Я смотрела на кладбище и понимала, что тут все не так уж и чисто. Я понимала, что все это дело рук Пожирателей. Все сходилось, все события, произошедшие в Хогвартсе и за его пределами, превращались в хитроумную мозаику, которую мы с Томом не смогли разгадать вовремя.
Я смотрела на кладбище и понимала, зачем мы здесь.
Воскрешение Волдеморта.
Я была в этом уверена. Другого выбора просто не было. Мы с Томом были слишком заняты Турниром. Слишком.
Статуя над одной из могил напоминала смерть с косой. Хотя, я признаюсь, это и была смерть.
Под этим памятником были чьи-то имена, но я их не разглядела, полностью сосредоточившись на окружающем мире.
Кубок отлетел куда-то за каменные плиты, Седрик встал и уже был готов сражаться, хотя не понимал, где мы и что мы вообще тут делаем.
А вот Том разглядел надписи под статуей. И пришел в ужас.
- Эмили, я знаю, где мы, - медленно сказал он со смесью страха и ужаса на лице. - Мерлин, это та самая деревня, где...
Его прервал визгливый смех, который до сих пор снился мне в кошмарах.
Прямо к нам шла своей развязной походкой женщина в черном платье и безумным вихрем кудрей на голове. Она улыбалась уголками губ, глаза ее возбужденно блестели, а палочка так и хотела послать в кого-нибудь Круциатусом.
- Голубка, какая встреча, - проворковала Беллатриса Лестрейндж и улыбнулась своей фирменной безумной улыбкой. - Мы так давно не виделись, не так ли?
Я передернула плечами и ухмыльнулась.
Страха не было. Только адреналин и желание выжить.
- Лучше бы мы никогда и не встречались, - сказала я, прищурив глаза.
Белла рассмеялась визгливым смехом. Том хмурился и пытался придумать способ нас вытащить так, чтобы мы могли забрать с собой ничего не понимающего Седрика, стоявшего недалеко от нас.
- Эмили? - тихо спросил Седрик и бросил в Беллатрису Ступефаем. Она тут же поставила щит и заклятие отлетело в сторону. - Что происходит? Это Беллатриса Лестрейндж? Та, которая в Азкабане?..
Я почувствовала боль в шраме, да такую, что выронила палочку и закрыла лицо руками. Боль была адской. Я не выдержала и упала на сухую траву, как подкошенная.
Но я не кричала, нет. Я знала, что мои крики принесут удовольствие Лестрейндж, и кусала губы, чтобы не вопить во все горло.
- Привяжи ее к статуе, Белла, - раздался голос Долохова. Откуда он взялся? Мерлин, от боли я ничего не понимаю.
- А мальчишка? - спросила она.
Раздался звук падающего тела. Я заставила себя открыть глаза. Пусть все и было закрыто пеленой боли и слез, я видела Седрика. Еще живого, но связанного и немного покоцанного темным заклятием.
Одним взмахом палочки меня отбросило спиной к статуе, а ее коса преставилась к моему горлу, не давая сделать вдоха. Я едва касалась земли, стоя на цыпочках наподобие балерины из театра.
Мерлин, черт тебя подери.
- Крауч скоро должен прийти, - сухо сказал Долохов. - Нужно все подготовить.
Крауч?
Барти Крауч, которого я чуть не убила там, в кабинете Грюма?
Этот день не мог стать еще дерьмовее. Просто не мог.
Я старалась притянуть палочку к себе невербальной и беспалочковой магией, но каждую мою попытку обрывал взгляд Беллатрисы, которая, казалось, следила за мной день и ночь, не отрывая взгляда.
Я судорожно дышала и смотрела на Тома. Тот тоже не знал, что нам делать дальше. Не знал.
Я смотрела на появившийся котел и Долохова, который добавлял в него какие-то порошки и другие зелья.
- Готово, - торжественно сказал он. - Зови Повелителя и Крауча.
Беллатриса, поглядывающая на котел как на восьмое чудо света, зашлась визгом, которому позавидовала любая фанатка на концерте, и побежала в склеп, стоявший у самого края кладбища.
Я смотрела на них всех и молилась про себя всем подряд, чтобы кто-нибудь меня спас. Хоть Мерлин на кальмаре, хоть Дамблдор на самолете.
