Хогвартс, Хогвартс, мой любимый Хогвартс.
Я, кажется, струхнула.
И, как я думаю, меня ждет Грейнджер с цепями наперевес.
Ладно.
Была-не была.
Мне нужно поймать ее. И Барти. И Волдеморта.
Я не сдамся из-за какого-то дурацкого страха.
Даже если он убьет меня, я все равно буду идти вперед. Помру, но сделаю.

- У Андромеды в детстве была сова. Совенок. Белый такой, миленький. Она так его любила! Она выросла настоящей красавицей! И сова, и Меда. Но потом, когда я узнала о том, что Андромеда, чистокровная волшебница, якшается с грязнокровкой с Пуффендуя, я свернула ее любимой совушке шею. А потом рассказала нашей дражайшей матушке, Друэлле Блэк, что Меда влюбилась в грязнокровку. Тетушка Вальбурга, моя любимая тетушка! Она была так зла! Она выжгла чертову осквернительницу крови с нашего гобелена! Сириуса она тоже выжгла, через пару-тройку лет. Так им и надо. Блэки - короли, они должны соблюдать принципы, положенные еще с начала времен! Никто не смеет нарушать наши обеты! Иначе преступнику грозит одно - смерть.

Нас с Сириусом встретила МакГонагалл. Мы приехали рано утром, солнце еще даже не взошло.
- Мистер Блэк, мисс Поттер, - ее голос дрогнул, когда она произнесла мою фамилию. - Я провожу вас в ваши комнаты.
Сириус тащил чемоданы, а я тащилась за ним.
Зря я сюда приехала, ой зря...
- Успеешь сбежать, Эмили, - ласково сказал Том. - Тебе всего-то два месяца осталось.
И то верно.
Наши с Сириусом комнаты находились в Запретной башне, которую отремонтировали ради нас двоих. Комната была на самом верхе, ступенек была куча и я запыхалась пока шла наверх. МакГонагалл забеспокоилась и помогла мне идти, бурча что-то про Альбуса и его замашки. Сириус каждые пять секунд оглядывался, проверяя иду я или нет. Наконец мы пришли, меня посадили в кресло и МакГонагалл наколдовала мне чашу и воду. Я выпила все за считанные секунды.
- Я скажу Альбусу, чтобы... - начала МакГонагалл, но я покачала головой. Она тут же замолкла, а Сириус недовольно запыхтел.
Я отдышалась и наконец-таки огляделась. Моя комната была точь-в-точь гриффиндорская, кровать только всего одна была. Это вызвало во мне и ностальгию, и раздражение.
Комната Сириуса находилась чуть ниже моей. В целях безопасности, естественно.
МакГонагалл помялась, спросила не нужно ли мне чего-нибудь.
- Если вам вдруг станет плохо, то позвоните в этот колокольчик, - она указала на колокольчик с веревочкой над кроватью. - Мадам Помфри сразу же подойдет к вам. В любое время.
Я кивнула.
- Профессор Снейп будет приносить вам нужные зелья и ставить их вот сюда, - она указала на закрытую тумбочку. - Она зачарована так, чтобы ее могли открывать только вы, мистер Блэк и профессор Снейп. Другие просто не смогут ее открыть.
Я кивнула. Хорошая штука.
МакГонагалл протянула мне расписание. Я бегло пробежалась по нему взглядом.
- Вам больше не придется пользоваться хроноворотом, мисс Поттер. Ваше расписание слегка изменилось. Но если вы захотите отказаться от...
Я покачала головой. Я доучусь этот год со всеми тринадцатью предметами, а потом пошлю все в тартары.
МакГонагалл не стала со мной спорить, поговорила вполголоса с Сириусом и ушла.
Сириус оставил мои чемоданы и сундук в комнате и потопал в свою комнату.
Я села на широченную кровать и пыталась понять, нужно ли мне это все. Нужно ли мне это все?
Я вспомнила Сириуса в луже его же крови, всю ту боль, что я пережила за те часы, проведенные с Пожирателями, Тома, бледного, пытающегося вправить нужные кости и спасти меня от Авады Кедавры.
Резко открыла глаза и попыталась начать дышать ровно.
Нет, такое не прощается и не забывается.
Остается только одно - месть.

