Влетев в «Гранат», Нильсен-Майерс первым делом устремился к барной стойке. Пробравшись мимо шумных надоедливых зевак, Чикаго опустился на стул и, поприветствовав бармена, сделал заказ:

– Как обычно.

Мужчина выполнил просьбу и налил постояльцу стакан скотча.

– Благодарю, – отчеканил Чик, поднося шотландский виски к губам. Терпкий вкус с ноткой дымного аромата разлился мимолетным жаром внутри тела.

Чикаго неосознанно взглянул на свои тонкие пальцы, удерживающие стекло. Изнутри горячо, а снаружи ничего, кроме тупого онемения. Согревающее ощущение быстро угасло. «Подделка», – опустошенно подумал он о себе, мысленно возвращаясь в прошлое.

В день, когда стукнул ровно год, как Чик обратился в вампира, он получил срочный приказ явиться в главный дом вампирского клана, сосредоточенного в Нью-Йорке.

Тщательно спрятанный в районе Бруклина особняк возвышался на принадлежащей территории брату и сестре – Дэйчи и Лилит Коноэ.

Чикаго немногое знал о них. Только то, что они являются выходцами из древнего аристократического рода Коноэ в Японии и, со слов Афины, оказывают могущественное влияние в Нью-Йорке.

К крупному участку земли присоединялись и другие дома. Коноэ создали общину для вампиров. Нильсен-Майерс не смог бы попасть на земли владения без проводника, обитавшего под крышей одного из особняков. Одно дело дойти до возможного местоположения клана, а другое – попасть на территорию, ведь «город вампиров» надежно укрыт чарами, и пробраться в него можно, лишь зная, как воздействовать на барьер, наложенный заклинанием.

К огромному сожалению Чика, его сопроводила Афина. Она же и донесла до него приказ от высших вампиров.

Резкий запах хвои окутал путников, как только Чикаго и Афина прошли через барьер и оказались напротив ограждения, обвивающего вампирский городок.

Они вошли в полупрозрачный сырой туман, охватывающий скрытое пристанище. Их окружил лес громоздких пышных елей, также растущих вдоль тропинок и разделяющих особняки друг от друга.

Периметр территории украшали массивные выплавленные фигуры мифических существ. Архитектура домов ничем примечательным, на взгляд Чикаго, не выделялась. Они были отделаны в едином викторианском стиле, отличались лишь габаритами и цветовой гаммой. Некоторые постройки выглядели незначительно меньше центральных особняков. Выкрашенные в сдержанные тона фасады домов подсвечивались слабыми отблесками фонарей.

Сверхчеловеческое зрение Чика уловило порхающих под светом мотыльков. Юношу не покидало мрачное ощущение того, что время здесь остановилось. Это не звучало бы столь иронично, если бы он не разгуливал по логову вампиров.

Обогнув спящий, поросший мхом каменный фонтан, они вышли к строгому черному дому. На узких окошках которого красовались витражи.

Афина, наконец, замолчала. До этого мгновения ее рот не затыкался ни на секунду.

О чем она вещала, Чикаго не имел понятия, ведь всю дорогу прислушивался к жизни внутри построек, и раз кроме шорохов со стороны леса он ничего не услышал, то сделал вывод, что с большой вероятностью стены домов звукоизолирующие.

Он не мог избавиться от навязчивого ощущения, что за ними следят.

– Здесь я, пожалуй, тебя оставлю, – вампирша игриво поддела ногтем указательного пальца подбородок Чика, прежде чем тот успел увернуться, и исчезла.

Нильсен-Майерс по оставшейся человеческой привычке раздраженно выдохнул, с отвращением уставившись на особняк.

– Добрый вечер, – холодно процедил Чикаго, ступив на порог логова высших вампиров.

В просторном коридоре тусклый свет ламп из-под абажура освещал кремовые стены и неприветливые лица встречавших его двух фигур примерно одного роста.

Несмотря на то, что разница в возрасте Лилит и Дэйчи составляет пять лет, этих двоих с легкостью можно было бы принять за близнецов.

