Хранители наложили на Чикаго чары и всей компанией за несколько мгновений переместились в знакомый офис небоскреба, в котором Чик бывал на общих собраниях кланов. Холодный свет ламп лупил по глазам. Поднявшись на лифте на предпоследний этаж, они прошли по длинному серому коридору и остановились перед двустворчатыми дверьми помещения, из которых вылетела младшая сестра отца.

– Наоми... – приоткрыв рот от неожиданности, Чикаго оторопел. – Тебе разве можно здесь находится? Ты в невыгодном положении. – Он был счастлив видеть родное лицо, однако страх навредить ей вставал на горло легкому намеку на облегчение.

– Чикаго, мне можно быть везде, где я посчитаю нужным. – Суетливо забрав племянника из лап поклонившихся королеве стражников, тетя взяла его под руку и отвела в сторону. – Единственный, кто из нас в невыгодном положении в данный момент, это ты. – Ее выразительная остроумная интонация заставила издать смешок. – Cо мной все будет в порядке, уж поверь. У нас мало времени, закроем тему.

Вчера вечером Коноэ доложили в Эдагор о предательстве. Нум Адамс сообщила дому «Судного Дня» о смерти мужа. Это не самое главное. Важно то, что все уверены в том, что убийство было преднамеренным. Ведь за несколько часов до того, как Адзе нашли мертвым, он успел рассказать жене о том, что ты покрывал охотницу, – сделав паузу, она многозначительно наморщила лоб, а у Чика к тому моменту в голове сложилось полное представление произошедшего.

– Чародеи не вмешиваются ни в отношения вампиров и охотников, ни в междоусобицы кланов, если те не несут удар, грозящий нарушить общую гармонию. Однако мы поддерживаем вампирские законы. В первую очередь магов волнует не то, что ты связался с охотницей, а то, что ты защищал ее, будучи членом клана. То бишь сам факт совершенного предательства. Вы заключили брак, когда ты еще был его частью. Это расценивается как предательство в прошлом.

– Если короне и так уже известно, что мы с Марией женаты, меня будут допрашивать об убийстве Адзе? – допытывал Чикаго.

На него уставилась внимательная светло-зеленая пара глаз.

– Ты убил Адзе? – Наоми обхватила его за плечи.

– Да, – признался Чик. – Он угрожал раскрытию тайны и Марии.

На хмуром лице королевы проcтупило понимание, и она с тенью иронии прояснила:

– Милый, ты уже сделал все возможное, чтобы допрос не состоялся. Ныне ты не являешься членом клана, за убийство Адамса тебя не станут cудить.

Система правосудия чародеев симпатизировала ему с каждой секундой все больше.

– Я бы предупредила тебя раньше, но мне пришлось сразу же явиться к судье, дабы прояснить обвинения и позаботиться о том, чтобы после решения судьи тебя отпустили из-под стражи завершить незаконченные дела.

– Я так понимаю, все это время у меня был кое-кто покруче адвоката. Наоми, правда, спасибо.

Она приняла его благодарность с высокоподнятой головой и довольной улыбкой.

– Мы семья, Чик. – Наоми постучала указательным пальцем по кончику его носа. – В семье принято выручать. Да и все самое сложное еще впереди.

– Судья озвучила тебе примерный приговор?

Вместо ответа тетя неутешительно стиснула темно-накрашенные губы.

Из кабинета вышла на вид строгая, полная темнокожая женщина. Из-под капны светлых кудрявых волос выглядывали заостренные уши. На ее струившейся по полу фиолетовой мантии переливались руны, подобные тем, что красовались на обмундировании королевских хранителей.

– Ваша светлость, будьте добры пройти в кабинет вместе с подсудимым.

Наоми схватила Чикаго за рукав и прошипела:

– В зависимости от того, каково будет окончательное распоряжение судьи, мы с тобой обсудим план дальнейших действий.

Что-ж, это звучало не столь плохо, как предшествующее ответу Наоми напряженное молчание. Очутившись в светлой переговорной с высоким потолком и окнами, они заняли место напротив судьи за продолговатым лакированным столом. Наоми вмиг переменилась в лице. Из добросердечной тети она превратилась в невозмутимую, полную настойчивости правительницу и потребовала:

– Ваша честь, обойдемся без воды и сразу перейдем к приговору.

