Штат Иллинойс

Расслабленное тело Марии запуталось в блаженстве где-то между белыми простынями гостиничного номера и обжигающим совместным душем с Чикаго. Припирая к стенке под горячими струями воды, Нильсен-Майерс распылял ее то ласковыми прикосновениями губ, то грубыми прикосновениями рук. Очерчивая узоры вдоль ребер, cжимая талию, спускаясь к ягодицам, оставляя отпечатки своих касаний на ее распаренной влажной коже и разгоняя биение сердца в сумасшедший галоп.

С лица и вдоль торса Чика стекала вода, и в тот момент он казался Мари невозможно привлекательным. С мокрыми волосами, в которые она зарылась пальцами и отбросила назад, чтобы притянуть к себе ближе за челку. C ямочками на щеках и фирменной коварной ухмылкой, которой он отвечал на ее смелые движения. C диким хитрым взглядом пронзающих глаз. Цвет радужек стал насыщенно фиолетовым от разгорающейся жажды.

«Чертила», – закутавшись в одеяло, довольная последними обрывками воспоминаний, Мария перекатилась на опустевшую половину кровати и потянулась. Стерев в пыль накопившееся напряжение прошлого дня и исцелив тревогу, возникшую из-за прибавившихся проблем четыре часа назад, Чикаго накормил ее завтраком, доставленным в номер, и оставил высыпаться в отеле после бессонной ночи и перелета, а сам умотал на деловую встречу с клиентами.

Теперь, когда Чик снова с ней, и пока каждая секунда в настоящем прекрасна, ей не хотелось знать, что будет дальше.

К огромному удивлению, Мари не получила ни единого звонка от Серхио, что настораживало, но не cказать, чтобы расстраивало. Позже Альваро сбросил смc, где говорилось о том, что разговор с отцом прошел cложно и громко. Однако ему удалось вразумить его не свидетельствовать против Марии хотя бы до слушания в главном офисе.

От верхушки она получила письмо и звонок, оповещающий о дате слушания. Суарес ждала, что начальство отстранит ее или попросит вернуться в Нью-Йорк, поставит запрет о выезде из города и страны. До сей поры опасения не воплотились в жизнь. Дабы не сеять большую смуту для остальных, полковник Фернандес отправил ее в так называемый «отпуск по болезни» и вместе с другими недовольными командирами завалил охотников работой.

Что это, как не затишье перед бурей? Мария не намеревалась расслабляться и готовилась к худшему.

Послышался сигнал, оповещающий о том, что дверной замок разблокирован. И в небольшой светлый номер беззвучно впорхнул Чикаго с пакетами дорогих брендов, успев что-то прикупить. Причем не в том костюме, в котором уехал, а уже в другом образе, не менее притягательном и роскошном.

Разве что Мари могла позволить себе ненадолго отвлечься на время уикенда, пока они не вернутся в Нью-Йорк... «На какой показ мод опять собрался этот шикарный анчоус?» Достаточно было посмотреть на Чика, как тревога отступала на десять шагов назад.

Элегантная рубашка глубокого кровавого оттенка была расстегнута на три пуговицы, из-за чего создавался эффект глубокого декольте, открывающий вид на подкаченную грудь, и заправлена в темные брюки с посадкой на высокой талии. Переход разделял кожаный ремень с крупной пряжкой.

Не лишая себя удовольствия, Мария засмотрелась.

– И что мы своими прекрасными ресницами пыль ловим? – Присев на край постели, Чикаго наклонился, чтобы нежно поцеловать в оголенное плечо. Мурашки покрыли кожу. – Собирайся, иначе высока вероятность пропустить все самое интересное.

– Ты только вернулся. Куда уже намылился?

– Сегодня пройдет благотворительное мероприятие с финансистами нашей частной компании. Выставка изобразительных современных искусств и аукцион. Как один из представителей, я должен присутствовать. – Чик подцепил ее подбородок и слегка приподнял, устанавливая зрительный контакт: – Мария Суарес, не окажите ли Вы честь составить мне компанию?