– Явился-таки, – прогудел Дэйчи, презрительно окидывая гостя.

– Не по собственному желанию, – отвечая той же монетой, осведомил Чикаго.

Сквозняк захлопнул дверь за его спиной и пронесся внутрь потоком морозного воздуха. За стоявшим в доме вампирским ароматом обоняние Чика считало человеческий.

Сосредоточившись, Чикаго прислушался. Вопрос испарился также быстро, как и возник, когда на лестнице в центре прихожей показался тощий старик, торопящийся по деревянным ступеням вниз. Суетясь, он виновато проскользнул меж хозяев дома, точно зная, что обязательно схлопочет от них за опоздание. Дэйчи проводил его уничтожающим взглядом.

– Позвольте, сэр, Ваше пальто, – он протянул хилые ручонки к верхней одежде Чикаго, чтобы помочь ее снять. На его предплечьях Нильсен-Майерс заметил отметины от укусов и нахмурился. Вампиры им питаются. Это объясняло причину нахождения человека на их земле.

– Все в порядке, – утешил прислугу Чик и самостоятельно стянул с себя пальто.

Грустные впалые глаза на измученном морщинистом лице смотрели на него с заметной благодарностью и облегчением. Старик поспешил принять у Чикаго одежду и повесить ее на вешалку.

– Спасибо...я бы и сам мог это сделать.

Чик испытывал жалость по отношению к задерганному пожилому мужчине. «Сколько он уже находится здесь?» И сколько дней ему отведено до того, как вампиры покончат с ним.

Они ведь непременно это сделают.

Лилит грациозно выступила вперед. Шелковый шлейф ее рубинового платья плавно заструился, поспевая за движениями вампирши.

– Чикаго, приветствуем тебя в нашем городе. Наконец-то ты порадовал нас с братом своим присутствием. Неужто приход Афины в этот раз вызвал у тебя больше заинтересованности, нежели ее прошлые визиты?

Искусное давление Лилит в виде напускного дружелюбия у ее собеседников обычно вызывало смешанные чувства, чаще всего смесь из страха и смятения. Нильсен-Майерс допустил, что, вероятно, она ждала подобную реакцию и с его стороны, а потому приложил все усилия для того, чтобы держаться как можно более невозмутимо.

– Не больше предыдущих, – Чикаго задрал подбородок. – В моем расписании появилось свободное окно, и я приехал.

Дэйчи подозрительно сощурился. Теперь он напоминал Чику крысу пуще прежнего.

– Спустя год наших приглашений, – уточнил Дэйчи, – не уверен, что дело лишь в твоем загруженном графике, – его тонкие губы скривились в мерзкой улыбочке. – Я говорил сестре, добавь мы к письму домашний адрес твоих родных сразу, ты бы не тянул и прибежал к нам как миленький.

Заломив руки за спину, Нильсен-Майерс силился не выдавать своего напряжения.

–Дэйчи, зачем столь грубо? – приструнила его Лилит. – Незачем портить нашу репутацию в глазах гостя.

– Нельзя испортить то, чего нет, – съехидничал Чикаго.

Старик съежился, заранее предугадав реакцию знати. Высший вампир оскалился, предупреждающе оголяя клыки. Его сестра, напротив, подняла руку и равнодушно высказалась:

– Новенький пока еще не знаком с законами нашего верховенства, а потому ему неизвестна мера дозволенности.

Чикаго с осторожностью наблюдал за переглядом вампиров. Затем Лилит шагнула в сторону столовой, приглашая пройти всех за ней:

– Прошу за мной.

Лилит уже повернулась спиной, когда Чик запротестовал:

– Мне и здесь недурно.

Он нисколько не доверял людям. Вампирам тем более. И имел опасения, что чем глубже пройдет в дом, тем меньше будет шанс выбраться из него. Если Лилит нужно донести информацию до него, пусть говорит здесь.

Угольные короткие пряди волос колыхнулись. Высшая правительница остановилась, но оборачиваться не стала.

– Я настаиваю, – дьявольский тон обжег Чикаго.

Дэйчи нарочно задел гостя плечом.

