Прежде чем сесть в такси, Чикаго с жалостью взглянул на лишенную всякой адекватности журналистку, перебегающую дорогу на красный сигнал светофора. Она затормаживала движение машин, бросаясь под их колеса, лишь бы поспеть за ним. На что только не пойдешь ради эксклюзивного интервью?

Добравшись до места назначения, Нильсен-Майерс отпустил таксиста и зашагал в сторону Бенсонхерста, в место, где был укрыт «вампирский городок».

С приобретением статуса домоправителя возвращаться туда особенно не хотелось. Теперь Чикаго придется решать дела, связанные с вампирами в доме «Пылающего Заката» и нести за них ответственность перед вампирским законом, которую брать на себя для него было равносильно, что надеть на шею поводок и вручить Лилит. Если отказаться, высшие правители непременно пустят в ход манипуляции с его семьей. Рисковать близкими Чик точно не собирался, поэтому ему ничего не остается, как продолжить терпеть.

Чикаго достал из кармана пачку сигарет и, закурив одну, уставился на вечернее грозовое небо. Местами до асфальта, по которому нещадно барабанил ливень, дотягивались слабые лучи солнца, словно подававшие ему надежды на то, что он еще может вырваться из ненавистных оков и стать свободным. Его не беспокоило то, что он насквозь вымок, пока ливень помогал ему ненадолго снова чувствовать себя живым, до тех пор, пока зверский голод не натягивал внутренности в тугую струну.

Запустив дым глубоко в легкие, за гарью, Чик вновь уловил нотки жасминового аромата. На этот раз назвать его ненавязчивым язык не поворачивался, если принять к сведению, то, кому принадлежит запах, Чикаго даже не пришлось бороться с желанием обернуться, оно у него на просто не возникло. Появилось лишь желание проучить назойливую репортершу, чье неспокойное сердцебиение выдавало ее местоположение юноше в нескольких метрах от себя.

К слову, Нильсен-Майерсу вообще мало кто нравился.

Не нужно прилагать особых усилий, чтобы ему не понравиться, но эта девушка сделала все и даже больше. Она шпионила за ним два дня, подвергала свою жизнь опасности и даже поперлась попятам в другую часть Нью-Йорка. И все ради чего? Свежих горячих сплетен?

Чикаго много чего ненавидел, и одно из первых мест в его рейтинге занимала навязчивость. Покажите ему человека или в нынешних суровых реалиях вампира, который любит вмешательство в личную жизнь, и он мигом добавит его в свой черный список.

Яростным щелчком он отправил окурок в ближайшую мусорную урну и назло ускорил шаг, едва не переходя на бег, чтобы поскорее отделаться от надоедливой шпионки. Если так хочется его преследовать, пусть чуточку поплутает.

Первые полчаса Чикаго водил журналистку в обход по переулкам. Как только они настигли Бенсонхерст, он завел ее в лабиринте местных трущоб, а сам выбрался оттуда и неподалеку завернул в неприметный проход. В нем находился невидимый барьер, укрывающий клан вампиров.

К бетонной стене крепился единственный еле работающий источник освещения – черный антикварный фонарь, покрытый столетней паутиной. Оглянувшись, Чикаго оставил каплю своей крови на меди, из которой фонарь был вылит.

Кровь вампира имела непривычный для соединительной ткани синий оттенок, вызванный тем, что вместо гемоглобина на основе соединений железа она содержала гемоцианин с медью. Синяя жидкость активировала барьер. Прежняя стена за пару секунд на глазах потеряла плотность и теперь больше походила на проекцию. Чик прошел сквозь нее, и созданное чарами скрытое пространство поглотило его.

***

Уткнувшись в изгиб локтя под тихий шепот дождя, Чикаго дремал на кровати в своей комнате, расположенной на втором этаже дома «Пылающего Заката». Помимо комнаты Чика на этаже было еще две спальни, принадлежащие Декстеру и Виенне. Свое название постройка завоевала вследствие того, что имела выход на солнечную сторону. По этой причине на всех окнах в доме были развешаны массивные шторы в пол. Ослепляющий солнечный свет, проникающий почти в каждый уголок дома, мягко говоря, действовал его жителям на нервы.

