Жизнь с Гриндевальдом была насыщена и весела. Мы посетили почти все магические музеи Лондона, где Гелла рассказал мне очень много интересного. Особенные моменты очень понравились Тому. Наверное, они понравились ему потому, что они были о Темной магии.
В один прекрасный вечер, когда мы сидели в ресторане, который находился в отеле, где мы остановились, Гелла сообщил мне одну новость.
— Я хочу открыть свою школу Тёмных искусств на территории развалившегося Советского Союза, — обыденным тоном сказал он, уминая огромный кусок шоколадного торта. — Что ты думаешь? — спросил у меня.
Я никогда бы не подумала, что столетний старик способен на такое неожиданное решение. Он решил открыть школу. Школу, изучающую Тёмные искусства. Школа должна быть на территории развалившегося в прошлом году СССР. Сейчас эта страна, кажется, называется Россией. От его заявления я была, мягко говоря, в шоке.
И в шоке я была не от безумства этой идеи, а от того, что он думает совсем о другом. Он должен думать о деле Сириуса, а не о построении собственной школы!
— Какую школу? — переспросила я, отодвигая от себя тортик. Есть совсем не хотелось. — Ты о чём вообще думаешь?! Скоро будет судебное разбирательство на счёт Сириуса, а ты думаешь о какой-то школе! — возмущенно сказала, смотря на него разгневанным взглядом.
Гелла оскорблённо на меня посмотрел и закинул в рот виноградинку.
— Я думаю о Сириусе, — сказал он. — Но я не могу думать только о нём. Нужно же, в конце концов, разнообразие.
Я подавилась воздухом от его заявления и закашляла. Гриндевальд заботливо подал мне стакан воды.
— Ты думаешь только о себе, Гелла! — сказала я, откашлявшись и выпив воды. — Ты не думаешь о других!
Хорошо, что в сейчас в ресторане никого не было, а то на нас бы все смотрели. Ну, на нас и сейчас смотрят. Официанты поглядывали на нас, молча слушая нашу перепалку.
Я глубоко вздохнула, вспоминая ту книжку по психологии, которую мне дала Вайолет перед тем, как я ушла. Там писали, что при повышенном волнении нужно применять специальную технику дыхании. Глубокий вдох, долгий выдох — и так множество раз.
— Я пошла спать, — сказала я, вставая. — Спокойной ночи.
Гелла промолчал, только взглянул на меня своими разномастными глазами, в которых нельзя было узнать о чём он думает или чувствует. Сразу видно — опытный Тёмный Лорд.
Я зашла в позолоченный лифт и с раздражением поправила дорогое красное платье. Его мне подарил Гелла. Он считал своим святым долгом дарить мне подарки, прикрываясь заявлением «Я же твой опекун, принцесса!» и многими другими того же типа. Я глубоко вздохнула. Лифт открылся и я, пройдя по коридору, зашла в свой номер. Обвела его глазами. Сразу видно, что он очень дорогой. Позолоченная мебель в королевском стиле, фарфоровая посуда, стоящая в дорогом стеклянном шкафу, бархатные покрывала и огромные картины на всю стену. А еще были большие окна. И единственное, что мне здесь нравилось — это окна. Иногда я смотрела на звёзды, лежа в кровати. Смотрела я прямо на созвездие Большого Пса. Точнее, на одну звезду. Самую яркую звезду ночного неба. Я смотрела на звезду Сириус и не могла сдержать слёз, вспоминая разговор, произошедший очень-очень давно.
Сириус сажает меня к себе на коленки в ночном парке. Я, не смотря на позднее время, была очень весела и мне хотелось поискать приключений, как в мультике «Великий мышиный сыщик». Мне совсем недавно исполнилось пять лет и я получила в подарок самую настоящую метлу для детей. Сидя на коленках у Сириуса, я смотрела в большое ночное небо.
— А почему ночь красивее, чем день? Почему ночное небо тёмное, а дневное светлое? Почему звёзды такие яркие? — начала я терроризировать вопросами Сириуса.
Он заботливо провёл по моим волосам. И грустным голосом начал рассказывать историю:
— Я расскажу тебе одну историю. Когда-то давным-давно у одной девушки были очень длинные черные волосы. Она очень сильно любила их и каждый день расчёсывала их по нескольку часов. Но её сестра была не так красива, как она. Её волосы были золотыми, как золото, а глаза голубые, как небо. Но все любили больше черноволосую, темноглазую сестру, а её не замечали. Поэтому ночью она отрезала чёрные волосы сестры. Утром черноволосая красавица, увидев, что её волосы отрезаны, горько расплакалась. Её слёзы превратились в яркие бриллианты. Боги, увидев слёзы прекрасной девы, решили пожалеть её и поместили её длинные черные волосы с яркими бриллиантами на небо, а саму деву превратили в луну. Сестру же решили наказать и поселили её на солнце, её волосы стали лучами солнца, а глаза сделали небо ещё ярче. Но все любили больше красивую и тихую ночь, чем день — в этом и было наказание богов для златовласой девы. Её сестру, ставшую луной, всегда любили бы больше, чем её.