От его очаровательной лукавой улыбки на миг перехватило дыхание. Нагло улыбнувшись в ответ, она покачала головой и надела на себя маску игривого высокомерия. Обхватив большим и указательным пальцами щеки Чикаго, Мари дернула его на себя.

– Я подумаю, если мы успеем пройтись по бутикам и выбрать мне что-нибудь подходящее.

Аккуратно убрав ее руку с лица, Чик, не теряя ухмылки, размял челюсть и поставил перед ней два пакета.

– Я уже позаботился об этом.

Маска слетела. Обескураженно вскинув брови, Мария приподнялась на локтях. Из первого пакета она вытащила за бретельки длинное приталенное платье и влюбилась в него с первого взгляда. Шелковое, утонченное, цвета индиго. Некоторую его часть покрывали ненавязчивые кружевные листья. Они перекрывали область декольте, живота и тянулись по бокам вдоль бедер.

В другом пакете лежала коробка, а в ней необычные черные туфли на тонких шпильках. Вместо застежек лодыжки обвивали серебряные змеи. Рассматривая подарки Чика, Мария не скрывала восхищения.

Наконец она оторвала потрясенный взгляд.

– Ты моя фея крестная?

– Нет. Я лучше.

– Даже не поспоришь! – Мари посмеялась, зачарованно складывая шелковую ткань. – Чикаго, у меня нет слов. Cпасибо огромное! И платье, и туфли – восторг!

– Разумеется, я же выбирал. – C удовлетворенным блеском в глазах он махнул рукой. – Это мелочи. Если вдруг что-то не подойдет: cъездим и обменяем на подходящий размер.

Чик усмехнулся и в ту же секунду получил от Марии чувственный короткий поцелуй, переполненный ее благодарностью. Она попыталась встать, чтобы собраться, но Чикаго не дал и шанса. Положив одну ладонь ей на затылок, а другой обвив талию, он перекинул ее через себя.

Мари успела только вскрикнуть. Локоны рассыпались по подушке. Прижимая к матрасу, Чик настойчиво припал к ее губам и проник языком в рот, забирая последние крупицы воздуха и трезвости рассудка. Охотно отвечая на поцелуй, она обняла его широкие плечи и обхватила узкую талию ногами, всерьез подумывая содрать рубашку Чикаго к чертям.

Упираясь ладонью в его голую грудь, она скользнула ниже и зацепила пуговицу. Перехватив руку, Чик заковал запястья Марии у нее над головой, а затем слегка отстранился, оголяя белоснежные клыки и лишь сильнее искушая тем. Губы приятно гудели. Мир перекрутился, когда Чикаго внезапным рывком перевернул ее на живот и уложил к себе на колени.

– Если мне не изменяет память, ты хотела пойти собираться.

Его дыхание щекотало кожу.

– Чикаго! – зажмурившись, Мари простонала, не сдержав своего возмущения.

– Да, Мария? – промурчал Чикаго, перебирая ее длинные кудри.

– Что было, то прошло. А то было временное помутнение!

Он погладил ее спину и замер в области поясницы.

– Мы не можем опоздать. Начало через два часа.

Насупившись, Мари рассыпалась бранью. Смех Чикаго раздался над ухом. Подгоняя, он наградил ее шлепком по ягодицам и, отпустив, прилег на бок.

– Скотина!

Подложив руку под голову, парень с обожанием уставился на нее.

– Твое любимое поганое исключение, – блаженно припомнив, Чик подмигнул.

«Клыкастый засранец», – усмехнулась про себя Мария, подавляя нарастающий порыв вернуться, чтобы задушить и поцеловать его. Пока Чикаго рядом, в такой глупой штуке, как кислород, она отныне не нуждалась.

***

Еще находясь в Нью-Йорке, Мари забеспокоилась о папарацци. Она не могла усидеть на месте и металась вихрем по квартире, донимая Чика, укладывавшего в папку рабочие документы.

– Что нам делать с журналистами, если те захотят развести сплетни и выложить в сеть снимки, где мы вместе? Я переживаю, что мой отряд увидит нас вместе... Журналисты ведь правда могут подловить нас и что-нибудь выложить! – без умолку причитала Мария.

