Наши дни.

Валль и Чикаго стояли напротив друг друга посреди творившегося хаоса, не замечая сильных порывов ветра и стены ливня, под которой вымокли до нитки.

– Итак, теперь ты все знаешь, – глотая стекающие по лицу капли дождя, повысил голос Чик, заглушая стихию. Нервы накалились до предела.

– Адзе поведал мне в красках. – Кивнув, Кис-кис подошел ближе. – Несмотря на то, что вспылил, я по-прежнему занимаю твою сторону. Понимаю, почему ты скрыл правду о своей красоте. – Чик вскинул бровь. Ободряюще положив ладонь ему на затылок, Кессо обозначил:

– Я о Марии. Это было рискованно для нас всех. Что тогда, что сейчас тобой движет желание предотвратить войну двух рас. Или хотя бы повлиять на ход событий, что похвально, мой друг. Я приказал Адамсу помалкивать. Естественно, держа в поле зрения, чтобы убедиться наверняка, что тот не натворит бед.

Ударяющиеся о берег волны подняли холодные брызги.

– Ты знал, зачем я пришел. – В такт спокойным словам Чика раздался гром.

– И знал, что ты придешь. Я хотел избавиться от Адзе еще в доме Коноэ, но это твоя война, Чикаго. К сожалению, мы не знаем, растрепал ли он о вашем секрете кому-нибудь еще.

– В таком случае чародеи устроят мне допрос и начнутся разбирательства.

– Я буду свидетельствовать за тебя. И дружище Лард, уверен, тоже.

Чик задумчиво почесал подбородок.

– Миллард не в курсе того, что Мария – охотница. Он еще должен будет это принять.

– Как бы там ни было, Лард наш единомышленник. Он на стороне людей и тоже все поймет, – утешил его Валль. – Я поговорю с ним. Если правда всплывет, как мы можем помочь?

– Спасибо, Валль. Было бы неплохо дать мне хоть какое-то алиби. Вы с Миллардом можете свидетельствовать о том, что я весь вечер провел с вами. Но вряд ли вам понадобится это делать. Роли не сыграет. Мы имеем дело с правосудием чародеев, а не людей. У них другие законы. Если они попытаются залезть ко мне в голову или применят заклинание, вся правда вскроется, и тут уже придется создавать новые правила игры.

– Тогда что им помешало проверить Лилит и убедиться в том, что она замышляет заговор? Или каждого вселяющего подозрения домоправителя?

Чикаго засунул руки в карманы и, дернувшись, предположил:

– Лилит могла подсуетиться, чтобы ее ручная ведьма почистила круг приближенных.

– Белладонна? Может, она и твою голову почистит?

– Я не дам ей рыться у себя в голове, – категорично отрезал Чик, пнув камень под ногой. – Будь что будет. – Он ощутил, как его рот горько разрывает от просящейся наружу безумной ухмылки. – Ведь всегда есть куда хуже.

Нащупав в кармане склянку из-под серебра, Нильсен-Майерс швырнул ее в реку, и ту поглотили черные волны.

                             ***

                        МАРИЯ

Мария не могла найти себе место и всю ночь напролет сновала по маленькой квартире мимо Альваро и Майи, споривших о выборе фильма. Сидя в полусумраке на неудобном узком подоконнике и глядя в небольшое кухонное окно, она нервозно считала стекающие капли по стеклу и косилась на часы, стрелка которых давно перевалила за четыре утра. В гостиной шумел телевизор, помогающий ненадолго перебить пасмурные мысли.

Дверь в зал тихо прикрылась, заглушая звуки телевизора. Паркет заскрипел, оповещая о том, что кто-то идет. По звуку шагов Мари распознала Варо и не ошиблась.

– Майя вырубилась, – разминая затекшие мышцы, с долей облегчения оповестил он. – А ты выглядишь нервной и уставшей, – Альваро присел на подоконник по другую сторону. – Как ты? Не хочешь тоже поспать? У меня все равно сна ни в одном глазу, я покараулю.

