснежным ляжкам, покрытым мурашками, как ощущал теплом своих рук холодок на коже Юци и дрожь от трепета сердца в груди, как страсть охватывала тела двух влюблённых, утопавших в страстном поцелуе. Вон, как и всегда, наслаждался сладостью губ Сон, оттягивал нижнюю, любимую, и облизывал после образовавшийся нарыв, пока девушка сосредоточилась на его верхней - пухлой губе, которую то оттягивала, то вновь сладко затягивала устами. Ежедневно на том месте Вону хотелось большего, не хотелось сдерживаться и ждать согласия Сон, а просто сорвать одежду с неё и властвовать над её аккуратным тельцем. Но почему-то он всё же соглашался в очередной раз и ждал кивка школьницы, когда та будет уверена, что уже точно готова к большому шагу в их отношениях. И только сейчас Юкхэй осознавал, что уважал её и слишком сильно любил. Жаль, что голоса в голове не переставали твердить об одном и том же из раза в раз, когда он держал её за руку или целовал или крепко прижимал к себя под вишней, что в лунном свете казалась ещё прекрасней.

Тьма захватывала каждую клеточку тела, пронзала самое сердце, пока вина раздирала душу. Там давно умерла вера в лучшую версию Вона, благодаря которой он бы выбрался из трясины, где его тёмная душа завязла целиком. Версия, которая никогда бы не предала любимую, которая всегда была бы рядом и защищала то драгоценное, упавшее на дно опустошённого бокала, то мимолётное счастье, заполнившее его сердце и затмившее зло в нём. Затянулись бы старые раны, забылось бы прошлое, исчезли бы демоны, терзавшие невинную душу маленького мальчика. Но голоса и одиночество внутри заставляли вспоминать из раза в раз, кто такой настоящий Вон Юкхэй и каковы его истинные желания. Они заставляли смотреть на себя в зеркало и ненавидеть существо, убивавшее из раза в раз ту искренность и светлые чувства, наполняя душу яростью и злостью.

Тело его охватила дрожь, руки холодели, а взгляд опустел. Он шёл вперёд так долго, как только мог, по парку, по былым воспоминаниям, которые делали его действительно счастливым. К сожалению, он только сейчас понимал, оборачиваясь назад, как много потерял и каким действительно счастливым сделала его Юци, перевернув его мир с ног на голову, доверив себя ему: своё тепло, заботу и любовь, даже своих родителей, что так просто отпустили её. А теперь всё это вмиг исчезало, покидало грудь, растворялось во тьме, в истинном зле, в его обиде, в его одиночестве, в сердце, где не осталось ни добра, ни искренности, ни любви. Бесконечная боль заполнила его, въелась так глубоко и надолго, пропитав своим ядом каждый сосуд, каждую венку, каждый атом в нём.

И если бы не та девушка, чья походка так напоминала пьяную, не встретилась ему по пути в парке, кто знает, может, всё было бы иначе? Возможно, он смог бы избежать своей первой ошибки, которая изменила всю его жизнь и заставила утонуть в пучине преступлений, похоти и женских изуродованных тел. Если бы не его обида и тьма, настигнувшая тело, возможно, он не напал бы на невинную девушку-студентку, гулявшую ночью в парке в направлении к дому, не повалил бы на холодную траву где-то в кустах, не сорвал бы одежду, не вцепился бы в шею зубами, кусая до крови и оставляя синяки, а после не притронулся бы к такому желанному и разгорячённому месту - влагалищу, куда проник детородный вставший орган Вона. Сначала мягко, а после напирая, интенсивно двигался, закрывая рот рукой с такой силой, чтобы та не издала ни звука. Молодая особа потеряла сознание к тому моменту, как семя уже попало внутрь к яйцеклеткам.

Изнасилованная девушка, от которой веяло алкоголем, лежала неподвижно перед семнадцатилетнем преступником, в чьих глазах читались потерянность и безрассудство после содеянного, ведь сознанием Вон понимал, что совершил нечто ужасное. И ничего уже нельзя исправить, не повернуть время вспять, хотя демоны внутри ликовали и пели свои баллады вовсю о том, какой Юкхэй молодец, ведь дал волю личности жаждущей уже давно своего часа.

Вон страшился самого себя, разум затуманился, руки тряслись, а в глазах лишь паника. Казалось, вот-вот и он тоже потеряет сознание, умрёт от панической атаки, которая настигла вмиг, заставляя зарыться в волосах и упасть на траву, пока голоса в голове продолжали шептать и путали реальность с иллюзией. Он не понимал, что делал. Всё будто происходило во сне. Но пути назад не было, и тряска головой постепенно приводила в себя, хоть и дышать по-прежнему затруднительно.