Само солнце не представляло для вампиров опасность, а вот излучаемый им ультрафиолет – еще как.

Вампир не обратится в пепел под воздействием солнечных лучей, как гласят многие легенды. Однако при попадании на кожу ультрафиолет оставит свой неприятный след в виде несильных ожогов. Подобное явление обусловлено физиологией вампиров. Их кожа не содержит достаточное количество меланина, и потому ничтожное количество пигмента не может защитить ее от резкого воздействия ультрафиолета, буквально прожигающего кожный вампирский кров.

Кроме того, глаза также уязвимы и начинают болеть при прямом попадании солнечных лучей в силу того, что зрачки устроены немного иначе, чем человеческие. Благодаря этой особенности они способны остро видеть в темноте. Зато в пасмурную погоду вампиры чувствуют себя как рыбы в воде.

Рядом с Нильсен-Майерсом на мягких дымчатых простынях лежала его ручная лиса. Прижимаясь к нему, она прикрывала глазки и урчала от удовольствия, пока длинные тонкие пальцы хозяина успокаивающе утопали в ее пушистом рыжем меху. Вдруг мурчание прекратилось. Она подняла морду. Внимание животного приковалось к двери. Темно-коричневые уши принялись вертеться в разные стороны, настороженно прислушиваясь ко звукам в доме, а благородный хвост нервно заелозил по покрывалу.

Чикаго лениво приоткрыл глаз, растормошенный приливом активности своей подопечной. Вампиры из клана приходили в особняк и уходили. Лиса со временем перестала реагировать на них и на бесконечные перемещения, но сейчас она нервничала.

Чик подорвался с постели.

Закрыв питомца в комнате, он не заметил, как ноги на бешеной скорости понесли его к лестнице. Правда, ей он так и не воспользовался. Движения опережали мысли, и вот Чикаго уже перелетел через лестничный пролет и замер посреди гостиной, будто статуя при виде «ходячего жасминового бедствия», от которого он целый день не может отделаться.

«Это шутка какая-то?». Чик бесконечно долго сверлил репортершу. Сначала он решил, что она его галлюцинация, последствие голода, но осознав, что наличие человека ему не мерещится, Чикаго чуть не издал протяжный вздох полный обречения, но не успел, поскольку Декстер, раннее зажимавший девушку подмышкой, швырнул ее ему в грудь со словами:

– Твой подарок.

У Чикаго поползли брови на лоб. Пребывая в шоке, он перехватил шатенку за живот и, когда та ахнула, опустил на ноги. Она покачнулась. Чик уже хотел ухватить журналистку за влажный перепачканный рукав когда-то кофейного свитера, но та при виде его руки только дернулась.

Еле удерживаясь на своих двоих, шпионка с непокорным видом выпрямилась и со всем непонятным Чикаго презрением, что у нее успело накопиться, оглядела его снизу вверх.

Девушка прямо-таки походила на промокшую драную кошку. Разбитые колени, запутанные мокрые кудри, проступившие темно-фиолетовые следы от удушения на шее, царапины на щеках, размазанная тушь под глазами, вымазанная в грязи одежда, с которой стекала дождевая вода на пунцовый ковер. Несмотря на то, что в ее глазах застыл дикий ужас, при своем плачевном виде держалась она так, как будто не нуждалась в защите.

По-прежнему не понимая, что происходит, Нильсен­­-Майерс метнул ледяной взгляд на Декстера, а затем и на Виенну.

– Что это значит?

Виенна Бонуар, привычно облаченная в очередное винтажное платье из своей коллекции, махнула кружевной перчаткой цвета индиго.

– То и значит. Афина просила раздобыть для тебя праздничный ужин в честь твоего повышения.

Услышав ответ на свой вопрос, Чикаго недовольно фыркнул. Вампирша ступила вперед, к обхватывающей cебя двумя руками добыче, и закружила вокруг нее, словно хищник.