Заправив волосы за ухо, Мария прислонилась лбом к прохладному стеклу и, прозябнув, натянула на запястья рукава.

– В порядке, – выдохнула она накопившуюся тревогу и частичную правду. Чикаго проворачивал где-то там свои сумасшедшие затеи, отдуваясь за двоих, а Мари сидела на пятой точке дома, под защитой. И все, что могла сделать – это сложить руки и быть душой с ним. Если она сейчас еще и жаловаться начнет, то сразу же пристрелит себя.

Краем глаза Мария заметила, как в лице Варо что-то переменилось. Дружелюбная энергия сменилась повисшим в атмосфере напряжением. Она подняла на него вопрошающий взгляд, догадавшись, что приятель в упор рассматривал ее шею.

Озабоченно понизив голос, Альваро поддался вперед:

– Что-то мне подсказывает, что переживаешь ты не за себя. – Он убрал ее локоны из-за уха, выпуская в свободное падение, и перешел на шепот: – Тебе лучше не открывать шею до ухода Майи и следить за волосами. У тебя видно отметины.

Отпрянув, побледневший Варо снова тяжело уставился на нее, молча переваривая догадки и свыкаясь с ними. У Марии загорели уши. Верно, она совсем забылась с Чикаго и уже так привыкла к тому, что у нее на теле постоянно оставались следы и синяки, что перестала предавать им значение. Чик прилагал максимум усилий, чтобы рассчитывать силу прикосновений, но ее человеческому телу их было недостаточно.

Мари мысленно ругала себя. Ей следовало быть внимательнее. По всей видимости, ее знак зодиака не угодил какой-то планете, и для нее наступила несчастливая череда раскрытия секретов. Она натянула на себя капюшон, мечтая укрыться от назревающего неизбежного разговора, и поняла, что лучше сработать на опережение:

– Я знаю, что ты скажешь: «Мария, так нельзя! Он вампир!», – негромко спародировала Альваро Мария. – Поэтому отвечу сразу: да, я заметила. Никто из нас не планировал этого.

– Я поседею с тобой раньше времени! – пробурчал Варо громким шепотом.

– Наверное, ты думаешь, что все-таки мне промыли мозги. – Подтянув колено к груди, она уткнулась в него подбородком. – Чикаго меня загипнотизировал, и все происходящее часть какого-то вампирского коварного плана, загоняющего охотников в ловушку.

– Подозрения имеются, но я до конца им не доверяю, – разглядывая мозолистые пальцы, поделился друг. – Он печется о тебе больше, чем ты сама о себе. Я мог бы предположить, что вампирюга трясется за свои цели, однако есть то, что меня отвергает от этой теории в его отношении к тебе.

– Чикаго, правда, ко мне очень хорошо относится.

– Мне не по себе это принимать, но я понимаю, о чем ты, и могу судить о том, что видел своими глазами. А я видел, что он влюблен в тебя. Его чувства кажутся настоящими. И то, какой счастливой ты была рядом с ним вопреки происходящей фигне. Поэтому склонен верить в то, что Нильсен-Майерс не питает желания навредить. По крайней мере, тебе.

Раздумывая над ответом, Мария заверила его:

– Варо, все, чего Чик хочет – снова стать человеком и защитить семью, подарив ей будущее, в котором вампиры не будут угрожать геноцидом. Как и мы, он не выбирал такую жизнь. Чикаго усердно работает над самоконтролем, и за все время, что мы провели вместе, он ни разу не навредил мне. – Она упустила из рассказа те редкие вынужденные случаи, в которых сама лезла на рожон.

– Да, Мари... – на вздохе комично протянул Альваро. – Любишь ты, конечно, плохих парней. Угораздило отхватить себе... – Мария широко заулыбалась. Зарождающийся внутри свет приятно щекотал, разгоняя нависшую над ними тьму. Еще чуть-чуть, и она засмеется над замечаниями друга. Вдруг Варо сложил губы в тонкую полоску и застегнул молнию от ее капюшона, пряча лицо Мари под ним.