Осунувшийся хилый помощник судьи вынул длинный нос из кипы бумаг, когда судья, поправив квадратные очки для зрения, попросила найти нужный ей документ. Его судьба вот-вот решится, но Чик ничего не чувствовал и не слышал, будто сидел в закрытом коконе. Попытки сосредоточиться забирали последние силы.

– Системе правосудия понадобится время на вынесение вердикта до завтра. – Судья перевела сканирующий взгляд с Наоми на Чикаго. – Мистер Нильсен-Майерс, оповещаю о том, что до озвучивания приговора королевский суд Эдагора будет принимать решение: наказать Вас по закону короны или предоставить распорядиться Вашей судьбой высшим правителям клана Нью-Йорка, на чьей территории было совершенно нарушение кодекса. Во втором случае Ваша неприкосновенность аннулируется. Суд выдвинет приговор завтра после полудня. До тех пор Вы свободны в пределах границ города и можете завершить свои незаконченные дела.

– Какая щедрость. – Он прислонил пальцы к вискам. – Если моим делом будет заниматься закон Эдагора, какое наказание может назначить суд?

Вершительница правосудия сложила руки в замок, вытянув перед собой, и беспристрастно отчеканила:

– В лучшем случае закон определит Вас в ссылку в другое измерение на срок, начинающийся от ста пятидесяти лет. В худшем – приговорит к казни. – Она опустила мягкий квадратный подбородок вниз и, пристально взирая на Чика поверх очков, cурово заверила: – Второе, с Вашей кровной связью с королевской монархией точно не грозит.

– Однохерственно, – промычал он. Выпрямив спину, Чикаго нацепил ледяную галантную улыбочку. – Прошу прощения, Ваша честь.

Казнь Чику казалась куда милосерднее cсылки или заточения у Коноэ, которые сделают с ним все, чтобы ему захотелось умереть. Прислонившись к спинке стула, он обреченно запрокинул голову. Во рту пересохло. Омерзительный вкус тупиковой горечи на языке поджигал фитиль желания вскочить, с треском перевернуть стол и разнести переговорную. Уперевшись взглядом в белесый потолок, Чикаго уронил голову, не проронив больше ни слова.

По завершению заседания с него, наконец, сняли наручники. Освободившись от металла, Чик почувствовал себя чуточку лучше и, выйдя в те же серые стены бесконечного коридора, потер глаза.

– Следуй за мной. – Озираясь по сторонам, Наоми отвела его в противоположное офисное крыло.

Они закрылись в небольшом помещении, как оказалось, в ее кабинете. Это место было достаточно строгим, но в то же время создавало впечатление самого комфортного места во всем тусклом офисе. Отсюда открывался великолепный панорамный вид на вечерний город.

Бежевые стены добавляли уютной атмосферы. Центральное место кабинета занимал большой письменный стол из светлого дерева с гладкой поверхностью, а за ним стояло удобное кресло с высокой спинкой, обитое мягкой кожей. На столе царил беспорядок из стильных канцелярских предметов, лишний раз доказывающий свою принадлежность Наоми. Где появлялась тетя, там за считанные минуты возникал хаос. Тетсу не раз попрекал младшую сестру за разгром, который она оставляла после себя.

Остановившись напротив окна, Наоми что-то обдумывала. Поставив руки на талию, она уверенно развернулась к нему и сразу же ошарашила:

– Чикаго, мне придется пересмотреть вариант твоего перевоплощения в человека.

Чик не поверил в сказанное.

– А? – Ощутив внезапное покалывание в конечностях, он отступил и наткнулся сзади на край стола.

Поддерживая локоть, она подперла кулаком подбородок и разъяснила:

– Если ты снова станешь человеком, чародеи не смогут вынести тебе приговор. В таком случае у короны не останется права судить тебя.

– Ты же наотрез отказалась рисковать, – ухватившись за стол не глядя, припомнил Чикаго.

– Я помню, что сказала. – Развела руками Наоми. – Ситуация поменялась. У нас нет другого выбора, как и нет времени. Ссылка, клан – все равно что смерть. Только более мучительная. – Она понимала его. – Если ты согласен, я вернусь в Эдагор. Покопаюсь в архивах, чтобы досконально изучить процесс обратного обращения, и потом свяжусь с тобой.