– У тебя нет выбора.

Здравый смысл шептал Чику повиноваться.

Вслед за вампирами юноша прошел в обширную комнату. Ее интерьер также был светлым. Стены изнутри оформлены бежевыми обоями с узорами цветов. Вдоль одной из них расположился стеклянный буфет. На полу постелен паркет того же оттенка, что и обои.

Прислужник замер в арке, готовый выполнять указания.

«Близнецы» уселись за длинный стол, покрытый матовой текстурой песочного дерева. Лилит восседала во главе, Дэйчи по правую руку от нее.

Чикаго же, готовый удрать в любой момент, остановился по другую сторону стола и пока не спешил занимать место.

– Садись, – приказала Лилит. – Бенджамин, подойди. Наш гость, должно быть, проголодался с дороги.

Дворецкий побледнел и собрался послушаться, но Чикаго его остановил. Нехотя выдвинув обшитый нежно-голубой тканью деревянный стул, Чик с невозмутимым видом опустился напротив уже терявшей контроль Коноэ и твердо произнес:

– Не стоит. Я не голоден.

Бенджамин выдохнул от заметно наступившего облегчения.

По всей видимости, Дэйчи показалось поведение Чикаго забавным, и он усмехнулся. Внимание Чика метнулось к двоюродному брату Лилит, и он смерил того презренным взглядом.

– Что? – Дэйчи злорадно ухмыльнулся. – Понравился?

Чикаго вмиг захотелось стереть омерзительную улыбку с его продолговатого лица. Мужику несколько веков, а ведет себя как малолетний придурок.

– А что, похоже на то, что мне здесь хоть кто-то нравится? – безэмоционально спросил он.

Дэйчи и Лилит снова переглянулись, пока Бенджамин пытался слиться со стеной.

– Думаю, вы сами ответили на свой тупой вопрос, – добавил Чик. – Может, мы перейдем к делу? Какова цель моего визита?

– Чикаго, будь любезен, – начала Лилит.

– Я не любезный.

– Прояви терпение, – почти бушевала она, – я чувствую, что ты не рад своей новой трансформации. – наседала Лилит, наблюдая за реакцией гостя. – Из рассказов Афины о твоей новой жизни я сделала вывод, что ты полностью отвергаешь нашу вампирическую расу и все, что связано с вампиризмом. Будешь отрицать?

– Даже не собирался, – губ Чикаго коснулась еле заметная усмешка, и он по-хозяйски откинулся на мягкую спинку стула.

– С ним интересно, – Дэйч поддался вперед, оперевшись на локти. Чикаго в сотый раз посмотрел на младшего брата правительницы, как на идиота, недоумевая, что ему кажется интересным. – Согласись, Ли? Мальчик либо правда настолько смелый, либо страдает слабоумием, раз не понимает, что ему придется целую вечность играть по нашим правилам.

Лилит проигнорировала брата и обратилась к Чику:

– Обоснуй. Ответь на мой вопрос. Это приказ, Чикаго.

Каждый раз, что Нильсен-Майерс слышал фразу «это приказ» выводил его из себя и заставлял до хруста сдавливать кости.

Сколько он уже сломал, удерживая гнев, и сколько из них успели срастись? Почему он вообще должен кому-либо подчиняться? Что он здесь забыл? Почему его жизнь утекает сквозь пальцы мимо?

Возможно, она утекла от него еще год назад, когда он со сломанной шеей валялся на плитке в мужском туалете.

Напустив каменную маску, Чикаго четко проговорил:

– Меня обратили против воли. Я никогда ни о чем таком не просил. Да, я умирал, но, тем не менее, в недобессмертии не нуждался, как и в вашей компании, – от нагоняющей скуки, он подпер щеку ладонью. – Не совсем понимаю, за что должен вас благодарить... Мне сказать «спасибо» за то, что теперь меня мутит всякий раз от вида и запаха человеческой пищи?

Чик умолчал о том, что ему становится не по себе не только от обычной еды, но и от любой крови.

– Тебе даровали второй шанс, – выслушав новичка, величественно выпрямилась Лилит.