Я была беззащитна и замурована статуей, Том ничего не мог сделать, потому что он был приведением, а Седрик валялся в отключке, связанный и беспомощный.
Отличная компания на вечер с Волдемортом.
Я паниковала и не могла дышать. Долохов холодно на меня взглянул и велел заткнуться. Я только скривилась в ответ.
- Ты и так доставила нам массу проблем, - сказал он презрительно. - Я еле вытащил Барти с того света. Ты сильно отделала его, признаюсь. Но, к твоему сожалению, у Лорда большие планы на Барти Крауча. И, поверь мне, они будут исполнены в ближайшее время.
Я прикрыла глаза и сглотнула ком в горле.
И вдруг мой шрам снова пронзила адская боль. Я едва не завыла, но вовремя прикусила язык.
Мерлин, я умру здесь. На чертовом кладбище от руки возрожденного Темного Лорда.
Под ногами раздался шорох. Я глянула вниз: по траве вокруг надгробья скользит огромная змея.
Блять.
Если меня сожрет змея, это будет не круто.
Из склепа вышла Белла с торжеством и покорством на лице. Позади нее шел Крауч со свертком на руках. Я подавила в себе отвращение, увидев изуродованного Крауча. Он подошел достаточно близко, чтобы я могла его разглядеть. Лицо, изуродованное зельями в прошлый раз, было словно склеено заново. Шрамы со швами покрывали его лицо, губы застыли в кривой усмешке, а глаза... Один был какой-то стеклянный и неживой, а второй больной и вызывал жалость. И вместо растекшейся руки у него появилась серебряная рука и именно в ней он держал шевелящийся сверток. Другая рука была закрыта перчаткой, а все остальное тело - мантией. Про волосы вообще молчу, они были словно ненастоящими и какими-то ломкими.
Я чувствовала боль в шраме, хотела уже закричать, но раздался пронзительный голос, полный холода и нетерпения:
- Пора.
Крауч подошел к котлу, под темным покрывалом оказалось что-то вроде скользкого слепого червя, нет, в миллион раз хуже. Принесенное Краучем на кладбище существо напоминало скорчивше­гося младенца. Но только очертаниями, во всем осталь­ном оно ни капли не походило на человеческого дете­ныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо - такого ни у од­ного ребенка отродясь не было - приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щелками.
Я подавила в себе приступ тошноты.
Том смотрел на себя будущего с отвращением и губы его дрожали от негодования.
- Как... Как я мог превратиться... в... в это?.. - он отвернулся от котла и посмотрел на меня. - Мы же знаем, что уже ничего не можем сделать...
Крауч бросил недомладенца-Волдеморта в котел и тот закипел. Беллатриса встала рядом со мной и в нетерпении уставилась на котел с варящимся там Волдемортом. Фанатизм в ее глазах так и плескался.
Я услышала, как тельце мягко стукну­лось о каменное дно котла. Пусть, пусть он утонет, стучало в голове. Шрам разрывался от невыносимой боли... Пожалуйста... Пусть утонет...
И Долохов, кивнув калеке-Краучу и Беллатрисе, заговорил, поднимая палочку:
- Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!
Под моими ногами задребезжала земля. Неужели это Реддл-старший? Тот самый Том Реддл. Мерлиновы кальсоны, как же я раньше не догадалась?
Из под могильной плиты вырвалась струйка праха и плавно перелетела в котел. Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры раз­метало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой.
Не могу смотреть на это.
Но выбора у меня не было.
Крауч снял перчатку с целой руки и протянул руку Долохову, тот достал серебряный кинжал и коротко произнес:
- Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!
С этими словами кисть Крауча упала в котел, а сам Крауч, дрожа от боли, поспешил достать серебряной рукой палочку и прижечь рану, из которой плескалась ярко-красная кровь.
Меня мутило от вида крови и от запаха поджаренного мяса, а Крауч, казалось, был счастлив. Улыбка появилась на лице этого шизика и он что-то неразборчиво шептал себе под нос.
Беллатриса, стоявшая рядом, нервно крутила палочку и шептала:
- Должно сработать... мой Лорд вернется... обретет прежнюю силу...
Я поглядела на связанного Седрика. Тот так и не очнулся.
Зелье стало кроваво-красным и начало бурлить.
