Уже битый час Чикаго не мог отделаться от пожирающих его противоречий после ранней встречи с Мари. Давиться сомнениями и противоречиями в последнее время стало для него любимым развлечением после знакомства с этой великолепной чудачкой.

Она cнова выбила его из колеи, в которую он вернулся с таким трудом. Ее измученная улыбка, синяки под глазами, гематомы и ссадины на лице, осипший уставший голос и хриплый смех.

Позаботится ли его сумасшедшая о себе? Или у нее все как обычно, пойдет не по тому месту? Каким-то чудесным образом она дожила до своих лет.

Сидя за письменным столом в своей комнате в пентхаусе у родителей, он рассеянно разбирал дубликаты рабочих файлов на компьютере и старался не удалить ничего лишнего, пока единственное, о чем мог думать, было состояние Марии после задания. Если такова ее норма жизни, то как ее переписать, чтобы она осталась целой и дожила хотя бы до тридцати?

Чик доверял Мари, ее навыкам и умениям, поэтому отговаривал себя вмешиваться в работу девушки и следить за ней. Ведь если бы для своего спокойствия он отправился следом, его жест говорил бы о том, что он сомневается в ней и в ее мастерстве. Это бы оскорбило Марию и перечеркнуло его уверенность в ее способностях.

Облокотившись о стол, Чикаго зарылся пальцами в волосы: «Господи! Живи, как жил! Хватит!»

Но что, если она однажды умрет из-за своей деятельности? Что тогда случится с ним? Он поежился. Как эгоистична людская натура. В первую очередь мы беспокоимся о том, как будем жить без того, кто нам дорог, а не о том, что жизнь этого человека в один момент может оборваться.

Тогда для него уже попросту не будет существовать ничего. Этот человек станет никем и ничем.

– Эй, ты готов? – грубо, впрочем, как всегда, окликнул его вошедший в комнату отец. – Вещи собрал?

«К чему? Я больше ни к чему в этой жизни не готов».

– Да, – вместо истинных мыслей пробурчал Чик, не поднимая глаз и давая односложный ответ на все. Хотя ответ «нет» по жизни ему симпатизировал больше.

– Может, ты тогда оторвешь свой королевский зад и поможешь загрузить вещи в машину?

Вызывающая интонация Тетсу располагала Чикаго к тому, чтобы откинуться на спинку кресла и, высокомерно задрав подбородок, уткнуться с деловитым видом в монитор компьютера.

– А что, Лиам еще не приехал? – задал встречный вопрос Чик.

– Приехал.

– Здорово, тогда справитесь без меня. Я заканчиваю рабочие дела. Мне осталось немного.

– Ну, в принципе, на какой-то другой ответ я рассчитывать и не мог, – одернув пальто, c долей недовольства заметил отец.

– Зачем тогда спросил?

Тетсу понадобилось сделать глубокий вдох, чтобы спокойно пропустить вопрос мимо ушей. Тогда он предпринял еще одну попытку:

– Мария точно не...?

– Нет. – Тот самый случай, когда ему в кои-то веки захотелось ответить «да». Но реальность была такова, что излюбленный ответ Чикаго стабильно оставался на своем месте.

– Почему так категорично?

«Потому что я хотел предложить Мари провести праздники с нами, но не решился. Потому что это неправильно. Я без конца вмешиваюсь в ход ее жизни, а так быть не должно. И это грызет меня».

В первый раз они пересеклись случайно. Чикаго не стал бы намеренно тревожить ни себя, ни ее. Он хотел уйти тихо и никому не сыпать соль на рану.

Во второй раз Чик напомнил о себе, отправив Марии «подарок к Рождеству». Прошел всего-то день с их встречи. Он подумал: в таком случае не будет ничего страшного, если выполнить мелкое обещание. Чикаго никак не мог представить, что Мари захочет выцепить его номер телефона и перезвонить, получив посылку.

Разве они не оставили все между собой на промерзшем капоте «шевроле» у обочины пустой заснеженной трассы?

В третий раз, когда в трубке прозвучал ее прекрасный, но убитый голос. Вопреки беззаботной интонации, она не была похожа на себя, и Чикаго сорвался к ней. Бросив свои дела, он за считанные минуты добрался до дома Мари, чтобы увидеть ее целой. А потом она обняла его душу своей ослепительной улыбкой, и тревога сбавила бешеные обороты.

