Люди строят планы, не зная, что будет через час. Обнадёжившись, можно обжечься о реальную жизнь. И молиться, чтобы это было сном уже  поздно...

Мэйли пролежала в больнице порядком двух дней. В это время, она проходила реабилитационный период.

Первый день был один из тяжёлых. Мэйли была словно в оболочке, в которой никого нет. Она не слышала никого, не разговаривала ни с кем. Чонгук часто ошивался в больнице, но заходил редко, потому как после первого раза, девушка начала рыдать, непрерывно извиняясь за то, что не смогла сохранить маленькое чудо, подаренное богом. Хуже всего, было, когда она просыпалась в холодном поту от ужасного сна, где ребёнок плачет, зазывая мать. Сон, словно наяву. Она рыдала, не понимая реальность и сон. Впервые девушка в таком тревожном душевном состоянии.

Мэйли сама того не замечая, впала в транс. Напоминает зомби, которая не забывает только дышать, а ест исключительно при напоминании.

Вернувшись же домой, она взяла небольшую коробку, в которую сложила все вещи, купленные для ребёнка. Ей было так плохо, что видеть различные игрушки, носки совсем не хотелось. В горле застрял огромный ком, из-за которого дышать было трудно. Аппетит в мгновение пропал, хотя два дня назад она могла съесть живьем несколько порций еды.

Всего-то какой-то несчастный день отпечатался в сердце, как один из траурных. Когда не стало ребёнка. Будет ли она радоваться первому снегу? Начало дня было ослепительно прекрасным, но вот конец душераздирающим.

— Госпожа Чон просила, чтобы вы съели обед, — произнесла прислуга, смотря изучающим взглядом.

Мэйли нервно выдохнула, облизывая губу. Порядком надоели утешающие и бесполезные советы людей, которые даже не были в такой ситуации. Они приходят и думают, что чем-либо помогают. Задрав нос, люди уходят, находя Мэй высокомерной девушкой, которая даже не пытается выслушать аппонента.

Смотря на обед, девушка пытается вызвать то желание, которое получила при беременности, но этого вовсе нет. Уголки губ опускаются вниз, а слёзы начинают течь по щеке. Снова нагнетающие вопросы вьются в голове, пытаясь найти ответ к разгадке.

Холоднокровность и опухшие глаза жены пугают Чонгука. Он понимает, что ей нужно побыть наедине с собой, но и помочь хочет, а вот чем? Задав себе вопрос, тот ответа не обнаружил. Потерянное не вернуть, не купить, а раны заживут лишь со временем.

— Друг мой, сердечный, — обратился Чимин, входя в кабинет, — чего унываем, печалимся?

— Всё та же проблема, — отмахнулся Чонгук, откидывая голову назад.

— Послушай-ка хёна, — начал Пак, плюхнувшись напротив.

— Какие советы мне может дать парень, который совсем недавно не знал, как подойти к девушке?— усмехнувшись, ответил Чон.

— Йа-а, не путай, Мина, совсем...

— Не девушка? Пак уже на мужчин запал?— рассмеявшись, ответил Чонгук.

— Айгу-у, какой ты противный, — протянул последнее слово, недовольно смотря на друга. — Мина не тот тип девушек к которым я подкатывал. И вообще! Мы о твоей беспомощности и бестолковости!

Пак цокнул, присаживаясь поудобнее.

— Ну, я слушаю вас, — скрестив руки, сказал Чонгук, поднимая правый уголок губ.

— У тебя что с сексом проблемы? Три раза покувыркались и она снова беременная, — услышав данный совет, Гук. — Что бы ты делал без меня?

— Когда говорил, что у тебя на уме один секс, я это и имел в виду, — чётко произнёс Чонгук, запивая глоток кофе.— Проблема в том, что она переживает потерю, смерть ребёнка так скажем. Сделать ребёнка совсем не проблема.

— Выражайся красивее. Что это за «сделать»? — передразнил Чимин, облизывая свои припухлые губы. — Нужно говорить так: «Заняться оплодотворением, вовсе не проблема».

— Йа-а, прекратить так кокетливо разговаривать. Ты тут не девушку соблазняешь, — цокая, произнёс Чонгук, сводя брови.

— Айгу-у, я даже еще не начинал,— отрицательно махая головой, говорил Пак.— В прочем, давай вернёмся к теме. Просто поддерживай как морально, так и физически. Вернись домой пораньше, обними, поцелуй и поговорите наедине. Еще цветы и конфеты не забудь купить, это очень помогает. Пак Чимин плохого не посоветует!