Я захлопала глазами.
— То есть они обе никогда не будут счастливы?
— Конечно будут!
Я молча смотрела на него, а потом посмотрела на небо. Звёзды сияли очень-очень ярко. Особенно одна.
— Смотри! — я указала на самую яркую звезду. — Она такая яркая!
Сириус посмотрел туда, куда я указывала. Тихо рассмеялся.
— Знаешь, Эмили, у каждой звезды есть имя, — сказал он. — Эту звезду зовут Сириус.
Я удивлённо посмотрела на улыбающегося крёстного.
— В честь тебя назвали звезду?! — взбудоражено спросила я, а он расхохотался.
Я надула губы, не понимая почему он смеется.
— Нет, Эмили, — отсмеявшись, покачал он головой. — Меня назвали в честь звезды.
— Почему?
Он пожал плечами.
— У нас в семье такая традиция.
Я молча посмотрела на небо. Сириус наклонился к моему уху и тихо-тихо сказал:
— Когда будешь смотреть на эту звезду — вспоминай меня и этот вечер.
— А если я забуду?
— Поверь мне, ты никогда его не забудешь, — улыбнулся он и заправил выбившуюся прядь мне за ухо.
Я, прижавшись к двери спиной, медленно оседала на пол. Я плакала, вспоминая ту чудесную ночь. Тогда я ничего не понимала. Тогда я была так счастлива. Я думала, что уже перешла этот этап. По крайней мере, когда решали дело по моей опеке, я даже и не думала о Сириусе и ни разу не заплакала. Я думала, что слёзы ушли. Но нет.
— Я запуталась, Том, — всхлипнув, сказала я дрожащим голосом, притянула колени к себе. — Я очень сильно запуталась.
Том сел рядом со мной и смотрел на меня нежным взглядом. Я посмотрела на него.
— Что мне делать? — спросила я. — Что делать дальше, Том?
Он стёр слезинку с моей щеки. Заботливо улыбнулся.
— Будь сильной, Эмили, скоро всё пройдёт, — просто сказал он. — Скоро всё это закончится. Ты научишься не показывать свои слёзы и боль. Рано или поздно ты научишься.
— Но я не хочу, чтобы мне было больно, — прошептала я.
Том вздохнул.
— У тебя нет выбора, Эмили.
Я расплакалась и он притянул меня к себе, обнимая.
— Почему? Почему это всё происходит со мной? — рыдала я ему в грудь. — Почему, Том?
Он молчал.
И это молчание, доказывало одно.
У меня опять не было выбора.

— Ты уже решил, когда поедешь? — спросила я на следующий день у Геллы за завтраком.
Он ел яичницу с беконом и чуть ей не подавился, когда я спросила его об отъезде.
— В сентябре, — ответил он, отпив кофе.
Я начала кромсать омлет. Есть совершенно не хотелось. Настроения вообще не было. Разговор с Геллой не клеился, Том молчал и пребывал в каком-то медитирующем состоянии.
— Как там Феникс? — спросила я спустя вечность молчания. — Начала записывать песни?
Гелла доел последний кусок омлета и допил кофе.
— Уже почти закончила, но выпустят их только через две недели.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Такие правила.
Мы молчали. Я отодвинула от себя тарелку с раскромсанным омлетом и залпом выпила свой апельсиновый сок. Молча сидела и рассматривала найковские кеды. Я хотела сегодня прогуляться по парку, но настроения не было.
— Феникс о тебе спрашивала, — нарушил тишину Гриндевальд. — Она сказала, что соскучилась. Предложила встретиться.
— Она сейчас в Лондоне? — равнодушно спросила я, отрывая свой взор от кед и в упор смотря на Гриндевальда. Идти никуда не хотелось, но сидеть вечность в отеле я не могла из принципа. Нужно хотя бы прогуляться. Ради здоровья.
— Да, — кивнул он. — Я сказал, что ты только за.
Я кивнула. Мне было всё равно.
— И куда она меня зовёт?
— В какую-то кафешку на Монмаут-стрит, — равнодушно ответил Гелла. — Думаю, тебе понравится.
— Наверное.
Он вышел из-за стола и ушел. Я смотрела ему в спину и закусила губу.
Как всё сложно.

— Приве-ет, — протянула Феникс, садясь напротив меня. — Как поживаешь?
Я пожала плечами и отпила свой капучино. Поморщилась. Он был немного горьковат.
— Нормально.
Она заказала себе фирменный кофе с клубникой и посмотрела на меня, положив руки на стол. Осмотрела его. Взяла салфетку и начала её рвать.
— Я видела статью о тебе. Рита Скитер написала, что тебя удочерил Гриндевальд, — поделилась она, продолжая рвать салфетку. — И как тебе жизнь с внуком Тёмного Лорда?
Я усмехнулась. Она-то не знает, что это и есть тот самый Тёмный Лорд.
— Он немного придурковат, но это лучше, чем чокнутые родственники-маглы, — сказала я.