Безэмоционально взглянув на отца, Чик отвернулся и снова уперся взглядом в монитор.

– У нее свои дела.

– Вы разговаривали? – как назло допытывал Тетсу. Виной тому была симпатия к Марии, за которую Чикаго не мог винить. Она настолько понравилась его семье, что те хотели верить в то, что их пути никогда не разойдутся. – С кем она планирует провести Рождество и Новый год?

Нильсен-Майерс заиграл желваками, удерживая себя от неминуемого взрыва, который непременно произойдёт через несколько секунд, если отец не покинет его комнату.

– Со своими делами, – на выдохе произнес Чик, расслабляя челюсть и опуская взгляд.

Тетсу не был идиотом (иногда все же был) и начал догадываться о том, что между ними с Мари не все так гладко. Первым делом он подумал на косяк со стороны Чикаго. «Ну разумеется!»

– Че ты сделал?

К сожалению, тактичность с ним в одном наборе не прилагалась.

– Ничего, – раздраженно отрезал Чик, закинув ногу на ногу. – Пап, извини, но то, что происходит между мной и Мари, касается только нас. Тебе, кажется, пора. Я скоро закончу и приду.

Хмыкнув, Тетсу освободил комнату.

Измученный собственными думами, Чикаго упал лицом в стол. Нормально ли вообще испытывать столько чувств за раз к другому человеку? Сердце вновь вспомнило, что оно у него есть, и сбилось с ритма. Чик прислонил ладонь к груди и ощутил, как эта штука нездорово колотится. Сегодня его сердце также нелепо забилось, когда по телефону он услышал полуживой голос Марии.

Интересно, у вампиров возможен летальный исход от инфаркта? Возможно, ему до него оставалось недолго.

Что, если наглотаться серебра, чтобы больше не мучиться?

***

Выбранная Нильсен-Майерсами база отдыха располагалась возле леса и уходила постройками в его глубь. Территория выглядела достаточно ухоженно для дикой природы. За этим здесь следили внимательно. Лагерь представлял собой совокупность одноэтажных и двухэтажных деревянных домов и предоставлял разные виды удобств, входящих в стоимость жилья.

По началу родители хотели устроить эксперимент и пожить в диких зимних условиях, чтобы научить дочерей, у которых есть все блага, еще искреннее ценить то, что они имеют. На что Чикаго сказал семье: «Вы можете поселиться хоть в палатке с горными козлами на диком утесе, но я буду жить в доме, где есть кровать, вода и электричество».

Потом Хеннесси немного приболела после их с Ивой вечеринки по случаю пятнадцатилетия и спасла своим родственникам праздники и вместе с ними жизнь. Ива, Чик и вся семья Лиама, в составе его жены и двух дочерей, дружно поблагодарили ее за вклад в совместное светлое будущее.

Нильсен-Майерсы заняли просторный двухэтажный дом из темно-бурой древесины с треугольной крышей, террасой внизу и балконом с окантовкой вишневого оттенка на втором этаже, вид которого выходил на солнечную сторону бескрайнего леса. По периметру участка росла пышная хвоя. Также к территории прилегала небольшая баскетбольная площадка с кольцом и прилагалась скромная зона для барбекю.

Жилище было гораздо меньше их пентхауса, и, несмотря на это, неудобств не возникало. Если снаружи дом был темным, то внутри интерьер был выдержан в светлых оттенках: белых и бежевых тонах. Площадь дома предлагал шесть спален с раздельными и двуспальными кроватями. Чик был бесконечно счастлив тому, что всем, кроме него, придется делить комнаты по два человека, а ему досталась небольшая спальня на первом этаже, в которой он обживется один.

Покидав вещи, близняшки вместе с Финко выбежали во двор. Лиса тут же нырнула в сугроб. Наслаждаясь недолговременным спокойствием, к своему невезению, Чикаго оказался неподалеку.

– Давайте поиграем в снежки! – предложила Хен.

Сначала Чик намеревался притвориться глухим, но его обреченный взгляд так быстро встретился с решительным взглядом сестры, что план провалился. Она одарила его коварной улыбкой.

– Ну нет, – отклонил он предложение, снимая нитку с пальто. – Это без меня.

Хеннесси чихнула и, нахмурившись, недовольно протянула:

– Ну, Чи-и-ик!

– Ты вообще бацильная! Куда выперлась?