Однако выйти из полной депрессии не так легко, как об этом говорят. Лежащая Мэй подобна мертвому человеку: бледная кожа, синяки под глазами, безжизненные и растрепанные волосы. Всё мигом идет против девушки. Даже солнышко, которое сияет и освещает весь Сеул, грея души людей, но только не Мэйли. В этот момент ей хотелось сидеть у окна и наблюдать капли дождя, которые медленно будут течь по окну. Но судьба в лицо говорит чёткое «нет».

— Ну что, она поела?— спрашивает мисс Квон, сжимая ложку в руках.

— Нет,— отвечает девушка, а после уходит по своим делам.

— Я заходила с ней поговорить и, вроде, стало всё хорошо, но, когда Рю зашла, то она заплакала снова,— тяжко отвечала Наён, закусывая морковь.

— Значит...настало время поговорить с ней мне,— строгим голосом, сказала госпожа Чон, выпрямляя спину.

Госпожа Чон направилась на второй этаж, прокручивая в голове то, что собирается рассказать.

Постучав тихонько по двери, она входит и странный запах ударяется ей в нос, после чего та, не думая, открывает окно, а после подходит к девушке, которая принимает сидячее положение.

— Ты ничего не ела со вчерашнего дня,— произносит госпожа Чон, присаживаясь на край кровати.

— Аппетита нет,— шёпотом отвечает, облизывая пересохшие губы.

Госпожа Чон молчит, изучая безжизненную невесту. В голове появляются сцены, которые она так хотела забыть раз и навсегда. Махнув головой, женщина глотает скопившуюся слюну.

— Не буду говорить всякие утешения, а лишь расскажу жизненную и поучительную историю, которая произошла со мной,— госпожа Чон прочистила горло, поджав губы.— Этот день был немного пасмурным, как и моё настроение. Всё не сдалось с самого утра. Сестра мужа капала мне на нервы, после чего мы хорошенько вцепились. Но всё обошлось и я с улыбкой на лице проводила мужа в двухдневную командировку. В то время я пристально изучала то, как создают ювелирные изделия. Мне это так нравилось. Тэхён был еще совсем маленьким сыночком, который даже не умел ходить,поэтому как такого изучение практически не было. За исключением моментов, когда я звала няню. В прочем, как то чувствовала себя плохо, что даже держать на руках ребенка было очень сильно сложно. Бедный Тэ даже упал один раз. Крики, головокружение, тошнота давили на меня, что я даже не могла осознать, что происходит вокруг. Еще целый час я пыталась хоть как-то заставить ребенка уснуть, а позже позвать врача, ибо самой идти вообще было не вариантом. В итоге, оказалось, что беременна уже вторым ребенком. Думаешь, что это Гук? Нет. Не он,— госпоже Чон было трудно говорить, но она вздохнула, а потом продолжила.

— Радостная на всех парах я хотела сообщить мужу, но после подумала, что лучше сказать это лично, смотря в глаза. Сколько же я тогда придумывала текста о том, как рассказать ему данную новость, ибо это было так быстро. Казалось, настроение мне никто не мог испортить. Сестра мужа такая противная девушка, которая не имела никакого этикета, морали. Ненавижу её по сей день. Мы с ней снова поругались, ведь она утверждала, что оставлять няню с ребенком большой грех для моей души. Эта противная девушка пыталась мне навязать своё никому ненужное мнение, хотя сама даже парня себе не смогла найти. Терпеть я, разумеется, не стала, ведь на тот момент была очень вспыльчива. Ну и она дала мне пощечину, после чего я упала. Увидев кровь, я потеряла...всё. Все мои часовые ожидание мужа были напрасными. На тот момент мне нужна была поддержка, но её не было. Никто не мог мне помочь. Никого не было рядом. Мужу пришлось задержаться в командировке, после чего состояние еще больше ухудшилось, ведь я нуждалась в той самой поддержке. Сколько я рыдала, а Тэхён смотрел на меня, ничего не понимая. Он же был младенцем. Я буквально на него не обращала внимание, гряза слезами о потерянном ребенке. Эгоистка. Как же мне было плохо. Не знаю как я пришла к тому, что не решилась рассказывать о беременности и ранней потере мужу. Нет. Я ему не рассказала.

— П-почему?— спросила Мэйли, убирая слезы с глаз.

Госпоже Чон было очень трудно разговаривать. Странные чувства овладевали ею и огромный ком в горле застрял, не давая нормально глотать слюну.

