Похороны.

На них Мария бывала чаще, чем на праздновании дней рождений.

Нильсен-Майерсы собрались в полном составе, чтобы проститься с женой, матерью, бабушкой, прабабушкой и дорогим близким другом, каким являлась для них Сиванна.

За прошедшие дни заморозки усилились и в полной мере заволокли улицы города.

После завершения процессии все, кроме Чикаго, прошли в банкетный зал. И Мари осталась с ним.

Сунув руки в карманы угольно-черного пальто, Чик с незажжённой сигаретой в зубах ковырял промерзшую почву ботинком. Как непривычно было видеть его уязвимым. Настолько, что это казалось неправильным.

Кто-нибудь скажет: «другая личность». Но нет, все та же, только с подбитыми крыльями.

Еще страннее было то, что Чикаго позволял Марии быть свидетелем его личной боли и семьи. Как такового выбора у него не было, ведь он не оставлял ее одну, но все же...Мари была искренне благодарна Чику за доверие, которым тот наделил ее на ту неделю, что они пробыли в родительском доме.

Ведь доверие Чикаго и Марии к друг другу поначалу было тонкой нитью, которое впоследствии сплелось в бабочку, подарив ей надежду на хрупкие крылья.

Потерянный вид вместо всегда собранного, светлые взъерошенные волосы вместо идеально уложенных и совершенно отсутствующий взгляд вместо вызывающе пронзительных и сосредоточенных глаз открыли Мари еще одну дверь в его тихий омут.

– Что я могу сделать для тебя?

Не дав сигарете и шанса, Чик отправил ту в урну. Мария приготовилась услышать в ответ колкость или надменный смешок, но вместо этого она услышала тихое:

– Обними меня...

Cначала Мария остолбенела. Не поверив услышанному и подумав, что точно чокнулась.

Но потом обвила его талию и медленно прислонилась к твердой груди. Она почувствовала, как Чикаго, наклонившись, крепко обхватил ее двумя руками и прижался губами к плечу.

Ветер колыхал голые ветви деревьев и разносил по дорогам последнюю оставшуюся в живых сухую листву. Мимо проходили люди. И никто не решался подойти ближе, словно боялись помешать их бессловесному диалогу тел.

Мари не считала минуты. Она запомнила аромат Чикаго и потерялась в нем без вести.

***

До того, как пройти через барьер, Чикаго понадобились секунды, чтобы собраться и вернуть себе непоколебимость. Что касается Марии, преодоление защитных энергий далось не так тяжело, как в прошлый раз, однако перепады давления лишили ее здоровой координации.

И теперь ее пошатывало.

– Ты будто снова напилась, – подхватив Мари за локоть, едко припомнил Чик, когда ее чуть не занесло в столб.

Мария возвела удивленный взгляд. «Он пошутил!»

– Я понял, какое твое любимое состояние, – поддел Чикаго, и она закатила глаза.

– Проснулась ехидна нахрен, – пробурчала Мари и отворотила нос. – Кстати, ты не угадал.

Его уголок губ приподнялся.

– Сыграем в правду?

– Мое любимое состояние: когда от музыки бегут мурашки по телу. Какое твое?

– У меня нет любимого чувства или состояния, – пожал плечами он.

– Тогда другой вопрос.

– Я уже дал тебе ответ. Устраивает он тебя или нет – не моя проблема.

Замявшись на месте, Мария остановила Чика.

– Значит, я жульничаю. Что будешь делать?

Чикаго сощурился.

– Пойду дальше, – он потащил ее за собой.

Мари так хотелось, чтобы Чикаго не замыкался и продолжал говорить с ней, что не придумала ничего лучше, как нырнуть вниз, упрямо сесть на холодную дорожку и обхватить его штанину, как коала ствол дерева.

Медленно хлопая ресницами, Чик скептично взглянул на нее:

– Так много вопросов и так мало ответов... – на выдохе протянул он.

Задрав голову, Мария ослепительно улыбнулась.

