Всё шло как обычно. Занятия, друзья, тренировки по квиддичу и Том Реддл. Всё это стало обыденным. Периодически я гуляла по Запретному Лесу да устраивала шумихи в коридорах школы. Один раз даже пнула кошку Филча.
Том Реддл всё время был рядом, и я даже как-то к нему привыкла. С той ночи нам с Томом больше не снились никакие сны-воспоминания, а книжку из Запретной секции я так и не взяла. Том дулся-дулся, но со временем остыл. Память к нему возвращалась отрывками, да и не такими значащими они были. К примеру, он вспомнил, что ненавидел лимонные дольки и что любил дождь по вечерам. Еще я ходила в гости к Хагриду. Тому Хагрид понравился, поэтому ему очень нравилось слушать байки о трёхголовом псе, которого у Хагрида нет и никогда не было.
Трёхголовая собака, кстати, жила на третьем этаже в том коридоре. В том самом коридоре, где дверь закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. За этой дверью был тот самый пёс (или собака?). Он еще на чём-то стоял, но я этого не заметила, так как мне она чуть голову не откусила и я старалась умотать оттуда побыстрее. Заметил Том, который ничего не боялся, потому что он был нематериален и вообще был призраком. Ну, я думала, что он призрак. Хотя мы еще не до конца выяснили призрак он или нет. Он всё хотел, чтобы я сходила за той книжкой, но я категорически отказывалась и заявляла, что не буду заниматься Тёмной магией.
Трёхголовая псина стояла на люке и что-то охраняла. Что я не знала, знать не желала и стала обходить дверь с псиной.
В общем так и живём.

Сегодня был канун Хэллоуина и я с интересом рассматривала тыквы, которые вчера вырезали мы с Хагридом и Роном. В замке был уж-ж-жасно вкусный запах тыквенного печенья, которое должно было подаваться только на ужин. До ужина было ужасно долго, но утешали тыквы, установленные везде, где только можно, да призраки, которые пугали всех.
Но сегодня была практика по Заклинаниям и я с нетерпением стала ждать начало урока.
— Не забудьте те движения кистью, которые мы с вами отрабатывали, — попискивал профессор Флитвик. — Кисть вращается легко, и резко, и со свистом. Запомните — легко, и резко, и со свистом. И очень важно правильно произносить магические слова — не забывайте о волшебнике Баруффио. Он произнес «эс» вместо «эф» и в результате обнаружил, что лежит на полу, а у него на груди стоит буйвол.
— Не может быть, — фыркнул неповеривший Том.
Давай проверим?
— Лучше сосредоточься на уроке, — пожал плечами Реддл. Ну и ладно.
Я была в паре с Симусом Финниганом. Тот был знаменит тем, что постоянно взрывал всё. В прямом смысле. Один раз в результате взрыва он поджег мантию Снейпа. Он отнял тогда пятнадцать очков, но поржали все знатно, и эта история расползлась по Хогвартсу быстрее некуда.
— Вингардиум Левиоса! — произнес он и замахал палочкой. — Вингардиум Левиоса!
Я терпеливо ждала своей очереди, глядя на Рона, который оказался в паре с Грейнджер. Тот размахивал палочкой так, что сейчас бы точно заехал кому-нибудь в глаз. Гермиона смотрела на него как на идиота. И потом своим командирским тоном начала что-то ему объяснять.
— Дай я! — не выдержала я, когда Симус стал размахивать палочкой, словно боевым жезлом. — Вингардиум Левиоса!
Перышко плавно полетело по классу и Флитвик пискнул:
— Великолепно, мисс Поттер! — хлопал он в ладоши. — Пять очков Гриффиндору!
К концу занятия только у меня и у Гермионы перо взлетело, а Рон Уизли был в ужасном расположении духа.
— Смотри! — Том указал на Малфоя с амбалами, которые что-то говорили Гермионе. Казалось, что она сейчас заплачет.
