- Я хотела оставить себе дракона вместо котенка, но Гермиона не разрешила, - протянула я со вздохом.
Невилл и Симус рассмеялись.
- И как бы ты назвала его? Пушинка? Пиппи? - спросила со смехом Парвати, у которой виднелся синяк на шее и была перевязана рука.
- Я бы назвала его Клаус, - сказала я довольным голосом, принимая дымящуюся кружку из рук Лаванды. - Я бы еще купила ему милые ушки, чтобы он напоминал котика.
Лаванда хихикнула, села рядом с Симусом и все в ожидании уставились на меня. Гермиона разговаривала с Полумной и Дином.
- Вы так на меня смотрите, словно это последняя чашка чая, - шутливо пробормотала я. - Такое чувство, что вы сейчас заберете у меня кружку из рук. Не парьтесь, ребята, я всего-то глоточек сделаю.
Я отпила и одним глотком выпила весь чай. Он оказался слишком горячим, поэтому я чуть не подавилась, но все-таки выпила.
- Рискованная ты, Поттер, - сказал с усмешкой на другом конце Захария Смит.
Я показала большой палец и сказала:
- Я дерзкая, как пуля резкая.
Мы все снова засмеялись. Парвати подала мне воду с каплей целебного отвара, и через мгновение жжение и легкая боль во рту прекрастились.
Казалось, что с нашим с Гермионой появлением, все вновь почувствовали себя живыми. Едва завидев нас, ученики повскакивали с мест, заулыбались, принялись обниматься друг с другом и хлопать. Хлопать нам с Гермионой. «Мерлинова мать, это Поттер!, «Гермиона! Это Гермиона Грейнджер!», «Эмили, я слышал, ты пережила кому! Ты такая молодец!», «Поттер вернулась! Долой Снейпа и Кэрроу!» - такие крики раздавались в Выручай-комнате, когда мы с Гермионой и Невиллом вышли из-за картины. Я обняла, кажется, больше двадцати людей. Может, около пятидесяти. Я села в круг друзей, болтая о всякой ерунде, а Гермиона подошла к Дину и Полумне, чтобы поговорить о том, что происходит в школе.
- Значит, Снейп и Кэрроу, - сказала я уже серьезным голосом. - Что же они здесь делают? Амбридж, наверное, нервно курит в сторонке.
- Ну, Амбридж рядом с ними - кроткая овечка, - согласился Симус. - Все остальные учителя должны доносить Кэрроу о каждом нашем проступке. Однако они этого не делают, если есть хоть малейшая возможность. Похоже, они ненавидят их также сильно, как мы. Эта скотина Амикус преподает то, что раньше было защитой от Темных искусств. Правда, теперь это Темные искусства в чистом виде. От нас требуют тренировать заклятие Круциатус на тех, кто оставлен после уроков за провинность...
Я сделала глубокий вдох, поставила кружку на пол и внимательно слушала то, что они мне говорят.
- Телесные наказания вроде порки, подвешивание за ноги или руки, - продолжал за гриффиндорца Невилл. - Алекто, сестра Амикуса, преподает магловедение - это теперь обязательный предмет для всех. Все мы должны слушать, что маглы - вроде животных, тупые, грязные, и как они своим коварством загнали волшебников в подполье, и что нормальный порядок скоро будет восстановлен. Вот это, - он показал на другую вмятину на лице, - я получил за то, что спросил, сколько маггловской крови в ней и в ее братце.
Я молча слушала все, что он говорил. В принципе, такую же позицию в конце своей масштабной революции держал Гриндевальд, который вдруг решил, что равноправие плохая идея, а рабство очень даже неплохо, особенно для волшебников. Но Гриндевальд никогда не пытался сравнять магглорожденных волшебников с землей.
Честно говоря, Волдеморт сам по себе чудик, в то время как Гриндевальд был (и остается) харизматичным красавчиком с даром убеждения и изяществом в каждом движении. Поэтому я отдавала предпочтение Темному Лорду Гриндевальду, революция которого распространялась на весь мир, а не на одну Британию.