– Альваро! – возмутившись, она расстегнула молнию.

– Может, ты присмотришься к более безопасному и реальному варианту? – невзначай предложил Варо. – Например, к Джастину.

Мария выгнула бровь.

– К Вуду?

– Ну да! Милый парень. Правда, умом не сказать, что блещет. – Cудя по выражению лица Альваро, c каждой секундой задумка нравилась ему все меньше. – Но зато ты сможешь вертеть им, как захочешь!

– Как cейчас показывает практика, ты тоже не особо им блещешь. – усмехнувшись, Мария опустила голову.

Варо продолжал летать в своих дивных фантазиях.

– Хотя нет, – договорился он сам с собой, вызывая у Мари насмешку. – Лучше не смотреть на Джастина. Он все еще живет с мамой. Вы поубиваете друг друга, и тебя посадят.

– Почему именно меня? – она оскорбилась.

– А кого? – переспросил Альваро так, будто видел ее впервые. – Ты станешь главной зачинщицей убийства.

– Чьего? Джастина или его мамы?

– Обоих...

Грудная клетка Марии сотряслась от ее негромкого смеха, оказавшегося для друга заразительным.

– Как же я тебя обожаю! – Она заключила Варо в обьятия.

Тот cтиснул ее в ответ.

– Я буду рад, если принятое тобой решение сделает тебя счастливее. Но если он обидит тебя или попробует подставить штаб, ему несдобровать. Я придушу его и повешу вместо флага при входе!

Варо делал все, что мог. И даже принял их тайную связь с Чикаго. Она хотела бы передать ему, как сильно дорожит им и их дружбой, но слова не выразили бы всех чувств. Мари с горячей благодарностью сжала покрепче его плечи.

– Ты лучший, Альваро. Не беспокойся, Чика тебе не придется ни душить, ни вешать.

Тут в дверь раздался звонок. Марию как огнем ошпарило. Внутренности скрутило от волнения. Она подскочила с подоконника и, скользя по полу, выбежала в коридор, перед этим чуть не врезавшись в угол. Заглянув в глазок, она увидела промокшего насквозь Чикаго и быстро отперла замок. Едва сдерживая порыв броситься к нему на шею, Мари затащила его, ледяного, внутрь.

«Боги всемогущие! Он смог вернуться!»

Из-за спины Марии вышел посерьезневший Варо.

Закусив нижнюю губу, Чик в оцепенении опустил не моргающие, опустошенные глаза в пол и медленно провел дрожащей пятерней по мокрым волосам, зачесывая их назад. Мыслями он явно отсутствовал и был очень далеко отсюда. На нем не было лица. Под глазами залегли тени. Чикаго выглядел измотанным, мрачным и до неузнаваемости подавленным, что заранее сообщало о далеко не радужных прогнозах.

При виде Альваро он мигом включился. Выпрямив спину и осунувшиеся плечи, Чик преисполнился мнимым хладнокровием и вежливо поблагодарил его:

– Спасибо, что сорвался и приехал.

Пристально наблюдая за Чикаго, Фернандес держался настороженно. Расслабиться в присутствии вампира Варо еще не скоро сможет.

– Я не мог не приехать. – Махнул он рукой.

– Что ж... пока вы не начали обниматься, мы отойдем ненадолго поговорить, – вмешавшись, чтобы разрядить обстановку, Мари подтолкнула Чикаго в свою комнату.

Спиной она чувствовала, как Альваро, не двигаясь, с опаской смотрел им вслед. Для спокойствия друга Мария оставила дверь приоткрытой. Если Чик посчитает нужным ее закрыть, то так и поступит.