– Лучше бы я умер.

– Считай, твое желание практически исполнилось, – наморщил лоб Дэйчи. – Как же те преимущества, что ты получил благодаря дару? Разве тебя они не устраивают? Ты неуловим, способен видеть и слышать то, что не могут обычные люди. Многому ты еще не научился.

– Мне это не нужно. Есть ли способ снова стать человеком? – Чикаго понимал, что вряд ли получит вразумительный ответ на свой вопрос, и все-равно решил попытать счастье.

Целый год он провел в исследованиях вампиризма, но тщетно. Что толку от фанатичных статей и древних легенд, в которых до сих пор пишут про вред чеснока? Когда Чик задал этот же вопрос Афине, та лишь громко рассмеялась, что и сделал Дэйчи.

– ЧЕЛОВЕКОМ?! – как умалишенный прогремел вампир. – Ты снова решил пасть так низко? Нет. Это невозможно.

– Забудь об этом, Чикаго, – Лилит раздула ноздри.

Чик закинул ногу на ногу и свысока оглядел присутствующих.

– Но вы не отрицаете тот факт, что способ есть?

– Такого способа нет, – фыркнула она. – Существуют древние легенды, но все заканчиваются смертью в человеческом обличии.

– Мне подходит.

– Ошибаешься! – возмущенно перебила Лилит и тут же вернула свое хладнокровие. – Это не подходит нам, следовательно, не подходит и тебе. Ты обращен Афиной, значит, ты член этого клана.

Привыкай к тому, что тебе придется мириться с нашими законами. Мы пригласили тебя, потому что такова обычная процедура принятия новообращенных. Я тебя проведу по всем правилам, которых ты обязан придерживаться беспрекословно, будучи под нашим покровительством. Ты слишком долго от нас бегал, что крайне беспечно с твоей стороны. Тебе повезло, что за это время тебя не вычислили охотники, и ни один из законов нашего мира не был тобой нарушен. В случае проступка тебя ждало бы серьезное наказание.

Нильсен-Майерс наигранно кашлянул в кулак, чтобы скрыть свой смешок.

Чем вампиры могли бы его наказать? Пытками? Его пребывание здесь уже пытка. Замучали бы до дикой жажды? Что толку? Он и так не может нормально питаться кровью, ведь и та вызывает в нем отвращение.

Единственное, что по-настоящему настораживало и пугало Чикаго – знание вампиров домашнего адреса его семьи. Раз он заявился на территорию клана только после их хитрой манипуляции, им теперь известно, что близкие Чика являются его уязвимым местом.

Следовательно, именно родных вампиры будут использовать как основной рычаг давления над ним.

– Тебе смешно?

– Не особо, – сдержанно повел плечами Чикаго.

– Итак, – сделав недовольный акцент, Лилит приготовилась продолжить речь, – у каждого клана свои законы, но есть одно общее правило, касающееся всех: не разглашать тайну о существовании вампиров.

Как член нашего клана, ты не должен привлекать к себе лишнее внимание и вести себя вызывающим образом. Что делать со своей добычей – решать тебе, но ты не можешь причинять вред или пить кровь на глазах у других людей. Для нашей общины преимущественно питание человеческой кровью, а не кровью животных.

От упоминания крови к горлу подступила тошнота. Стиснув зубы, Чикаго не подал виду.

– Тебе ведь известно, что от типа крови, которым ты питаешься, зависит твоя сила? Мы не смеем уступать другим кланам, потому нам не выгодно держать слабаков. Да и чтобы ужиться с вампирами из клана, сила лишней не будет.

«В каком смысле ужиться?» – пронеслось в голове у Чика.

– Мной уже были упомянуты ранее охотники. Они повсюду и активно нас преследуют. Будь бдителен. Их мы по возможности стараемся избегать или еще лучше убивать. Любые связи с охотниками считаются предательством и караются казнью. Бывает исключение. Этот случай составляет взятие охотника в заложники для выяснения информации. И последнее правило: соблюдение иерархии и безоговорочное подчинение своему верховенству.

