Примечания:
Вдохновлено Nothing Breaks Like a Heart (Mark Ronson feat. Miley Cyrus)
В тексте присутствуют строки их этой песни.
Советую слушать при прочтении для большей атмосферы

Наверху вновь что-то упало, предвещая о том, что вниз спускается Нимфадора и нам стоит сворачивать свои делишки. Гермиона возмущенно фыркнула, когда я просто сгребла все бумаги в одну кучу и положила на край стола.
- Можно было убрать все нормально, - сказала она, - а не так, как это делаешь ты.
Я фыркнула, проигнорировав ее.
Тонкс (она просила называть ее именно так, хотя и она была больше не Тонкс) прошла мимо нас, сверкая яркими темно-синими волосами. Я с улыбкой взглянула на нее. Она подмигнула.
- Этот мир может причинить тебе боль, он глубоко режет и оставляет шрам, - пропела я и достала сигарету из кармана. Пока Тедди нет, можно и покурить. - Всё рушится, но ничто не разбивается так, как сердце. Ничто не бьется так, как сердце.
Гермиона чуть улыбнулась.
- Тебе бы еще гитару и свой фургон с музыкальной труппой, - произнесла подруга, чуть улыбаясь. - У тебя прекрасно получается пародировать Феникс. Я думаю, твой голос все-таки лучше.
Я затянула.
- Когда это звучит из твоих уст, дорогая, прямо в сердце бьет, - польщенно проговорила я. - Ну, а, знаешь, вообще-то я пишу эти песни. Мы с Феникс хорошие подруги. И этот плеер, - я потянулась за красной коробочкой и потрясла ее в руке, - ее подарок. Я тоже знаменитость. Эмджей, знаешь такую? Так вот, это.
Гермиона рассмеялась, словно это была какая-то ужасно смешная шутка из ряда «О, смотри, там какой-то дурак на метле грохнулся и сломал себе шею пойдем посмотрим».
- Вообще-то я серьезно, - надула я губы. - Чего ты смеешься?
- Я знаю, Эмили, - ловко согласилась Гермиона, при этом не согласившись со мной. - Я все прекрасно знаю.
Но я-то знала, что она нихрена мне не верит, и думает, что я просто «хочу быть кем-то больше, чем Девочка-Которая-Выжила». Прямая цитата из ее мыслей, между прочим.
Вот я говорю правду, а мне не верят.
- Я тебе созналась в своем раздвоении личности, а ты!.. - возмущенно проговорила я. - Вот после этого говори им правду, хер поверят...
В этот момент мне остро захотелось услышать комментарий Рона. Что-то вроде «Ой, Поттер, тебе верить - легче пойти к Снейпу на отработку», или «Не шути при ней, Гермиона, а то она тебя на органы сдаст, а потом скажет, что так и было».
Я только вздохнула, смешно поджала губы и посмотрела на Гермиону, у которой в глазах стояли слезы и она вот-вот собиралась разрыдаться.
- Сука! - от души воскликнула я, когда сигарета, о которой я забыла, обожгла пальцы. - Да твою же мать!
Я бросила окурок на стол и сунула обожженный палец в рот.
Гермиона рассмеялась.
- Вот смеешься над моими ранами, - хмыкнула я, - а у меня, между прочим, слабое здоровье... немного психоза...
- И шизофрении, - добавила она со смехом.
- Об этом молчи. Не пугай людей.
Я заговорщически подмигнула, держа палец во рту, и была уверена, что это выглядело чертовски странно. И идеально подходило для какой-нибудь рекламы в журнальчиках для взрослых.

О том, что в моем плане изъян, Гермиона сказала сразу.
- Где ты достанешь волос Беллатрисы и Нарциссы? - спросила она, откинувшись на спинку стула. - Без них нет плана, ты это прекрасно понимаешь. Я надеюсь.
Я просто улыбнулась и сказала, что все устрою.
На самом деле я хотела все устроить, но старалась оттянуть этот момент. Эта падла сбежала неизвестно куда, а я должна написать письмо с просьбой помочь, которое он наверняка проигнорирует, чтобы, так сказать, не помогать мне в моем желании самоубиться о какого-нибудь Темного Лорда. Но я пересилила себя и попросила его о встрече. Даже написала «пожалуйста».
