155

Появился шанс, что личный дневник Сониной матери сможет ответить на большинство вопросов. В этом были уверены все, кроме Станислава, которого не оказалось с ними на складе и многого он по-прежнему не знал. От этого желание докопаться до правды меньше не стало. При первой возможности он обратился к молодежи, думая, что они помогут, но разгадать секретный шифр им тоже было не под силу. Порядок букв создавал впечатление как о вымышленном языке; даже если поменять местами, яснее не станет.

Пока они продолжали теряться в догадках, Артем незаметно поднялся в комнату к Соне. Она сидела за письменным столом, погруженная в чтение старых журналов, которые они обнаружили на складе. Из колонок доносился Рамштайн, и, глядя на Соню, Артем уже который раз пришел к выводу, что влюбился. Часами мог на нее смотреть, но сейчас времени нет, поэтому он постучал. Сквозь музыку не слышно, но Соня, словно почувствовав его присутствие, сама обернулась.

- Привет, - Артем оперся о дверной косяк. - Наши пытаются дневник расшифровать. Присоединишься?

- Если честно, не хотелось бы, - на ее лице показалась нотка разочарования. - Видела я тот дневник, ничего хорошего там не написано. Отец не хотел бы это знать.

- Ты поняла что там? - он удивленно приподнял брови. - Как?

- Как клавиатура. Неужели никто не заметил, что вместо буквы «б» всегда стоит запятая?

- Помню только точку...и палки, - Артем застыл, начиная что-то соображать.

- Значит палка. Обычный текст, просто кто-то забыл убрать английскую раскладку. Совпадает только буква «с».

Он резко выдохнул.

- Так просто?!

- Только я уже не уверена, что нам стоит вмешиваться в жизнь мамы, - Соня опустила взгляд, и голос её дрогнул.

- Если она была пятым объектом генной инженерии, то стоит. Ты за последние месяцы столько нового узнала, дальше больше.

- Ладно... Убедил.

Они спустились в гостиную, где уже собрались все.

Соня объяснила, как действует шифр; такой вариант ожидался меньше всего. Расшифровывать написанное, используя клавиатуру, не пришлось, потому что она знала эту систему идеально – с девчонками также прятали секреты, поэтому начала читать сама.

Lytdybr Vfhufhbns gjljgsnyjq

«Дневник Маргариты подопытной»

«Этот дневник мне посоветовали вести родители. Сказали, что если записывать в него все происходящее в моей жизни, то можно избежать недоразумений. Не знаю, что они имели в виду, но я послушала.

Дневник переписывался трижды. Этот раз должен стать последним» - запись на обложке.

«В первый школьный день поняла, что мне здесь не место. Писать и читать умею, значит, могу пропустить пару лет. Родители со мной не согласились, пришлось идти снова.

У меня появилась подруга, зовут Лена Кастиади, учится в моем классе, мы попросились сидеть вместе. Пребывание здесь обрело смысл.

Директор не понравился, грубый такой и глаза злые. А еще он детей не любит. Лена посоветовала ему сменить профессию, он сделал вид, что не услышал.

Больше впечатлений от первого класса нет, писать нечего, поэтому нарисую. Рисунок, который я видела в школе на стенде – три переплетенных овала, а в центре круг».

«Вторая учебная неделя началась с моего обморока, несколько дней провалялась в больнице под наблюдением врачей. Они сказали, что мой случай вышел из-под контроля. Запишу, знаю же, что забуду. У меня такая плохая память».

«Посреди урока начала кашлять кровью, потом в обморок упала. Проснулась уже в медпункте, а рядом директор сидит, пульс мой проверяет. Он тоже урок прогуливает. Я спрашивала у него, что случилось, а медсестра сказала, что у меня вырабатывается иммунитет. Мне, конечно, говорили, что я умная для своего возраста, но понять такое не в моих силах».

«У меня постоянные провалы в памяти, месяц так быстро прошел, не помню, что я писала. Пыталась узнать, почему у меня рука перебинтована, ответа не получила. Родители сказали, чтобы я ничего не трогала, иначе занесу инфекцию. Им лучше знать».