Беллатриса достала свой нож и схватила меня за левую руки. Она облизнула губы и срезала рукав моей грязной формы, обнажая предплечье. Лестрейндж расплылась в безумной улыбке и достаточно глубоко провела острием кинжала по руке. Я не могла ничего сделать - боль мешала думать, статуя мешала слишком сильно и паника бурлила в венах сильнее адреналина и желания выжить.
Я прикрыла глаза, тихо простонав от боли. Слезы против воли пошли тихими ручейками по моему лицу.
Хватки уже давно не было, а голос Долохова произнес:
- Кровь недруга, взятая против воли, оживи своего врага!
Я тут же открыла глаза, наблюдая за тем,что произойдет дальше. Котел закипел сильнее, но ничего не происходило.
Беллатриса подошла к связанному Седрику, вскинула палочку...
- Авада Кедавра!
Зеленый луч ударил точно в грудь, веревки упали с уже мертвого тела. Даже не знаю, что было страшнее: смотреть, как Беллатриса режет ему запястье и багряная кровь мертового друга капает с острия, или знать, что он в последний момент открыл глаза и теперь они, стеклянные, смотрели в пустоту.
Если бы я могла, я бы закричала, но горло предательски сдавило и я начала только плакать.
Мерлин, бедный Седрик...
Том продолжал наблюдать за котлом, за Долоховым и за всем остальным.
Мы уже ничего не могли сделать.
- Кровь невинной жертвы, умертвенной заклятием, дай хозяину силы!
Капли упали в котел. Котел кипел, сверкающие искры летели во все сторо­ны, от их слепящего блеска все вокруг погрузилось в непроглядную черноту.
Пусть утонет, пусть произойдет ошибка!
Но искры погасли, из котла взметнулся столб белого пара, он становился все гуще, и я больше не видела ни Долохова, ни Беллатрису, ни Седрика, ни бледного Тома - пар затопил все.
Зелье не вышло... он утонул... пожалуйста... пожалуй­ста... пусть он умрет...
Вот уже в облаке пара, идущего из котла, начали воз­никать очертания высокого, худого, как скелет, челове­ка, и меня окатила леденящая волна ужаса. Постепенно пар превратился в черный, который тут же накрыл скелет, превращаясь в плотную черную мантию.
Лорд Волдеморт возродился.
Я дрожала от страха и отвращения. Седрик так и лежал недалеко от меня и котла, смотря бездумным взглядом в серое небо.
Пар исчез и я могла рассмотреть его: бледный и худой, точно скелет, кисти рук напоминали больших белых пауков, да и хватка, очевидно, была такая же, но хуже всего были глаза. Красные глаза, зрачки ко­торых, подобно кошачьим, превратились в щелочки, горели в темноте еще пронзительнее. И еще он был совершенно лысый, что, несомненно, ему пригодится в будущем - никто не сможет превратиться в Волдеморта с помощью Оборотного зелья.
Беллатриса же была в восторге.
- Мой Лорд! - она подбежала к нему и бросилась к ногам. - Мой Лорд!.. Вы вернулись!.. - она принялась целовать полы его мантии.
По лицу Темного Лорда проплыла улыбка.
- Моя верная Беллатриса Блэк, - сказал он на парселтанге. - Мои верные Пожиратели, - он кивнул Долохову и Краучу. Они тут же упали на колени.
- Как же противно, - сказал Том и поморщился. - Как я мог превратиться в... такое? Неужели мне так хотелось быть бессмертным и уродливым? Да еще и безумным... Мерлин, как же я себя ненавижу...
Я хотела ответить, что он ни в чем не виноват, но Волдеморт обратил свое внимание на меня. Змея снова появилась под ногами и смотрела своими желтыми глазами на меня.
- Эмилия Поттер, - прошипел он и тут же отвернулся от меня. - Беллатриса, дай мне руку, - велел он ледяным голосом.
Беллатриса, продолжающая целовать подол его мантии, тут же вскочила и с трепетом закатала рукав левой руки, обнажая Метку.
- Они увидят ее... снова... - Волдеморт прижал свой длинный белый палец к Метке. - Сколько же их соберется с силами и явится сюда, когда они почувствуют это? - прошептал он, запрокидывая голову и всматриваясь в звезды. - И сколько ока­жется глупцов, которые решат держаться подальше от­сюда?