- Ты смелый, - сказала я после того, как он закончил. - Вы все смелые, - добавила я с улыбкой. - И нам всем придется быть смелыми, потому что ничего еще не закончено. Но вот когда закончится... тогда все вновь будет хорошо. И не будет ни пыток, ни ужасного маггловедения, ни Снейпа с Кэрроу.
- Мы собираемся провернуть очередное дело, - добавила подошедшая Гермиона, села рядом со мной, внимательно посмотрела на собирающихся людей. - Нам нужно выгнать Пожирателей из Хогвартса.
Многие зашептались меж собой, передавая друг другу такое смелое заявление.
- И как вы это сделаете? - подал голос Смит. - У вас есть план?
- Мы сделаем это также, как мы грабанули Гринготтс, мы сделаем это с размахом и очень даже опасно, - смело ответила я. - Плана у нас нет. Мы будем действовать по наитию. Потому что все наши планы всегда рушатся, а, значит, они не очень-то и нужны.
- Что нам делать? Опять вылезать? Или мы вновь воспользуемся монетами? - задала вопрос Лаванда.
- Кэрроу так и не просекли, как мы сообщаемся друг с другом, — они на этом чуть ума не решились. Мы вылезали по ночам и делали надписи на стенах: «Отряд Дамблдора: мобилизация продолжается», и всякое такое. То-то Снегг злился, - пояснил Невилл.
- Да вы, ребята, рискованные, - присвистнула я.
- В смысле «вылезали»? - спросила Гермиона.
- Ну, со временем это стало труднее, - ответил Невилл. - Полумна вернулась в школу в начале октября Джинни уехала после Рождества, а зачинщиками-то были как раз мы трое. Кэрроу, похоже, догадались, что без меня тут не обошлось, и круто за меня взялись. А тут еще Майкла Корнера поймали, когда он освобождал первокурсников, которых они заковали в цепи. Его пытали очень жестоко. Это отпугнуло народ.
- Что, блять? - спросила я. - Какие, к мерлиновой матери, цепи? Все тут с ума сошли?
Гермиона взяла меня за руку, и попросила Невилла продолжить.
- Не мог же я просить людей пройти через то, что вытерпел Майкл, - так что эти забавы мы бросили. - Невилл смутился, а потом добавил: - Но мы продолжали борьбу, вели подпольную работу... ещё пару недель назад. И тогда они, видать, решили, что есть только один способ меня остановить, и пришли за бабушкой.
- Они - что? - хором спросили мы с Гермионой.
- Да. Ну, ход их мыслей легко понять. Похищать детей, чтобы родители вели себя смирно, оказалось очень действенно, так что они довольно быстро догадались, что можно и наоборот. Но дело в том, - Невилл усмехнулся, - что с бабушкой они маленько просчитались. Старушка-волшебница, живет одна... они, видно, решили, что тут особого могущества не нужно. Ну и... - Невилл рассмеялся. - Долиш до сих пор в больнице святого Мунго, а бабушка сбежала. Она прислала мне письмо, - он хлопнул себя по нагрудному карману, - о том, что гордится мною, что я настоящий сын своих родителей и так держать!
Теперь все улыбались.
- Твоя бабушка - героиня, - сказала Гермиона. - Думаю, после такого Волдеморт перестанет недооценивать старых волшебников.
Все вздрогнули на имени Волдеморта.
- Эй, ребята, вы что? - громко сказала я. - Вы не боитесь пыток, но боитесь имени этого чудика? Ребята-а-а! Давайте, вы перестанете вести себя, как малые дети, хорошо? Если уж вам не нравится его имя - а оно хрен кому нравится, - то давайте называть его как-нибудь по-другому. Например... зоофил. Хотя, нет, у него больше нет змеи... Придумывайте, ребят! Мы же чертовы революционеры, нам нужно соответствовать идеалам!
Вскоре были выдвинуты многие смешные имена, мы выбрали - Лысый. Просто потому, что это был факт. Как и то, что он был (и, вероятно, есть) зоофилом.