События переключались настолько быстро, что Чик перестал понимать, что происходит. Все это походило на сон сумасшедшего, в котором ему досталась главная роль. У него не получалось поверить в перспективу, где его главная цель могла быть достигнута. Где заветная мечта могла рискнуть исполниться. Тогда его мучениям и бесконечной борьбе с вампирской природой придет конец. Прекрасные фантазии всколыхнули в животе прохладную вибрацию предвкушения.

– Выходит все или ничего? – Губы продернулись прохладной дрожью подскочившего адреналина. – Я либо умру, либо стану человеком...

– Все верно, Чикаго. – Наоми преодолела ничтожное расстояние между ними и ободряюще положила ладонь ему на затылок. – Я не имею права ошибиться. Но мне нужна будет помощь кого-то, кто мог бы запустить процесс самоуничтожения твоего тела.

Он с ходу подбросил идею:

– Я могу выпить яд.

– Нет! – Слишком резко отвергла предложение Наоми. – Если яд серебра распространится по всему телу, у меня не останется никаких шансов остановить разрушение и перестроить твой организм.

Чик не верил, что предложит, однако осмелился пойти на это:

– Серебряная пуля подойдет?

– Пойдет. И что толку? Ты не сможешь самостоятельно выстрелить в сердце так, чтобы не попасть в крупный сосуд или клапан. Мы должны потянуть процесс, а не прикончить тебя сразу.

– К счастью или сожалению, я знаю ту, что сможет, – проглотив застрявшую в горле костью вину, отчужденно отозвался Чикаго.

– Думаешь, Мария согласится пойти на это? – догадавшись, о ком идет речь, уточнила Наоми.

– Если она не пристрелит меня до того, как я закончу фразу, то посмотрим.

***

Поймав такси, Чикаго открыл в мессенджере переписку с Марией и завис взглядом на ее фотографии. Слова не складывались в целые предложения, поэтому он оставил попытки напечатать ей какое-либо объяснение происходящего. Вместо фраз Чик отправил Мари парочку стикеров, как сигнал, оповещающий о его возращении.

Первая картинка гласила: «Настроение: Джингл беллс, вашу мать».

На второй на синем морском фоне были нарисованы улыбающиеся морские обитатели, а по центру выделенными буквами располагалась торжественная надпись: «Добро пожаловать на дно!»

Увлекшись, следом он послал крупную фразу, нарисованную от руки: «Не буду шутить, а то посадят».

И напоследок скинул грустную мордочку котенка с клоунским раскрасом.

Мария отобразилась в сети и, подхватив общую волну с Чикаго, прислала ему стикер c побитым жизнью шпицем. Его круглые глаза были на мокром месте, а сам он как бы спрашивал: «Ты хочешь меня опять довести, да?»

Усмехнувшись, Чикаго напечатал: «Буду в течение часа». И убрал телефон. Его размышления крутились вокруг предупреждения Наоми.

– Если перевоплощение пройдет гладко, я беспокоюсь о том, что не смогу проверить твое состояние. Через неделю мне придется уехать на длительный неопределенных срок решать некоторые вопросы. – Вдруг поставила она его в известность. – Cначала я загляну в общину к оборотням в «Тень Ветра», чтобы проверить обстановку и узнать, какие слухи о подавлении человечества дошли до них.

Об устройстве оборотней он знал не много. Лишь то, что те, так же, как и вампиры, старались держаться вместе. Жили на лесных или горных отшибах, и объединялись в общины, самая многочисленная и сильная из которых «Тень Ветра».

Сам Чик не встречал никого из представителей волчьей расы. Оборотни пошли от людей и зародились по проклятию чародеев незадолго до вампиров. Никакой вражды между расами не было. Однако волки держались ото всех особняком. Они были незаметны. В город совались крайне редко и не создавали проблем.

Из того, что Чикаго читал, он был осведомлен о том, что оборотни могли иметь несколько обликов. Один из них представлял собой простой волчий. Вероятно, поэтому охотники не были в курсе оборотней. Вампирам оборотни не доверяли, а чародеев свободолюбивые открыто недолюбливали за то, что те лезли к ним, стараясь контролировать.

Главная причина неприязни, скорее заключалась в самом волчьем проклятии. Несколько веков назад, ведомые местью, маги прокляли предков нынешних оборотней за совершенные ими в прошлом грехи, за которые их детям приходилось расплачиваться по сей день.

– После окончания визита у волков я взялась проконтролировать положение дел в другом измерении, – продолжила тетя. – Границы королевства расширяются. Кто-то должен следить за работой. Есть вероятность, что я не попаду на свадьбу к Райто, но я очень постараюсь заглянуть.

