Истерика, постепенно перешедшая в рыдания, длилась около получаса. Марта смотрела на меня сочувствующе, Гермиона гладила по спине, утешая.
- Это было неизбежно, мисс Поттер, - мягко сказала доктор, когда я более-менее успокоилась и могла слушать, что она говорит. - То темномагическое заклятие, которое вы получили в возрасте тринадцати лет, нашло пристанище в вашем организме. Проявило оно себя так поздно и... мне очень жаль, что ваш ребенок мертв. Это нельзя было предотвратить, так как темная магия обычно проявляется внезапно и смертоносно.
Я закрыла лицо руками и глухо зарыдала. В очередной раз.
- И что же теперь делать? - обеспокоенно спросила Гермиона, поглаживая меня по спине.
Крэмкот немного помолчала.
- Нужно вытащить мертвый плод, - решительно сказала она. - Я могу сделать это на следующий день, когда мисс Поттер придет в себя. Сейчас, я думаю, стоит проводить ее в уже подготовленную палату. Я скажу, когда пройдет процедура.
Она оставила нас с Гермионой ненадолго в своем кабинете, чтобы мы могли поговорить.
Я продолжала плакать, чувствуя себя ужасно, чувствуя себя виноватой, чувствуя, что этот мир несправедлив. Я никогда бы не подумала, что то проклятие, не попавшее в меня в ту роковую ночь, могло повлиять на моего ребенка. То заклятие, пущенное Беллатрисой Лестрейндж, едва задело голову, окрасив пару прядей в белоснежный цвет. Но почему, почему, черт возьми, так получилось?!
- Эмили, ты не виновата в этом, - я слышала голос Гермионы сквозь призму, какой-то непонятный дымок, туман. - Эмилия, послушай, в том, что случилось нет ни капли твоей вины.
Я не слушала ее. Просто потому, что понимала ее правоту, но, как и любая мать, потерявшая ребенка, винила сначала себя, а потом уже кого-нибудь другого.
- Это... это неправильно... - прошептала я хриплым от рыданий голосом. - Это... н-неправильно!.. Моя девочка, моя милая девочка!.. - я снова расплакалась, касаясь выпуклого живота.
Я не могла поверить в те слова.
- Мисс Поттер, у вашего ребенка нет сердцебиения. Мне очень жаль.
Я плакала и плакала, уткнувшись Гермионе в плечо.
- Пожалуйста, скажи мне, что это всего лишь кошмар, страшный сон, я проснусь и все будет хорошо, пожалуйста, умоляю, - просила я непонятно кого. - Я не хочу, не хочу, чтобы это было правдой! Сделайте что-нибудь, прошу вас!..
- Я провела анализы, пока вы были без сознания, и выяснила, что причиной гибели вашего ребенка была темная магия.
Гермиона не могла никак меня успокоить, я не могла поверить в то, что мой ребенок мертв. Доктору пришлось вколоть мне дозу успокоительного, чтобы я перестала плакать и истерить.

Я успокоилась только под утро и то, наверное, только потому, что я поняла, что ничего уже не смогу изменить. Смерти в моей жизни случаются постоянно. Я думала, самой большой болью в моей жизни станет смерть Сириуса, но ошиблась. Так сильно ошиблась.
Моя дочь мертва, хотя даже не родилась на свет.
Это было так несправедливо, неправильно и ужасно.
Мать должна защищать своего ребенка, а я не смогла. Вместо здоровой девочки, которая бы до конца моей жизни радовала мои глаза, я получила мертвый плод внутри себя, который в ближайшее время придется... вытащить.
Вытащить.
Извлечь.
Я невольно с силой вонзила острые ногти прямо в кожу ладоней, оставляя следы в виде полумесяцев.
Как мне с этим жить?
Как жить с мыслью, что я не смогла защитить собственного ребенка в собственном теле? Как жить после такого? Я не знала. И не уверена, что захочу вообще жить после такого. Такого ужаса, который будет преследовать меня до конца моих дней.
- Вы готовы, мисс? - мягко улыбнулась старушка-медсестра, которая, вероятно, уже знает, что ей придется видеть.
У нее были черные волосы (наверное, покрасилась), морщинистая, старческая кожа и добрые глаза. Руки, хоть и были немного такие же морщинистые и старые, так и кричали о том, что они заботливые, добрые и не дадут меня в обиду.
Наверное, такую старушку-ангела отправляли только к таким, как я. Девушкам, которые теряют детей при родах или от чего-то непонятного, женщинам, которые теряют в битвах мужей, или мужчинам, что потеряли и то, и другое.
Почему-то именно она, эта старушка, которая совсем не была похожа на нее, напомнила мне Батильду.
Я покачала головой.
- Никогда не буду готова, - хрипло сказала я, зажмурившись. - Никогда.
Старушка грустно кивнула.
- Как вас зовут, мэм? - спросила я, чтобы знать с кем разговариваю.
Она улыбнулась.