– Я уже подкупил основные громкие источники. – Чикаго же оставался воплощением спокойствия. – Вряд ли те решат нарушить договор ради парочки мелких заголовков, чтобы судиться и выплачивать мне потом огромный процент.

На секунду Мари выдохнула. Но лишь на секунду, поскольку в другую в голове сложился пазл, и она напала на Чика. Жаль, не физически.

– И почему ты никого не подкупил в прошлый раз?! – Презрение в ее тоне побудило Чикаго наморщить лоб и оторвать недопонимающий взгляд от бумаг. – Не переживай! Я тебе припомню!

– Я и не переживаю, – c «покерфейсом» отозвался он, передернув плечами.

– А стоило бы! – Она подобралась к нему и застыла в опасной близости. Чуть наклонившись и поддавшись вперед, Чик расслабил веки и медленно моргнул. Уголок его рта пополз наверх. Он словно выжидал ее дальнейших действий.

Чтобы не давать Чикаго право в этом разговоре смотреть на нее сверху вниз, Мария обогнула его и залезла на диван, чтобы быть выше. Озадаченный блондин повернулся к ней. Задрав голову, он изо всех сил скрывал улыбку.

– Выходит, ты мог договориться еще тогда! Отряд бы не узнал, что я вожусь с тобой раньше времени. И никакие снимки не выложили бы в интернет!

– Вот только бы это не сыграло роли. Мы все равно столкнулись с Альваро и...

– С Майей!

– Да и хер с ней.

– Ты предупредил меня о папарацци, но почему не позаботился о них, когда мог? – Мария гневно уперла руки в бока. – Ты же мистер «Я все помню и просчитываю наперед»!

Чикаго отреагировал согласным кивком. Мари почувствовала, что вот-вот вцепится в его идеально уложенную шевелюру.

– Мы почти не знали друг друга. Я тебе не доверял. Все ждал: выкинешь ты что-то или нет. От тебя можно было ожидать чего угодно. И поэтому посчитал, что стоит оставить вопрос открытым, чтобы у охотников был шанс узнать о том, что ты со мной.

Закипая, она прорычала сквозь зубы:

– Зачем?!

– Дабы перестраховаться и проверить, насколько серьезно ты отнеслась к нашей сделке и как поступила бы, если бы охотники нашли способ выйти с тобой на связь. Я не причастен к тому, что мы встретили Альваро в Бенсонхёрсте.

Поступок был настолько в стиле Нильсен-Майерса, что всякое удивление его мотивам казалось лишним. Это правда, они знали друг друга около недели. Для него Мария была всего лишь выслеживающей его охотницей. Чего еще стоило ожидать? Будь она на месте Чикаго, поступила бы так же. Что говорить, если бы они наткнулись на охотников на пару дней раньше, Мари бы выдала его и выбралась из клана.

– Ты не сдала меня, – сдержанно продолжил он. – И тогда я проникся к тебе доверием.

– Я бы сдала тебя, встреть мы их раньше.

– Я знаю, только сейчас это уже не несет никакого смысла. – Чик легонько докоснулся до тыльной стороны ее ладони. – Важно то, что когда мы встретили твоих приятелей, ты не подвела меня.

– В ответ на твою защиту я ответила тебе тем же.

– Твой выбор – единственное, что имеет значение.

Мари заставила себя отвести взгляд от его бездонных глаз. Раньше они были ледяными и колючими. Ныне холод в них превратился в весеннюю капель.

– Что? – Ласково взяв за руку, Чикаго пытался вновь заглянуть ей в глаза. – Давай не будем совершать одни и те же ошибки и замалчивать то, что можем обсудить сразу.

Отчаянно хотелось гневно топать ногами, подобно маленькому ребенку. Мария понимала Чика, а вот раздражение не намеревалось отступать.

– Ничего, – буркнула она себе под нос. – Просто...мне хочется злиться...