Я решительно затопала туда, но не успела. Гермиона, вытирая слёзы, пробежала мимо меня под смех Малфоя. Я убийственно на него взглянула и вдруг в мою головушку пришла гениальная мысль.
— Вингардиум Левиоса! — взмахнула я палочкой и его сумка взлетела. Я принялась то поднимать, то опускать палочку, и сумка начала бить визжащего Малфоя по башке.
— Если ты еще раз обидишь Гермиону или кого-нибудь из моих друзей я тебе эту сумку в рот затолкаю! — зло говорила я, избивая Малфоя сумкой. — Усёк?!
Он пробормотал что-то несуразное в ответ и я, приняв это за согласие, развернулась и ушла.
— Мощно ты его уделала, — похвалил меня Том. Ему тоже не понравилось обращение Малфоя к Гермионе.
Мне нужно найти Гермиону, Том. Как думаешь где она?
— Может, на урок пошла? — подумав, предположил Том.
Я подумала и пошла на историю магии. Может он и прав.

Но Гермионы не было ни на истории, ни на других уроках. Никто вообще не знал где она. К ужину я начала паниковать и рассказала всё Рону, который тоже был обеспокоен отсутствием Гермионы. Он выглядел как-то виновато.
— Ты что-то знаешь, Рон? — пытливо спросила я у него.
— Он определённо что-то знает, — поддакнул Том, глядящий на Рона.
— Ну, знаешь, — неуверенно начал он, боязливо косясь на меня. — Я сказал ей, что... что... — он запнулся и прискорбно вздохнул, а потом выпалил: — Я сказал ей, что она просто кошмар, что она ужасная заучка и что никто не хочет с ней дружить из-за этого.
Я так и села.
Идиот.
— Идиот, — подтвердил Том Реддл, вздыхая.
Пока я находилась в немом удивлении от тупизма Рона Уизли Том кое-что услышал из разговора Браун и Патил. Они говорили о том, что бедняжка Гермиона плачет в женском туалете и никак не успокаивается, прося оставить ее в покое. Я дала подзатыльник Рону и убежала успокаивать Гермиону.

— Гермиона, — позвала я, заходя в женский туалет. — Гермиона!
Из кабинки доносились всхлипывания и тихий плач. Я подошла к кабинке и тихо постучала.
— Гермиона, выхо...
— ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ! — раздался мощный крик из кабинки. — Просто ос... оставьт-те меня в-в покое...
Она снова начала плакать и я, приложив лоб к кабинке, тихо вздохнула.
— Гермиона, что бы тебе не сказал Малфой — не верь ему, — тихо сказала я. — Он просто завидует, что ты умнее его. А Рон Уизли просто идиот. Он не со зла это сказал и сейчас очень винит себя за те слова. Честное слово! И почему это у тебя нет друзей? А я?!
Всхлипывания и плач прекратились. Том умилённо смотрел на сию сценку успокоения.
— Ты очень хорошая подруга, Эмили, — сказал он довольно. — Хотя ты могла бы получше проучить Малфоя.
Могла бы. В следующий раз надену сумку ему на голову.
Что-то в туалете как-то странно воняет. Хотя это же туалет.
— Гермиона, пошли на пир, он в самом раз...
— Эмили, позади тебя тролль! — воскликнул Том и я обернулась.
Мать твою.
Чёрт.
Тролль был огромен, туп и ужасно вонял. Его руки были длиннее ног, тело вообще походило на один большой валун. Ноги были толщиной с дерево и еще у него были плоские мозолистые ступни. В руках он держал гиганскую дубину, которую скорее волочил, чем держал. Он с тупым выражением лица взирал на меня, а потом с глухим рычанием поднял дубину.
— Гермиона! Ложись! — завопила я и быстро легла на пол, когда тролль начал громить кабинки. Я краем глаза заметила Гермиону. Она лежала под слоем из деревянных обломков. Я протянула ей руку, она схватила её и я вытащила её из-под обломков кабинок.
— Берегись! — крикнул Том.