- Айла. Зови меня просто Айла, - сказала медсестра. - Я знаю, кто вы, но это сейчас совершенно не имеет значение.
Айла села на краюшек больничной койки. Оказывается, меня уже успели переодеть в больничный халат. Или как называется эта одежда?.. Не имеет значения.
Мы молчали.
Именно молчание действовало на меня успокаивающе. Эта женщина, так напоминающая мне добрую бабушку Батильду, имела какой-то успокоительный эффект. А, может, это меня просто накачали успокоительным.
- Скажи, как ты хотела назвать свою девочку? - спросила Айла.
В сердце будто воткнули сразу дюжину осиновых кольев. К горлу сразу подкатил ком слез, но я не дала ему выйти наружу. Знала, что если начну плакать - не остановлюсь.
- Мередит. Ее должны были звать Мередит, - едва слышно сказала я.
Я прикрыла глаза, чтобы не заплакать.
- Красивое имя, - одобрила старушка. - Его редко выбирают. Очень-очень редкое. И очень-очень красивое.
Я открыла глаза и посмотрела на старушку со стоящими в глазах слезами.
- Скажите, как так получилось? Почему так получилось? - прошептала я. - Я не хотела, чтобы вышло так. Все было в порядке... Мередит была в порядке...
Айла взяла мою ладошку в свои сухие руки.
- Ты молодая, Эмилия, молодая и натерпевшаяся от судьбы столько ужасов, что я до сих пор не могу поверить, что ты жива после такого. Я видела множество людей, авроров и простых волшебников, они были сильными и храбрыми. Мой муж был аврором и погиб, защищая семью магглов, которую хотели убить Пожиратели. К сожалению, они не спаслись. Но он пытался. А ты, маленькая девочка, сильнее их всех вместе взятых. Я, конечно, преувеличиваю, но, милое дитя, никто бы не стал делать все то, что сделала ты. Многие бы сбежали, боясь за свою жизнь. А ты осталась тут. И забеременела прекрасной девочкой. Но она умерла, - мое сердце упало и я ,не удержавшись, заплакала. - В этом нет твоей вины. Ни капли твоей вины. Милая крошка умерла, потому что в мире есть плохие люди, причиняющие боль и наслаждающиеся ею. Эту потерю никогда не восполнишь, сколько бы детей у тебя не было бы в будущем. Мередит - твой первенец. И любая мать любит своего ребенка, ухаживает за ним и не спит ночами, думая только о нем. И у тебя это будет. Только не сейчас. Судьба распорядилась так, что твою милую дочурку забрали на небеса. Но ты не должна переживать за нее, Эмилия, там она не будет знать ни войны, ни горя, ни боли и страданий.
- А мне? Что делать мне? - спросила я. - Что делать мне с моей болью, горем и страданием?
Айва ласково, совсем как Батильда, улыбнулась.
- Любить и помнить, милая, - сказала она. - Скоро боль уйдет, горе станет отпечатком прошлого, а страдания останутся в воспоминаниях, отдающих грустью и несчастьем. Те, кто виноваты в смерти твоего ребенка, будут наказаны. И это правда. Но ты должна быть сильной. Ради своего ребенка. Пойти на любые действия, чтобы выжить. Не все могут жить после таких ужасов, но ты сможешь.
- А ради чего? - спросила я, неосознанно держа руку на животе. - Ради чего жить?
- Ради будущего, - просто ответила старушка, нежно улыбаясь. - Будущего, в котором у тебя будет любящий муж, счастливые дети и верные друзья. И не будет войны. Не будет войны, которая забрала у тебя Мередит.
Я покачала головой, тихо плача. Слезы стекали по щекам вниз, к подбородку, а потом огромными каплями падали на горячую кожу и белоснежную больничную одежку.
- Я так и не сказала ему, - прошептала я. - Так и не сказала человеку, которого люблю всем сердцем, что у нас будет ребенок.
До этого момента я почему-то не думала о Томе. Была только я и моя умершая дочь. Не было Тома. И только сейчас я поняла, какую ошибку допустила. Он должен был знать о том, что станет... стал бы отцом. И теперь вместо долгожданных слов, я должна сказать, что потеряла ребенка из-за давнего темного проклятия.
- Когда-нибудь ты ему это скажешь, - обещала Айла. - Ты скажешь ему, что у вас будет чудный ребенок, а потом он вместе с тобой будет любить его. Вы будете счастливы.
- Но сейчас мы несчастны.
- Несчастья приходят и уходят. Жизнь срывает самые прекрасные цветы. Смерть не щадит никого. А прошлое уходит в прошлое. Ты должна это принять, если хочешь жить дальше.
- А если я не хочу жить дальше? - спросила я. - Что будет тогда?
Она пожала плечами, легкомысленно и грустно.
- Тогда смерть ее была ненужной и произошла зря.
- Вы предлагаете мне месть?
- Я предлагаю тебе, девочка, будущее.
Я покачала головой.