– Ей уже терять нечего, – беспечно махнула рукой Ива. На ее бледных щеках от мороза начал появляться румянец. – Впрочем, как и тебе! – на этой фразе Чикаго изогнул бровь. – Давайте поиграем все вместе, не уходи!

– Да! Устроим поединок: кто кого?! – Хенни переполнял боевой настрой. Она попробовала взять его на слабо и игриво сощурилась: – Или ты струсил?

– Какие же вы липучки! – закатил глаза Чик. – Не боишься, что я тебя в сугробе закопаю раньше времени?

– Хен скорее будет умолять тебя об этом. После каникул нас ждет серьезная лабораторная по химии, – припомнила Ива.

– Ива! Не напоминай! Все, что мне известно из химии: то, что бром – это химический элемент, а не имя какого-то крутого плохого парня.

Слова сестры заставили Чикаго ухмыльнуться. Хеннесси скатала снежный шар и бросила им в него. До этого он стоял неподвижно, однако теперь набирал в руки снег.

На крыльце появился Лиам с дочерями.

– Не верю. Вы правда вытянули его поиграть?

– Ждем апокалипсис! – прокомментировала Эсме, подгоняя младшую сестру – Аннику. Когда Чикаго смотрел на Аннику, всегда видел в своей двенадцатилетней племяннице старшего брата. За исключением карих глаз, в остальном они были невероятно похожи: смуглая кожа, выраженные скулы, вздернутый нос, черные волосы и, несмотря на серьёзный, полный ответственности взгляд, озорной блеск в глазах.

– Знайте героев в лицо! – Ива перевела большой палец с себя на Хеннесси.

Чик накрыл лицо ладонью. Тяжелая рука Лиама ободряюще хлопнула его по спине.

– Ну что?! Битва! – преисполнившись азартом, скомандовала Эс.

И не прогадала. Началась настоящая снежная война, участники которой не собирались никого щадить. Все, кроме Чикаго. Ему пришлось контролировать силу броска, чтобы не подарить никому из членов своей семьи черепно-мозговую травму. Cнежные комки одни за другим рассекали воздух, преследуя жертв. Финко подпрыгивала и летала за ними, намереваясь поймать. Попадая в свою цель, снег разлетался белоснежным фейерверком в разные стороны.

Ребята c радостными возгласами удирали друг от друга и от лисы, преодолевая пышные сугробы. Теплые улыбки близких, отголоски их звонкого смеха, глупые шутки и родные лица. Чик не мог по ним не скучать. Он не умел. По таким людям, как его семья, невозможно не скучать.

Эсме зачерпнула побольше снега и приготовилась к броску. Растянувшись в широкой улыбке, Хеннесси похлопала:

– Эй, прирожденная бейсболистка, ты так эффектно замахнулась! Надо было снимать! Потом ребятам бы в компании показали, и Андер точно утащил бы тебя с собой на бейсбол!

При упоминании некого Андера на щеках Эсме появился румянец, и она заявила:

– Хенни, ты забываешь про мой талант – выглядеть эффектно в любых ситуациях! – девушка запустила снежный ком в Аннику и промазала. Младшая сестра, хитро спрятавшись за отца, принялась лепить из снега шар для ответного удара.

– Это в каких? – подозрительно поинтересовался Лиам, наблюдая за дочерью. – О каких ситуациях она говорит, Хен?

– О всяких, Лиам! – нервно хихикнула Хеннесси, попытавшись прикрыть племянницу. – Всяких разных!

Чикаго решил, что ситуацию пора спасать и, едва махнув кистью, кинул снежком в Эс, стараясь сделать бросок как можно более легким. Попав точно в цель, он скривил губы в поучительной ухмылке:

– В любой ситуации будь внимательнее к противникам.

Эсме скорчила гримасу.

– Чики, – назло ему она произнесла имя Чикаго так, как звала с детства, пользуясь тем, что его это безмерно раздражает. Он грозно зыркнул на племянницу исподлобья.

Заметив, что одна из близняшек готовится устроить ему западню, Чик позволил ей провернуть задуманное.

– Чикаго, тебя это тоже касается! – снежок Иви угодил Чикаго в плечо и рассыпался cнежной пылью.

– Напугала! – нацепив максимально наглую физиономию, Чик нанес ответный удар. И попал прямо в цель. – Ну что? Кто там следующий?