И Том все-таки пришел. Проник под покровом ночи в кабинет Альфарда, где мы договорились встретиться. Я от нервов выкурила несколько сигарет и выпила два стакана виски. Я не думала, что он придет. Думала, все идет коту под хвост, но осталось всего ничего до победного рывка.
- Ты все-таки пришел, - облегченно произнесла я, улыбнувшись и вставая с насиженного места.
Первый порыв - обнять. Просто обнять, крепко-крепко обнять, попросить никогда не отпускать и разрыдаться. Но я-то знаю, что нельзя. Знаю, что это будет лишним и ненужным.
Но так хочется. Так хочется. Сильно-пресильно хочется.
- Разве тебе можно пить алкоголь и курить? - сразу спросил он. - После того, что ты пережила это...
Я закатила глаза, что не осталось незамеченным.
- Не закатывай глаза, - строго произнес Том, словно был моим родителем.
Я усмехаюсь и достаю еще одну сигарету.
- Прошло уже достаточно времени для восстановления, - говорю я мягко, засовывая зажженную сигарету в рот. - И не лишайте меня последнего удовольствия, изверги, а то я совсем умру тут от скуки.
Том сел в кресло, я осталась стоять, чтобы просто посмотреть на него со стороны.
Мне кажется, он слегка похудел и побледнел. Скулы стали выразительнее. Вид уставший и измученный. Том не смотрит мне в глаза, отводить их, словно чего-то боясь, а я не стремлюсь заставлять его делать то, что он не хочет.
- Том, помоги мне, - прошу я, подходя к его креслу и садясь на подлокотник. - Только ты можешь мне помочь. Если мы с Гермионой добудем чашу, то...
- Вы можете погибнуть, - резко обрывает меня слизеринец, смотря снизу вверх с тихим злым огоньком в глазах. - Нет, это слишком опасно.
- Мы все продумали.
- Ты уже чуть не умерла, Эмили, - тихо говорит он, не отрывая от меня взгляда. - Я думал, ты умерла, Эми. Я думал, что ты мертва.
- Том...
- После такого я не хочу помогать тебе убить себя, потому что это бессмысленно, - продолжает Мракс, не слушая меня. - А бессмысленно это, потому что без тебя я не знаю, как жить дальше.
- Но ты можешь попытаться, - возразила я. - Ты сказал, что если я решу уйти, если я решу остаться там, то ты попытаешься. Попытаешься ради меня! Что же изменилось сейчас? Ничего не изменилось. Я почти труп, Том. Знаешь, почему? Потому что я знаю, что пророчество правдиво, и мы с Темным Лордом вскоре столкнемся. Тогда решится судьба, и его, и моя, но сейчас я хочу решить судьбу всего мира, потому что если умру я, то умрет и тайна, что скрываем мы с тобой! Если умру я до того, как верну тебе душу, твою душу, то это все не имеет смысла.
- Жизнь без тебя тоже не имеет смысла, - говорит тихо, так, чтобы слышала только я одна.
Я наклоняюсь к нему.
- Пожалуйста, Том, я не могу пожертвовать тысячами ради... ради иллюзии.
Том резко хватает меня, стягивает с подлокотника, сажает на колени и целует в губы, горячо и пылко, словно изголодавшийся. Я обнимаю его за шею, целую также сильно и страстно, хочу, чтобы он не уходил, но конец всегда один - Том уходит, поцеловав меня в губы на прощания, пока я еще сплю, и тихо прикрывает за собой дверь, словно его здесь и не было.
- Обещай мне, что не умрешь, - шепчет Том, отстраняясь, касаясь моей щеки, гладя ее нежно-нежно. - Обещай, что попытаешь не умереть, что будешь стараться изо всех сил. Обещай мне, прошу тебя, пожалуйста, Эми, пожалуйста.