Зацепив ее кудри, слегка подбросила вверх, разнося теплый человеческий аромат по первому этажу. Наслаждаясь им, Виенна прикрыла насыщенно-карие глаза. Репортерше это открыто не понравилось. Отмахнувшись, она ударила вампиршу по руке и с яростью прошипела:

– Не трогай меня.

От непозволительной смелости девчонки Бонуар пришла в замешательство. Вампирша открыла рот, чтобы поставить ее на место, но Сноу заговорил первым:

– Кажется, сегодня подают острое, – вместо ухмылки, он снова продемонстрировал свой безобразный оскал.

– Ты ведь поделишься с нами, Чикаго? Не зря же я столько времени пробыла с ней под дождем, – к Виенне вернулся дар речи, и она опять угрожающе приблизилась к журналистке.

– С какой стати? – незаинтересованно осведомился он и решительно сгреб шпионку за свитер к себе за спину, не обращая внимание на ее хилые попытки сопротивления.

Озадаченные Декстер и Виенна пустились в переглядки, и между тем разозленный Чикаго повернулся к выросшей в проходе Афине.

– Я прямо-таки наслаждаюсь представлением! – широко улыбнувшись, она звонко хлопнула в ладони.

– Да всем плевать, – недружелюбно осек ее Чикаго.

Афина с театральным разочарованием покачала головой: – Неужели тебе не угодил подарок? А я от всей души хотела поздравить тебя с новоиспеченным статусом.

– Не льсти себе, у тебя ее нет.

Проигнорировав слова юноши, блондинка вытянула шею, чтобы получше рассмотреть напряженную до чертиков девушку у Чика за спиной, готовую обороняться в любой момент. Очевидно, зрелище ее не удовлетворило. – Не могли найти кого поэлегантнее? – острый укор в ее тоне клинком врезался в парочку вампиров.

– До того, как мы на нее наткнулись, она выглядела лучше, – Бонуар покосилась на рядом стоящего Сноу. Его прямые черные волосы беспорядочно торчали в разные стороны. Тот пригладил свою шевелюру пятерней и сказал: – Мы охотились с Грэгом.

Афина вытаращилась и преувеличенно воскликнула:

– Тогда это все объясняет!

Обернувшись через плечо, Чикаго хмуро глянул на темные отпечатки пальцев на шее журналистки и тут же понял, что их оставил Грэг Стимонс – неуправляемый тупица- громила из дома «Багряной Зари». Он славился изощренным методом удушения жертвы до того, как вонзить в нее свои мерзкие клыки.

Нильсен-Майерс не мог предвидеть, что, оставив девушку в тех переулках, обречет ее на подобную учесть, ведь барьер клана находился на приличном расстоянии от трущоб. Если бы не Афина и не ее вечное идиотское желание усложнить ему жизнь...

Почувствовав, как тьма окутывает разум, поглощая за собой все вокруг, Чикаго встретился с бирюзовыми глазами, полными вызова. Пора валить, пока он с радостью кого-нибудь не убил. Схватив «жасмин», что раздражала его не меньше остальных, за хрупкое запястье, Чик увлек ее за собой наверх, под пристальным наблюдением оставшейся в главном зале кучки вампиров.

– Чикаго, не будь таким жадным, – с издевкой кинула Остерман ему вслед.

Как только они оказались в небольшой берлоге Чика, он захлопнул дверь и повернул дверной замок. Лиса соскочила с кровати, чтобы обнюхать незнакомку, к тому времени, как Чикаго выдвинул стул и сел, сложив руки на груди, напротив оцепеневшей репортерши.

– Что ж, – с тихим бешенством проговорил он, – теперь тебе известно, к чему приводит чрезмерное любопытство.

Стараясь не замечать Чикаго, девушка вертелась, осматривая комнату.

– Ближайший выход через окно, – c напускной заботой помог Чик, ненадолго завладев ее вниманием. – Куда же подевалось твое рвение поболтать со мной по душам?

Вскоре ее испепеляющий взгляд приковался к карандашу, лежащему на письменном столе. Чикаго показалось, что раньше их там было два, и он прищурился. У него появилось дурное предчувствие, что еще чуточку и она попробует им заколоть его.

