Две луны минуло с тех пор, как Ким Тэхен, придворный чародей, поведал своему брату-королю о заклятии, способном призвать могущественное непобедимое существо. И все это время юноша кропотливо изучал старинные свитки, рукописи, даже наскальные рисунки, по крупицам собирая информацию, которая помогла бы совершить древний ритуал. Чем дальше подвигались его изыскания, тем очевидней становился тот факт, что магия, замешанная в этом, далека от праведной и допустимой. Уж сколько предупреждений оставили маги прошлого, в красках распинаясь о том, какие ужасные муки ждут дерзнувшего взяться за тёмное колдовство. Вот только никто из них не удосужился оставить подробные описания того, что именно должно случиться, и лишь выдумывал все новые и новые вариации слова «ужасно». Неудивительно, что юный придворный чародей остался не только глух к их предостережениям, но ещё и почувствовал брошенный ему вызов. Разве похож он на того, которого так просто напугать? Дитё ли он малое, чтобы его стращали деревенскими сказками? Пусть он не такой храбрец, как его брат на поле боя, однако и в хлюпиках отродясь не ходил.

В тот день, когда пришла пора наконец провести ритуал, погода чудила с самого утра. Она, казалось, чувствовала приближение чего-то таинственного и мрачного, а потому отыгрывалась на ни в чем неповинных жителях королевства, то сбивая их с ног яростными порывами ветра, то бросаясь в лицо холодным дождем и градом. Тучи с утра заволокли небо, лишив солнце малейшей возможности увидеть происходящее на земле, и так оно и скрылось к вечеру за горизонтом, оставаясь в неведении. В низинах, оврагах и над озёрами клубился туман, и если верить рассказам наблюдательных крестьян, ни одна птица не пролетела сегодня над шпилями королевского замка, и ни один зверь не показал носа из леса.

Но едва ли Ким Тэхену было до этого дело: от непогоды его защищал, обшитый соболиным мехом, тёплый плащ, в сплетни впечатлительных селян он отродясь не вникал, а все думы его занимало грядущее событие, к которому он столь тщательно готовился. Где-то на задворках разума все никак не желала упокоиться с миром мысль, что ему стоит ещё раз проверить все детали и уточнить нюансы. Однако фантом будущего свершения, маячивший перед глазами, подстегивал решимость во что бы то ни стало разобраться со всем сегодня. Ведь, кроме прочего, именно сегодня полная луна — идеальное время для ритуала; измени он свои планы, ему бы пришлось ждать целый месяц, а на это он был уже неспособен. Отчасти благодаря стараниям венценосного братца: тот успел раструбить на всю округу, дескать скоро у них появится волшебное «оружие». Новость эта передавалась из уст в уста, так что в конце концов все в королевстве замерло в ожидании. Да что там королевство — все соседние страны навострили уши и заняли выжидательную позицию, на время отложив, по донесения разведки, планы атаки: видать, решили на всякий случай повременить — авось, и правда их поджидает нечто опасное на вражеской территории.

Можно сказать, Тэхен сломался под тяжестью обстоятельств: полнолуние, надежды брата, вражеские страны, коршуном нависшие над отечеством... Однако знай кто-нибудь чародея достаточно близко, категорически опроверг бы подобное объяснение, потому что юношей, как обычно, двигало любопытство, приправленное щедрой ложкой гордыни и тщеславия. Но к счастью, не было ещё на свете того, кто проник бы в глубины души Тэхена и разглядел его истинные мотивы — даже ему самому порой это было не под силу.

Особенно сильный порыв ветра всколыхнул подол плаща чародея, идущего в высоких сапогах через лес. До полуночи оставалось всего ничего, а ему ещё предстояло подготовиться — оттого-то он и скрылся из замка под покровом ночи, точно вор. Путь его лежал через самую чащу — как можно дальше от людских глаз, которые могли бы стать невольными свидетелями таинства. В одной руке он держал фонарь, которым освещал себе путь, а другой придерживал толстый пыльный фолиант.

Двигался юноша очень быстро — торопился. Когда перед ним оказался хлипкий деревянный мостик, перекинутый через быструю реку, он не замедлил шага, даже когда тот заскрипел и заходил под ним ходуном. Не стал он притормаживать и возле небольшого оврага, а разом перемахнул через него, будто его и не было вовсе — сегодня ему и море было по колено.