На нас с оглушительным рёвом чуть не опустилась дубина, но я успела вовремя отскочить к стенке вместе с Гермионой. Тролль смотрел на нас своими мерзкими глазёнками и пытался развернуть свою тушу. Он опять замахнулся и сделал в стене огромную дыру. Мы спрятались под раковинами.
— Нужно что-то делать, а то мы умрём! — горячо зашептала бледная Гермиона. Ещё немного и она грохнется в обморок.
Да что я могу сделать?!
— Попробуй тот же трюк, как с Малфоем, — первым догадался не менее перепуганный Том. — Ну с сумкой, — пояснил он на мой удивлённый взгляд.
Чёрт.
Я могу умереть.
Но безрассудство было сильнее здравого смысла и я вылезла из-под раковины. Гермиона отчаянно хватала меня за мантию и что-то шептала о том, что я могу умереть. Но страх уступил место... хм... безрассудной храбрости и, по-видимому, желанию самоубиться.
Рассечь и взмахнуть. Рассечь и взмахнуть.
— Давай! — крикнул Том, когда тролль начал разворачиваться.
— Вингардиум Левиоса! — взмахнула я палочкой и дубинка тролля вырвалась из его рук, поднялась в воздух и зависла на мгновение, потом медленно перевернулась и с ужасным треском обрушилась ему на голову.
В этот момент в женский туалет зашли преподы и в то же мгновение тролль грохнулся на пол. Стены задрожали вместе с полом и я грохнулась прямо на задницу.
— Поттер! Мисс Грейнджер! — воскликнула приведшая в себя МакГонагалл, со страхом глядя на нас. — Что вы здесь делали? Вы в порядке?
Гермиона выбрала идеальный момент, чтобы грохнуться в обморок. К ней тут же побежали профессор Стебль и МакГонагалл. Снейп прожигал меня взглядом, но мне было пофигу, мягко говоря.
Я только что завалила тролля.
Да я крута.
— Это было слишком безответственно, — заметил Том, который моей радости не разделял. — Надо было позвать преподавателей. Ты могла умереть, Гермиона могла умереть... и вообще нам надо было просто выбежать и всё!
— Мисс Поттер! Мисс Поттер! — позвала меня МакГонагалл, когда Гермиону госпитализировали в Больничное Крыло. — Поттер!
На «Поттер!» я мигом отмерла и, хлопая глазами, смотрела на МакГонагалл. Я быстренько встала и принялась слушать лекцию о моей безответственности.
— Вы могли очень серьёзно пострадать, Поттер! Мисс Грейнджер могла пострадать! Вы обе могли умереть, в конце концов! Зачем вы пришли сюда?!
Я открывала и закрывала рот, не найдя, что ответить.
— Это женский туалет, — подсказал Том, который от сольного концерта Макгонагалл тоже был не в восторге. — Скажи, что вы зашли сюда по дороге к Большому Залу.
Я в точности повторила слова Тома и на это она ничего не могла ответить.
— Как вы смогли победить тролля, Поттер? — кисло спросил Снейп, стоявший в углу.
На это я ответить не смогла, потому что от передоза эмоций грохнулась в обморок.

— Вся школа только и говорит о тебе, — сказал мне Рон Уизли, когда я очнулась. — Как ты смогла победить тролля?
— Я просто использовала «Вингардиум Левиосса», — пожала я плечами и отпила успокаивающего отвара. — И повергла его в нокаут.
Рон хмыкнул и стал расспрашивать про тролля. Я описывала его очень детально, а Том стоял в уголочке и смотрел на Гермиону, которая еще не очнулась. Мадам Помфри сказала, что она просто перенервничала и очень хорошо, что мы вообще остались живы.
— За победу над троллем Гриффиндору дали двадцать очков, — сказал Рон, открывая шоколадную лягушку. — Эх, опять Мерлин...
— Всего двадцать?! — удивилась я. Мы чуть там не погибли, а они только двадцать начислили! Что за беспредел!