– Не успеешь, – апатично предупредил Чик.

Замарашка вновь отвернулась. Потеряв терпение, Чикаго молниеносно очутился рядом с ней, вот только не смог увернуться, когда она c размаха воткнула ему в грудь простой карандаш.

– Успела! – дерзко выпалила журналистка и попятилась назад.

На белой рубашке выступило синее пятно крови. Опустив голову, Нильсен-Майерс жутко усмехнулся:

– Решила продемонстрировать свои таланты? Только давай ты не будешь портить мне одежду. Мы толком не знакомы, а я уже терплю твое присутствие в своей комнате.

– Ты сам меня сюда привел.

Морщась от малоприятных ощущений, Чикаго вынул карандаш и отбросил его на пол, предположив, что камикадзе стащила его со стола, когда он закрывал дверь. Ранка начала затягиваться, а Чик понял, как сильно прогадал, приняв незнакомку за корреспондентку.

– Если тебе хотелось провести побольше времени в той компании, могла бы намекнуть. Хочешь спуститься обратно? – он развел руки в сторону, не отрываясь от шпионки, внимательно бдившей за его действиями. – Вперед. Я тебя не держу. Может, вернуть тебя на их милость? Знаешь ли, я тот еще джентльмен. Последние слова перед смертью будут?

Она мельком посмотрела на дверь, оставаясь неподвижной.

– Будут. Катись к черту.

Чикаго вернулся на свое место, состроив скучающую гримасу.

– Мы уже в гостях у сотни чертей. Боюсь, ты исчерпала запас желаний на сегодня. – Финко запрыгнула ему на колени, устраиваясь по удобнее. – Мне бы не пришлось спасать тебя и тащить сюда, будь ты поумнее. Надо было остановиться и наорать на тебя, когда ты еще плелась за мной через весь Бенсонхерст.

– Cпасать меня?! – возмутилась «так себе собеседница» на грани панической атаки. – И ради чего?! Мне жить осталось пару часов от силы. Ты же меня... – на лице девушки отобразилось заметное отвращение. Закусив нижнюю губу, она замолчала, не понимая, почему вообще распирается перед ним.

Чик знал, что незнакомка имела в виду, и принял как можно более равнодушный вид.

– Не переживай, у меня непереносимость таких, как ты.

«Жасмин» недоверчиво стиснула кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и Чикаго продолжил:

– Кстати, о таких, как ты, – эхом повторил он и заметил выступившие мурашки у девушки на шее. – Сначала я решил, будто ты и впрямь журналистка, но, немного понаблюдав за тобой, понял, что все-таки прокололся, что для меня в новинку.

Ты бойкая и до ужаса надоедливая, поэтому сошла бы за репортера. Я бы подумал, что ты храбрая, но скорее просто отчаянная. Ты не выглядишь шокированной, а должна бы, ведь ты только узнала о существовании вампиров. Окруженная четырьмя из них, ты держалась так, точно собиралась броситься в бой. В закрытой комнате ты напала на меня и метко била область сердца. Тебе лишь не хватило сил, чтобы пробить его. Так что тебе от меня было нужно?

Вряд ли это интервью, раз ты хотела мне навредить, – Чикаго наклонился вперед, понижая тон, – между нами двумя трупы не разговаривают.

– Я искала адвоката.

Глаза Чикаго опасно заблестели.

– Да что ты говоришь? Назови мне хотя бы одну причину, по которой ты меня не переубедила в баре, когда я принял тебя за корреспондентку.

– Твоя грубость желание отбила, – она размяла ноющее плечо.

– Поэтому ты решила проколесить за мной в другую часть Нью-Йорка? Согласись, адвокат изначально не был тебе нужен. Весь этот разговор смахивает на самое неудачное оправдание, что мне доводилось слышать. У меня нет желания тратить на тебя остаток дня. Будет проще, если ты сама все мне расскажешь.

Девушка изрядно тянула минуты, подбирая слова. Видимо, размышляя над тем, что говорить можно и чего не стоит.