«Нам делали прививки, опять обморок. Проснулась под какой-то маской, через нее я дышала».

«Родители переживают за мое сердце. Им сказали, что оно в любой момент может остановиться. Не понимаю их».

«Лена тоже болеет, неделю в школу не ходила. Я боялась, что больше не увижу ее. Директор хотел отправить нас с ней в санаторий, сказал, что там нас вылечат. И еще троих одноклассниц, они мне не нравятся. Аленка Осадчая постоянно ими командует, а они слушаются».

«Лето заканчивается, а я ничего вспомнить не могу. Случайно увидела, как папа читает мой дневник. Ладно бы школьный, но этот! Он вырвал оттуда пару страниц. Неужели ему что-то не понравилось?».

«Я завела новый дневник, переписываю все туда. Не хочу, чтобы этот читали, пусть тот смотрят. Главное - не забыть за него, каждый раз на руке себе напоминаю. Пока переписывала, читала записи, все так странно.

Сделала пару заметок в старый дневник, чтобы родители ничего не заподозрили. Рассказывала, как мы подружились с Аленкой Осадчей и ее сестрой Мариной (позже Островерхая). У Марины такие волосы красивые, еще она добрая, намного лучше своей сестры. Наверное, потому что младше. В первом классе».

- Я перебью! - вмешалась Вера. - Жутко знакомые фамилии, вам так не кажется?

- Это какие-то родственники наших учеников, - подчеркнул Артем. – Интересно услышать фамилии всех пятерых объектов.

- А как звали маму Данила? - уточнил Максим.

- Марина, - ответила Вера.

- А Лена Кастиади - это тетя Марты, - вспомнил он. - Несколько лет назад ее убили, теперь понятно почему.

- Вас не смущает, что родители хозяйки дневника отдали ее на растерзание? - возмутился Артем. - Они позволили создать генно-модифицированного человека и обещали всю жизнь присматривать за ней. И делали это с помощью дневника, где она рассказывала то, что не могла сказать им. Учитывая, что у нее еще проблемы с памятью были, родители в любой момент могли исправить написанное, а если что-то не нравилось, то вырывать листы.

У Веры возник свой вопрос.

- Зачем ей советовали делать записи, которые обо всем напоминали, если в лаборатории ее каждый раз заставляли забыть?

- Чтобы она не смогла ничего от них скрыть, - предложил Станислав. – Им важно контролировать все, а сделать это получится только в одном случае. Бумаге можно доверить намного больше, чем родителям, - его взгляд невольно скользнул в сторону Сони, их глаза встретились.

Он не держал зла ни на бывшую жену, ни на дочь, которые всю жизнь скрывали правду. Сложно, но их тоже можно понять. После всего пережитого нормальным никто не будет. Его напрягала мысль: как за столько лет, даже зная о существовании уникальных людей, он ни разу и мысли не допустил, что живет с одной из них? Не мог же он быть настолько слеп, чтобы не замечать таких вещей - идеальный иммунитет, память, быстрая регенерация. С другой стороны, жена все тщательно скрывала, за столько лет научилась, и что самое интересное, Соня делала также.

- Продолжай, - просил Артем. 

«Проснулась в больнице, рядом Лена лежит. Врачи сказали, у нее что-то с сердцем, а она ответила, что оно просто бьется и это нормально.

Заметила у себя странный рисунок. Где-то я его уже видела. Надо дневник перечитать. Показала татуировку Лене, она сказала, что это неприлично показывать и что у нее такое же. Это символ вечной дружбы, мне нравится».

«Я перестала болеть, сердце не беспокоит. Лена тоже выздоровела и еще те трое. Мы с ними больше не ссоримся, потом допишу, если не забуду».

«Мы впятером получили самый высокий балл за контрольную, я их позвала в гости, будем вместе математику делать. Родители удивились, почему именно они. Запишу их личности: Лена Кастиади, Алена Осадчая, Валя Павлюченко, Женя Омельченко».

«Опять делают какие-то прививки. Пишу, чтобы не забыть».

«Забыла».