Сочувствие к жертве переполняло грудь, от чего слёзы без устали катились по щекам, и как бы Юкхэю ни хотелось всё исправить, кроме как протащить использованное ним тело по траве, укрытой росой, к холодной лавочке, пока чёрные волосы впитывали влагу, а лишённое девственности и адекватного секса тело находилось в бессознательном состоянии - в голову ничего больше не пришло. Ему не хотелось оставлять её одну на холодной траве на улице, потому, поразмыслив, он всё же поднял её и опустил на лавочку, придерживая голову, чтобы не поранить. Он окинул взглядом заплаканное лицо с подтёкшей тушью и размазанной помадой достаточно симпатичную китаянку в чёрном платье и плаще сверху, чья жизнь теперь вряд ли станет прежней после случившегося в парке и вряд ли она когда-нибудь сюда вернётся вновь.

Паника не отпускала грудь Вона, потому через пару минут он сорвался на бег и покинул парк, стараясь изо всех сил сбежать от ответственности и переломного момента - его первого преступления в Гонконге.

С тех пор желание отомстить когда-то любимой не отпускали его и мысль о том, что во всём произошедшем виновата только Сон Юци, не покидала ни на день, поэтому он решил дождаться момента, чтобы пригрозить ей, застав врасплох. Но с того дня ни в школе, ни возле её дома он ни разу её не встречал, даже в тех любимых ею местах. Нигде не было и следа Сон Юци.

Вон продолжил поиски, но желание и дальше творить с девушками разное похотливое не покидало его голову, как бы он ни старался бороться с демонами и голосами, что без устали шептали. Вон решил тренироваться на своих жертвах, от чего с каждым новым изнасилованием бедные женские тела выглядели всё хуже и хуже, оставляя на них ужасные синяки, укусы и засосы, не говоря уже о том, что творилось между ног. Каждое новое преступление было ужаснее предыдущего, и эксперименты, которые он планировал совершить позже над Юци, становились всё жёстче. Картинка в его голове всплывала всё время перед новой жертвой, ведь он на их месте представлял Юци. Только вот теперь его малышка не отделается одним разом, одним проникновением, на их месте будет ежедневное насилие над её телом столько раз сколько он захочет, ведь не даст передыху за то, что она ему однажды отказала.

Так Юкхэй стал профессиональным насильником, научившись заметать свои следы, подсыпая сильное снотворное девушкам, которые всё время велись на его харизму и обаяние, даже когда он перед ними появлялся в одной маске. Загадочность возбуждала и притягивала внимание неразумных девчушек. Потому после ночи, проведённой с ним, они не помнили ни его лица, ни произошедшего, а после осознания не каждая набиралась смелости, чтобы заявить в полицию из-за нанесённой травмы.

Если бы не мечта Юци перебраться однажды в Корею, а именно в Сеул, не была упомянута при Юкхэе, возможно, идея уехать туда, когда исполнился двадцать один, никогда бы и не возникла в безумной голове насильника.

Хотя он даже не подозревал, что в итоге оказался прав.

[Наши дни]

Горячая ладонь располагалась на спине Юци, которая уже переоделась в синее блестящее платье с пайетками выше колена и надела парик с чёрными волосами, чёлка которого прикрывала бледный лоб Сон, как раньше - в школьные годы.

Обладатель той самой ладони чувствовал, как тело Юци дрожало то ли от страха, то ли от холода. Он стоял рядом, вдыхал аромат её кожи, старался успокоить и внушить уверенность и без того уверенную в себе проститутку, знающую своё дело. Только вот Юта единственный, кто знал, что наигранная уверенность и колкости в сторону детектива Намджуна скрывали один большой страх, спрятанный в закромах тёмной души Сон - встреча с бывшим, с человеком, причинившим невыносимую боль и сломавшим жизнь девушки навсегда.

Несмотря на то, как сильно первая любовь проникла под кожу и отравила сущность Юци - она готова бороться, чтобы прекратить деятельность этого урода, который использовал стольких женщин в своих целях. Хотя Юци в закромах подозревала, что он охотился только за ней и что последняя встреча с ним выжжет на теле былые воспоминания, от которых она никогда больше не сможет избавиться.

- Будь уверена - мы рядом, - шептал Накамото, не отходя от Сон ни на шаг, а она, в свою очередь, только ещё больше нервничала, смотря кукольными глазами в душу Юты, где отыскала убежище.

Команда нанятых визажистов постаралась сделать невинный макияж Юци: аккуратные стрелки подчёркивали выразительный взгляд, в котором отчасти читался страх, с небольшими блёстками на веках, румяна на щеках выражали утраченную детскую невинность, а губы в розоватом оттенке добавляли утончённости и делали девушку ещё милее, от чего былая грубость и харизматичность проститутки просто испарились.