– Выпендрежная задница! – прокричала Хеннесси, сложив ладони у рта.

Лиам бросил Чику снежок в лоб. Чикаго стряхнул с себя снег и поправил укладку.

– О да. Спасибо.

Ива побежала на Хеннесси со снежком размером с голову и сшибла сестру с ног.

– Черт! Ива! – Хен звездой распласталась на снегу.

Не удержавшись, Ива cогнулась над сестрой и, зажмурившись, рассмеялась.

– Хенни, прости! Зато сто процентное попадание! – выпрямив спину, она повернулась к старшему брату и, подcкакивая с Фин на пару, побежала к нему навстречу, чтобы «дать пять». – Лиам, мы с тобой двух токсиков замочили!

Аннике изрядно поднадоела эта борьба, поэтому она решила по-тихому уползти. Однако Лиам ее перехватил и поднял в воздух за ногу.

– У нас тут беглец!

– Папа! – возмутившись, Анника повисла вверх тормашками. С нее свалилась шапка, и черные локоны рассыпались в свободном полете.

Тем временем по Хенни уже плакал театр. Покоясь в сугробе, она трагично запричитала:

– Оставьте меня тут, – Хен драматично развела руки в стороны. – Я умру, и мне не придется участвовать в лабораторной.

– Окей, – остановившись рядом, обнадежил ее Чикаго.

Смех Эсме пронзил опустившееся на секунду молчание. Хенни начала подниматься, но Чик кинул ей в лицо снежок.

– Чикаго! Это нечестно! – отряхнулась от снега Хеннесси. – Я и так пострадавшая!

– Ты просила оставить тебя умирать. Я рассчитывал, ты ляжешь обратно.

– Олух... – ворча, Хен совершила еще одну попытку подняться, но вновь оказалась сбита шаром снега Чикаго.

Укутавшись в массивную куртку мужа, на террасу дома вышла зеленоглазая блондинка. Жена Лиама. Для четырехлетнего Чика она была эталоном женской красоты. Тогда он был убежден: когда вырастет, обязательно женится на Амели. Поэтому постоянно устраивал брату соревнования за внимание девушки.

С огромной любовью она наблюдала за тем, как Лиам дурачится в снегу с дочками и младшими сестрами. Заметив появление матери, Анника подскочила и побежала к ней. Лиам направился следом. Поднявшись на ступени, он ласково поцеловал ее и поинтересовался, все ли у нее в порядке. Улыбнувшись, Амели ответила кратким кивком и перевела внимание на дочь.

– Мам, идем с нами! – Анника потянула ее к остальным.

– Тебя не хватает, – сверкнув зубами, приобнял жену Лиам.

– Слепим снеговиков? – предложила Амели, разрешая им себя увести.

– Только тебя и ждем!

Эти двое были вместе столько, сколько Чик себя помнил. Лиам и Амели начали встречаться еще в средней школе. Их история началась с дружбы и довольно быстро перетекла в нечто более серьезное. Казалось, пару ничто не сможет разлучить, но у матери Амели нашли болезнь, лечение которой она могла получить лишь в другом штате. Ее семье пришлось переехать. По началу Амели и Лиам ездили к друг другу, но под тяжестью жизненных обстоятельств их пути спустя год разошлись.

Через несколько лет Амели снова вернулась в Нью-Йорк. Как бы это ужасно ни звучало, вновь их свело вместе решение биологической матери Эсме бросить дочь. Спустя долгую разлуку бывшие влюбленные пересеклись в полицейском участке. Амели проходила практику в органах социальной опеки, а Лиам получил звание офицера полиции.

Дело малышки Эс соединило две разбитые дороги в одну, и на сей раз прочную. Органы опеки не могли подыскать для девочки временную приемную семью, и ее доверили Амели. Лиам не остался равнодушен и вызвался помогать. Между ними с новой силой вспыхнули старые чувства, и вскоре они снова сошлись.

Отношения развивались стремительно, в течение года ребята сыграли свадьбу. Они бы не стали торопиться, если бы не посчитали, что не готовы отпустить Эсме. Лиам и Амели уже ощущали себя ее полноправными родителями, как и Эс начала воспринимать своих временных опекунов как «папу» и «маму».

Побоявшись, что малышку переправят в другую семью, они поженились. Лиам как-то сказал, что на тот момент он знал Амели практически всю жизнь, и когда они принимали это серьезное решение, больше ни секунды не сомневались в его правильности. Ими двигало доверие, уверенность в друг друге, в своих силах и в том, что они смогут поднять Эсме на ноги.