Он тут же отбросил руку Беллатрисы и зашагал к Краучу.
- Один из самых верных, Бартемиус Крауч-младший, - сказал Темный Лорд. - Я восстановлю твою руку, отданную на мое возрождение. Она будет такая же, как и та, которую ты обрел после... схватки с девчонкой.
Долохов вытащил из кармана палочку Волдеморта и на коленях подполз к нему, протягивая ее своему хозяину. Тот принял ее, наградив Долохова взглядом с презрительной улыбкой, и взмахом сделал Краучу новую кисть, серебряную.
- Я безмерно благодарен вам, мой Лорд, - произнес изуродованный Крауч. - Я счастлив служить вам, мой Лорд.
Они стояли перед ним на коленях, точно он был богом или каким-то императором.
Мне даже на долю секунды стало их жалко. Так унижаться перед этим уродом с глазами кролика... Фе-е-е.
- Ты, Эмилия Поттер, стоишь на останках моего покой­ного отца, - тихо прошипел Волдеморт, поворачиваясь ко мне. - Он был маглом и ду­раком... как и твоя дорогая мамочка. Но они оба приго­дились нам, не правда ли? Твоя мать погибла, защищая тебя... а я сам убил своего отца, и посмотри, как он мне помог, уже будучи покойником...
Волдеморт снова расхохотался и принялся ме­рить шагами кладбище, а змея скользила за ним в траве. Том презрительно поморщился и подошел ко мне, оглядев статую виноватым взглядом.
- Мерлин, ты не представляешь, как я себя ненавижу, - прошептал он, а я хотела ответить, что вообще-то он тогда был не в своем уме, но Волдеморт продолжал свою историю, которую я и так уже знала.
- Видишь этот дом на склоне холма, Поттер? Там жил мой отец. Моя мать, колдунья, жила в этой деревне и влю­билась в него. Но он бросил ее, когда она рассказала ему кто она такая... Он не любил магию, мой папаша... Он бро­сил ее и вернулся к своим магглам-родителям еще до мо­его рождения, Поттер, а она умерла, родив меня, и я вы­рос в магловском приюте... Но я поклялся найти его... я отомстил ему, этому дураку, который дал мне свое имя... Том Реддл...
Он не останавливался ни на минуту переводя взгляд с одной могилы на другую. Пожиратели смотрели на него с восхищением и совершенно не слушали его речь. Мне кажется, он просто заколдовал их на время, чтобы рассказать мне свою историю.
  - Послушать только, как я тут рассказываю историю моей семьи... - тихо заметил Волдеморт с усмешкой. - Похоже, я становлюсь сентиментальным... Смотри, Эмилия! Вот возвращается моя настоящая семья...
Пожиратели Смерти, предавшие Волдеморта, появились в масках и тут же бросились под ноги хозяину. Беллатриса, Крауч и Долохов встали и были позади своего Повелителя, чувствуя превосходство над другими.
Волдеморт щедро раздавал Круциатусы, обзывался и вообще был той еще сволочью. Я не смотрела на это представление, прекрасно зная, что чувствуют мученики Непростительного. Беллатриса не могла этого не заметить и прошептала одними губами «Не переживай, Поттер, Повелитель повеселится с тобой».
Этот день стал еще дерьмовее, ужаснее, страшнее и вообще хуевым.
- Мои верные Пожиратели, - спустя вечность пыток, восхвалений Лестрейнджам, Долохову и Краучу, Волдеморт наконец успокоился и смотрел на всех снисходительным взглядом. - Пусть ваша верность будет непоколебима. А теперь перейдем к новостям, которые вы должны знать. Вы наверняка уже задались вопросом о местонахождении Рудольфуса Лестрейнджа. Он выполняет весьма важную миссию, касающуюся других верных слуг, заключенных в Азкабане.
Темный Лорд повернулся ко мне и расплылся в улыбке, безумной и устрашающей.
  - Хозяин, мы жаждем узнать... умоляем вас рассказать нам... как вы добились этого... этого чуда... как вам удалось вернуться к нам... - голос принадлежал Люциусу Малфою, даю руку на отсечение!
- Это удивительная история, Люциус, - подтвердил мои догадки Волдеморт. - И она начинается... и заканчивается... моим юным присутствующим здесь другом. Вернее, подругой.