— Вас там вообще не должно было быть, — едко заметил Том, поглядывая на меня. — Радуйся, что вообще осталась жива.
Я и радуюсь. Не видно?
Перси Уизли отправил Рона в кровать, не смотря на то, что до отбоя оставался еще целый час. Я осталась в одиночестве, не считая молчаливого Тома и Гермионы, которая еще была без сознания.
Мы должны были пролежать в Больничном Крыле до завтрашнего утра. Хорошо, что завтра была суббота. Двадцать очков! Хотя мы же только на первом курсе... ну ладно, двадцать так двадцать. Что поделаешь если преподы такие жадины?
— Я вижу, что с вами всё в порядке, мисс Поттер, — раздалось из темноты. — Я слышал от профессора МакГонагалл, что вы победили горного тролля и спасли мисс Грейнджер.
— Здраствуйте, профессор, — вежливо поздоровалась я с Дамблдором. Том фыркал и злобно зыркал на него.
— Когда я написал Сириусу Блэку о том, что случилось, — начал рассказывать Дамблдор, садясь на стул, где недавно сидел Рон. — Он незамедлительно отправился сюда, не смотря на моё замечание, что ты можешь спать, Эмилия. Он очень сильно тебя любит, — улыбнулся он. — Скоро он приедет сюда, чтобы самому убедиться, что ты в порядке.
Я не знала, что ему на это сказать, поэтому просто лежала и смотрела на него. Он пожелал мне спокойной ночи и утопал обратно в свой кабинет.
Сириус сейчас приедет.
Юху-у-у! Я ему столько всего расскажу! И про МакГонагалл, и про тролля, и про своих друзей.
Я посмотрела на Тома.
Говорить Сириусу или не говорить про Тома Реддла?
Тогда он узнает про украденное кольцо, про то, что я, возможно, воровка. И вдруг ему не понравится Том? Вдруг он какой-нибудь злодей-тёмный маг типа Волдеморта?
Нет, я промолчу.
И мне оставалось только ждать его появления.

Сириус появился, аки буря и незамедлительно проверил наличие конечностей и головы. Потом устало сел и стал говорить, что я немного дурочка, но отец мной бы гордился.
— Я так переживал, — вздохнул Сириус и улыбнулся. — Даже Мародёры никогда не заваливали тролля на первом курсе, — подмигнул он мне и зевнул.
— А что сказал Ремус? — спросила я после того, как Сириус закончил вздыхать и зевать.
— Он не успел ничего сказать, потому что грохнулся в обморок, — махнул рукой Сириус. — Я оставил его на полу в гостиной.
— Он убьёт тебя, когда ты вернёшься, — заметила я, представляя Ремуса на полу.
— Ой, не преувеличивай, — снова махнул рукой Сириус, раскачиваясь на стуле. — Пойдём лучше погуляем.
— Карта и мантия в моём рюкзаке, как я его достану? — фыркнула я. Погулять-то ужасно хотелось, а то эти палаты уже надоели.
— Так пусть Кикимер сходит, — легко сказал Сириус и хлопнул в ладоши. Я выпучила глаза.
В смысле?!
Том тоже был в замешательстве.
Но Кикимер появился в то же мгновение, когда Сириус хлопнул в ладоши.
— Хозяин Сириус, Кикимер пришел, — проскрежетал он и поклонился. — Хозяйка Эмилия, Кикимер рад видеть вас целой и здоровой.
— Нам нужен рюкзак Эмили, — нетерпеливо сказал Сириус, если бы он мог подпрыгивать на стуле — он бы стопудово подпрыгивал. — Он находится в женской половине башни Гриффиндор. Принеси его немедленно!
Кикимер исчез, бормоча что-то о грязных гриффиндорцах.
— Он у вас чокнутый? — спросил Том, имея в виду Кикимера.
Ты просто не видел маму Сириуса, Том. Она Сатана во плоти. С ней легко сойти с ума.
— Понятно, — пробормотал он, когда я вспомнила её орущий портрет. — Точно Сатана.