– Если ты стесняешься раскрывать мне подробности своей увлекательной жизни, то оговариваю то, что стены в доме звукоизолирующие, – по его губам скользнула мимолетная ухмылка, – даже вампиры не услышат твоих криков. Тик-так, у тебя не так много времени.

Осадив Чикаго убийственным взглядом, шатенка вздохнула:

– До того, как...?

– До того, как я потеряю последние крупицы и без того не бесконечного терпения, – Чик отпустил животное на деревянный пол, и из его речи полилась колючая ирония. – Я устроил тебе допрос с пристрастием не из-за внезапно возникшего интереса к твоей безумно эрудированной личности, а потому, что стараюсь понять, как нам действовать дальше.

– А я-то думала! – она изобразила наигранное восхищение и тут же скептически переспросила. – Нам? Ты один из них.

– Нет, я сам по себе и больше не приравнивай меня к ним, – с ненавистью процедил Чикаго.

– Ты и так убиваешь во мне мизерное желание помочь тебе.

– Я так сожалею, – c каменной физиономией соврала шпионка, сдвинув брови. Девушка не поверила его небескорыстным намерениям. – Зачем тебе помогать мне?

– Видишь ли, сопоставив некоторые моменты, я уже догадался и никому не скажу о том, кто ты, охотница, – он сделал паузу, любуясь тем, как она сдавила зубы. – Это было просто.

Я окажу тебе услугу: сделаю неприкосновенной для вампиров, живущих в этом клане, а ты, в свою очередь, переборешь свои замашки с ненавистью и сделаешь кое-что взамен для меня. У тебя два пути: первый – заключить со мной сделку, второй – умереть. Ты не дотянешь здесь до ночи. Другие попросту не дадут тебе. Выбор за тобой.

– Безумие какое-то... Тебе известно, кто я, и ты все равно согласен использовать меня в своих целях.

– Бинго, – кивнул Чикаго.

– В чем причина?

Нильсен-Майерс нетерпеливо закатил глаза и постучал указательным пальцем по циферблату, красовавшихся на запястье часов бренда «Ричард Милль». – Тик-так, много лишних вопросов.

Судя по мукам, отражавшимся на лице охотницы, та боролась с новым приступом желания бросить чем-нибудь в Чикаго.

– Ты выпендриваешься, но признай, я полезна тебе.

– Ровно в той же степени, что и я тебе, – сухо парировал Чикаго, аристократично закидывая ногу на ногу.

– Чего ты хочешь?

– Узнаешь позже. Надеюсь, ты понимаешь, что с данной секунды являешься заложницей? Несмотря на условия, что я обеспечу тебе, ни я, ни кто-либо еще не сможем отпустить тебя живой в твой привычный мирок, поскольку ты знаешь тайну существования вампиров.

– Вы сами ее неплохо выставляли на показ, – нелюбезно произнесла та, чье имя Чикаго, пока не удосужился спросить.

– Лично я ничего подобного не делал, – невинно отмахнулся Чик, прочитав в ее стеклянных глазах открытое недоверие.

– Лучше умереть, чем всю жизнь провести в этом месте, – сглотнула она.

– Не отрицаю.

В этом Чикаго прекрасно понимал собеседницу, но такую роскошь как быстрая смерть, позволить себе не мог. Если он умрет, то кто тогда убережет его родных от вампиров, прекрасно прознавших все про всех?

– Рано или поздно ты все равно состаришься и умрешь, – поддержал он и выставил ладони вперед. – Если ты не дашь мне повод убить тебя раньше, мои руки останутся чисты.

– Это невозможно.

– Да ну? Не представляешь, как мне важно твое доверие, – уголок рта Чика дернулся в холодной жесткой усмешке. – Так что ты решила? Мне нужно обозначить твой статус вампирам. – поймав на себе подозрительный взгляд, Чикаго оборвал будущий вопрос. – Не спрашивай, ответ тебе все равно не понравится.

Заложница не собиралась сдаваться быстро и дала свое согласие на сделку. Сжав кулаки до побеления костяшек, она промолвила:

– По рукам.