– Ты имеешь на то право. – Чикаго погладил ее щеку. Мари повернулась и выдержала его взгляд. – Если хочется злиться – злись. Хочешь грустить – грусти. Хочешь смеяться – смейся. Я люблю тебя знать абсолютно любой.

Не дав убрать ладони, она обхватила ее и прижалась к ней.

– Мистер Нильсен-Майерс, Вы только что произнесли невероятно трогательную речь, но Ваши слова не исключают того факта, что Вы хитрый засранец, каких поискать.

Подняв глаза к потолку, Чикаго вмиг схватил Марию за талию и, отрывая ее стопы от дивана, закружил.

***

Не выпуская руки Мари, Чик вел ее по даунтауну одного из самых преступных и популярных городов Америки. Выяснив, что их краткосрочное путешествие лежит в Чикаго, она всю дорогу подкалывала Чикаго. И теперь, когда они брели по самому сердцу города, Мария также не упускала возможности поддеть его.

– Мне определенно нравится чувство юмора твоего начальника, – хихикала она. Чик покосился на нее, в недовольстве скривив губы. – Наверное, он тебя о-о-очень любит. Представляешь, тебя будут просить представиться, и ты постоянно будешь говорить, что тебя зовут Чикаго! Ха-ха! Чикаго в Чикаго! Тебя, вероятно, не будут воспринимать всерьез, – Мари тонко заметила очевидное.

– И будут переспрашивать услышанное, принимая меня за неуемного идиота с тупыми шутками.

Она сильнее сжала его пальцы.

– Ты уже был здесь раньше, не так ли?

– Надеялся забыть. Угадай, какой город я ненавижу больше остальных?

Мария расхохоталась. Не расцепляя замок ладоней, Чик резко привлек ее к груди и захватил в кольцо рук. Над их головами пронесся поезд, когда они проходили под путями линии метро.

Центр мог похвастаться знаменитыми возвышающимися небоскребами разнообразных форм и фактур, что создавали тень почти в каждой части улицы, из-за чего складывалось ложное ощущение наступления вечера. Для вампира теневой эффект города – просто идеальный вариант. Небо заволокли необъятные облака, и солнце cпряталось в тучах. Чикаго выиграл джекпот.

Стильный мегаполис был готов завоевать сердце Мари красотой своей архитектуры и чистотой. Он был намного чище Нью-Йорка. Не такой зловонный благодаря тому, что в центре не складировали мусор. По сравнению с Нью-Йорком здесь не было сшибающего с ног потока туристов и дышалось в разы легче.

– Ты полностью оправдываешь свое прозвище, – задевая ее висок губами, Чик четко произнес, – чудовище.

– Вообще-то я рассчитывала на повышение.

– Хорошо. Ты самое прекрасное чудовище из всех, что я видел.

– Не я назвала тебя в честь города.

Прищурившись, Чикаго опять покосился на Мари так, будто у нее во лбу появился рог единорога.

– Меня не называли в честь города.

– А я думала, что Тетсу и Лекси – его ярые фанаты.

– Нет, им просто «классно звучало», – комично процитировал родителей Чикаго.

– И, тем не менее, ты до сих пор не сменил имя, – аккуратно заметила Мария, обнимая его за талию. – Значит, оно тебе нравится?

– Имя часто создает неудобства, но я уже не представляю себя с другим. Видимо, у меня слабость к тому, чтобы оставлять в своей жизни все самое странное и проблематичное. Начиная с имени, заканчивая работой и городской сумасшедшей в придачу, – тут Мари воззрилась на него с кислой физиономией, и Чик без зазрения совести щелкнул ее по носу, сладко подчеркнув: – Да-да, я о тебе. Ты занимаешь почетное место, моя любимая чокнутая.

Мария снова укусила Чикаго за руку, и тот с иронией выкрикнул:

– Чудовище, сколько раз тебе повторять: не кусаться на людях! Держи себя в руках! Мы потом никому не докажем, что ты не заразна бешенством! – На них начали оглядываться и коситься прохожие, а Мари все тяжелее становилось держаться и не плакать от смеха. – Не обращайте внимание, она больна, – ткнув в нее, прошипел Чик. Ему моментально прилетел пинок в колено.