Кикимер вернулся с моим рюкзаком и Сириус отправил его обратно домой, чтобы успокоить Ремуса. Кикимер с хлопком исчез.
Я достала Карту и мантию-невидимку.
— Ты пойдёшь под мантией, — сказал Сириус, вставая и идя к выходу.
— А ты? — спросила я, косясь на спящую Гермиону. Она-то еще не очнулась, а если очнётся то, что подумает, когда меня не обнаружит?
— Я-то уже взрослый, — ухмыльнулся он и задрал подбородок.
— Что-то не очень видно, — выразил нашу общую мысль Том, фыркнув. — Но всё равно пошли.
Ты что, головой ударился, мистер Не-надо-этого-делать?
— Нет, тут просто скучно.
Ясно.
— Потопали, — сказала я и мы вышли из Больничного Крыла.

Всё было хорошо. Пока мы не встретили Снейпа.
Он увидел Сириуса и очень гаденько ухмыльнулся.
— Блэк, ты всё такой же идиот, не изменился, — сказал он Сириусу, уничтожая его взглядом.
Надо же. Он ненавидит Сириуса больше, чем меня.
— А ты всё так же ходишь с сальными волосами, Нюниус, — ответил гадостью Сириус, ухмыляясь. — Но не переживая, я пришлю тебе шампунь на Рождество. Ох, моя доброта...
Нюниус?
— Да тут попахивает давним конфликтом, — протянул Том Реддл. — Щас начнется драка! — воскликнул он с горящими глазами, когда Снейп достал палочку.
— Язык у тебя такой же длинный как и прежде, Блэк, — выплюнул Снейп, его палочка была направлена на Сириуса.
— А у тебя всё также мало мозгов, Нюниус, — начал кривляться Сириус и тоже достал палочку.
Я уже хотела вылезти из-под мантии-невидимки и прекратить этот цирк, но, слава Мерлину, пришла МакГонагалл.
— Что происходит?! — воскликнула она сердито. Мы с Томом перепугались. Она выглядела как самая настоящая фурия. — Что за безобразие?!
Они, видимо, тоже перепугались и отложили палочки, смотря друг на друга с ненавистью в глазах.
МакГонагалл их отчитала и они разошлись. Снейп пошёл туда куда шёл, Сириус фыркнул и потопал к очередной лестнице. Я побежала за ним.
— Это что было? — тихонько спросила, когда мы шли к очередной лестнице. Сириус не ответил. — Сириус?
Он молчал и я решила оставить этот разговор на потом.

Мы встретили Филча с его поганой кошкой. Она тут же что-то унюхала и замяукала.
— Что-то унюхала, моя милая? — начал сюсюкаться с ней Филч. Мы с Томом и Сириусом тут же сделали вид, что нас тошнит. — Кто-то бродит по школе?
Он мигом побежал жаловаться кому-нибудь из преподавателей. А кошка осталась и что-то вынюхивала. Она что, собака?
— Всегда ненавидел его кошек, — тихонько сказал Сириус. — Они меня ненавидели за мою анимагическую форму. Чёртовы кошки, — он нахмурился и вдруг улыбнулся. Мне эта улыбка не понравилась. Тому тем более.
— Он что-то задумал сделать с кошкой, — догадался Том и вдруг поморщился. — Ненавижу кошек.
Очень ценная информация, Том.
— Я тебе кое-что покажу, Эмс, — он достал палочку и указал ею на кошку. — Колорибус Аркум!
Кошка подскочила и её шерсть начала переливаться всеми цветами радуги. Я рассмеялась вместе с Сириусом. Том ржал громче, чем мы с Сириусом.
— Так ей и надо! — довольно сказал Сириус. — Она еще и светиться будет.
— Ахринеть! — восхитилась я. — Ты где взял это заклинание? Расскажи мне!
— Я сам его придумал на пятом курсе, когда кошки меня совсем доконали, — гордо признался Сириус и тут же сказал: — Бежим, а то Филч нас сейчас прибьёт!