Чикаго выпрямился во весь рост. Возвышаясь над девушкой, он протянул ей руку для закрепления сделки. Колеблясь, охотница нехотя и с осторожностью пожала холодную руку вампира.

Пушистая рыжая питомица засуетилась рядом с ними.

– Это твоя лиса? – в голосе девушки выдалось потрясение.

– Где твои манеры? – встречным вопросом ответил Чикаго. – У нее есть имя: Финко. Уверен, даже у тебя оно должно быть.

– Что значит «даже»?

Чикаго притворился глухим.

– Ну что? Твое имя? Ты мое знаешь, я твое – нет. Нечестно как-то. Не то что бы мне очень интересно, но если ты не хочешь, чтобы я дал тебе прозвище...

Она не дала ему шанс продолжить.

– Мария, – Чикаго выжидающе смотрел, и тогда новая знакомая неохотно назвала фамилию: – Суарес.

Мари собиралась отдернуть руку, но Нильсен-Майерс перекрутил ее ладонью вверх: царапинами и засохшей грязью.

– Тебе бы помыться, – проворчал Чик, и Мария вывернула свою ладонь из хватки. – Я к тебе не прикоснусь, пока ты не будешь чистой.

– Может, мне тогда лучше вообще этого не делать?

– Может, тогда поживешь на улице? Там я тебя постоянно сторожить не собираюсь.

Не дождавшись ответа от замарашки, Чикаго сделал шаг в сторону двери, расположенной рядом с внушительным гардеробным шкафом, по правую сторону от двуспальной кровати.

Дверь вела в тесную пристроенную комнатку, к спальне Чика. Юноша приоткрыл ее со словами: – Гляди, комната пыток, – наслаждаясь тем, что у гостьи замерло сердце, он нащупал выключатель, и соседнее помещение озарилось светом. – Но в простом народе ее называют ванной.

– Да ты издеваешься! – в бешенстве воскликнула Мария.

– Ты только поняла?

– Придурошный...

– С кем поведешьcя. Почаще следи за языком, – приструнил ее Чикаго.

– Ни тебе меня этому учить.

– Ни тебе говорить, что мне делать, а что нет.

– Могу ответить тебе то же самое.

– Не можешь, ведь я все еще могу выставить тебя за дверь.

– Не выставишь, я тебе нужна.

– Не преувеличивай собственную значимость, я ведь могу быстро заскучать и передумать.

Получив в отместку безмолвную гримасу, Нильсен-Майерс вошел внутрь и через несколько секунд показался с чистым полотенцем. В который раз покосившись на безобразный внешний вид охотницы, Чикаго молча повесил полотенце на крючок и грациозно вернулся обратно в спальню.

– Шагай, – тоном, лишенным всякой учтивости, он пропустил ее вперед, брезгливо указав на образ Марии. – После душа не надевай эти вещи.

– Мне нужна одежда. Предлагаешь в занавеску замотаться?

– Мне все равно, – пожал плечами Чикаго. – Только не в мою, пожалуйста. С одеждой я что-нибудь придумаю. Подыщу тебе варианты у девушек.

Мария вздрогнула.

– Я ничего у них не возьму. Почему я не могу постирать свою одежду и надеть ее?

Чикаго зажал переносицу, утомленный дискуссией.

– Потому что придется ждать, пока она высохнет. У нас нет столько времени. Мы должны успеть до закрытия торговых центров съездить, прикупить тебе новые вещи и все, что необходимо для твоего отпуска. В таком виде я никуда с тобой не поеду.

– Мне не нужны их вещи, – внутри девушки заполыхала ярость.

Cуарес уперлась. По тому, как бледнело ее лицо, Чикаго догадался, что это не просто каприз, и, чтобы не тянуть время еще больше, с надменной снисходительностью пошел на уступки.

– Ладно, я разберусь с этим. Иди уже с глаз моих, а.

Мария прошла мимо него и скрылась в ванной. Услышав звук льющейся воды, Нильсен-Майерс коротко выругался, распахнув дверцы своего шкафа.