Весь день Марьяна промаялась головной болью. С одной стороны, пожалела, что выпила столько. С другой – провела время так, как хотела. Действительно хотела, душа требовала отдыха, здесь получилось как нельзя лучше. Немного смущали поцелуи с Ангелиной, ведь и с девочкой, и... да какая разница. Было хорошо? Было. Никто из хороших девочек не пострадал? Да все только удовольствие получили. Так что можно пожать плечами и принять это как есть. Поцелуй с девочкой не считается за что-то этакое, просто порыв души и раненого сердечка.

Настя сегодня тоже ленилась, хоть и приготовила ужин на три дня вперёд, в остальном тоже ерундой страдала. Но она хотя бы была вертикальная. Подошла к Марьяне и села рядом с ней на диван.

- Чё, чё те завтра приготовить, макарошки? Или котлеты с пюрешкой?

- Ну...

- Ну это же очевидно, чё приготовить, ну чё ты, этот мемас не знаешь?

- Какой? – Она впервые слышала о таком.

- Ну котлеты с пюрешкой! Ну?!

- Эм... - Марьяна только улыбнулась с полным непониманием, чего от неё хотят.

- Погоди... скажи ещё, что ты не знаешь про ёбаный рот этого казино. – Ей не верилось, что так можно.

- И это не знаю... а что это?

- Блять, я уже хуй знает, ну про «Гачимучи» слышала хотя бы, «три хандред бакс», вот это всё?! Про «Гачи-ремиксы», про, блять, тиктоки с мемами, ты там в вакууме жила, что ли? А... а слово «всратый»?!

- Я вообще не понимаю, о чём ты, Насть. Какой всратый, кто эти ваши казино и почему их рот ёбаный, первый раз слышу.

И тогда Настя поняла, почему так. Потому что Марьяна из другой вселенной, где произошли иные события. Она жила в схожем мире, но в абсолютно другом информационном поле.

- Блять, точно! А я думаю, какого хуя ты иногда не вдупляешь, о чём я, ты жила в другом мемном пространстве! Ебать меня в хуй, блять, ты же из другого мира. У тебя там вообще девятнадцатый год. Пиздец, не только довоенный, но и доковидный. Ахуеть.

Что тут ещё можно сказать, Марьяна лишь развела руками.

- Бля... может, те что-нибудь показать из этого?

- Ну... давай. Вообще я как-то соскучилась даже по своей «Инсте».

- Сорян, «Инста» у нас заблочена.

- В смысле?!

- В таком, блять, хуй ты туда зайдёшь без «ВПН». – Настя поняла, что для неё это всё стало обыденностью.

- Мде... Что-то, кажется, дела здесь идут ну так себе. А что за «доковидные», это о чём?

- Берегись, в следующем году у вас будет. Ебанёт какая-то вирусная залупа, которая и положит дохуя людей, и все ёбнутся, там вообще веселуха будет.

- А может и не будет... может, раз у меня и мемов этих нет, то и жизнь по-другому пойдёт. Но звучит как-то не очень это всё. – Марьяна задумалась о своём будущем. – Я вообще не представляю будущее пока. То есть, вроде, всё предсказуемо и предопределено. Если я пойду по матушкиной линии, конечно, буду себя вести так же, как она. Но сейчас я что-то как-то не очень хочу. – Ей теперь непонятно, что ждёт дальше.

- Да я сама хуй знает, чё там дальше. Типа просто живёшь сёдняшним днём и всё. Сложно что-то там планировать. Но я тя тоже понимаю. Особенно когда ты сначала под мамкину дудку отплясывала, а сама и не думала никак.

- Угу. – Девчонка обняла свои коленки. – Мне так странно, Настя. Понимаю теперь, зачем Вика меня забрала. И почему именно перевоспитание. Только... чё ж я там такое сделала, что пришлось меня забирать аж в другой мир и сначала творить со мной такую хуйню?!

- Я хуй знает, Марьян. Да и знаешь... может, не стока хуйню, типа, скока ты потом сама охуевать будешь. Типа не дохуя хуйни, а сама в себе трусы насрёшь и размажешь ещё. Лан... это всё, конечно, прикольно, но чё мы сёдне будем есть? Ты как, кстате?

- Нормально, я уже почти отошла. Поела бы что-нибудь.

- Ну... - Настя задумчиво почесала живот. – Мне вот прямо сейчас впадлу готовить. Ты, наверное, ваще нихуя не готовила и ваще не ебёшь, блять, в кухне нихуя. Раз ты кофе варить не умеешь.