Я причесалась (рука теперь могла держать расческу хвала Мерлину), поправила гриффиндорский галстук, посмотрела на целую руку. Том наложил нужные чары и теперь никто не увидит шрамов ни на плече, ни на руке, ни на ногах. Выпила все таблетки и зелья. Я была готова к тому, что Гермиона будет меня обнимать, да так обнимать, что мои ребра будет трещать, Рон будет до боли жать мою руку, близнецы поднимут меня на плечи, что вызовет судороги в моих ногах и дикий страх поцеловаться с полом, и будут петь собственно сочиненный гимн Гриффиндора, а Оливер Вуд заставит снова сесть на метлу. Драко Малфой снова будет меня доставать, а Паркинсон и компания будет ему подпевать. Забини с Диггори будут пялиться на меня. МакГонагалл, Снейп, Ремус будут бросать взгляды, полные жалости.
Я была готова ко всему этому.
«Грейнджер проснулась, можешь идти в гостиную Гриффиндора», - передал Том.
Я еще раз поправила галстук и глубоко вздохнула.
Все будет оки-доки.
- Сириус, пошли!
Я вышла из комнаты, захватив свою сумку с учебниками, и черный пес, ворча, побежал за мной.
Все-таки Сириусу нравилось быть собакой. Но вот ошейники он на дух не переносил. Выбора-то у него не было. Либо с ошейником, либо никак.

- Поттер! Поттер вернулась!
Я так и знала, что близнецы поднимут меня на плечи и будут подкидывать. И судороги в ногах от этих подкидываний тут же дала о себе знать. Я мужественно терпела это все, потому что знала, что раньше-то я любила эти поднимания на плечи и подкидывания. Будет странно, если я вдруг скажу, что не хочу всего этого. И странно, и палевно.
Гриффиндор ликовал.
Грейнджер хлопала в ладоши и улыбалась, но все равно смотрела на меня с подозрением. Рон был просто счастлив, я даже расслышала его крик: «Она больше не будет нас терроризировать! Ура Поттер! Грейнджер капитулировалась!». Вуд был вне себя от счастья, думал, наверное, что я вернусь в команду. Будет очень печально, когда я скажу ему, что не буду играть в квиддич. Может, в следующем году. Но точно не в этом. Сириус в образе собаки нарезал круги вокруг всех.
Все ликовали. И в итоге все - даже Гермиона и Перси! - решили устроить сегодня праздник.
Весело-то как.
Жаль только, что моя улыбка была слишком фальшивой, слишком ненастоящей. Жаль, что я не смогу больше быть той, к кому они так привыкли.

- И где ты была? - Гермиона села на последнюю парту рядом со мной. Сейчас была Трансфигурация, ее любимый предмет, а она села на последнюю парту. Я-то села сюда из-за незнаний некоторых материалов (отговорка, чтобы не сидеть на виду у всех, весь материал я прекрасно знала), а она, видимо, решила составить мне компанию. Хотя, признаюсь, на меня все равно пялились. И здесь, и в Большом Зале. Везде.
Мы на пару с Сириусом и Геллой придумали легенду. Легенда состояла в том, что я якобы грохнулась с метлы во время отдыха в Сибири (объяснение моей хромоты) и Гриндевальд, как самый ответственный опекун, решил оставить меня до начала зимы (хромота была хронической, я даже подготовила подтверждение от Марты, если Гренджер привяжется), потом я узнала о смерти Сириуса (объяснение моего подавленного состояния, грусти и молчаливости) и решила остаться там до конца каникул, потом Гриндевальд не разрешил мне идти в Хогвартс из-за конфликта с Дамблдором (вся школа слышала, как они орали друг на друга), но я настояла на сдаче экзаменов и приехала обратно.
Даже Том признал это объяснение чертовски хорошим.
Лекция началась. Я шепотом рассказала ей все. Поборола в себе молчаливость и практически не останавливалась, когда все это рассказывала. Кажется, я просто нервничала и хотела поскорее избавиться от вопросом. Гермиона была бы не Грейнджер, если бы не нашла к чему придраться.
- Почему ты не писала письма? - шепотом спросила она, глаза ее пылали негодованием. - Почему ты не отвечала ни на одно письмо?
Этот момент легенды был плохо проработан и я, закусив губу, промолчала.
- И почему ты не пишешь сама? - докапывалась она до меня, с подозрением посмотрела на самопишущее перо, записывающее лекцию МакГонагалл. - Ты же не любишь пользоваться самопишущими перьями из-за сходства с Прытко Пишущим пером Риты Скитер.
Я поняла, что в некоторых моментах прокололась. Хорошенько так прокололась.
- Мне просто лень писать, - ответила я коротко. Словарный запас, судя по всему, закончился.
- Почему ты решила покраситься? - она покосилась на мою белую прядь.
Беллатриса решила, не я.
- Так модно.
- Ты переехала в другое крыло? В другую башню? В чем причина?
Я закусила губу, придумывая ответ.
«Потому что у меня депрессия, расстройство психики, апатия и боли во всем теле. У меня диета из зелий, таблеток и всего возможного. Я переехала туда, потому что ору, как резаная из-за кошмаров» - так я хотела ответить, но вовремя прикусила язык, почувствовав во рту вкус крови.
- Я вип персона. Гелла хотел, чтобы я жила как принцесса, - выкрутилась я.
- А где твоя кошка? - Гермиона проигнорировала мой случайный жест, означающий молчание с ее стороны. - В школу вообще-то нельзя таскать собак. Если ты не знала, Эмили, собаки не входят в список зверей, которые...
- Я знаю! - громким шепотом сказала я, нахмурившись.
Гермиона замолкла.
Я глубоко дышала.
МакГонагалл делала вид, что нас не слышит. Я поставила на парту заглушку, чтобы другие студенты со Слизерина или Гриффиндора не смогли услышать наш разговор, на МакГоннагал, я уверена, заглушка не действует. С Роном уже объяснится сама Гермиона.
- Кошка отравилась и умерла. Собаку мне подарил Гелла. Преподаватели разрешили держать в замке собаку.
Я уткнулась в книжку, показывая тем самым, что разговор закончен.
Это было сложнее, чем я думала.