– Сдавайся.

– Какое же ты все-таки чудовище.

– И что это значит?

Чикаго аккуратно взял ее за подбородок и, также широко улыбнувшись, жестко ответил:

– Нет.

Нильсен-Майерс продолжил свой путь, не дав Мари даже подняться.

– Чикаго! – она перемещалась вместе с его ногой. – Эй! Ну, э-э-эй!

Чик застыл у порога дома «Пылающего Заката» и осторожно потянулся к дверной ручке.

– В чем дело? – насторожилась Мария.

Взгляд вампира потемнел.

– Там люди, – мрачно отозвался Чикаго, повернув ручку.

Мари задержала дыхание, прежде чем заглянуть в гостиную и увидеть Виенну и Афину, жадно пьющих кровь своих заключенных. Она сжала кулаки.

– Какая мерзость, – презрительно констатировал Чик.

– Сладкий, ты вернулся, а я думала, ты меня бросил! – осчастливилась Афина, вынув клыки из шеи какой-то женщины. Пострадавшая была без сознания. – Чикаго, можешь присоединиться к нам со своим человеком, – c отвращением произнесла она, надменно окинув Марию.

Виенна не обращала на них внимание, высасывая кровь из мужчины. Пока глаза Мари бегали от одной жертвы к другой, она тяжело сглотнула от своего бездействия и почувствовала, как Чик накрыл ее кулак пальцами и, сдавив, потянул Марию плотнее к своей спине.

Позади промелькнуло движение, вынудившее оглянуться. Какой-то незнакомец принес еще жертву.

Увидев Мари, он довольно облизнулся:

– У нас пополнение?

Мария поморщилась.

– Этот здесь откуда? – грубо задал встречный вопрос домоправительнице Чикаго.

– Видишь ли, Чики, пока тебя не было, в нашем доме появился новенький. Знакомься, это Ашер, – представила мужчину Афина. – Ашер, это Чикаго – второй управитель «Пылающего Заката».

Вампир приветственно оголил клыки.

– Надеюсь, мы подружимся.

– Не улыбайся, ты мне все равно не нравишься, – резко отмахнулся Чик, опять переключив внимание на Афину и Виенну.

Оскорбившись, Ашер прошмыгнул мимо них с обездвиженным человеком на руках.

– Я спросил, откуда он здесь, а не кто он.

– Можешь спросить напрямую у меня, – вклинился новенький, готовый приступить к трапезе.

– Я не с тобой разговариваю, – холодно осек того Чикаго, выставив ладонь в молчаливой просьбе заткнуться.

– Ашера перевели к нам в клан из Миннеаполиса, поскольку он решил переехать в Нью-Йорк, – пролепетала Афина. – Лилит определила его в «Пылающий Закат» из-за нашей малочисленности, поэтому будь душкой, сладкий.

– Если Ашер перестанет хищно таращиться на мою собственность, – Мари жутко захотелось вновь закатить глаза, – я, может быть, подумаю над этим, к примеру, никогда. Перестань мне указывать, Афина. – после Чик обратился к Ашеру. – Надеюсь, у тебя проблем с пониманием нет?

Вампиру пришлось раздосадовано кивнуть и подчиниться.

Виенна отбросила от себя тело мужчины и интеллигентно вытерла платочком рот. Пару секунд он не двигался, а потом будто восстал из мертвых с воплями:

– Помогите! – задыхаясь, бедняга протянул окровавленную руку к стоявшим неподалеку Марии и Чикаго. – По-мо-ги-те...

Мари от безнадеги успела только раскрыть рот и закрыть обратно, когда мужчина упал лицом в ковер от пинка Виенны.

– Ну а что? – безмятежно уточнила француженка, не испытывая ни капли угрызения. – Таких, как он, в «Багровой Заре» десятки.

– Бездушная, – c ненавистью выпалила Мария.

– Какая есть, жалкое человеческое отродье, – махнув рукой, Виенна закинула ногу на ногу.