- Угу.

- Лан... давай чебупелей ёбнем.

- А что это?

- Нажористая жирная хуйня-полуфабрикат, чтобы вточить с кепчуком и шлифануть пивасом сверху.

- Звучит как полное говно, но мне почему-то нравится.

- Ну замётано тогда, хули. Надо только в магаз выползти. Пойдёшь со мной?

Марьяна согласилась, ей уже хотелось немного проветриться. Обе они оделись в простые джинсы с кедами, только девчонка взяла уже голубую футболку, а Настя – чёрную. Марьяну даже забавляло, что никто вокруг не знал, что она – дочь миллионеров, фамилия Алмазовых на слуху, но не здесь. И потому можно было и выглядеть как угодно, и есть что угодно, ведь всё равно никто не обратит на это внимание. Сейчас она была просто девчонкой, которая не учится, не работает. По паспорту ей вообще двадцать три, да только его поменять в двадцать лет надо было. Во всём этом она чувствовала себя странно, но в то же время свободно. Не надо делать никакой вид, просто живи и радуйся. Даже немного подумала о том, что было бы здорово остаться здесь, но быстро отбросила эту мысль. Ведь дело тут совершенно в другом. Марьяна важна и нужна. Удивительно, но эти посторонние девчонки за такой короткий период стали ей ближе, чем её многие знакомые за годы. Всего несколько дней, а ощущение, будто она знает их всю жизнь.

В магазине долго не ходили, Настя всё наизусть знала. Спросила только, хочет ли Марьяна что-нибудь, купила для неё на завтра помидоров с огурцами и фетой, плюс яйца, чтобы сделать ей яичницу с беконом. На кассе они стояли за какой-то чванливой девкой. Так вышло, что Марьяна стояла впереди рядом с пачкой чебупелей, и особа эта важная взглядом смерила сначала девчонку, а потом и пачку полуфабрикатов, снисходительно улыбнувшись. Но на это Марьяна хмыкнула с мыслями «Ой, знала бы ты, жопа карамельная, кто здесь по-настоящему миллионер, а кто пришёл в «продукты двадцать четыре» брать свой сраный йогурт и творожок, перебиваясь с одной ерунды на другую, выплачивая кредит за айфон». Она сразу просекла, кто здесь в дешёвом тряпье пытается выпендриться своими палёными «Баленсиагами». И потому успела показать ей вытянутый средний палец, когда та уже сгребла свои скорбные покупки и собиралась выйти из магазина.

Дома девчонки наелись этих чебупелей и запили всё пивом Невским. Потом лежали лениво на диване и вместе смотрели забавные ролики. Марьяна положила голову на плечо Насте и прижалась к ней.

- Мы поели такую срань, запили таким говном, а почему так хорошо...

- Ну я как бы тоже такую хуйню не каждый день ем, иногда чисто под настроение заебись. Вот сегодня было поебать, вот сегодня и заебись. А завтра уже и салатика хочется намахнуть. Чисто баланс соблюдать, что и говна въебал, и на правильное питание подсел на денёк.

- Ну да... а то я так разжирею. Как-то не очень хочется.

- Ну дак блять, ёпта, всегда можно жирочек согнать. Ну мне, правда, полегче. – Настя пока отложила телефон в сторону.

- На диету сядешь? – Марьяна другой способ не принимала.

- Делать мне нехуй, я просто работаю и всё. Чё ты, чё, видела меня спортивной дохуя, что ли? Не, типа, блять, работа просто такая, шевелиться надо. Попробовала бы ты коробку со старой гнилой «вольвы» снять, там, блять, всё закисло ещё тогда, когда динозавры срали под себя. Ну я всегда такая была, блять, что в детстве, что щас.

- В детстве? – Марьяне не представить, чтоб Настя ещё в детстве чем-то таким занималась.

- Ну дак а хули, блять, мы с пацанами во дворе, блять, носились как ёбнутые с шилом в сраке, по гаражам прыгали, у одного челика ещё шароёбились в гараже, там ещё «Опель Кадетт» стоял, у которого вечно отваливалось ебало, и дядька никак не мог присрать его обратно, потому что был долбоёбом. Ну и меня дед в четырнадцать уже водить научил, я на его «Москвиче» гоняла как нехуй, блять, а в шестнадцать вместе с ним его ковыряла, блять, я карб настроить не могу, конечно, ну это, блять понимать надо всю хуйню, но свечи поменять и ремень ГРМ даже – ну норм, блять, я могу, голову скинуть, там, прокладку ГБЦ, туда-сюда, блять, похую. Чё уж про свечи говорить.