Амели и Лиам не прогадали.

Пока все семейство Лиама, включая Иву, катало шары для лепки армии снеговиков, Хеннесси вывела Чикаго из задумчивости, внезапно накинувшись на него сзади и сдавив в своих тисках. Он напрягся и сцепил зубы, когда в нос ударил запах теплой, текущей по венам крови. Во рту набралась слюна.

– Слезай, – Чик мягко постучал по ее тыльной стороне ладони. Он безмерно хотел убрать ее руку, но переживал, что может случайно сделать больно, пока Хен тянула его вниз.

– Нет! Я придушу тебя в объятиях со своего роста и делай теперь, что хочешь.

– Я ничего не хочу.

– Видишь, как здорово.

– Нет, я передумал. Я хочу, чтобы ты меня отпустила.

– Чик! Ты же знаешь, что этого не случится!

– Ты ждешь момента, когда я сброшу тебя на землю?

Хеннесси спрыгнула сама и захватом со спины схватила его покрепче.

– Ну и кто в доме хозяин? – она потрепала Чика за щеку.

– Субординацию держи.

Их вопли отвлекли Эсме и Иву. Девушки подошли ближе. Ива захихикала. Видимо, как самая адекватная из близнецового дуэта, она не планировала добивать его. Спасибо и на том. Эс же, заговорщически ухмыляясь, достала из пуховика телефон.

– Ну что за милашки?! Я сейчас вас сфоткаю!

Чикаго округлил глаза, а после сдался и обмяк в хватке сестры с крайне "жизнерадостным" видом.

– Иисусе...

– Есть, капитан! – сильнее прижала его к себе Хенни.

На самом деле он понимал их. Они так редко виделись и обнимались. И даже когда возможность появлялась, Чик не всегда позволял себя тискать.

– Хен, отцепись! Я не очень хочу выкручивать тебе руки.

– Как это мило с твоей стороны. И я тебя люблю, братик!

Следующим на крыльце дома оказался отец. При взгляде на детей у него вырвался смиренный вздох. Реакция с крайне тяжелым выпуском дыхания, видимо, стала исцелением его потрепанной нервной системы.

– Э-э-э, – нерешительно протянул гласную он, раздумывая над тем, стоит ли ему как-либо комментировать происходящее. Поджав губы, Тетсу выдал: – Чудная картина. Идите помогать наряжать ёлку. Мы достали украшения.

– Я дождалась! – Ива побежала в дом, оставляя Чикаго с монстром. Он думал, Мария – то еще его чудовище, но у него все это время была младшая сестра...

Хенни ослабила хватку, и Чик тут же воспользовался шансом, чтобы аккуратно выпутаться из ее медвежьего захвата.

– Это без меня... – Чикаго поспешил смыться с человеческой черепашьей скоростью, но Хен схватила его за рукав.

– Ты пойдешь с нами!

Лиам, Амели и Анника, ухмыляясь тому, что видят, повторно позвали всех за ними в дом. «Черти!» Эсме нагнала их.

Жуткая девчонка, та, которая его сестра, (к сожалению), тоже потащила Чика в дом.

– Не-е-е-е-т! – он упирался, насколько это было возможно, чтобы не навредить Хеннесси. – Отцепись!

– Пойде-е-ем! Чик, ты никогда не приезжал, когда мы наряжали дом. Это же Канун Рождества! Хотя бы просто посидишь. На каждом рождественском празднике должен быть свой Гринч.

– Ладно. Но я не буду вместе с вами радостно развешивать носки и несчастных эльфов на ёлку.

– Ты сам как несчастный эльф! Мы тебя вместо оригинала повесим. Никто не отличит!

Из сказанного Чикаго услышал лишь слово «повеситься». Он уступил сестре и поплелся за ней.

– Это принуждение. Мы живем в свободной стране.

– Тебе кажется!

Тетсу с довольным видом смотрел на переполох детей. Он проводил Чикаго насмешливым взглядом внутрь, как бы говоря: «Ты заслужил свои страдания». И захлопнул за ними дверь.

Гринч – главный герой Доктора Сьюза в его детской книге «Как Гринч украл Рождество». Гринч ненавидит Рождество и все, что с ним связанно.