Чикаго начал подталкивать Мари к выходу.

– Жалкая здесь только ты, кровососка! – гневно огрызнулась она перед тем, как позволить Чику оттащить себя от кучки кровожадных монстров.

Оскалившись, Виенна зашипела.

– Как удобно провоцировать вампиров, зная, что они ничего не смеют тебе сделать, – шепнул Чикаго. Мари немного развеселило замечание, и он добавил: – Я тобой горжусь.

«Это что-то новенькое», – изумленно подумала Мария про себя и прошла за Чиком, чтобы быстро бросить вещи.

***

Чикаго сказал: «Я хочу получить больше ответов о том времени, пока нас не было», и повел Марию в дом «Багровой Зари». В алом холле их встретил громоподобный шум, доносящийся из общего зала, в котором почти месяц назад проходил бал. Судя по звукам, сейчас там летала мебель.

Как оказалось, мебель прилетала в вампиров, и швырял ее некогда благонравный и уравновешенный Валль Кессо.

– Крысы помойные! – он разъяренно пинал все, что видел, обращаясь к целой толпе вампиров. – Вы что здесь развели?!

Приблизившись к залу, Мари в нос ударил резкий металлический запах. Захотелось инстинктивно сделать шаг назад и в ужасе закрыть рот ладонью, когда она уставилась себе под ноги. Не из-за Кессо, хоть тот в гневе был пугающим и совершенно неуправляемым, а из-за кучи разбросанных конечностей человеческих тел.

В этот раз полы просторной площади гостиной заливала настоящая кровь и устилала гора трупов.

Cтоящий рядом Чикаго оцепенел. А Валль разломал торшер пополам и воткнул ножку в живот ближайшего кровопийцы. Его забрызгала синяя кровь.

– Это не похоже на «в меру» и это не «баланс» вампирских и человеческих жертв! – вынув острие из мужчины, он проткнул им следующего, первого попавшегося.

Губы Чика застыли у виска Марии:

– Дом нарушил закон, – сухо объяснил он. – Они привели и убили слишком большую толпу. Заметная пропажа.

– Но как? – в недоумении обратилась Мари. «Как охотники не заметили?» – имела в виду она, и Чикаго ее понял.

­– В городе должен был проходить карнавал. Толпы были повсюду.

«Да... У охотников было полно работы», – задумалась она.

– Вы знаете, что такое баланс?! – многие, взирая с опаской на своего домоправителя, покачали головами вверх-вниз.

– Что киваете, тупые болваны?! – взревел Валль, перешагивая через распластавшиеся тела. – Ни черта вы не знаете! Если хотя бы каплю соображали – не устроили бы здесь резню!

Значит, будете учиться на собственной шкуре! Я покараю вас, – он говорил медленно и вкрадчиво, так, чтобы толпа внимала до последнего слова, – каждого из причастных, – Кессо остановился напротив Грэга – его заместителя, – и начну с тебя. Ты преумножил свои полномочия, – на тон тише проговорил он и, вырвав у подчиненного сердце, выбросил его в горящий очаг камина.

Давний обидчик Марии упал замертво.

Валль небрежно вытер руку об одежду остолбеневшей перед ним провинившейся вампирши.

Завидев Чикаго и Марию, он прошелся по Грэгу и направился к ним, нацепив беспечную улыбку. Его образ из жуткого и свирепого хозяина дома сменился на добродушную интеллигенцию буквально за секунды.

– Мои дорогие! Вы вернулись! – Кессо по привычке потянулся, чтобы оставить приветственный поцелуй на тыльной стороне ладони Мари, однако отхватил от Чикаго по носу.

– Сначала руку помой от мертвечины, а потом посмотрим, – надменно поставил ему условие Чик, на что Валль поджал губы и отстранился от Марии. – Что за чертовщина происходит? Меня не было всего лишь неделю. В «Пылающем Закате» новый чмырь, а у тебя неконтролируемая пирушка.