- Так вот, дамы и господа, здесь находится только седьмой курс? Нет? О, приветики Криви! Да-да, вы оба! Так вот, дамы и господа, я придумала классный план, но для этого мне нужно, чтобы вы делали вид, что нас здесь нет.
- Что? - переспросили Невилл, Симус и Дин.
- Ты не можешь так поступить!
- Эй, вы что, мы же одна команда!
- Ребята, это нечестно!
Я достала палочку, произнесла «Сонорус» и мой голос стал намного громче.
- Заткнулись, живо! - рявкнула я. Наступила тишина. Убрав палочку, я продолжила нормальным голосом, очень даже спокойным и равномерным: - Так вот, мне нужно будет уйти, а Гермиона останется с вами. Когда Снейп узнает, что мы здесь - а он об этом непременно узнает, - мне нужно, чтобы вы максимально долго тянули время, понятно? Я все устрою, дорогие мои. Уверяю, вам понравится то, что вы увидите.
Все молча согласились. Во-первых, потому что теперь-то было ясно, кто в доме хозяин. И во-вторых, даже Гермиона не имела против моего плана ничего, а если уж она ничего не имела против, то остальные даже вякнуть не могли.

Я напялила на себя мантию-невидимку и аккуратно шла по коридорам. Небо, закрытое за серыми тучами, нагнетало, а коридор, по которому я шла, был очень-очень похож на те коридоры, в которых обычно сидели маньяки-убийцы, ужасные монстры и привидения-убийцы. Я же надеялась, чтобы никто не выпрыгнул из-за угла.
Все-таки Хогвартс изменился. Я чувствовала это. В первый день моего пребывания здесь я думала только о том, что попала в сказку, рассказы своего крестного и его друга-оборотня, здесь жили мои родители и их друзья, и я попала сюда, стала частью этой истории. Теперь же я не чувствовала это, только болезненное ощущение в груди, словно от меня отрывали часть чего-то важного. До меня только сейчас дошло, что меня исключили из этой волшебной школы, что я перестала быть ее частью и что, вероятно, больше не окажусь в любом из кабинетов в качестве ученицы, не буду сидеть в черной мантии с алым галстуком на шее и доводить преподавателей. Всего этого не будет, потому что я психанула, совершила один неправильный поступок.
Как же мне хотелось повернуть время вспять и сказать себе «Остановись! Остановись, фестрал тебя задери! Не смей делать этого!». Но у меня не было маховика времени, у меня не было времени вообще.
И, идя по коридору, который когда-то был родным, я хотела только одного - уйти из него, зайти в любое другое помещение и просто сидеть где-то в углу. Сидеть и думать, думать, думать. Это единственное, что у меня остается. Думать о том, что я натворила.
- Пэнси, не смей, - услышала я тихое шипение за закрытой дверью кабинета. Кажется, это был Малфой. - Это предательство. Мы не можем предать его.
- Почему? - это был голос Паркинсон, такой визгливый и испуганный. - Мы смотрим на то, как пытают детей, сами делаем это... Ты понимаешь, насколько это ужасно?!
- Тихо, вы оба, - это был голос Забини. - Если нас услышат Кэрроу, то вскоре мы окажемся на месте детей. Поэтому заткнитесь оба.
Я подошла к закрытому кабинету.
- Когда Поттер вернется, мне нужно ей что-то отдать, - сказал решительным голосом Малфой.
- Мерлин, вы пиздились с ней с первого курса, а сейчас ты хочешь собственную шкуру отдать на растерзание, потому что тебе... Да это, собственно, потому что мы все боимся этого гребанного Лорда.
- Успокойтесь, - сказала, всхлипнув, Пэнси, - пожалуйста, успокойтесь.
- Да, я его боюсь, - признался Малфой, не слушая свою подружку. - Потому что я видел, что он творит в моем доме. Я видел, как моя тетка пытала Гермиону Грейнджер, я видел многое, поверь мне. Поэтому я сделаю все, чтобы вот такой херни не было во всей гребанной Англии, понятно тебе, Блейз?!