Все заметили, что что-то не так.
Снейп ни разу не поругал меня за урок, ни разу не попытался снять баллы из-за того, что я что-то роняла, даже не поругал из-за того, что я опоздала. Опоздала я из-за болей в ногах, пришлось идти к Помфри за мазью, сказав друзьям, что я забыла в своей комнате учебник по Зельеварению. Гермиона мне не поверила и, сидя в паре с Невиллом, постоянно бросала обеспокоенные взгляды. Снейп, конечно же, знал, что я была в Больничном Крыле, потому что об этом знала МакГонагалл.
Малфой был обескуражен. И он решил обратить внимание своего декана на мою персону. Он недавно грохнулся с метлы и получил травму руки. И решил этим воспользоваться.
- Сэр, у меня болит рука. Может ли Поттер нарезать коренья вместо меня? - Малфой пошел на принцип, бросая на меня косые взгляды. Паркинсон и амбалы захихикали, уверенные в том, что Снейп обязательно сделает так, как хочет Малфой.
- Нет, мистер Малфой, Поттер не будет резать вам коренья, - Снейп поджал губы, Паркинсон подавилась смешком, остальные навострили уши и недоумевали. - Вы прекрасно сможете порезать коренья сами. Ваша травма не смертельна.
Снейп продолжил кружить по классу, Малфой открыл рот от удивления, Паркинсон бросила на меня презрительный взгляд, остальные смотрели настороженно.
Я старалась делать вид, что не вижу все эти взгляды.
К концу урока я смогла сварить нормальное зелье, не отрубив себе палец, не взорвав школу и не убив ни никого в округе.
Снейп дал моему зелью три балла и, бросив неопределенных взгляд, ушел к Забини.
Все это сложно. Чертовски сложно.

Остальные предметы были в основном письменные и у меня не было проблем. Кроме одной в виде настырной Грейнджер. Она недоумевала по любому поводу, а после Зелий вообще от меня не отлипала. Рон старался спасти меня от нее, но она была вездесущей и всегда нас находила.
Меня это нервировало.
Сириус пару раз рыкнул на нее, когда она заходила чересчур далеко, и она замолкала, испуганно косясь на собаку. Кажется, она не очень сильно любила собак. Сириус вообще ходил за мной на все уроки, сидел под дверью аудитории и постоянно рычал на Малфоя, который пускал про меня какие-то нелепые шуточки. Он рычал и на Забини, который подмигивал мне с другого конца зала. Думаю, если бы не мой запрет на убийства, Сириус бы покусал всех слизеринцев, которые посмотрели на меня не так.
Мой ангел-хранитель.