— Мне стало стыдно. Стыдно, что я стала перечить старшему, зная, что это ни к чему не приведет. Я отдала свое драгоценное время на спор, хотя меня предупреждал же твой свёкор. Сколько раз он мне говорил не спорить, а молчать и спокойно выслушивать все то, что мне говорят. Но я не послушала его, а стала кричать и недозволенно себя вести. Я сама виновата, что тогда потеряла ребенка в такой глупой ситуации. Наши истории различаются немного. Но тогда, я справлялась одна. Взяла себя в руки, ведь у меня был ребенок и муж, ради которого я жила. Эти бесконечные слезы ни к чему хорошему не приводят. Потерянное не вернуть, а ты это должна понять. Не отстраняйся от реально мира. Ты еще совсем молодая и забеременеть можешь в любой момент. Зачем отдавать своё время бесконечному лежанию, рыданию, депрессии. Разве ты хочешь в будущем жалеть также, как я? Ты хочешь жалеть, что поступила так, а не по-другому? Я отдала своё время не маленькому Тэхёну, а слезам. Ночами и днями. Та неделя для меня была раковой. И лучше бы я занималась ребенком, чем...плакала бы.

Наступила гробовая тишина. Каждый думал о своём и прокручивал в голове уже старую, но поучительную историю. Жизнь предсказуема и подставляет нам подножки. А...может не зря?

— Спасибо вам...госпожа Чон,— Мэйли не могла улыбаться, ведь эта история так сильно засела в душе. Но ей стало гораздо легче.— Вы...мне действительно помогли.

Госпожа Чон искренне за долгое время обняла Мэй, после чего холодная слеза потекла по щеке, спускаясь вниз. Она забрала всю боль девушки к себе. Этой женщине не привыкать. Она получила много боли, чтобы заслужить звание Госпожи.

Примерно час для Мэйли понадобилась, чтобы прийти в себя и откинуть все негативные мысли. Чонгук же не мог спокойно сидеть и думать о чем-то, кроме своей жены.

— Зачем ты попёрся со мной?— пытался выяснить Чонгук.

— Я же должен тебе помочь,— невинно отвечал Пак.

— Чем блять? Я сам купить цветы для своей жены не могу?— цокнув, сказал Чонгук, смотря в окно машины.

— Ты не можешь противостоять моему уму. Все женщины мира мои, а значит я что-то про них знаю,— самодовольно говорил Чимин.

— Ага, вот только Мина почему-то не твоя,— передразнил Чон, довольно хмыкая.

— Так...не давим на больное!Мы о твоей бестолковости вообще-то!

Поход куда-либо с Чимином для Чонгука была огромной проблемой, ибо тот флиртует с каждой женщиной выманивая как таковую скидку, хоть и кошелёк парня полон денег. Продавщица цветочного получила дозу любви от парня, который заклеивал пластырем незначительный порез.

— Из-за тебя я потратил два часа,— ворчал Чонгук, водя машину.

— Зато хоть чему-то научился у своего хёна,— умничал Пак.

— Надеюсь Мина в жизни тебе не даст и не посмотрит на тебя,— ныл Гук.

— Камень в мой огород братан!— надувая еще пуще свои губы, жаловался Чимин.— Какой скверный у тебя язык!

— Зато правдивый,— ухмыльнулся Гук.

— Ещё увидим мы!

Приехав домой, Чонгук незамедлительно направился в свою комнату, где в свою очередь убиралась Мэйли. Он держал в руках небольшой букет цветов и немного булочек, которых любит его жена. Да, и никакие конфеты не нужны. Это девушка просто особенная.

Увидев мужа, Мэйли было немного неловко, но она подошла и поцеловала его, принимая букет цветов.

— Ты чего снова плачешь-то?— ухмыльнулся Чонгук, притягивая девушку в свои объятия. — Ну же, родная, не плачь, пожалуйста. Ты же знаешь как я тебя люблю.

— П-прости, — заикаясь отвечает девушка. — Я тебя очень люблю.

Мэйли обнимает Чонгука, целуя в мягкие губы, которые манили с первого взгляда. Запах мужа ни с чем не спутаешь. Такой родной, а главное единственный.

— Всё, успокаиваемся, давай этот вечер проведем исключительно наедине? — спрашивает парень.

— Давай. Но как же остальные? В доме полно людей, — опуская глаза, говорит Мэй.— Не будешь же ты им говорить, чтобы они не заходили.

— Ты забыла про нашу любимую табличку?— приподнимая брови, спрашивает Чонгук.