Когда Чикаго обрадовался, что высшая правительница закончила монолог, и он может ступать себе с миром подальше от этого места, она выбила его из колеи своим заявлением:

– Мы настаиваем на том, чтобы ты переехал на территорию клана и держался вместе с нами. Жить будешь в доме Афины вместе с другими обращенными ею вампирами. Это ради твоей и нашей безопасности.

– Я не буду здесь жить, – глухо прорычал Чикаго.

– Об этом не может идти и речи. Вспомни закон о подчинении верховенству и выполняй.

– Вы думаете, я не смогу себя защитить?

– Может быть, сможешь, а может и нет, – Лилит принялась лениво разглядывать свой маникюр, – перестраховка лишней не будет. Ты и твои способности слишком ценны для нас, поэтому рисковать мы не собираемся.

– О каких способностях Вы говорите?

– Естественно, о твоем выдающемся самоконтроле, – нечто жуткое проскочило в тени ее лица. Она поманила Бенджамина, и тому ничего не оставалось, как покорно подойти к ней, – я покажу тебе.

Лилит ловко достала нож из пояса, прикрепленного к платью, и, обхватив запястье старика, потянула Бенджамина на себя. Резким и быстрым движением она беспощадно полоснула по его коже лезвием. Не смея сопротивляться, он зажмурился. Из глубокого пореза хлынула алая кровь.

Едкий металлический запах заполонил столовую. Горло сковало от застигшей врасплох жажды, а желудок стянуло в тугой узел. Чикаго поморщился и отвернулся. Кровь омерзительна, но еще невыносимее было смотреть на мучения, отражающихся на уставшем лице Бенджамина.

Грубо отшвырнув от себя старика, довольная Лилит провела языком по окровавленной стали. На слабых трясущихся коленях Бенджамин поднялся с пола и отошел. Чикаго закопал свое сочувствие поглубже, чтобы не усугубить ситуацию.

– Другой бы уже пировал жалким бедняжкой Бенджамином, а ты остаешься безразличен. Потрясающе, – восхитилась она, – Афина наблюдала за тобой. За первый год нестерпимой жажды ты никого не убил, хотя большую часть времени проводил в обществе людей. Насколько мне известно, первые недели после обращения ты жил в доме своих родителей. Это поразительно. Не каждому древнему вампиру удастся так с собой совладать. Твой самоконтроль, холодный ум и умение вести переговоры пригодятся нам.

Чик никогда не думал об этом как о чем-то значимом.

Последний год стал для него вызовом. Все, о чем он мог думать, это как никому не навредить, тем более своим близким. Ему понадобилось приложить над собой немало усилий, чтобы его кошмары, в которых он находит членов семьи мертвыми, не стали явью.

Несмотря на его отвержение к любому виду крови, по началу жажда душила. Кровь занимала все мысли и вместе с тем разъедала их.

– Если я откажусь подчиняться? – Чикаго перенес вес на стол и поддался вперед. В его глазах плясало ледяное пламя, а на губах застыла болезненная усмешка. – Что тогда? Убьете? Больше я для вас не буду представлять собой ценность? В этом обличии моя жизнь для меня ничего не значит.

– А что насчет твоей семьи, Чикаго? – уголок рта Лилит приподнялся. Она почти ликовала в предвкушении победы.

Опасения Чика подтвердились. Теперь вампиры то и будут делать, что использовать его родных, чтобы дергать за ниточки и управлять им.

– У тебя прекрасная семья. Я имела удовольствие наблюдать за ними сегодня в парке. Счастливая семейная картина, словно фрагмент из фильма. Твои младшие сестры играли на площадке, пока родители в обнимку сидели на лавочке и ворковали о своих чадах, – черные зрачки Лилит цепко уставились в глаза Чикаго. – Нам не составило особого труда навести справки о твоем семейном древе. Оказывается, у тебя столько симпатичных родственников. Чего только стоит твой сводный брат полицейский. Жаль, он женат.

– Когда тебя это останавливало, Лилит? – гримасничал Дэйчи.