Я мигом побежала за прытким Сириусом.
— Классный у тебя крёстный, — похвалил его парящий рядом со мной Том Реддл. Он та-а-ак довольно улыбался.
Как будто я не знаю.
— КТО ЭТО СДЕЛАЛ?! — эхом раздался по замку голос Филча. Мы с Сириусом быстрее поспешили свалить.
Шалость удалась.

Мы, тихонько смеясь, чтобы не разбудить Гермиону, вошли в Больничное Крыло. Я сняла мантию-невидимку и положила её обратно в рюкзак. Сириус отдал мне Карту и я, взглянув на неё, тихо спросила:
— Зачем нам было брать Карту, если мы ей всё равно не пользовались?
— Так веселее.
Ясно. Понятно.
— Спокойной ночи, Эмили, — улыбнулся мне Сириус, когда я легла в постель и собралась уже спать. Сириус поцеловал меня в лоб и сел на стул, чтобы дождаться пока я засну. Это была привычка, потому что я в детстве очень боялась быть в комнате одна, а Сириус, как ответственный взрослый, один раз не спал со мной всю ночь, чтобы поймать монстра, который жил под моей кроватью. Правда, мы заснули к рассвету, но не суть.
— Не волнуйся, Эмили, монстров под кроватью нет, — улыбнулся Сириус нежной улыбкой. — Я лично проверил.
Я зевнула и закрыла глаза.
Спокойной ночи, Том.
— Спокойной ночи, Эмили, — раздалось в ответ.

— Сэр, я хотел спросить вас кое о чем, — спросила я у профессора с густыми, блестящими соломенными волосами и светло-рыжими усами. Он сидел в уютном кресле с высокой спин­кой, ноги его покоились на бархатном пуфике, в од­ной руке он держал винный бокальчик, другой пе­ребирал в коробке засахаренные дольки ананаса.
— Так спрашивайте, мой мальчик, спраши­вайте... — пробормотал он, отпивая вино.
Глупый старикашка. Глупый, но такой полезный...
— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах? — неуверенность в голосе, невинный взгляд из-под ресниц — то, что нужно для выяснения информации.
Слизнорт смотрел на меня с испугом, нервно поглаживая бокал, который держал в руках. Руки его дрожали.
— Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли?
Ты же знаешь, что нет, глупый старик.
— Не совсем так, сэр, — ответила я, выходя из-за стола. — Я на­ткнулся на этот термин, читая кое-что, и не впол­не его понял.
— Вам пришлось бы приложить изрядные уси­лия, Том, чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержа­щую подробные сведения о крестражах. Это мате­рия очень Темная, Темная по-настоящему, — сказал Слизнорт. Он выглядел очень напуганным. Хотя, его можно понять. Крестражи — очень опасная вещь.
— Но я нашел её, профессор. Там говорилось о... о крестражах, сэр, — надежда сквозит в голосе, восхищение в глазах, небрежность тона. Это очень важно для завершения образа. — Но вам-то, разумеется, известно о них все, сэр? Такой волшебник, как вы... Простите, возможно, вы не имеете права говорить об этом. Просто я пони­маю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы... Вот и решился спросить...
Я сделала вид, что очень-очень не хотела об этом спрашивать. Виновато повесила голову, бормотала что-то о том, что не должна была спрашивать это, периодически добавляя, что уж такой великий маг, как Слизнорт, должен знать об это всё.
Скоро ты сломаешься, старик. Совсем чуть-чуть осталось...
— Ну что ж, — произнес Слизнорт, не глядя на меня, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами. — Разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характе­ра — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обознача­ется материальный объект, в который человек пря­чет часть своей души.
Это и так ясно, тупица.
— Но я не совсем понимаю, как это можно сде­лать, сэр, — сказала я, глядя на него. — Сэр, что нужно сделать, чтобы расколоть свою душу?
В голосе проскользнула взволнованность.
Нет-нет-нет. Это все испортит.