Гермиона и Рон вечером принесли мне конспекты. Они написали лично для меня все лекции, которые я пропустила. От этого я настолько умилилась, что едва не заплакала.
Они поставили конспекты на стол. Посмотрели на комнату. Рон посвистел, Гермиона пофыркала и они ушли.
На прощание Рон по секрету сказал мне, что Живоглот сожрал Коросту, его крысу. Я это никак не прокомментировала.
Как сказать ему, что крыса была не крысой, а анимагом, голова которого, скорее всего, сейчас в Блэк-мэноре под защитными и нестареющими чарами?
Никак.
Поэтому я промолчала.
- Гермиона бросила Прорицание, - сказал он шепотом. - Она считает Трелони дурой.
Я на минуту залезла в сознание Рона и прочитала воспоминание про Трелони и Гермиону.
- Как только вы вошли в мой класс, я уже знала, что Вы не обладаете способностью к прорицанию. Вы такая юная, но сердце ваше не способно на любовь. Душа сухая, как страницы учебника, к которым Вы привязаны навсегда... - Трелони говорила это очень печально.
Гермиона в ответ схватила хрустальный шар и выкинула его в окно. А потом, бросила учебник под ноги Трелони и ушла, громко хлопнув дверью.
Вот ужас.
Бедная Трелони.
Гермиона Грейнджер в гневе это нечто.

Я устала от всего, но мне нужно было делать домашнюю работу, поэтому я сидела за столом и писала эссе на тему анимагии для Трансфигурации. Писала не я, а перо. Диктовала тоже не я, а Регулус, которого я прихватила с собой. Ладно, я читала книжку по Артефактологии, которая завтра у меня была первым уроком.
Дверь открылась и зашел Снейп с зельями. Я молча на него посмотрела и уткнулась в книгу.
- Я виноват перед вами, - неожиданно сказал он виноватым голосом.
Я молниеносно оторвалась от учебника и посмотрела на него. Он и правда выглядел каким-то виноватым.
- Я видел вас тогда в коридоре. И видел, что на вас стоит Империус, - признался он. Я задохнулась. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. - Но я подумал, что это фальшь. Я.. не умею просить прощение, - замялся он.
Я снова начала дышать. Прикрыла глаза. Закусила уже порядком искусанную губу. Открыла глаза.
- Вы не виноваты, - хрипло сказала я. И тут же удивилась сама себе. Что же я говорю? Правду. То, что думаю.
- Почему вы так считаете? - резко спросил Снейп, поморщившись.
Я облизнула сухие губы.
- Он бы и вас убил. Или стал бы пытать. Я вас, конечно, недолюбливаю, как и вы меня, но не хотела бы смотреть на то, как вас пытают.
Он молчал. Я посмотрела в пол.
- Я все равно виноват перед вами, я мог бы...
Я покачала головой.
- Нет, профессор. Не могли бы.
Я отвернулась от него и снова принялась читать книгу.
Снейп вышел.
- И что это было? - спросил Регулус, который спрятался подальше от Снейпа, считая, что ему и Ордену не следует знать о том, что он портрет.
Не знаю.

Том разбудил меня ночью.
«Ты должна это увидеть!», - с этими словами в моей голове загрузился кабинет Дамблдора, где находились Дамблдор, МакГонагалл и Барти Крауч-старший.
- Я должен взять показания у девочки, - говорил Барти. - Мы и так долго тянули...
Дамблдор качал головой, МакГонагалл смотрела на Крауча с раздражением.
- У девочки расстройства психики... - начал Дамблдор.
- Нам нужны имена! - перебил его Барти, хмурясь. - И она скажет их нам, даже если придется применить Веритасерум...
МакГонагалл не выдержала.
- Вы не имеете права подходить, смотреть, а тем более спрашивать что-либо у моей студентки без разрешения опекуна. А Веритасерум вы не можете использовать на несовершеннолетнем ребенке без разрешения Министра, психолога и всего совета Визенгамота! Пока я не увижу эти разрешения - не подпущу вас к мисс Эмилии Поттер ни на шаг, - отчеканила она.
Крауч молчал. Дамблдор молчал.
МакГонагалл вышла.
Нифига себе.
Вот это женщина...
«Барти захотел узнать все имена. Дамблдор сказал только имя Петтигрю. Остальных он не упомянул», - сказал Том.
Почему?
Том не знал ответа на этот вопрос.
Не знала и я.
Но МакГонагалл только что поставила на место судью Визенгамота.
И это было круто.