«Родители спрашивали, почему я перестала вести дневник. Я спросила, почему их это волнует, пусть свой ведут. Они сказали, что я такая умная. Послушала их и продолжила старый дневник, пусть читают то, что хотят прочитать».

«Начался седьмой класс, всех поздравляют, а мне страшно. Учителя поменялись, все такие злые. Я бы их уволила. А еще наш Войтек будет у нас биологию вести. Это директор, если что. Можно без отчества. Всю школу от него бегала, а он меня нашел».

«Лена порезала ножницами руку, хотела показать, как оно быстро заживает. Я сказала, что у нее нет мозгов и ушла. Странная она».

«А может и не странная. Порезалась стаканом, крови было целый литр! На следующий день осталась маленькая царапина, родители мне не поверили, сказали, что я преувеличиваю».

«Хочу перейти в другую школу, там мальчик красивый. Мои подруги предложили сбежать. Они сказали, что устали от этого контроля и от этой жизни. Директор намекнул, что в другой школе мы не выживем. Он, наверное, тоже. Не видела его за пределами школы».

«Очень удачно сбежали, не помню ничего. Тут не хватает страницы! Не знаю, что такого я написала, но родители добрались и сюда. Я сказала, что больше не буду вести дневник и они поверили».

«Не могу бросить это дело, хочу знать и помнить, что происходит. Заведу новый дневник, жаль, он не может быть в моем воображении, который по щелчку включается и выключается. Нужно шифр придумать, чтобы никто не понимал».

«Что-то странное происходит. У меня раны быстро заживают, и я не болею. Рассказала врачу, она говорит, что никто не должен об этом знать, иначе я умру. Игра такая. Взрослая я для подобных игр, а она, получается, нет».

«Я почти выучила английский. Мне сказали, что языки – это мое призвание. Начну учить немецкий, директор знает, постоянно на нем что-то рассказывает, хотела бы я понимать. Лена сказала, что в него вселяется Гитлер, отрицать не стану».

«Ходили в больницу, врачи говорят, что у меня искусственный мозг. Это у них искусственный! Нормальный человек не будет обзываться».

«Моему возмущению нет предела! Не писала про семью, а про сестру напишу. Она ушла гулять с моим одноклассником, который мне нравился. Она знала и специально так сделала. Оля, я тебя ненавижу! Ты тупая малолетка! В глаза тебе сколько раз говорила, не полегчало, напишу еще тут».

«Тоже не помогло. Они снова пошли гулять. Вечно ей все самое лучшее достается. И внимание родителей - все ей! Не знаю, чем я хуже».

«Приснился сон, что мне голову разрезают. Так страшно стало, больше не могу спать».

«Может и не сон».

«Подрались с Олей. На этот раз из-за ее помады. Родители нас еле разняли, сказали, что мне тоже покупали, а я забыла. Может и так, но вину я не признаю. Надо делать заметки на каждом шагу, хотя устану читать. Все равно это не отменят того факта, что я ненавижу сестру».

«Все лето не видела подруг, так соскучилась. Они изменились, выросли. Классный руководитель сказала, у нас есть шансы закончить учебу с золотой медалью. Не знаю, в чем ее преимущество, но родителям приятно. А Оля завидует. У нее даже одна тройка есть, по немецкому. Она пообещала, что однажды выучит его, назло мне. Но в итоге я его первая и выучила. Если прислушаться, можно услышать мой злобный смех».

«Чувствую себя особенной. Рассказать никому не могу, только дневнику. Сейчас об этом знать опасно, возможно, через много лет все изменится, и моя писанина кому-то пригодится. Продолжу записи».

«Все больше хочу, чтобы об этом кто-то узнал. Переписала дневник, исправила ошибки и порядок слов в предложениях. Подумываю написать книгу о моей жизни, сюжет есть. (Шутка)».

«Директор спустился под школу, в ад, наверное».

«Случайно подслушала разговор учителей. Они говорили про пять номеров из одиннадцатого, вроде про нас. Нас создали искусственно, проработали каждую деталь, стремились к совершенству, да и сейчас стремятся. Директор говорил, что мы не должны были прожить так долго, был шанс умереть еще в детстве, но, наверное, все получилось. Странно себя ощущаю, будто дышать - это уже что-то волшебное».