Когда он наконец оказался на опушке леса, ветер резко стих, и даже туман и тучи отступили в сторону. Место это было, как в народе сказали бы, «гиблое»: вокруг мертвая тишина, слышится лишь отдаленный скрип старых сучьев, да таинственные шорохи. Летом здесь, солнечным деньком, наверное, тишь да благодать, однако сейчас, поздней осенью, когда земля твёрдая и совершенно безжизненная, лишь чахлая сухая трава одна лежит на поверхности. Деревья кругом обступили это место, словно заключая его в плотное кольцо рук, и только круглая луна со своей высоты могла подглядеть за происходящим на поляне.

Прежде чем выйти на открытую местность, Тэхен остановился у непримечательного на первый взгляд дерева с едва заметной зазубриной. Неподалеку вырыл он яму неглубокую, куда понемногу сносил все для ритуала. Опустившись на колени и убрав листву, он поддел не шибко добротно сделанную деревянную крышку и принялся вытаскивать необходимое.

Через пару минут он снес все в центр поляны. Расчистив круглое пространство, стал чародей чертить на земле символы таинственные, периодически сверяясь с книгой. Каракули, многим показавшиеся бы бессмысленными, имели, однако, сакральное значение. Занятие это требовало повышенной внимательности, ведь всякая случайная оплошность али опечатка могла исказить ритуал. Благо, вдумчивость и скрупулёзность всегда были сильными сторонами чародея, поэтому можно было быть уверенными, что к полуночи все приготовления были выполнены с точностью до мельчайшей детали.

Аккуратно расставив по окружности свечи, чиркнул он спичкой и принялся зажигать фитили. Когда и с этим было покончено, юноша опустился на колени прямо на землю возле круга и положил перед собой книгу. Отблески пламени тут же принялись резвиться на его лице и плясать в глазах: увидь его кто сейчас, испытал бы наверняка благоговейный ужас.

Глубоко вдохнув, чародей закрыл глаза и принялся нараспев произносить заклинание. Слова древнего языка слетали с его губ, и природа отзывалась на них: медленно вновь поднимался ветер, который игрался с огоньками на фитилях свечей, — он словно пытался их задуть, да только ничего у него не получалось.

Чем громче звучал голос чародея, тем громче ревел ветер. Вдруг стали вспыхивать символы, начерченные юношей на траве: постепенно, от периферии к центру, они меняли цвет на огненно-красный, разгораясь все ярче и ярче. Плащ юноши снова пузырился за его спиной, в ушах стоял настоящий рёв, а лицо будто опалял жар тысячи солнц — но он не останавливался, не открывал глаз и продолжал своё колдовство.

Наконец все достигло апогея, — и когда последние слова заклинания он произнёс властным, громким голосом, все вдруг резко смолкло. Ветер угомонился; погасли и символы, и свечи, снова стало темно и холодно. Казалось, все вернулось на круги своя.

Почти.

Тэхен открыл глаза. В мечтах его множество раз воображение рисовало то, что он увидит перед собой в этот момент. Да только даже самые нелепые фантазии оказались далеки от того, что в итоге предстало перед ним.

В центре круга сидела совершенно нагая девушка. У неё была белоснежная, точно снег, кожа, и очень длинные тёмные волосы, висящие прядями и напоминавшие паучьи лапки. Она сидела, прижав ноги к груди и скрыв лицо. Однако когда Тэхен посмотрел на неё, она, точно почувствовав его взгляд, подняла голову, явив свой лик, и чародей узрел ее очи.

У этих зениц не было ни радужки, ни белка — они были совершенно чёрными: пожалуй, чернее, чем самая мрачная и жуткая ночь. От этого взгляда пробирала дрожь — будто смотришь в глаза ни много ни мало самой тьме.

Пусть с трусостью, казалось, было покончено, а все же первым желанием Тэхена было пуститься наутёк. Вот только ноги его будто приросли к земле, лишив всякой попытке к бегству.

Долго али нет он так просидел без движения, однако существо в круге так и не предпринято никакой попытки накинуться на него, и тогда постепенно страх стал отпускать юношу. И на смену ему пришло недоумение.

Да, чего греха таить, глаза дьявольского создания и вправду внушали безотчетный страх, однако коли не обращать на них внимания, все остальное было нелепо. Неужто разрушительная могучая темная сила могла быть заключена в столь хрупком, нежном на вид женском теле? Воспитание не позволяло Тэхену открыто рассматривать все изгибы и линии, однако даже при беглом взгляде девушка казалась миниатюрной и совсем тоненькой. Внешний вид этого существа, по правде сказать, ставил чародея в тупик. Он был, в отличие от брата-короля, очень слаб в общении с женщинами и по большей части сторонился их, держа почтительную дистанцию. Какова все-таки ирония, что темная сущность явилась пред ним именно в таком обличии.