- Я вас не понимаю, - призналась я, гладя себя по животу. Скоро его не будет, как и моей милой Мередит.
Айла улыбнулась и встала.
- Тебе и не нужно, Эмилия, - сказала она. - Просто болтовня выжившей из ума старухи.
Такая резкая перемена ее разговора меня насторожила.
- Нам нужно идти, мисс Поттер. Больше оттягивать нельзя.

Гермиона осталась в Мунго, чтобы быть рядом со мной, когда произойдет это. Она держала меня за руку. Молчала, но была рядом.
На мне была, как и на Гермионе, какая-то шапочка. На Грейнджер была какой-то халат. Она смотрела на меня безмерно грустными глазами, но молчала.
Я лежала и плакала. Молча плакала. Даже не всхлипывала. Только держала Гермиону за руку и думала о словах медсестры Айлы.
Мне в живот вкололи какое-то зелье, которое должно было сделать ребенка более крепкой и похожей на настоящего ребенка. А потом с помощью магических манипуляций Марта смогла вытащить мою девочку. Самое страшное было то, что мне не нужно было даже тужиться или как-то напрягаться. За ширмой, скрывающей живот, сделали надрез на животе (совсем безболезненный), я в это время смотрела в потолок и крепко-крепко держала за руку всхлипывающую и смотрящую в другую сторону Гермиону.
Меня зашили, не оставив ни намека на шрам.
- Вы хотите подержать ее на руках? - спросила ровным голосом Марта, одетая в хирургическую одежду врача.
- Да, - твердо сказала я, отпуская руку Гермионы. - Хочу.
Она была чистой, ни капли крови. Черные волосы, мелким пушком торчащие на макушке. Я смотрела на нее и уже не плакала. Смотрела и улыбалась. Она была бы красивой. Красивой девочкой с глазами своего папы.
Единственный признак, по которому я поняла, что она мертва, она была холодная, как лед. И не плакала. И не дышала. И ее сердце не билось.
Тогда-то я начала плакать. Плакать от того, что мне придется ее отпустить. Отпустить навсегда.
Мне не хотелось ее отпускать. Не хотелось.
- Она мертва, - прошептала я. - Моя милая девочка мертва.
Я отдала ее на руки обратно Марте только спустя долгие минуты.
А потом мне влили дозу успокоительного и я заснула.

«Мередит Кристин Поттер» - гласила надпись на мраморной плите. Ее поставили дальше других - так далеко, чтобы ее не нашли какие-нибудь журналисты или Пожиратели. Так далеко, чтобы только я знала, что там похоронена именно моя дочь.
Я передала Гермионе письмо, которое она должна была дать Тому, когда тот вернется в Хогвартс. Меня там не будет. Не будет, пока я не получу то, что мне нужно. Гермиона обещала молчать о том, что случилось. Не говорить никому. Даже Тому.
Я положила на свежую могилу, которую я копала сама и закапывала тоже сама, свежие лилии. Она бы любила лилии. Красивые цветы. И имя ее бабушки  было в честь этих цветов. Мередит любила бы их.
Я глубоко вдохнула кладбищенский воздух и выдавила из себя скупую улыбку. Скорее уж для нее, чем для себя.
- Я так хотела бы, чтобы ты посмотрела на меня своими темными глазами, чтобы мы с твоим папой могли посмотреть на тебя, не спать ночами, чтобы ухаживать только за тобой, не спали ночами и днями. Фотографировали бы каждый твой шаг. Наблюдали за тем, как ты делаешь свои первые шажки, говоришь свои первые слова и за всем остальным. Но этого не будет. И в этом виновата я, - я глубоко вздохнула и подавила в себе слезы. - Я была слишком легкомысленной. Не думала ни о чем. Я была просто счастлива. Не могла понять, что нужно всегда думать о последствиях каждого своего решения. Мне стоило подумать обо всем. Мне нужно было подумать о прошлом, а не только о будущем. Нужно было уехать отсюда. Уехать и не возвращаться. А я не сделала этого. Хотя, возможно, тогда проклятие все равно сработало... Не знаю. Но мне стоило сделать что-нибудь. Хотя бы что-нибудь. А я ничего не делала. Прости меня. Это я виновата. И... и... Беллатриса Лестрейндж.
Я вытерла ладонью слезы.
- Прости меня, Мередит. И... до встречи, моя сладкая. Моя милая. Моя хорошая.
Я медленно отошла от могилы, пятясь назад. Я смотрела на буквы, плакала и уходила.
Не думаю, что вернусь сюда так скоро.
Но дату эту я навсегда запомню.
Тринадцатое декабря тысяча девятьсот девяносто шестого.

- Здравствуйте, фройляйн, чем могу помочь? - спросила миленькая медсестра из того самого ненавистного санатория, куда меня насильно отправили в тринадцать лет.
- Меня зовут Эмилия Поттер, - представилась я и вздохнула. - Я пыталась покончить жизнь самоубийством.