«Некоторые одноклассники тоже на память жалуются. Говорят, что это нормально чего-то не помнить».

«Проходила мимо учительской, слышала директора – его старческий маразм прогрессирует. Говорит, что ему удалось достигнуть самой вершины в биологических исследованиях. Результаты превзошли все его ожидания, и мы теперь почти бессмертны».

«Оля ветрянку подхватила, ходит вся зеленая. Родителей заразила, даже директора (так ему и надо). Я почему-то не заболела, значит, иммунитет у меня правда хороший».

«На нас постоянно что-то проверяют, а потом стирают память. В столовой в еду что-то подсыпали, так пару человек в больницу попало. Их на скорой увезли. Директор во всем виноват. И да, я опять подслушивала».

«Не хочу так больше. Готова сама обо всем молчать, лишь бы меня оставили в покое. Интересно, что знают остальные девчонки, на них тоже что-то проверяли».

«Одноклассники думают, чем заниматься после школы, а мне такую возможность не предоставили. Родители за меня все решили. Я должна стать врачом, как они. Отправят на учебу в какое-то захолустье, большего я не достойна. Я же не Оля, которую в столицу планируют устроить».

«Окончила школу с золотой медалью. Родители и учителя гордятся, а вот Оля... Надо было видеть ее лицо. У нее даже тройки есть, такая тупая. И все равно ее любят больше. За что ее можно любить? Она совсем не такая, как я. Она не идеальная».

«Поступила в медицинский, хотела изучать вирусологию, но мне запретили. Сказали, что я могу случайно уничтожить весь мир. Все умрут, а я останусь».

«Не жалею, что выбрала эту специальность. Оказывается, медицина очень интересна и полезна, особенно для меня. Хочу разобраться во всем, что там происходит. Учимся с Леной в одном городе, иногда видимся».

«Впервые пригласили на свидание, два дня собиралась, и не зря. Все так круто было! Слишком долго рассказывать, оставлю при себе. Скажу только, что его зовут Стас, учится на патологоанатома. Оказывается, он из моего города, как тесен мир».

«Нашла подработку после учебы, не хочу от родителей зависеть. Им же до меня совсем нет дела. За здоровье иногда спрашивают - единственное, что их интересует, а на то, что мне сделали предложение, им плевать. Без моих дневников совсем скучно. Контроль надо мной потерян, вот и бесятся».

«Оля, в лицо я тебе этого не скажу, просто представлю, что письмо адресовано тебе.

Ты живешь с чудовищами! Но никогда об этом не узнаешь, потому что твоя хрупкая психика не выдержит подобного. С тебя всю жизнь пылинки сдували, ты и счастлива! И никогда не задумывалась, почему мы с тобой учились в разных школах».

«Приняла предложение Стаса. Узаконили отношения, родителям говорить не стала. Они сами узнали, пришлось знакомить, вроде понравился».

«На Новый год останемся у родителей, радует, что сестры с нами не будет. Не собираюсь ее с мужем знакомить».

«Родителей напрягает мой брак, не понимают, почему я согласилась. А я понимаю - единственная возможность сменить фамилию. Будь возможность, я бы внешность сменила и уехала со страны. От всех могу сбежать, но не от родителей. Тогда какой в этом смысл? Все равно вернут на растерзание ученым».

«Мама рассказывала о вреде родов для моего организма. Боится, что однажды такие чудовища, как я, начнут размножаться. Конечно, начнут, я беременна. И здорова, здоровее их всех вместе взятых».

«Муж получил диплом, а мне пришлось бросить учебу. Неделю назад родила девочку. Такая красивая и маленькая. Врачам все равно что-то не понравилось. Слишком здоровая, оказывается, в нашей стране это ненормально».

«Вернулись со Стасом в родной город. Уговорила, чтобы не давал родителям наш адрес. Подумал, что я странная, но согласился».