— Не-ет, только не она. Мне будет стыдно, — уже весело отвечала девушка, топнув ногой. — И вообще, ты незаконно её украл с отеля.

— Ничего не украл, а позаимствовал, — поправил Чон. — Что-то ты не сопротивлялась, когда мы в отеле вешали эту табличку.

— Ну...это совсем другое!

— Одно и тоже. Всё равно в конце концов мы оказывается в постели, — Чонгук положил руки на талию жены, а после начал страстно целовать, желая продолжение в эту же секунду.

— Чонгук... стой!

— Стою, — улыбнулся парень.

— Может...полежим...в ванной?— краснея, спрашивает Мэйли.

— Что? Тихо что-то сказала. Произнеси снова, — делая вид, что плохо услышал, дразнит Чонгук.

— Не заставляй меня повторять. Мне и так неловко, — хмурится Мэй.— Не хочешь, как хочешь. Дважды не предлагаю.

— А-ай, стоять, — останавливает держа локоть жены. — Как это не хочу? У нас с тобой две недели ничего не было и ты тут так отвечаешь? В ванную! Быстро!

— А вот уже поздно! Что-то я подустала,— вяло отвечает Мэй, краем глаза, смотря на мужа.

— А...значит пирожки свои любимые ты тоже не будешь?— спрашивает Чон.

— Какие пирожки?— сузив глаза, спрашивает Мэйли. — Нежные, тянущиеся и горячие пирожки у той самой бабушки, которая продаёт неподалёку от центра?

— Разумеется!

— Чего стоишь?Быстро в ванную, не то остынет!— Мэйли бежит набирать горячую воду. — Пять минут и я буду есть пирожки!

— Нет. Не-ет! Мне не хватит пяти минут. Я отыграюсь на тебе за все время, которое я мучался в гордом одиночестве. Как минимум два часа в ванной!

— Эй! Это слишком много! Да и я боюсь заниматься...в ванной, — шепчет девушка, неловко почесывая затылок.

— А мы и в ванной и на кровати будем.

Тёплые объятия в ванной согревали обоих, заставляя прочувствовать момент любви к друг другу. Неловкость мигом утаилась, оставляя наедине сладкую парочку.

— Только не этот крем, — цокает Чонгук.— Он невкусно пахнет.

— Эй, я каждый день им пользуюсь вообще-то,— удивлённо произнесла Мэй, выпучивая глаза. — Ты же говоришь, что я вкусно пахну! Попался! Обманщик!

— Да? — Чонгук закусывает губу. — Родная...

— Родная, любимая, я тебя так люблю, твой запах это что-то душевное, прекрасное, — передразнивала девушка. — Я запрещаю тебе общаться с Чимином. Он плохо действует на тебя!

— Ха-ха, вот сама ему это и скажешь, — рассмеявшись, произносит Чонгук. — Не обижайся, любимая.

Он притягивает девушку к себе, целуя в лоб, а после медленно перешёл к губам, которые были намазаны вишнёвым вкусом бальзама.

Рука Чонгука продвигается ниже живота, нежно и едва ощутимо, соскальзывая по бедру и мягко лаская клитор. Мэйли поддаётся вперёд, сжимая в руках лёгкую простынь. Те же самые чувства она испытала полчаса назад в ванной. Чонгук оказался таким ненасытным волком, который давно желал свою добычу, самку.

Чон ласкал своим языком грудь жены. Стоны донеслись по всей комнате. Соски были твёрдые, а это ещё больше возбуждало парня. Мейли начинает извиваться, когда губы доходят до клитора, нежно лаская плоть. Как же ей нравится. Все это доставляет огромное удовольствие.

Оставшийся вечер они целиком посвятили друг другу, закрывшись в комнате. Лунный свет освещал двух людей, придавая уютную и интимную атмосферу. Все потихоньку налаживается, а это успокаивает сердце Чонгука, который все это время не мог спать

Люди такие странные и...доверчивые. Лишь какая-то придуманная на ходу история госпожи Чон помогла девушке выкарабкаться из бездны боли, страдания. Ведь никто не знает, что действительно было на душе госпожи Чон, по щеке которой потекла слеза. Эта женщина очень любит своего сына и хочет видеть внуков в лице маленького сына, с котором днями и ночами игралась. Не секрет, что это женщина любит Чона больше всех, но старается не показывать внешне. Хотела ли она помочь Мэй, либо она делала это ради своего сына? Все это остается пока секретом. Настоящие чувства Чон Минджу никому не известны кроме неё самой.