Совладав все-таки с собой, Тэхен прочистил горло и попытался придать своему голосу властности:

— Я, Ким Тэхен, призвавший тебя на службу, отныне и вовек твой единственный повелитель, чья воля — закон, — продекламировал он, следуя найденным указаниям. — И пусть сегодня ночь и луна станут свидетелями клятвы, скреплённой кровью.

С этими словами чародей вытащил из-за пазухи красивый изогнутый кинжал и резко полоснул себя по руке. В лунном свете блеснули капли крови на лезвии, похожие на мерцающие драгоценные камни.

Существо шумно втянуло ноздрями воздух, учуяв запах крови. Чародей едва заметно вздрогнул, когда следом его голова хищно вытянулась вперёд. Девушка медленно разомкнула уста, но вместо человеческой речи из горла её вырвались лишь хриплые булькающие звуки. Похоже, говорить она была неспособна.

Впал тогда чародей в задумчивость. Ежели так рассудить, ритуал можно считать свершенным, однако как знать наверняка, и что важнее — что делать дальше. Должен ли он просто уйти, чтобы в нужный момент призвать отродье вновь? Однако для этого ему пришлось бы вновь чертить символы, расставлять свечи и читать заклинание — разве ж сподручно проворачивать все это раз за разом? А ежели призвать нужно будет немедленно, посреди боя? Нет, не годится.

Выходит, разумно было бы взять существо с собой. Знай он заранее, что оно примет облик, столько сильно похожий на человеческий, так бы, наверное, и поступил. С другой стороны, стоит ли обманываться внешним видом? Чародей во многом был импульсивен; что касается магии, часто действовал из чистого любопытства, а все ж базовыми знаниями владел в идеале. Какой ни была бы внешняя оболочка, суть одна: исчадие ада — оно и на земле таково. Что, если вдруг озвереет? Не станет подчиняться? Набедокурит? Тут нужно было хорошенько все взвесить и обдумать...

Но время — та монета, которой не было у чародея в кармане. Решение нужно было принять здесь и сейчас.

— Встань, — в конце концов приказал юноша.

Существо мгновенно подчинилось и немного неуверенно, но все же поднялось на ноги.

Тэхен сразу же осознал недостатки своего повеления, когда ему пришлось, покраснев до кончиков волос, смущённо отвести взгляд. Глядя исключительно в сторону, он снял свой плащ, подошел к девушке и набросил тот на ее плечи.

— Ты... идти можешь? — осведомился он.

Она дернула головой в его сторону, но когда Тэхен попытался поймать ее взгляд, понял, что та смотрит чуть левее, чем нужно.

— Ты не видишь? — предположил он, не скрывая досаду в голосе. Разве может всемогущее темное существо быть слепым? Это чепуха.

Словно учуяв негодование юного мага, существо развернулось и взглянуло на небо. В это самое мгновение, когда луна отразилась в глазах, свет её будто начал разливаться в них серебристыми озерами. Девушка сомкнула веки — по щекам заструились ручейки, оставляя после себя сияющие дорожки. В следующий раз, когда ресницы взметнулись вверх, очи её ничем не отличались от людских, разве что радужка была совсем-совсем черная.

И тогда уже она впервые узрела чародея. Ее, теперь осознанный, взгляд скользнул по нему с неподдельным живым любопытством, ведь он — первое, что предстало перед ее взором в этом новом чужом мире.

Юноша, страшась вновь покрыться румянцем, нахмурился и сглотнул. Он принялся носком ботинка заметать написанные символы, после чего собрал в кучу огарки свечей и засыпал землей; книгу быстренько отнёс в свой тайник, вернулся и махнул рукой девушке, которая все это время молча наблюдала за его действиями.

— Пошли, — приказал он и сделал пару шагов вперёд.

Неведомая сила толкнула существо вперёд, однако, непривычное к человеческой оболочке, оно обречено было запутаться в собственных конечностях и растянуться на земле. Тэхен, стараясь смотреть на все это равнодушно, потёр пальцами переносицу и в который раз подумал, не зря ли он все это затеял. Сейчас он отчётливо осознавал, как мало, в сущности знал, о том, что собирался делать, и как ослепило его стремление поскорее совершить ритуал. Но не на кого ему было пенять, кроме себя самого, а оттого и жаловаться не на что и не на кого.

Подошел чародей к девушке, поднял и подхватил на руки. Та оказалась легкой, словно перышко, — ещё одно, не внушающее уверенности в темном могуществе, обстоятельство. Его едва заметно передернуло от мысли, что он держит в руках , но он сдержался и лишь сильнее стиснул челюсти. 

Так он и побрел со своей ношей через лес, мучаемый одним простым вопросом: «Что же ему теперь делать?»