Оказавшись наедине в комнате, в стенах оттенка светло-зеленой листвы, Чикаго осмотрелcя так, будто вошел сюда впервые. Его глаза метались, словно ища точки опоры, а плечи подрагивали. Он оглянулся через плечо с натянутой, как резина, жуткой улыбкой, от которой Мари с головы до пят пронизало беспокойством.

– Как дела? – непринужденно поинтересовался Чик.

Мария обняла себя похолодевшими руками.

– Нормально. – Отстраненно пробормотала она, думая как бы помягче спросить, какого дьявола произошло с ним. – Чикаго, ты...

Cгибая руки, он не знал, куда их деть. Удовлетворившись ее ответом, Чик кратко кивнул и бессвязным потоком продолжал говорить о всяких мелочах. О том, как прошел день, о ливне за окном, который дословно «мразь» и «должен был пойти днем, а не ночью, когда уже был бесполезен», о пустых дорогах. Слова с трудом срывались с его губ. Каждое предложение звучало подобно эху. Будто Чикаго пытался убедить не только Мари в том, что все в порядке, но и себя.

– Чикаго, – она ласково позвала его, чтобы тот немного замедлился.

Пройдя чуть дальше ее заправленной кровати к запылившемуся рабочему столу, Нильсен-Майерс уперся кулаками о деревянную поверхность. Затем беспокойно соскользнул ими вниз, взявшись за углы стола. Склонившись, он неожиданно начал смеяться. Это был не радостный смех, а безумные и нервные смешки, звучавшие крайне неуместно в данной обстановке и ситуации. Суарес ощутила, как лезвие паники касается ее груди, а внутри от хохота Чикаго все холодеет.

– Чикаго... – Зажав его подбородок большим и указательным пальцами, она повернула потускневшее лицо Чика к себе и обратилась к нему еще мягче. Он притих. И, опустив умоляющий взгляд на ее губы, впился в них жадным поцелуем, сбивая дыхание.

Обхватив его шею, Мария ответила на порыв, в котором не было места нежности, позволяя касаниями говорить те болезненные слова, что не могли быть произнесены. Время остановилось.

Цепляясь за дымчатую кофту, Чикаго прижал Мари ближе. Его пальцы до боли вонзались в талию. Губы захватывали ее, исследуя и оставляя горькие следы отчаяния и темных историй, с которыми он боролся внутри. Они слились в поцелуе, что сжигал все преграды, обращая в пепел. Все смешалось. Запах его древесного парфюма, дождя, сокрушения и похоти.

Внезапно Чик оторвал Марию от пола и завалил на стол, прогибая под собой. Она резко опомнилась, увидев его затуманенные ярко-фиолетовые радужки глаз. Чикаго едва управлял собой.

– Мы не одни. – Чувствуя сильное жжение в области ребер, грудной клетки и бедер, Мари придержала его, упираясь ладонью в накаченную грудь. – И ты не в себе...

Чикаго отдалился, и Мария, выпрямившись, осталась сидеть на столе. Уголки его рта опустились. Приподняв края ее кофты, Чик увидел что-то, что еще больше огорчило. Проверив, она заметила краснеющие следы от пальцев и опустила ткань.

– Я не хотел, – с огромным сожалением и отвращением к себе прошелестел почти беззвучно Нильсен-Майерс. Он стоял на месте, но Мари казалось, что с каждой секундой Чикаго становился все дальше и дальше от нее.

– Я знаю. – Она торопливо привлекла его к себе. – Брось.

Устало приложившись лбом к ее ключице, Чик с шумом втянул запах Марии. Освободив его от влажного темного пальто, она не давила с расспросами, решив, что тот заговорит сам, как будет готов.

Улицу пробуждал рассвет, а Мари успокаивающе водила рукой по спине Чикаго. Первые слабые лучи восходящего солнца бились в окно и дотягивались до них теплым светом, оставляя вторую половину комнаты в сумраке. Соединив их ладони, она отвела его подальше от окна.