Кроме того, что Марьяна поняла только маты в некоторых местах, это всё ей вообще не знакомо, она подумала, что об её детстве и сказать нечего. Сплошные ограничения, нельзя было даже пиццу поесть – сразу замечания, что леди такое не едят. Терпеть сальные взгляды взрослых мужиков. Правда, она в двенадцать уже выглядела на все восемнадцать, да и неудивительно оно. Ой, надо было прилежно учиться, соблюдать этикет, выглядеть... А тут Настя с настоящим детством, где она была ребёнком. Не куклой для продажи, а настоящим живым ребёнком. Может, в обычное время Марьяна бы только всё переварила это про себя, но выпитое пиво и возможность побыть обычной собой... она грустно вздохнула и прижалась к сильной Насте ещё плотнее.

- Чё, опять по больному, да?

- Угу.

- Чёт мне так грустно за тебя стало. Вроде, всё есть, да, бабки, слава, внешка, вот всё. А жизни не было нихуя. Может, Вика тебя за этим сюда взяла, чтобы ты почувствовала жизнь? Чтобы попробовала, как это на вкус?

Марьяна почувствовала, что в горле застрял комок, который не позволяет выговорить и слова. Ей стало до ужаса обидно, ведь детство она уже никогда не почувствует. Как ни крути, впереди только учёба или работа, женитьба или самостоятельная жизнь, а детства больше не будет, никак его не нагнать. Она уж точно больше не сможет прыгать по гаражам или ковыряться с машинами, или чем там Настя занималась. Не сможет проводить время во дворе. Это время безвозвратно ушло на сраный этикет и светские вечера. Надо держать лицо, Марьяна, надо выглядеть, надо то, надо это. Всё надо. А чего хочет сама Марьяна – да иди ты в жопу, девочка, твоё мнение не мнение.

Она не хотела плакать, но не сдержалась. Потому что детства больше не будет. Она и подростком нормально не успела побывать. Приходилось тайком это всё делать, врать и пытаться жить. Пока обычные люди проникались этим возрастом, испытывали бурю эмоций, пусть часто и не всегда позитивных, но настоящих эмоций, Марьяна вынуждена была держать марку.

- Всё. – Она всхлипнула, уткнулась в Настю и попыталась как-то успокоиться, да не выходило.

- Чё всё?

- Не могу...

- Чё не можешь?

- Да б... блять, детства-то у меня вообще не было...

- Хуёво. – Она поглаживала её по голове. – Может, потусуемся вместе завтра? Мне надо магистрали тормозные прокачать на своей тачке, она всё на приколе стоит, хотела Серёгу попросить, но он пока крутится, дела мутит свои, а так... давай с тобой. Там надо нихуя, буквально педальку понажимать. Ты мне понажимаешь, а я тебя покатаю. Конечно, детство это тебе не вернёт, но мне хочется дать тебе почувствовать себя живой.

- Хочу...

- Ну вот. Заебись же. Бля, я всё время забываю, что тебе семнадцать. Я в это время такая пиздюшка была. А ты прям ледя вся взрослая дохуя. А нахуя.

- Вот и я думаю, а нахуя. Настя, а... - Ей всё же интересно узнать. – ... какая у тебя машина?

- Лолга двадцать четвёрка с мотором от газона и дисковыми тормозами от форда.

- Хм... если бы я что-то в этом понимала.

- Ну старая тачка, которая валит, как самолёт, дури дохуя, в ней прикольно.

- Никогда на таких не ездила. У папы другая машина, конечно, он на «Лэнд Крузере» ездит. За несколько миллионов.

- Ой, блять, Марьян, знала бы ты, что щас за несколько мультов продаётся, ты бы охуела, только китайца задрипанного можно взять, и то из него, блять, рис прямо на дорогу посыпется, когда гарантия кончится.

- Наверное, я не буду в это вникать. Но поверю тебе на слово.

Девчонка ещё немного поплакала в крепкое плечо Насти, собралась с силами и предложила дальше смотреть ролики. Так они вместе и провели время до конца дня. Засыпала Марьяна долго, отвернувшись в стенку, перекручивая в голове раз за разом мысли о том, что на самом деле ей бы хотелось хотя бы недолго окунуться в детство и почувствовать настоящую мамину заботу. Найти подружку, с которой можно было бы заниматься подростковыми делами, гулять до поздней ночи... да что угодно. Но оставалось только плакать в подушку.