***

Благотворительный прием был в самом разгаре. Вежливые официанты обслуживали гостей, подливая элитный алкоголь и предлагая закуски. Покручивая бокал шампанского, Мария расхаживала между завораживающими экспонатами современных художников. Представив Мари коллегам, Чикаго извинился и был вынужден ненадолго оставить ее, чтобы переброситься парой слов с партнерами.

Мария не чувствовала себя потерянной, а даже напротив, успела подискутировать с какой-то милой пожилой парой по поводу образов на одной из экспозиций.

Представленные скульптуры и картины были совмещены и выставлены в пяти залах. Произведения искусства отделяли друг от друга короткие стенки, вокруг которых столпились леди и джентльмены с разных уголков планеты. До Мари долетали обрывки бесед присутствующих, обсуждающих c художниками смелые решения и приемы, использованные в творениях.

Пройдя мимо стены из разноцветной палитры масок c застывшим буйством эмоций, посвященным пяти стадиям принятия неизбежного: отрицания, гнева, торга, депрессии и принятия, Мария остановилась напротив небольшого представления – танца воздуха.

Раньше она уже видела подобное. Не вживую. И это было больше, чем просто прекрасно. Но теперь, глядя на шоу своими глазами, в душе что-то замирало, обрывалось и падало от восхищения вызванным происходящим.

Чудо перформанса имело название «Четыре океана» и принадлежало Даниэлю Вурцелю.

Две гладких, полупрозрачных, блестящих ткани подбрасывались потоками ветра, и благодаря выстроенному направлению струй воздуха, выделывали пируэты, кружась, дополняя друг друга, как две частички одного целого. Переливаясь под холодным светом, словно влюбленная пара, они опьяненно танцевали под нежные и глубокие аккорды пианино. То тихонько отстраняясь и закручиваясь в красочных «па» то пылко сближаясь в чувственных объятиях.

Ощутив, как сзади ей на плечо положили подбородок. Уловив нотки любимого знакомого парфюма, Мари, не отрываясь, продолжала любоваться танцем воздуха, позволяя Чику встать за спиной и обнять себя за живот.

– Что делаешь, кроме того, что скучаешь по мне?

У Марии закатились глаза, и она накрыла тыльную сторону его ладони своей.

– Кто сказал, что я скучаю по тебе? Я неплохо провожу время наедине с cамой собой, – почти без укора дала понять Мари.

– Это чудесно, – саркастично шепнул Чикаго. – Я видел, ты даже подружку себе по возрасту нашла. – Он намекал на старушку, с которой она успела познакомиться на мероприятии.

Из груди вырвался тихий смешок. Мария шлепнула Чика по руке.

– Между прочим, со старшими в подобном тоне не разговаривают.

Чикаго затрясся от смеха и уже более серьезным голосом полюбопытствовал:

– Тебе нравится?

Он спрашивал о развивающемся перед глазами перформансе.

– Очень. По коже мурашки.

Шоу закончилось и запустилось по новому кругу.

Прозвучало торжественное оповещение о начале благотворительного аукциона в поддержку международного экологического фонда по защите океана. Гости собрались вместе в одном зале у платформы, на которой основатели главных участвующих корпораций произнесли речь. Раскрывая подробности о глобальных планах фонда и информируя потенциальных покупателей о том, куда пойдет вырученная сумма денег с продажи произведений искусств.

Чик стал одним из участников аукциона и приобрел две картины. Первую купил на свое имя, а вторую – на имя Тетсу Нильсен-Майерса. Семья Чикаго не осталась в стороне и вложила свою лепту. Их милый жест согрел Мари сердце. Она так давно не видела этих очаровательных людей, что успела соскучиться по ним.

По окончанию торгов основатель фонда поднял тост и поблагодарил всех, принявших участие в аукционе за вклад в будущее экологии, а после пригласил спуститься в банкетный зал.

Чик загадочно придержал Марию:

– Если ты не против, мы выйдем последними.

– Зачем?

– Терпение, чудовище.