- Слушай внимательно, - детектив Ким свёл брови в домик и, перед тем как подойти ещё на шаг ближе, вновь запустил свои длинные пальцы в смолистые локоны.

Он впритык встал к Сон, так что нос уловил аромат мужских духов, пока взгляд упирался прямо в сильную грудь Джуна. Дыхание на миг перехватило то ли от такой близости, то ли от тревожности за свою жизнь, ведь будущее никому в этой скромной комнатушке, а точнее, в небольшой квартире Юты, неизвестно, потому ноги подкашивались под напором явно нерадушного детектива Кима.

- Ты - Сон Венлинг. Приехала в Корею недавно и плохо говоришь по-корейски. Ты двадцатичетырёхлетняя эскортница, - он наклонился к уху, пока тёплое дыхание окутывало шею и холодные тяжёлые камни ложились на тонкую кожу груди и ключиц. - Здесь камера и прослушка, а здесь, - что-то острое вошло в мочку уха, - твой GPS.

Детектив слегка отошёл, чтобы осмотреть Юци - роскошная, богатая дама, на чьей груди блестело поддельное колье, достаточно увесистое, а в комплекте к нему и серёжки. Его мужественность и уверенность во взгляде так и разъедала Сон изнутри. Она знала, что для Кима Намджуна она лишь пешка в большой игре, но от её хода зависит слишком многое, чтобы сейчас расслабиться и снова плюнуть своим ядом в сторону одинокого мужчины, у которого уж точно давно уже никого не было. Иначе он бы не относился так предвзято к Юци, ведь без любви к женщине невозможно приобрести мягкость характера и проявлять заботу к нежным существам, словно цветкам. Только вот его большой палец на щеке возле губ, казалось, предполагал нечто противоположное обыденной строгости и ненависти к Сон, ведь решил слегка поправить выбившийся чёрный локон, что прилип к блеску на губах.

- Детектив Ким, - Сон слегка прищурила раскосые глаза в презрении, - вы что, заботитесь обо мне? - улыбка расцвела на губах, и тепло распространилось по телу, заставляя расслабиться.

От смущения детектив лишь замешкался и прочистил горло, отходя на несколько шагов и потирая шею. Юта, наблюдая за этой картиной, лишь улыбнулся, ведь никогда не видел таких эмоций на лице детектива.

- Не волнуйтесь, - махнула Сон ручонкой и слегка посмеялась, оборачиваясь к Юте, который ни на миг не сводил с неё глаз, - я знаю, что вы рядом и будете всё слышать и видеть. А ещё я выучила всю историю Сон Венлинг и помню, что кодовое слово «кешью». Я же правильно сказала? - довольно посмотрела Сон на Юту, а после снова на детектива Кима, ходившего туда-сюда и переминавшегося с ноги на ногу.

«Кешью» придумала Юци, когда вопрос встал, какой сигнал подать, чтобы K-SWAT вошёл, дабы повязать преступника, а всё потому, что ассоциация связана с Кимом Намджуном, который казался таким же благородным на вкус и с таким же мраморным цветом кожи.

- Всё правильно, - Юта расплылся в улыбке, а Юци лишь подпрыгнула на месте, будто девчонка.

Нельзя давать слабину перед детективом Кимом. Она точно не нежная вишня, а скорее, белая роза с шипами.

- Вот видите? Я точно всё смогу! И мы посадим этого урода!

Маленький кулачок устремился вверх в знак победы, а детектив Ким лишь одобрительно кивнул в ответ на энтузиазм девушки в таком серьёзном деле.

- Хорошо, вы готовы. Думаю, пора начинать, - Джун громко выдохнул, посмотрев на поцарапанные циферблат наручных часов, и направился к выходу из квартиры, кивнув ещё двум полицейским, что стояли у открытой двери.

Как только дверь захлопнулась, Юта вновь взглянул на Юци, что сжимала крепко кулаки, пока ногти крепко впились в кожу.

- Всё будет хорошо...

Накамото подошёл ближе и прижал Сон к широкой груди, обволакивая ту теплом вновь, пока на глаза девушки наворачивались слёзы, а внутри нарастала тревога и безумный страх перед прошлым, с которым вот-вот она столкнётся вновь лицом к лицу.

Юци превратилась в богатую Дюймовочку, в совершенно неуверенную в себе куклу, которой мог пользоваться каждый. Только вот не все знали, что теперь она волк в образе невинной овечки, которая не могла подвести ни Юту, ни детектива Намджуна. Даже если страх перед глазами велик - пути назад нет.

Она горела желанием отомстить и вернуть крылья павшего ангела, которые однажды отобрал у неё Юкхэй. И теперь борьба за жизнь будет с последствиями, потому что судьба демона-насильника в руках ангела-эскортницы.