– Он знает? – спросил тогда Чикаго.

На что Наоми раздосадовано кивнула.

– Райто все понимает. Конечно, его, как и меня, эти новости огорчили. Я королева, но что я буду за мать, если пропущу свадьбу своего сына? Уверена, у меня получится отвести обязанности в сторону и вырваться хотя бы на часок.

Отцу и всей семье тетя наплела, что они с Марселем переезжают на остров Мадагаскар, в Антананариву, заниматься благотворительностью. Частичная правда в прикрытии была. Наоми запустила в городе большой личный проект по повышению качества здравоохранения и образования.

– Есть примерные сроки?

– До пяти лет точно. Пару раз в год я смогу вас навещать.

При таком раскладе, если Чикаго выживет, вампиры могут сделать не только Марию своей потенциальной целью, но рискнуть и добавить в свой список его. Чик не посмел забивать голову Наоми возможными последствиями. Возможно, тетя и сама догадывалась об этом, но полагалась на закон неприкосновенности родственно-королевских связей.

Оценивая высокие риски безумного плана по спасению своей шкуры, Чикаго отдавал себе отчет в том, насколько низка вероятность его гладкого исполнения. Для себя он четко обозначил, что не будет ни с кем прощаться и оставит все как есть. За исключением старика Бенджамина. Чик подсуетился пополнить счет бывшего дворецкого дома «Судного Дня», чтобы того хватило на оплату пансионата еще на долгие годы.

***

Позвонив в дверной звонок милой квартиры Суарес Чикаго, приложившись плечом к входной двери, морально готовился к тому, что когда она ее откроет, их отношения разделятся на «до» и «после».

И вот Мария с растрепанной прической и размазанной тушью под глазами вылетела к нему на лестничную клетку и, подпрыгнув, повисла на шее. Обняв ее за талию двумя руками, он зарылся носом в ее шелковистые волосы и вдохнул запах любимого шампуня дурехи с жасмином и персиком. А еще она пахла теплом и домом. Не сдержав порыв, Чик стиснул Мари сильнее, вжимая в свое тело.

По традиции за ней горой вырос недоверчивый друг, старавшийся смириться с тем, что между ними что-то есть. Перебросившись парой коротких фраз, Альваро покинул их, сославшись на то, что дома его ждал какой-то разговор с отцом. Пройдя в коридор, они вновь остались вдвоем.

– Ну что? – Вглядываясь в черты Чикаго, Мария силилась его считать. – Я могу забрать себе твою тачку? Или она тебе еще понадобится?

Мари обладала редкой суперспособностью. Эта девушка знала, как заставить его улыбнуться и рассмешить даже тогда, когда не хотелось абсолютно ничего.

– Ты можешь в любой момент забрать все, что твоей душе угодно. – Ее брови поползли на лоб. Читая между строк, Чик понял, что Мари восприняла его слова как не самый утешающий ответ на свой замаскированный вопрос по поводу того, что с ним будет дальше. Он положил ладони по обе стороны ее шеи и наклонившись, спокойно добавил: – Давай отложим этот разговор хотя бы до рассвета.

Взгляд тихого подавленного пламени опустился на губы Чикаго. Руки Марии исчезли под его джемпером. Он позволил ей томящими кончиками пальцев проделать мучительно сладкий путь вдоль линий его торса. От грудной клетки она неспешно провела ладонью ниже по выступающим мышцам пресса.

– В таком случае я намерена взять все, что захочу.

Чик уперся своим лбом в ее.

– Если осмелишься, забирай без остатка.

Потянув за края, Мари стянула через его голову лишнюю ткань и швырнула на паркет. Он грубо задрал ее подбородок, вынуждая посмотреть в свои глаза. В бирюзовых радужках сгорал страх перед возможным прощанием. Чикаго поддался вперед и настойчиво коснулся губ Марии своими, проникая вглубь рта с ядом вины на языке.

Он ловко стянул с ее плеч бретельки бордового вязанного топа, полностью оголяя бархатную смуглую кожу и покрывая ту мурашками. Холодные руки забрались под ткань, едва не порвав, и дразняще соприкоснулись с пышной грудью. Жадный поцелуй переполнился сумасшедшим желанием, на всепоглощающей подкорке которого звучали ноты разбивающихся надежд и пугающей неизвестности.