Второй, кто требует с меня невыполнимого, кто требует слишком много. Мне всего семнадцать, я героиня и у меня впереди самая главная в жизни битва. Я до дрожи боюсь всего этого, но я стойко стою, потому что, вспоминая мертвых, я думаю о том, что они не должны были умирать зря. Не ради того, чтобы какая-то девчонка все погубила. Дамблдор в меня верил, Рон в меня верил. Сириус верил. Сириус всегда в меня верил.
И другие тоже верят. Например, Луна, Дин, Гермиона, семья Уизли... Много других людей, которые верят, что Девочка-Которая-Уже-Один-Раз-Выжила сможет выжить и второй раз.
Никто не спрашивает, смогу ли.
Никто.
Я снова целую Тома.
- Хорошо, - говорю я. - Хорошо. Я попытаюсь. Я честно попытаюсь. Ради тебя. И Гермионы. Я попытаюсь, обещаю.
Обещания - ничто. Том это знает. Я это знаю. Но мы молчим, потому что обещания это единственное, что сейчас осталось. Мы можем только обещать друг другу невыполнимое, лелея собственные чувства и совесть.
Когда-то я верила в любовь с первого взгляда. Наверное, когда была совсем маленькой и о любви мне кое-как рассказывал Сириус, который в этом разбирался, как Кикимер в современной моде. Сейчас я понимаю, что любовь, настоящая любовь - это то, что получается через множество препятствий, ссор, обид и разногласий. Если ты сможешь пронести это все через эти испытания, то любовь самая настоящая.
Гермиона как-то сказала мне, когда я утешала ее ночью. Она кричала во сне и я поспешила к ней в комнату, хотя тогда могла еще еле ходить, чтобы утешить.
- Я тебе скажу, что такое настоящая любовь, - продолжала она торопливым, неистовым шепотом, словно нашептывая мне секрет вечной жизни. - Это слепая преданность, безответная покорность, самоунижение, это когда веришь, не задавая вопросов, наперекор себе и всему свету, когда всю душу отдаешь мучителю. Я отдала все, что могла Рону, а он забрал это с собой. Я никогда не смогу полюбить кого-то также сильно, как люблю его. Я так хотела, чтобы он был рядом сейчас. Я так хочу... - она снова заплакала, а я обняла ее крепче, пытаясь отогнать ее тоску своими объятьями.
- Обещай и ты мне, - прошу я в ответ. - Не смей умирать, если умру я. Просто живи. Просто сделай этот мир лучше. Позаботься о Гермионе, если я умру. И за Хогвартсом следи. Пожалуйста. Обещай мне, прошу. Попытайся это сделать ради меня.
Том молчит, разглядывает меня, а потом медленно кивает.
- Только ради тебя, - шепчет слизеринец. - Великий Салазар, я уже забыл, какая ты красивая, когда смотришь на меня. Такая красивая, что умереть ради тебя хочется. Только ради взгляда твоего готов убить любого.
Я улыбаюсь его комплименту, улыбаюсь и целую в губы опять.
Я чувствую, что это наша последняя ночь вместе. Сколько их уже было? Расставаний было больше, чем нужно. Мы ссорились, сходились и вновь расходились ради каких-то великих целей и великих причин.
Мне хочется плакать, но я улыбаюсь.
- Почему мы раньше были такими глупыми? - спрашиваю я, когда просто лежу на его плече, а он обнимает меня. - Почему не были довольны тем, что имели?
- Мы просто были счастливы, а счастливые люди вечно ищут повод поругаться из-за мелочей, - меланхонично отвечает Том.
Действительно, когда ты счастлив, у тебя столько времени, что кажется, будто оно вечно.
Мы рассказывали друг другу смешные истории, связанные друг с другом, смеялись и были, кажется, в этот момент очень счастливы. Я целую его в щеку, он смеется.
Когда наступает утро, я не хочу его отпускать, но Том все равно уходит. Я просто молча смотрю, как он исчезает в воронке портала. А потом прикрываю глаза.
- У тебя губы опухшие, - шепчет в ухо Гермиона.
- Я просто, когда думала над теорией Гука, прикусила губу, - вру я с улыбкой.
Днем я нахожу на столе в кабинете Альфарда конверт с двумя прядями - белой и черной.
Откуда же мне было знать, что наша встреча была последней?
По-настоящему последней.