Я решительно открыла дверь, стянула с себя мантию и с улыбкой спросила:
- Лады, Малфоюшка, давай помогай беглой преступнице. У тебя есть что-то важное?
Заплаканные, с потекшей тушью глаза Паркинсон уставились на меня в немом удивлении, а оба слизеринца только смотрели на меня с неверием и отчасти со страхом.
- Слушайте, у меня нет времени торчать тут с вами, - продолжила я беспечным голосом. - Тут очень пыльно, а это влияет на легкие...
Паркинсон вдруг обняла меня. Просто подбежала, обняла и зарыдала.
Я от такого проявления телячьей нежности слегка опешила. Пэнси сама от меня отошла, вытирая краем белоснежной рубашки свои слезы, разводы от туши.
- Так что я там говорила? - слегка удивленно проговорила я. - А, мы остановились на теме того, что вы мне там хотели отдать.
Малфой с Забини переглянулись.
- Если вы думаете, что это не я, то тогда вы два пиздабола и придурка.
- Нет, это точно она, - произнес Блейз. - Точно Поттер.
Белобрысый слизеринец посмотрел на меня светло-серыми глазами.
- Хочешь вернуть себе свой... рюкзак?
- Желательно бы вернуть, - уклончиво ответила я. - Да, верните, верните. Он мне понадобится.
Мы вчетвером смотрели друг на друга и не знали, что мы, черт возьми, забыли здесь. Всю свою жизнь в Хогвартсе мы презирали и ненавидели друг друга, старались сделать друг другу побольнее, а в итоге мы делаем все возможное, чтобы помочь друг другу. Это было до невозможности странно и опасно. Чертовски опасно.
Но я рискнула.
Что за жизнь без доли риска?
- Я не знаю, смогу ли доверять вам, но сейчас у меня нет выбора. Может, вы меня прямо сейчас сдадите Снейпу, но... но я вам верю. Не доверяю, но верю, - запинаясь, сказала я. - Надеюсь, что вы окажетесь лучше. Лучше, чем я вас считала раньше.
Спустя двадцать минут Малфой принес мне мой рюкзак. За это время я успела поговорить с Пэнси и Блейзом о многом. Например, они считали меня богатенькой девочкой, любую прихоть которой выполняют по щелчку пальцев. Так, если подумать, и было. Когда-то. Но теперь нет.
- Простите меня, - сказала я, закинув рюкзак на плечо. - Знаете, если бы не вся эта баламутица с факультетами и прочей херней, то мы бы стали друзьями, - призналась я. - Простите меня за то, что я делала до этого, ведь тогда я еще не понимала... Не понимала многого. Особенно того, что не все слизеринцы плохие и что... И что каждый заслуживает второй шанс. Даже самые ужасные. А вы не самые ужасные на моей памяти. Поэтому... простите меня за мою глупость. Просто простите. И спасибо тебе... Драко, - я улыбнулась ему. - Ты очень мне помог. Очень сильно мне помог. Я всегда буду благодарна тебе за этот смелый поступок, ведь поменять рюкзаки, украсть этот рюкзак и вообще найти его - очень рискованно. Ты очень смелый, Драко Малфой. Спасибо.
- Скажи, а ты когда-нибудь делала ужасные вещи, о которых потом жалела? - спросил вдруг Блейз. - Ты же Героиня, мать твою. А они все сплошь святоши.
- Да, Блейз, - ответила я. - Я убивала людей. Я совершила много плохих поступков. И они всегда будут напоминанием того, что я неидеальная, хотя и являюсь Героиней всея Британия. И никогда не верь тому, что все святые. Все лгут, и это неисправимо.
Я вновь посмотрела на слизеринцев. Я презирала их. Ненавидела. За людей не считала. А сейчас они мне помогают, хоть это и грозит им смертью в лучшем случае.
- Простите меня за все гадости, что я вам сделала, - напоследок произнесла я. - И огромное вам спасибо.
Я надела мантию-невидимку и быстро вышла за дверь.
Сказать мне больше нечего.