Топик Мари отправился вслед джемперу. Ощутив солоноватый привкус крови во рту, он опешил, осознав, что, увлекшись, прокусил ее мягкую нижнюю губу. Мария притянула его к себе теснее за шею, не позволяя отпрянуть. Прижимаясь к нему обнаженной грудью, она обнимала его так, будто боялась потерять.

– Все в порядке. – Мари нежно погладила щеку Чикаго, заглядывая в глаза настолько глубоко, что под душевным грузом становилось тяжело дышать. – Я доверяю тебе полностью.

Чик чувствовал кожей, как ее сердце билось в ритме его собственных чувств. Доверие Мари снимало часть бремени. Это было не просто желание. Она была готова принять его таким, какой он есть. Со всеми темными секретами и бедовыми заморочками.

Покрывая хрупкие плечи Суарес исступленными поцелуями, Нильсен-Майерс, не выпуская девушку из рук, переместился с ней в комнату, тускло освещаемую бликами уличных фонарей. Опрокинув на лавандовый плед, Чикаго подмял Марию под себя, позволяя страсти взять верх над осторожностью и погрузиться в расплывающееся пространство, где существовали только они и ничего больше не имело значения. Стаскивая с нее юбку вместе с нижним бельем, Чик оставлял на шее и ключицах краснеющие следы наслаждения.

Стараясь не поранить, он исследовал каждый изгиб и линию на ее пылающем теле, пронизывая жаром и трепетом касаний. Чик целовал грудь и живот, искушая и спускаясь губами все ниже. Когда он коснулся языком самого интимного и чувствительного места на теле, Мария прогнулась в позвоночнике.

Затерявшись в его волосах, она резко потянула за пряди. Заполнившее комнату тихое прерывистое дыхание ласкало слух, растекаясь приятным ноющим чувством в мышцах и паху. Чикаго ухмыльнулся, наслаждаясь видом таявшей и робевшей у него в руках девушки.

Мари привлекла его к себе, обрушившись на токающие губы и попутно расстёгивая ремень. Скрестив ноги на его талии и крепко обхватив, она снова заставила Чика прижаться к себе вплотную. Придерживая за спину, он крутанул ее, усадив к себе на бедра.

Поглаживая его выступающую плоть через ткань джинсов, Мари провела губами от его мочки уха к челюсти, аккуратно задевая ту зубами и слегка оттягивая кожу. Она вела дорожку поцелуев к шее, погружая в приторную слабость, деликатно покусывая и разгоняя по груди, прессу и позвоночнику волны жара.

Забыв о мире за пределами трехкомнатной квартиры, их тела сплелись. Они говорили на откровенном языке, что был понятен только им – языке отверженной преданности, несломимой веры и сладкой боли. Дыхание слилось в единое целое, а их заблудшие души соединились в чувственном влажном поцелуе. Когда теплое наслаждение и страстный пыл смешались с мучительным сожалением и удушающим страхом, они нашли утешение в друг друге.

Кожа горела от каждого тягучего, словно карамель, прикосновения и собственнического движения, пропитанного горячей привязанностью и липким беспокойством потерять все, что они обрели и построили. Сердце Марии норовилось вырваться из тяжело вздымающейся груди.

Ее пронизывающий взгляд отзеркаливал понимание того, что это могла быть их последняя ночь вместе. Прикрыв веки, она дала волю слезам. Он ласково потерся носом о ее щеку и стер губами слезинку. В мгновения, казавшиеся бесконечными, Чикаго чувствовал лишь одно – что, несмотря на все преграды, они неизменно останутся идеально неправильной частью друг друга.

***

Туман, словно прозрачная вуаль, окутывал город, который только начинал пробуждаться ото сна. Взмывающие в небо птицы врывались в неспокойную тишину и кружили над головами стоящих на крыше Чикаго и Марии. Утренняя прохлада трепала одежду и волосы.

Набрав номер Наоми, Чикаго отложил телефон на бетон и, взяв ледяные руки Мари, медленно приставил дуло пистолета к своей груди. Он закрыл глаза, готовясь к тому, что произойдет. В этот миг вся его жизнь, все ошибки и испытания сошлись в конечной точке.

«Я у тебя на прицеле. С завязанными глазами ты спускаешь курок». Где-то справа пикировала птица, и ее пронзительный крик растворился в раздавшемся, как громкий удар, выстреле, эхом отразившись от стен города.