— Он и вправду немного чокнутый, — не стала спорить Феникс.
Ей принесли огромную кружку кофе со сливками, шоколадом и клубникой.
— Как ты это пьёшь? — удивилась я, наблюдая за ней. — Это же ужасно.
— Живём один раз, Эмс, — сказала Феникс. — Нужно брать от жизни всё. Выжимать из каждого мгновения по максимум эмоций, чувств и приключений.
Она с упоением начала пить эту гадость, а я задумалась над её словами.
Брать от жизни всё. Так жил Сириус. Так жил мой отец. Так жила я до всего этого. Нужно ли продолжать так жить или стать расчётливой и холодной, забыв о прошлом? Я вздохнула, раздумывая над этим. Как всё сложно.
— Она права, нужно жить каждым мгновением и брать от жизни всё, — сообщил о своей точки зрения Том.
«Может ты и прав».
Я потом над этим подумаю.
— Как там твой альбом? — спросила я, чтобы узнать что-нибудь новое о Феникс и её альбоме. — Я слышала, что он выйдет через две недели.
Она с упоением рассказывала о песнях, о записях и о многом другом. Я внимательно слушала её. Мне нужно было знать хотя бы что-то. Скоро мы перешли на обсуждение новых песен магического и магловского мира, потом на одежду и так далее.
Когда мы расходились, я чувствовала себя очень приободрённой и почему-то счастливой. Я бодро шагала по улице и решила сходить в книжный, чтобы посмотреть что-нибудь интересное. Деньги у меня были и если вдруг что-то понравится — я это куплю. Том шёл рядом и предлагал различные книги, о которых слышал, когда мы были в книжном где-то с месяц назад.
Жизнь налаживается.
Всё будет хорошо.

«Как думаешь, мне понадобится всё это?», — спросила я у Тома, смотря на покупки, которые засовывала в рюкзак. Я только что купила кучу разных книг и теперь сидела в уголочке — засовывала их в свой бездонный рюкзак.
— Понадобится, — кивнул Том, который уговаривал меня купить эти книги. — Несомненно понадобится.
«Мне или тебе?», — язвительно спросила я, засовывая очередную книгу в рюкзак.
— Нам обоим, — мудрым голосом сказал Том, изображая старого мудреца. — Мы оба познаем мудрость, находящуюся в этих фолиантах.
Я прыснула, а потом сделала вид, что закашляла.
«Ладно. Ты выиграл».

Я читала анатомию человека и поражалась тому, что находилось внутри человеческого тела. В магических учебниках такого не узнаешь. Оказывается, волос может выдержать вес яблока. А язык — самая сильная мышца всего человеческого тела.
Магловские науки оказались интереснее, чем магические.
Вот это да, вот это да.
— Я тебе говорил! — победно воскликнул Том. — Я тебе говорил, что это интересно!
— Тихо, Том, я читаю, — шикнула я на него.
В дверь постучали. Я на автомате разрешила зайти.
— Эм... Что здесь происходит? — спросил Гелла, оглядев комнату, заваленную книгами. — Ты скупила весь книжный магазин?
— Угу.
Он, стараясь не уронить стопки книг, которые стояли везде, подошёл ко мне. Посмотрел на название книги, заглянул внутрь.
— Не знал, что глаза могут различать до 10 миллионов различных цветов, — с нотками удивления сказал Гелла. Тряхнул головой. — Интересно...
Мы втроём: я, Том и Гелла — читали атлас по анатомии и поражались многими фактами. Когда атлас закончился, а это случилось только через пару часов, Гелла опомнился.
— Я же пришёл, чтобы сказать, что завтра будет премьера альбома Феникс, — стукнул он себя по лбу.
Я удивлённо на него посмотрела. Том смотрел на Геллу, как на душевнобольного и покрутил пальцем у виска.
— Премьера же через две недели, — засомневалась я в правдивости его слов. — Ты сам сказал. И Феникс сказала.
Он потупил глаза и сделал невинное лицо.
— Я поговорил с кем надо.
Ясно.
Тёмный Лорд в своём репертуаре.
— Будет концерт? — спросила я. — Или мы будем пялиться на то, как люди будут покупать книги?
Гелла фыркнул.
— Принцесса, не говори глупостей, — отмахнулся он. — Будет концерт, у нас вип-зона и проход за кулисы.
— Ну кто бы сомневался, — проворчала я. — Помоги положить книги в твой чудо-сундук.
Гелла помог переложить книги с пола в сундук и умотал куда-то по делам. Я прыгнула на огромную кровать и, распластавшись по ней, глубоко вздохнула.
— Завтра же начну изучать магловские науки, — решила я и залезла под одеяло. Зевнула. — Напомнишь мне, ладно? — обратилась я к Тому.
Реддл закатил глаза.
— Обязательно, — пообещал он, вздохнув. — Ты такая безответственная.
Скажи уже что-нибудь новенькое.
Последней моей мыслью было одно.
Нужно жить дальше. Нужно жить моментом. Нужно просто жить.