– Идем в мой кабинет, – обогнул их Валль и гневно приказал остальным: – Приберитесь за собой как следует! И если вдруг восстанут недообращенные – уничтожьте.

– Что с ними будет? – сердито покосилась в сторону кровопийц Мари.

– Почти ничего, – беззаботно хмыкнул Кессо. – Я просто убью часть из них.

Чикаго усмехнулся, прикрывая спину Марии:

– Тебе еще перед Коноэ отчитываться, раз ты Грэга прикончил.

– Поделом уродцу. Отчитаюсь, как расквитаюсь c остальными.

Большой кабинет Кессо вбирал в себя готическую строгость черного бархатного убранства и винную утонченность атласных тканей, берущих плавное начало у потолка и мягко окутывающих пространство.

Форма переплетающихся тканей напоминала дремлющего дракона, оберегающего покои даже во сне.

Приглушенный свет. Диковинные безделушки, часть которых Валль наверняка привез из мореплаваний. Бордовые розы в горшках. Витражи. И важные бумаги.

Здесь компания встретила читающего Милларда, удобно расположившегося в кресле домоправителя. Он их поприветствовал и хотел пустить Валля на законное место, но тот остановил парнишку, встав позади и опустив ладони ему на плечи.

– Меня не было два дня, а отбитые решили испытать свою судьбу, – утомленный выходкой, промычал Кессо. – Ну и как вам новоприбывший? – дабы взбодриться, он сменил тему. – Не все моему дому принимать гостей.

Поймав на себе вопрошающий взгляд Марии, Валль прояснил:

– У нас редко появляются адекватные личности, поэтому весь сброд обычно отправляют под контроль в «Багровую Зарю».

– Ашер – обычный, – присоединился к обсуждению Лард.

– Мне не нравится затея с ним, – высказался Чикаго, скрестив руки на груди. – Сейчас особенно не спокойно, и он возник из ниоткуда. Надо присмотреться к нему.

– Новенькие в клане дело нередкое, – лениво вставив, Кессо ухмыльнулся: – Тебе придется смириться, что в «Пылающем Закате» тоже будут появляться персоны, занимающие место в доме.

Мария вдумалась в слова Чика и переспросила:

– Что означает «особенно не спокойно»?

– Тебе не нужно все знать, – подняв бровь, отрикошетил Чикаго. «Может расскажет наедине?»

– Мария, дорогая, – великодушно вмешался Валль, – мой друг грубиян хотел сказать, что бережет твои нервы и заботится о сладком сне, поэтому пока не стоит грузить чудесную головушку лишними думами.

Чик натянуто улыбнулся и тут же расслабил лицевые мышцы. Мария для себя решила, что не отстанет от него, не выяснив, что он имел в виду. Им точно что-то известно!

Валль вновь поспешил увести разговор и принялся болтать о бизнесе клана.

Когда Мари поняла, что больше никто не расколется, она занялась детальным рассматриванием кабинета вампира и подметила, что тот все-таки любитель привозить сувениры. Этим они даже были похожи с Миллардом. Что у одного, что у второго, чего только не найти.

Марию заинтересовал корабль в бутылке, что очень символично смотрелся, если учесть факт того, что Кессо в прошлом пират.

– Не стесняйся, Мария, можешь достать и посмотреть, – услышала она позади и оглянулась. – Это были лучшие годы моей жизни, несмотря на то, что смерть угрожала мне чаще, чем я успевал ступить на берег.

– Мари, оставь корабль, не то он до завтрашнего утра будет рассказывать нам о своих подвигах... – обреченным тоном предупредил Чикаго, но было поздно, потому как Валль выразительно откашлялся и торжествующе вышел на середину комнаты.

– Это был 1718 год, – самозабвенно начал он, театрально разрезая ладонями воздух. Послышался тяжкий вздох Чика, до которого Валлю не было дела, ведь уж очень он был увлечен своей историей:

– Я юный матрос с открытым сердцем, сильным духом и страстью к путешествиям. Ветер врезается мне в лицо морским свежим бризом, а я сражаюсь за власть и честь на корабле бок о бок со своими товарищами. – Валль вещал о своем прошлом так ярко, будто с ним эти события происходили в данный момент.