Дождавшись и проверив, что на этаже не осталось людей, охранник погасил основной свет, оставляя работать лишь прожекторы, освещающие экспонаты. Многозначительно ухмыльнувшись, мужчина предупредил Чикаго, что будет за дверью.

– Спасибо, Шон, – кивнув тому, Чик посмотрел на Мари, как только они остались наедине на опустевшей выставке.

– Я ничего не понимаю, – выдав растерянную полуулыбку, она слегка дернула Нильсен-Майерса за рукав. «Будь он неладен!»

– Ты опять за старое?

Приобнимая за бедро, Чикаго повел Марию через залы и привел в самый дальний. Туда, где ткань в полусумраке по-прежнему встречалась с воздухом и вальсировала под его порывами.

Чик встал на круглую платформу. Ветер теребил его волосы, раздувал рубашку и трепал брюки. Оказавшись в самом сердце танца, он протянул ей руку, приглашая занять место рядом.

Сложив ладони вместе у растянувшихся в улыбке губ, она потрясла головой.

– Чикаго, это безумие...

– И когда же оно тебя останавливало?

– У нас нет разрешения!

– Я получил его.

Закусив нижнюю губу, Мария вложила свою ладонь в его. Одним движением Чикаго притянул ее к себе на платформу. Теперь их вдвоем продували потоки воздуха.

– Тебе вообще когда-нибудь отказывают? – стоя в объятиях Чика, изумленно осматриваясь, потребовала Мари.

– Иногда. – Он пожал плечами, сохраняя нейтральные эмоции и наблюдая за ее реакцией. – Людям свойственно ошибаться.

С каждой из сторон на них падал свет. Тело беспрерывно задевала и покрывала раздувающаяся сетчатая тонкая ткань, к которой в момент триумфа они бесцеремонно влезли на сцену. Окутывая Мари и Чика, ткани кружили вокруг, то и дело приобнимая их дуэт и пряча друг от друга. На коже выступили мурашки, а глаза заволокла пелена подступивших слез счастья от ощущения того, что ей удалось стать частью сего сказочного представления.

– Чикаго... Я... Спасибо... – запинаясь, она вымолвила бессвязный набор слов. – Я не знаю, что сказать...

Чикаго взял ее лицо в ладони и мягко приник к губам.

– Твои эмоции уже сказали все за тебя.

Затем из кармана брюк Чик достал небольшую бархатную коробочку и раскрыл ее. Внутри лежал маленький стеклянный бутылек в форме сердца и держался на серебряной цепочке. Приглядевшись, до Марии дошло, что сердце было заполнено синей кровью вампира. Она недоуменно поглядывала с цепочки на Чикаго. В висках застучал пульс. Танец воздуха стал пролетать мимо так медленно, будто его намеренно кто-то замедлил. И Чик, наконец, разрушил тишину:

– Более я не представитель клана, но, будучи обращенным Афиной, одной из его представительниц, отдал образец своей крови охотникам, чтобы они смогли однажды воспользоваться ей как ключом и проникнуть на территорию. Я хочу, чтобы у тебя тоже на хранился личный образец.

Внутри зародился ком из смешанных чувств. Едва мотнув головой, Мари непонимающе моргнула.

– Зачем? Ты же рядом со мной... Ты ведь рядом?

– Конечно, рядом, – его улыбка приняла попытку утешить ее. – Где же еще я могу быть? Это перестраховка. На всякий случай, – проговорил он, вынимая украшение и одевая Марии на шею поверх кулона ее отца.

Она не спеша прикоснулась к бутыльку.

– Тебе не кажется странным, что я буду носить твою кровь?

– Я пил твою кровь. Думаешь, мы когда-нибудь подойдем под описание «нормальных»?

– Как ни крути, ответ отрицателен. – Мария просунула пальцы под серебряные браслеты Чикаго, чтобы хотя бы на мгновение ослабить его боль от соприкосновения с серебром.

– Ответ отрицателен, – прикрыв веки, Чикаго нежно потерся своим лбом о ее.

Даниэль Вурцель – американский художник и автор нового вида искусства: воздушных инсталляций.