Придя в себя, Чик нарушил затянувшееся молчание, разбавляемое мерным тиканием часов, ошарашив ее двумя словами:

– Адзе мертв.

Мария остолбенела, и ее руки, показавшиеся невероятно тяжелыми, застыли на его лопатках. «Адзе мертв», – безжизненный голос Чикаго эхом заново раздался у нее в голове.

Она закрыла трепещущие веки, прижимая его к себе сильнее, в тот момент, как руки Чика безучастно висели вдоль тела. Мари не испытывала облегчения, какое, думала, однажды сможет вызвать эта весть. Разбитая мозаика потихоньку складывалась в целостный образ, и она, раскрыв со второй попытки онемевший рот, вынесла предположение:

– Ты его убил?

– Да.

Побаливающие ребра сдавило. Услышав ответ, которого страшилась больше всего, Мария уткнулась носом ему в шею. Она так не хотела, чтобы Чикаго когда-нибудь тоже перешел эту губительную и разрушающую изнутри черту. Как вчера Мари помнила свое первое убийство. Пережитое до сих пор гонялось за ней в жутких кошмарах и сохранялось грязным бесцветным пятном на ладонях. Сколько не три, ничем не отмоешь.

А он, даже будучи вампиром, оставался чист и делал ради этого все возможное.

– Пожалуйста, не говори ничего, пока я не объясню наше общее положение, – попросил ее Чик, как раз когда она искала, что сказать, чтобы хоть немного обнять его внутреннюю бурю.

Присев на край кровати, застеленной нежно-лавандовым покрывалом, Чикаго рассказал обо всем произошедшем за ночь. А также об их ничтожно маленьких шансах выкрутиться. Он практически полностью исключил низкую вероятность того, что кроме Адзе и Валля о нарушении закона никто не узнал. Чик даже не надеялся на это чудо и готовился к худшему.

– Так как ты человек, чародеи не станут тебя трогать. Однако вампиры, прознав о предательстве, попытаются тебя убить. Потому что после раскрытия тайны твоя неприкосновенность аннулируется. Если начнутся разбирательства, то, скорее всего, чародеи возьмут меня на допрос.

Я не уверен, попаду ли под временное заключение на момент расследования дела. И на всякий случай, если это случится, попросил Кессо об одолжении. Пока Коноэ отсутствуют в клане, он остается за главного. Но когда они вернутся, Валль по возможности будет составлять тебе компанию. Если Альваро тоже сможет, будет неплохо.

Мария опустилась к нему на колени, осмысливая случившееся. Чикаго обвил ее талию руками, положив голову ей на грудь. Она согласилась со всем и не планировала оспаривать cказанное, в том числе и то, что им не помешает помощь и вампиров, и охотников. Чем выше сила, тем лучше. Ее поразило, что Кессо тоже был готов подставиться ради них. Мари cгрызало бесполезное чувство вины, которое она старалась контролировать, ведь то ничем не поможет исправить ситуацию.

– Хочу сохранить кроху надежды на то, что дальше Валля секрет не ушел и все обойдется расправой с Адзе.

– Прекрасно понимаю, – горький смешок Чика отдался в ее сердце огромным уколом отчаяния.

– Спасибо за все, что ты делаешь для нас. – Сдерживая дрожь в голосе, Мари на несколько тонов тише сказала: – Мне так жаль, что тебе пришлось пойти на этот шаг.

– Мне не жаль. Если бы мне выпала возможность отмотать время вспять и переиграть, я бы поступил так же.

Поцеловав Чикаго в макушку, она вспомнила его давние слова, засевшие глубоко внутри нее: «Между нами ничего нет и не может быть. Ты знаешь, что такова наша правда. Но она не исключает того, что за тебя я готов убить здесь всех и каждого». 

По коже побежали мурашки. Чик стал для нее надежной опорой на бескрайних просторах ее личного хрупкого ада. Он был готов сразиться с любой угрожающей ей тьмой, и эта готовность кромсала сердце Мари на тысячи кусочков. Она сделала бы ради него то же самое.