– Я часто отстаивал права и бунтовал, – его рта коснулась озорная и самодовольная ухмылка. – Меня протаскивали под килем, хлестал квартирмейстер, мне отрезали руку, но чуть не убила меня эпидемия чумы, когда я перебрался на другой борт.

Мария широко распахнула глаза: «Ой...У Валля и правда была очень насыщенная жизнь».

— Меня спасла капитан, – он засиял при ее упоминании. – Мой капитан была женщиной. Из-за предрассудков того времени ей приходилось притворяться мужчиной. Я это понимал. Мне было все равно: мужчина или женщина, она была сильным предводителем, и я служил за храбрость и мужество, которыми высшие силы наделили мою déesse de l'orage (богиню гроз), – влюбленно промурчал Валль.

– В итоге обман был раскрыт. А Маргарет подверглась испытаниям. Она справлялась с любыми сложностями. Ни что не способно было ее погубить. На корабле прошел слух: «ведьма».

Маргарет боялись, оттого уважали. После пройденных наказаний и испытаний ее признали. Лишний раз команда не перечила «ведьме». Однако пришедшая на судно чума не подчинилась воле капитана и свалила с ног щедрую половину пиратов. Я был в их числе, умирал от лихорадки и обезвоживания. Болезнь не коснулась Маргарет, и в одну ночь капитан пришла за мной.

Она была такой, как мы.

Кроме адской боли мало что помню, но я встретил рассвет преисполненным, здоровым и уже не таким, как прежде. Тогда началась лучшая полоса в моей жизни. У нас с Маргарет закрутился бурный роман, а как иначе? – Кессо поиграл бровями, вызывая у Марии усмешку.

Чикаго же прищелкнул языком и поднял глаза к потолку, отчего Мари стало еще смешнее. А Лард, положив увлеченное лицо в ладони, он устроился поудобнее, словно впервые слушал историю друга.

– Мы начали править кораблем вместе. Обновили и обратили часть команды, что можно было спасти. Cверхчеловеческие силы, дар к быстрой регенерации и долголетие сделали нас непобедимыми. Моря и суда принадлежали нам. Многие пираты перебрались в нашу команду, и мы стали неукротимы.

Маргарет, Я, блага и бесконечные просторы удовольствий. Мы провели вместе полвека, а могли бы целую вечность, если бы не инквизиция.

Валль осторожно забрал с позволения Марии корабль из ее ладоней и поместил на место.

– Мы сделали остановку на суше. Кто-то донес о могущественной женщине в город. Инквизиторы схватили Маргарет, признали виновной и в тот же час сожгли. Я не успел помочь – решал дела в другой части Испании, – взгляд вампира потускнел.

Прикусив губу, Мари опустила взгляд. Люди и вампиры ведут бесконечную войну, приносящую обоим расам равные страдания. И положит конец этому кровавому соперничеству лишь смерть одного из видов.

– Я соболезную, Валль.

Кессо взял руки Марии и c благодарностью поцеловал. А она пришла к четкому осознанию того, что с некоторыми вампирами охотники плывут в одной лодке и сражаются за одно – за жизнь.

– Не нужно печалиться, дорогая, – с мягкой грустью в голосе проронил Валль, – у меня впереди века. Однажды, когда я снова встречу свою mon ami (мою подругу), узнаю ее из тысячи, и мы вновь будем править горизонтом вместе.

Мари тепло улыбнулась, глядя на него. Она послала ему улыбку, полной ответной веры и сжала его пальцы в своих.

***

Оперевшись о перила балкона, Мария с Чикаго провожали оранжевые краски неба в сумеречные сновидения.

– Что будет с телами пострадавших в «Багровой Заре?»

Мари не могла перестать беспокоиться о душах людей.

