5 ноября 2031 года, среда

После взрыва в Глендейле погода в Нью-Бриджпорте стала хуже, чем вообще могла бы быть. Шли нескончаемые дожди, снова и снова, что, наверное, уже превышало годовую норму осадков для штата, граничащего с Калифорнией. Солнца, столь привычного местным жителям, не было видно в течение нескольких дней, а температура держалась на жалких десяти градусах, также никак не вписывавшихся в климатические нормы юга США.

Взрыв, погода. Погода, взрыв. Две темы для разговоров местных жителей, многие из которых ссылались на небесную кару, а кто-то и вовсе на глобальное похолодание и смену магнитных полюсов Земли.

Порой, проходя мимо торговых центров и аптек, можно было заметить кашляющих и шмыгающих носом людей - так начиналась эпидемия простудных заболеваний.

В тот день перед уходом на работу мама посоветовала мне остаться дома и заметила, что школьные занятия могут потерпеть денек-другой. Я бы хотела последовать этому совету, но даже вопреки законам здравого смысла просто не смогла: бетонные стены давили на меня, не хватало воздуха, не за что было зацепиться взглядом. В телевизоре - траур, в интернете - траур, дома - траур, в душе - траур. Судьбе всегда было мало самого факта дурных вестей, и она не упускала возможности припомнить тебе о них. Поэтому я попрощалась с логикой и отправилась учиться.

Эти полдня прошли быстрее, чем я ожидала. В особенности, благодаря тому, что у меня была суперспособность надолго выпадать из реальности, закапываясь в библиотечных книгах.

***

Дело уже шло к вечеру. Перейдя через любимую аллею, я приблизилась к перекрестку, где расходились Алабама-стрит и 316-я авеню. Направляясь домой после недолгой прогулки, я заметила странное движение в кустах около небольшого заборчика. Вернее, не просто движение, а судорожное брыкание какого-то массивного объекта. Я подошла ближе: это был человек.

Мое сердце сделало тройное сальто по грудной клетке и с чувством выполненного долга ушло в пятки. Престарелая дама в черном облачении лежала на земле с закрытыми глазами, изредка подергиваясь в конвульсиях.

- Что с вами? - я ужаснулась и склонилась над ней: надеялась, что смогу чем-то помочь. Мне в нос тут же ударил запах гнили, разложения и чего-то еще настолько гадкого, что я побоялась наклониться ближе. Кожа женщины была ужасна: в складках морщин на лице гнездились гнойные наросты, и сама она была какого-то зеленоватого оттенка. - О, Боже... - выдохнула я, и тогда глаза старухи распахнулись.

Я ее узнала. Те же самые глаза, что и в пятницу, за несколько минут до взрыва. Те же глаза, следившие за мной с той стороны дороги. Все мое тело замерло, сжалось в комочек, не имея возможности прийти в движение, и продолжило наблюдать. Тело старухи вновь дернулось, она устремила в небо взгляд своих крохотных глаз - на сей раз они были раскрыты широко, а их белки налились кровью лопнувших капилляров.

Преодолев себя, я встала на ноги и прокричала как можно громче:

- Помогите! Здесь человеку плохо! - никто не откликнулся, а группа каких-то подростков и вовсе прошла мимо, настороженно на меня покосившись.

Я вытащила из кармана телефон. Тело женщины вновь сжала судорога, но на сей раз ее затылок оторвался от земли, и старуха зашлась в приступе надрывного кашля.

- По...мо...ги, - выдавила она. Продолжая держать в руках телефон, я снова склонилась над женщиной.

- Стой! Не прикасайся к ее коже, - на удивление спокойный мужской голос раздался позади меня. Я не обернулась, но послушно отодвинулась на несколько шагов. Честно сказать, у меня и не возникало особого желания прикасаться к старухе. - Звони в скорую, - сказал незнакомец.

Я поднялась на ноги, вновь вернулась взглядом к экрану телефона и начала набирать 911 дрожащими пальцами. Все, что мне удалось заметить - это то, как высокий молодой человек в черном пальто и темных кожаных перчатках обошел меня и опустился на корточки перед женщиной. Судя по всему, она вновь была без сознания, но судороги прекратились.

- Вы позвонили в службу 911. Что у вас случилось?

- Здесь женщина, ей плохо... - я никак не могла собраться с мыслями и связать хоть пару вменяемых слов, - на пересечении Алабама-стрит и 316-ой... Нужна скорая.

- Подождите секунду, не отключайтесь.

Оператор замолчала, я подняла взгляд на парня, который уже выглядел куда более взволнованным, чем пару минут назад. Видимо, он пытался делать женщине массаж сердца: она уже несколько минут не приходила в себя.

- Вы на связи, мисс?

- Да.

- Скорая выезжает, вы не объясните, что произошло?

- Она...

- Мертва, - выдохнул парень и поднялся на ноги, - уже поздно.

Я в ужасе отняла трубку от уха и почувствовала, как все перед глазами пришло в движение, расплываясь, приобретая замысловатые формы, растягиваясь и сужаясь. Передо мной лежал труп женщины, которая пять дней назад посоветовала мне быть осторожной.