Он неспешно подошел ко мне и встал рядом. Теперь взгляды всех были направлены на нас. Змея продолжала описывать круги в траве. Мерзкое животное.
- Вы, конечно, знаете, что эту девочку называли причиной моего падения? - тихо произнес Волдеморт. Он перевел свои красные глаза на меня, и шрам пронзила такая боль, что я едва не прокусила губу. - Вам известно, что в ночь, когда я потерял свою силу и свое тело, я хотел убить ее. Мать погибла, пытаясь спасти девчонку... и невольно дала ей защиту, которой, признаюсь, я не предусмотрел... Я не мог дотронуться до нее.
Волдеморт поднял длинный белый палец и под­нес его к моей щеке. Я скривилась от отвращения и прищурилась.
- Ее мать оставила на ней след своей жертвы... Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить... глупо было не подумать об этом... но это неважно, теперь я могу прикоснуться к ней.
Он в мгновение ока приблизил палец к шраму и с силой нажал на него. Я не выдержала и закричала от этой невыносимой боли. Волдеморт рассмеялся хриплым, полным замогильного холода, смехом и тут же убрал палец.
- Должен признаться, друзья мои, я просчитался. Мое заклятие было отражено глупой жертвой этой женщи­ны и обратилось против меня самого. О-о... это запре­дельная боль, друзья мои, и я к ней был совершенно не готов. Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение... но все-таки я был жив. Чем я был, не знаю даже я... Я, который дальше кого-либо про­шел по тропе, ведущей к бессмертию. Вы знаете мою цель - победить смерть. И похоже, какой-то из моих эк­спериментов сработал... потому что я не погиб, а ведь это заклятие должно было меня убить. Но я стал слабее лю­бого живого существа, и я не мог себе помочь... потому что у меня не было тела, а для необходимого заклятия тре­бовалась волшебная палочка... Помню только, что секун­ду за секундой, бесконечно, я заставлял себя существо­вать... Я обосновался в далекой глуши, в лесу, и я ждал... я был уверен, что кто-нибудь из моих верных Пожирате­лей смерти попытается разыскать меня... кто-нибудь при­дет и осуществит волшебство, которое я сам не могу осуществить, и поможет мне вернуться в мое тело... и я ждал не напрасно...
Волдеморт снова принялся раздавать Круциатусы, а Том, слушавший всю его околесицу, потрясенно выдал:
- Теперь все понятно. Лили Поттер сделала древнешумерский обряд Жертвы, сама того не зная... Это все объясняет.
Волдеморт закончил свой рассказ и прекратил пытать Пожирателей. Он медленно шагнул вперед и повернул­ся лицом ко мне. Поднял палочку:
- Круцио!
Боль была совершенно невыносимой; кости, каза­лось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, и хотелось только, чтобы эта мука прекратилась... забыться... уме­реть...
Как когда-то. Как тогда.
И вдруг все кончилось.
Я обессиленно повисла на косе, цепляясь за нее дрожащими пальцами. Передо мной, как в тумане, горели кроваво-красные глаза. Хохот Пожирателей смерти ог­лушал.
- Сами видите, глупо было считать, что эта девчонка могла когда-либо быть сильнее меня, - произнес Волдеморт. - Мои верные Пожиратели, - он кивнул на Беллу, Крауча и Антонина, - уже доказали, что она всего лишь ребенок. Видите шрамы у нее на руке и эту уродскую прядь в волосах. Она всего лишь зазнавшаяся девчонка. Но я хочу, чтобы никто больше не за­блуждался по этому поводу. Эмилия Поттер избежала смер­ти по счастливой случайности. И сейчас я докажу это, убив ее прямо здесь, у вас на глазах, здесь, где нет ни Дам­блдора, который помог бы ей, ни матери, чтобы снова умереть за нее, ни Геллерта Гриндевальда, способного противостоять мне. Я дам ей шанс. Она сможет сражаться, и у вас не останется ни малейшего сомнения, кто из нас двоих сильнее.
Том повернулся ко мне, обессиленной и желавшей поскорее спастись отсюда.
- Мне придется применить Империус, - сказал он. - Только тогда можно будет спасти нас.
Я кивнула и почувствовала прилив сил Непростительного.
- Отвяжи ее, Антонин, и верни палочку.