Суарес почувствовала огромную нужду в том, чтобы Чикаго узнал об этом:

– Я бы тоже пошла на что угодно, чтобы защитить тебя.

– Чудовище, – промурлыкал он c закрытыми глазами, переплетая их пальцы. – Я знаю. Ты так и делала. Невзирая ни на что, шла против своих друзей, коллег и каждый раз стояла за меня горой.

Мария коснулась щекой его растрепанных волос. Связь Чикаго и Мари была тихим, неугасаемым огнем, способным согреть душу даже в самую холодную и безутешную ночь. Ее сила не нуждалась ни в громких словах, ни ярких проявлениях. Она всегда была на перепутье читающих друг друга взглядов, на столкновении неловко брошенной или тщательно обдуманной фразы. Связь таяла в милом жесте, сгорала в безрассудном поступке. Испытания, подкидываемые жизнью, могли сломить их, однако лишь больше укрепляли нить, связывающую их души воедино.

– ФЕРНАНДЕС! УМЕРЕТЬ ЗАХОТЕЛ?! – Из коридора донесся переполненный негодованием вопль Итикавы, из-за которого Мари подскочила. «Да чтоб ее!»

– А она какого хера тут забыла? – хлопнув ресницами, проворчал Чикаго. Из-за того, что он вымотался, фраза прозвучала до смехотворности безмятежно.

– Это довольно длинная история.

                             ***

                      АЛЬВАРО

Оставшись в гордом одиночестве, Варо терпеливо прислонился к стене. Позже Мария обязательно введет его в курс дела, а пока он должен был дождаться, когда она приведет в чувство Чикаго. Сейчас ее вампир смахивал на живого мертвеца, как никогда раньше. Cледовательно, возникшая проблема одним вечером не разрешилась. Альваро вернулся на кухню, чтобы заварить кофе и влить в себя еще одну дозу кофеина.

Глядя в заштукатуренный потолок, Фернандес сделал глоток крепкого насыщенного напитка. Он старался принять выбор Мари, что казался отчаянно безумным, и свыкнуться с тяжелой мыслью, что его подруга встречалась с тем, кого у них принято убивать.

Но как же это было чертовски сложно!

Вспылив, он стукнулся затылком о бетон и, отставив кружку в сторону, провел нагревшимися ладонями вверх по лицу. Пора было отвлечься. Не нащупав телефон в кармане, Варо вcпомнил, что оставил тот в гостиной и вернулся в коридор. Подойдя к соседствующей с комнатой Мари двери. Альваро мог лицезреть, как Мария воркует с вампиром, сидя у того на коленях. Они напоминали простую пару. И ему очень хотелось порадоваться за подругу. За то, что спустя годы она, наконец, смогла сделать серьезный шаг вперед: решилась отпустить Иэна и набралась смелости двигаться дальше.

Однако Мари сидела на коленях когда-то умершего парня, питающегося кровью. Старые предубеждения брали верх и вместо радости вынуждали Варо испытывать за нее cтрах.

Вышедшая из зала Майя быстро вернула Альваро на землю. Время будто ускорилось. Она была сонной, но это в любую секунду мог исправить романтический сюжет, разворачивающийся в соседней комнате. И тогда все, пиши пропало. Надо было срочно придумать что-то такое, что не вызвало бы у нее подозрений. Сердце подпрыгнуло в бешеном ритме.

Капрал хотела развернуться на звук приглушенных голосов, а Варо, cоображая в спешке, воскликнул: «Майя!», чтобы привлечь ее внимание. Обхватив хмурое овальное лицо командирши ладонями, он напоследок помолился на испанском и стремительно приник к губам Итикавы.

«Ну, c богом!» – было последнее, о чем Альваро подумал за миг до поцелуя. Через секунду под дых ему влетело острое колено.