– За барьер людей не вернут, а тела сожгут здесь. Кис-кис достаточно суеверен в этих делах и постарается сделать с лёми все, чтобы они упокоились, – будто прочитав мысли Марии, Чикаго сказал: – Я знаю, как сложно принять то, что уже попавшим сюда не помочь.

– Это дополнительная причина, по которой ты мне помог?

– Это первая причина. Я устал повсюду видеть смерть. Потом понял, что мы полезны друг другу.

«Первая причина».

– Спасибо. Помнишь, у тебя дома я сказала про твое огромное сердце? Я не знала о «первой причине», но твои слова лишь подтверждают мои.

Чик одобрительно похлопал ее по голове. Мари нахохлилась, как потрепанный воробей, раздраженно прячась от его руки. Тема была закрыта.

Погрузившись в историю Кессо, ей захотелось еще немного полюбопытствовать о том, о чем она постеснялась спрашивать у Валля.

– Валль лишился глаза в тот же свой буйный период?

– С его глазом полный порядок. Он привык носить повязку с тех времен и не снимает ее как талисман. Так вдохновилась, что теперь жаждешь узнать о нем все? – искоса взглянув на нее, выдохнул дым Чик.

– А что, мой бедный мальчик? – вызывающе спросила Мария, в очередной раз становясь на край между ними. – Ревнуешь?

– Не мечтай.

– Мне и не надо, – она пролезла под руками Чикаго и оказалась прижатой к перилам, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. – Кроме свободы, о чем ты мечтаешь еще?

Мария неотрывно наблюдала за призрачной сменой эмоций Чика.

– Не пытайся залезть ко мне в голову, – его лицо находилось в опасной близости от ее.

– Что мне пытаться? Там все равно ничего нет.

Уголки рта Нильсен-Майерса дрогнули. Он выдохнул дым в Мари, и та закашлялась.

– Я предпочитаю действовать, а не мечтать. О моих планах ты узнаешь чуть позже.

– Говорят, мечты безвредны... до поры до времени.

– Смотря какие мечты, – Чикаго сбросил пепел. – Ничто нас так не загоняет в отчаяние, как собственные мысли. Раньше я много думал о прошлом и, теряясь в грезах, еще больше о будущем. Додумал до того, что мне и настоящее теперь вовсе не интересно.

– Но с моим появлением твое настоящее стало интереснее, не так ли?

– Да уж, что ни день, то праздник, – Чик смерил Мари насмешливым взглядом сверху вниз и получил от нее кулаком в плечо. – Cыграем в правду? Ты как-то рассказывала о своей мечте. Я хочу узнать, есть ли что-то, что ты ненавидишь помимо вампиров?

– Я ненавижу не всех вампиров, – сделала акцент Мария и сразу прибавила: – Ты в их число не входишь.

– Сладкие комплименты, – губы Чика растянулись в самовлюбленной улыбочке.

– Ненавижу несправедливость.

– Я так говорил несколько лет назад. А потом понял, что ее не существует, также как и справедливости. На каждую плохую вещь – найдется хорошая, однако понятия «хорошо» и «плохо» навсегда останутся субъективны.

– Что хорошо для одного – плохо для другого и наоборот.

В подтверждение слов Мари Чикаго кивнул:

– Ты никогда не узнаешь всех подробностей и деталей каждой из сторон.

– А еще я ненавижу, когда меня или кого-то приравнивают к собственности.

– Уже не в силах сдерживать закатывание глаз? – с усмешкой передразнил Чик Марию. Он догадался, что она говорила о его комедии перед кланом.

– Именно.

– Брось, Мария. Ты всегда принадлежала лишь себе одной.

Скурив последнее солнце, первые снежинки упали на его ресницы. Подняв голову к бескрайнему небу, Чикаго выпустил облако пара. Момент и Чик в нем показались Мари настолько прекрасными, что она запечатлела его смыслы не только в своей памяти, но и в сердце.

Богиню гроз – в переводе с французского.

Мою подругу – в переводе с французского.