Но старик, к счастью, не заметил моего волнения.
— Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт. — И прячете часть ее в объект, на­ходящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежден­ной. Правда, существовать в подобной форме...
Слизнорт поморщился.
Глупый-глупый старикашка. Ты ничего не понимаешь.
— Немногие согласились бы на это, Том, очень не­многие. Смерть могла бы казаться куда более пред­почтительной.
Нет ничего лучше бессмертия, профессор. Вы глупы, но так полезны...
— Но как же раскалывается душа? — ответь же, ответь. Мне нужен ответ. Мне нужен ответ.
— Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное природе насилие...
Говори прямо! Хватит говорить загадками!
— Но как его совершить?
— Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшеб­ник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает отор­ванную часть души...
Слизнорт умолк.
Убийство?
Что плохого в убийстве? Это избавление мира от ненужных, слабых людей. Слабые не должны осквернять наш мир.
Слабые должны умереть...
Но он так и не ответил на главный вопрос, мучавший меня.
— Заключает? Как? — ответь же. Быстрее! Быстрее!
Я не могу ждать.
— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на че­ловека, который опробовал его? На убийцу?
Он начал нервничать. Нельзя портить впечатление хорошего ученика и воспитанника.
Я взяла себя в руки.
— Нет, сэр, разумеется, нет, — запричитала я. — Простите, я не хотел вас обидеть.
— Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро отклик­нулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам ес­тественен... Для волшебников определенного калиб­ра эта сторона магии всегда была притягательной.
Уж что-то ты понимаешь, Слизнорт.
— Да, сэр, — согласилась я. — Я, правда, одного не понимаю... Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не са­мое могучее магическое число и разве семь...
Слизнорт чуть не грохнулся с кресла, уставившись на меня.
Чёрт. Надо было задать этот вопрос попозже. Чёртова нетерпеливость.
— Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае... разделить душу надвое — уже пло­хо, но разорвать ее на семь кусков!..
Не достаточна, сэр. В мире бродит намного больше магглов и грязнокровок...
Слизнорт был очень напуган. Он встал и отошел к своим часам.
— Разумеется, — пробормотал он, — наша бесе­да всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто на­учное...
Конечно, профессор, конечно...
— Да, сэр, конечно, — поспешно ответила я. — Чисто гипотетический интерес.
— И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, — ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под за­претом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор.
Дамблдор меня ненавидит, профессор. Поэтому-то он и лютуют насчет этой темы. Догадался, что я читал.
— Никому ни единого слова, сэр, — сказала я, переполненная радостью. — Обещаю вам, сэр.
Я всегда сдерживаю свои обещания.

Я проснулась в холодном поту, тяжело дыша. Перед глазами еще стоял кабинет старого зельевара. Я услышала тихий плач возле себя и, помотав головой, посмотрела туда.
Том Реддл сидел на полу, прижав колени к себе, и тихо плакал.
— Я убийца! Уб-бийца! — всхлипывал он. — Я создал их! Я у-убивал л-людей! Я монстр!
Том.
— Я чудовище! — всё кричал он.
ТОМ!
Он поднял заплаканное лицо и посмотрел на меня.
— Ты был чудовищем, Том. Ты был им. — прошептала я. — Но тебе дали второй шанс. Не нужно растрачивать его понапрасну, Том. Ты можешь измениться. Ты просто мальчик, который получает все эти воспоминания. Ты изменишься, Том. Я это знаю. — Я мягко ему улыбнулась.
Он хмыкнул, уставившись в пол, и продолжил сидеть на полу.
— Возможно ты права, — протянул он неуверенно.
— Конечно, я права, — проворчала я, садясь. — Что?! — зашипела я на его недовольный взгляд.
— И всё-таки я не ненавижу маглов и магглорожденных, — протянул он и посмотрел на спящую Гермиону. — Они даже очень хорошие.
— Видишь, ты уже меняешься, — закивала я. — Значит, всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, — эхом повторил Том.