- Мисс?.. Мисс? - в трубке раздавался голос оператора, но я его слышала как-то отдаленно. Я уже просто летела в никуда: земля медленно уходила из под ног, а замысловатые формы исчезали в темноте. - Мисс?

- Мертва... - эхом повторила я, и пальцы, державшие телефон, дрогнули.

За секунду до столкновения с землей я упала на руку подхватившего меня незнакомца.

- Тише, одного трупа нам сегодня будет достаточно, - сказал парень в черном пальто, возвращая меня в вертикальное положение. - Ты в порядке? - я кивнула, не выходя из шока. - Точно? Стоять можешь? - снова кивок.

Парень перешел на другую сторону небольшого заборчика, и, направившись к мусорному контейнеру, выбросил туда что-то черное.

- Это были хорошие дорогие перчатки, - сказал он, наблюдая за моим недоуменным взглядом, - но жизнь человека все же дороже.

Я стояла и боялась сделать хоть шаг. Мое тело трясло, будто от лихорадки.

- Александр Скай, - сказал парень спустя пару минут, когда я начала приходить в себя. Я опешила.

- Что?

- Александр Скай. Мое имя, - его губы дрогнули в полуулыбке. Я снова опешила и приготовилась ущипнуть себя: это не могло быть случайностью. - Эй, с тобой точно все в порядке? - кивок.

- Изабель Мэд.

- Что? - на сей раз опешил парень.

- Изабель Мэд. Мое имя, - нездоровый смех подобрался к моему горлу.

- Да, не лучшее место для встречи старых знакомых, - улыбка Алекса стала чуть шире. А у меня в глазах снова помутнело, и голова начала кружиться сильнее. - Мне кажется, ты сейчас снова свалишься в обморок. Пошли-ка отсюда. Полиция справится и без нас, мы сделали все, что могли.

Я не отвечала. Пыталась заставить свое онемевшее тело двигаться.

- Изабель?

- Может, мне лучше домой... давай лучше встретимся в более лояльной... обстановке? - выдавила я наконец.

- Я живу буквально через дорогу. Тебе бы хоть эти два шага пройти. Ну, давай.

Алекс мягко меня подтолкнул, и ноги, наконец, согласились двигаться.

- У тебя ничего не болит? Горло, дыхательные пути, голова? Кашель, насморк, озноб? Глаза не слезятся?

Я покачала головой из стороны в сторону.

- Хорошо, идем.

В детстве у меня было очень мало друзей. Не знаю, почему. Родители вечно были на работе, я не то что со сверстниками, с родными общалась не так часто, да и не любила разговаривать. До сих пор не люблю.

Порой молчание может сказать больше, чем тысяча бессмысленных слов.

Естественно, большую часть своего времени я проводила на территории Исследовательского центра, и, естественно, там было не так много детей, а лишь те, кто по воле случая оказались родственниками сотрудников.

Адриана Скай долгое время была лучшей подругой моей матери, они вместе работали, жили по соседству, всячески поддерживали друг друга.

Александр Скай был таким же необычным ребенком, как и я. Интровертом, проще говоря.

Он был старше меня на два года, выше почти на голову, особенно, благодаря своим непослушным темным волосам, которые зачастую торчали в разные стороны и вверх, прибавляя ему в росте пару сантиметров, но оставался единственным моим другом. Он понимал мое молчание, ценил его и всячески поддерживал. У нас были свои знаки для общения, у нас были свои темы для редких разговоров и вполне обычные детские игры.

Пока в тот день, пятого ноября, мы шли к нему домой, я изредка поглядывала на Алекса: пыталась понять, как не заметила этого раньше, и проклинала себя. Все же остаются вещи, которые не исчезают ни с какими годами и не стираются временем и обществом. Это были его глаза. Так же, как и пять лет назад: цвета океана и неба. Улыбающиеся, с легкой усмешкой, но такого чистого синего оттенка, будто глаза младенца.

Чистые глаза, чистый взгляд, чистые намерения. С каждым шагом этот человек, казалось бы, становился все идеальнее. Совершенная полувоенная походка, прямая спина и немного угловатые черты лица. Где же он был все эти годы? Что разлучило меня с другом детства?

Я не помнила. Я не знала.

Спустя пятнадцать минут я уже сидела на мягком диване, опустив взгляд на кружку с горячим чаем и едва заметно улыбалась детским воспоминаниям.

- Ты так изменилась, - тихо сказал Алекс, присаживаясь рядом, - я бы тебя точно не узнал.

- Мне было десять... нет, одиннадцать лет! - снисходительно ответила я, - мы не могли не измениться. Я бы тоже тебя не узнала, но глаза... черт, их невозможно забыть, - я надрывно рассмеялась: тело все еще била дрожь и атаковала слабость. - Где вы были все эти годы?

- Мотались по югу. Я закончил старшую школу в Уикенберге, а потом поступил в Институт нано-технологий в Калифорнии.

- Не слышала о таком.