Нильсен-Майерс сдвинул брови. Все схвачено. Он и его семья у вампиров на крючке. Даже бежать смысла нет. Они активно следят. Пока до Чикаго доходил ужас происходящего, где-то эхом на фоне Лилит продолжала распыляться кладезем нарытой информации.

– Слышала, ты был неразлучен с двоюродными братьями. Правда, они разъехались кто куда. Один в Милане учится, Райто, верно? Другой – рыжий, который в Швейцарии.

– К чему вы клоните? – Чикаго окаменел, но старался говорить ровно.

– К тому, что жаль было бы убивать их всех, не находишь? – произнесла она с ангельской невинностью. – Ты вынуждаешь идти меня на шантаж.

– Не втягивайте их, – прилив внутренней тревоги дал Чику ощутить, как его маска хладнокровия начинает разрушаться.

– Мне не придется, если мы поняли друг друга.

– Все с вами предельно ясно, – подступивший к горлу ком ярости смыл тревогу, как волной. Чикаго соединил дрожащие пальцы. – Я должен быть пожизненным рабом в вашей секте?

– В семье, – остро поправила Лилит. – И не рабом, а ее частью. Ты еще слишком юн и неопытен, чтобы судить об этом. Но ничего, если постараешься, то скоро вольешься.

– В семье? – сердце бешено затрепетало и затем оборвалось. Безумный смех Чикаго объял столовую. – И как мне вас называть? Сестрой? Мамой? Или, быть может, бабушкой? Судя по Вам, Лилит, Вы, небось, пережили вымирание динозавров. А его? – Чик указал подбородком на Дэйчи. – Нашей собакой Рексом?

Высший вампир разразился громом негодования:

– Это он меня сейчас псом назвал?! – переполненный враждебной яростью, Дэйчи вскочил с места. – Лилит, только скажи, и я прикончу его.

Оттолкнувшись, Чикаго выпорхнул из-за стола:

– Ладно, я понял, – он метнулся к выходу из комнаты мимо сгорбившегося и испуганного Бенджамина. – Развели здесь чертовы ролевые игры!

– Рада, что мы поняли друг друга, – изрекла вслед Лилит, – Была рада пообщаться, Чикаго.

– Это не взаимно.

Не оглядываясь, он с громом закрыл за собой дверь и вынырнул на свободу.

Чикаго вернулся в настоящее, когда кто-то бесцеремонно нарушил его покой, заняв стул рядом с ним.

Почуяв знакомое благоухание жасмина и персика, он досадливо прищелкнул языком. Запах тот же, что и у журналистов, следивших за ним весь вчерашний вечер. «Долбаные репортеры», – проклял про себя незнакомку Чик и взялся молить небеса о том, чтобы у нее не возникло желание заговорить с ним.

«Пожалуйста молчи. Молчи. Молчи...»

Молитвы Чикаго перебил мелодичный голос его соседки, звучащий с натянутым дружелюбием.

– Привет.

«Ну, конечно», – подумал Чик, поправляя неприятно липнущий к шее мокрый ворот водолазки.

Ощутив, как нервная система прощается с последними нервными клетками, Чикаго потрудился поставить стакан на стойку до того, как тот лопнет в его руках от давления.

– Нет, – заранее отрезая любые вопросы, категорично ответил Чик, повернувшись к новоиспеченному очагу своего раздражения. – Я не даю интервью.

Перед ним сидела миниатюрная девушка со смуглой кожей и длинными вьющимися каштановыми волосами. Чикаго не ошибся. Именно ее он видел вчера.

Выразительные миндалевидные глаза цвета волны Индийского океана возмущенно сканировали Чика. Невзначай она коснулась серебряного кулона на шее, надетого поверх вязаного светло-коричневого свитера, из-под которого проглядывала белая рубашка. Ткань доходила до черных кожаных шорт, открывающих вид на стройные ноги.

Поразмыслив, что в баре помимо нее могут находиться еще другие корреспонденты, Чикаго решил, что будет проще улизнуть до того, как они налетят. Нильсен-Майерс заплатил за напиток и, оставив бармену чаевые, демонстративно двинулся в начало притона.