- Это частная организация, - Алекс сощурился и усмехнулся, - жаль, что мы вернулись только сейчас. Нам стоило вернуться чуть раньше, застали бы былое спокойствие.

- Ты о взрыве?

- Я об эпидемии.

Я опешила.

- Что?

- Ты не знаешь?

- Нет, какая эпидемия? - глаза Алекса округлились от удивления, и парень развел руками:

- Адриана уже столько лет как отстранена, и она знает больше, чем Мэды?! Не могу поверить!

- Да какая эпидемия? О чем ты говоришь, Алекс?

- Штамм 13. Знакомое название?

Я задумалась.

- Кажется, это тот проект, над которым работали родители. Кажется, его закрыли.

- Мою мать уволили из Глендейла семь лет назад.

Я пыталась соединить в мозгу кусочки мозаики, но они никак не состыковывались друг с другом.

- Алекс, я не знаю всей этой истории. Опять же, мне было одиннадцать лет, и родители не захотели меня во все это посвящать.

- И ты даже не знаешь, что сейчас происходит в Лаборатории?

- Восстанавливают данные, расчищают завалы.

- Не только, Иззи, не только, - Алекс выдохнул. Я опустила взгляд и поняла, что чай в моих руках уже успел остыть, а ладони так и не согрелись. - Ты хочешь узнать правду?

- Это как-то связано с тем, что произошло сегодня? - я вспомнила гноящееся тело старухи и поморщилась.

- Это напрямую связано с тем, что произошло сегодня.

Я выдохнула, приложила к губам кружку с едва теплым чаем и кивнула.

***

Это началось девять лет назад. Наши родители занимались изучением наследственных заболеваний у крыс, тогда это и произошло. Немного научной справки: Mycoplasma pulmonis - это бактерия, обитающая в носовых проходах у грызунов, она и является наиболее частой причиной респираторных заболеваний. Гарантированно чистыми от микоплазмы могут быть только лабораторные крысы, содержащиеся в идеально стерильной среде. Хотя встречается ряд других бактерий, способных вызывать те же самые симптомы, но чаще всего их причиной является именно микоплазма.

Однажды в центральных лабораториях Глендейла возникли проблемы с подачей электроэнергии, и, как следствие, с системой фильтрации воздуха. Вскоре после этого крысы поголовно начали заражаться неизвестной болезнью, которая по всем признакам была похожа на респираторное заболевание. Но ничего из известных средств и лекарств не помогало, ни одна крыса не проявляла иммунитет. Во время респираторного заболевания на поверхности легких животного появляются множественные пузыри и нарывы, но не тогда.

"Как?" "Каким образом?" И главное: "Откуда?" Никто не мог ответить на эти вопросы и даже предположить, что вообще происходит и как с этим бороться. В конце концов, наши матери провели серологическую реакцию на антигены и выяснили, что это даже не бактерия. Вирус.

- Штамм 13? - спросила я у Алекса.

- Он самый. Позже с крысами начало твориться что-то ужасное. У них выпадала шерсть, зубы. Кожа покрывалась сыпью. Желтоватой, с гнойными нарывами, - я в ужасе поднесла руку к лицу: мозаика наконец начала складываться, но неужели это было то, что я видела на лице старухи?

- Это... это перекинулось на человека?

Алекс кивнул.

- Ни Адриана, ни Мелисса не знали, никто не знал, что с этим делать. Первым заразился помощник моей матери, два года спустя. Все те же признаки: обычный грипп внешне, вирус, разъедающий органы внутри. Роджерса принялись пичкать всевозможными препаратами и, в итоге, штамм заснул.
Это случилось пять лет назад. Мэды и Скай закрыли Проект 13, но вскоре пропали некоторые образцы. В этом обвинили мою мать, и мы были вынуждены уехать. Пять дней назад взрыв пришелся на Главную Лабораторию и на подвалы, находившиеся под ней. Вирус попал в воздух, его разнесли городские птицы, бездомные животные и те же крысы. Вот и вся история.

Алекс замолчал, а я поняла, что просто не могу пошевелиться.

- Мои родители... они знали, что творится с этим вирусом? Они должны знать, что он уже перекинулся на людей, но почему до сих пор никому не сообщили? Почему до сих пор никто не принял эпидемию всерьез?

- Увы, этого я не знаю. Адриана мне не говорит всего. К слову, я с ней не разговаривал последние несколько дней, - я удивленно уставилась на парня.

- Иногда она бывает редкостной су... в общем, не самым лучшим человеком, - ухмылка, - но это уже, пожалуй, лишнее. Я и так тебя запугал, верно?

Я покачала головой, по-прежнему пытаясь прийти в себя.

- Почему же тогда не заразился весь город? Если вирус так быстро распространяется?

- Все же люди - не лабораторные крысы. У них другой организм и другая предрасположенность к заболеваниям. Штамм умеет приспосабливаться, но для этого требуется время. У кого-то здоровье слабое, и он рискует оказаться зараженным. А у кого-то может проявиться иммунитет.

- Иммунитет? Это возможно?

- Думаю, возможно. Ты же еще не чувствуешь себя зараженной, Иззи?