«Я совершила ужасную ошибку. Мама была права, когда говорила, что мне нельзя рожать, теперь я подвергаю опасности и свою дочь Соню. Они нас везде найдут».

«Устроилась на работу в поликлинике в соседнем городе (в целях безопасности не уточняю). Хожу в очках и халате, чтобы никто не узнал. До сих пор ужасная паранойя, снится один и тот же сон, где нас находят и все повторяется».

«Закрутился роман с коллегой, стыдно перед мужем. Он и сам понимает, что я его давно не люблю, понял, когда я уехала. Соня научилась ходить, а я все пропустила! Вот такая я мать!» 

«Самое время рассказать о нем. Зовут Паша Калашников. Оказывается, он работал на тех ужасных людей и имеет большой авторитет в их кругах. Сначала я боялась, а потом он доказал, что ему можно доверять. Пообещал, что никогда не даст меня в обиду. Сдержал слово».

«Паша рассказал много важной информации, постараюсь не забыть и записать».

«Теперь это дневник не Маргариты Авериной, а дневник подопытной номер пять. Так и запишу. Перепишу его другим шифром, легким. Люди должны знать, что там происходит».

«Павел сказал, что я опасна для общества - цитировал Войтека. Этот старикашка сказал, что такие, как я не должны существовать. Либо такими будут все, либо никто».

«Скоро у этой кровавой лаборатории появится новый руководитель. Войтек должен передать всю деятельность внуку, и правильно сделает. Старый уже, на тот свет ему пора, а он на этом засиделся».

«Теперь этой деятельностью руководит Анатолий Геннадьевич Аддингтон. Не понимаю, почему дед не бросает работу, он же ничего не соображает. Боюсь, расскажет обо мне внуку и тогда меня точно не оставят в покое.

Уже который раз убеждаюсь, что ненавижу свою сестру. Она выходит замуж за этого самого человека. У нее вроде другой был, не знаю, почему она его кинула. Родители от этой новости только счастливее стали. Но не я».

«Узнаю новые факты. Отца должны были посадить на пожизненное, но суд смиловался. Без понятия, кто за него вступился и что батя натворил. Так давно не была дома, много пропустила».

«Сестра перестала общаться с родителями, вот это новость! Отец жаловался, что его любимая Олечка обиделась на них с мамой. Даже представить не могу, почему. У сестренки, оказывается, дочь есть, а мне родители не говорили. Обожаю нашу дружную семью».

«Приехала домой. Эти твари добрались до моей дочери! У нее на сердце такая же татуировка, как у меня. Совсем свежая, вчера сделали. Ироды, ей всего пять!

Родители обо всем знали, наверное, поэтому так срочно вызывали меня домой! Боялись, что Стас увидит метку. А пусть видит...»

«Пришлось уволиться с работы и вернуться домой. Уговорила Стаса купить новый дом, никому не сказала где. Оборвала все связи с родителями, ненавижу их! Они сдали нас этим людям. Теперь из-за них страдает моя дочь.

Раньше я думала, что, находясь вдали от семьи, смогу защитить их, но не смогла».

«С самого утра весь город на ушах. Реву, не могу успокоиться. И все потому, что «один из величайших врачей города, вместе со всей семьей, был сожжен в собственном доме». Кто-то совершил умышленный поджег дома моих родителей. Проводилось много экспертиз, велись расследования и выяснилось, что перед поджогом их всех чем-то накачали - чтобы не проснулись. Они сгорели заживо.

В их доме было найдено тело неизвестной обгоревшей девушки, по описанию очень похожей на меня. Все уверены, что это я. Сложно судить по обгоревшему телу, но у нее были мои сережки и такая же татуировка на груди. Есть некоторые мысли на этот счет, нужно уточнить у Павла. Он собирается вернуться в город».

«Павел навел справки, выяснил много нового. Даже Анатолий с его чертовой женой не в курсе.

Родители подозревали о возможной опасности и подготовились. Дали понять, что в ту ночь мы будем втроем в одном месте. Никто не догадывался, что вместо меня там совсем другая девушка. Они оказались умнее и пожертвовали ею ради меня. Достойный поступок. Инсценировать мою смерть, чтобы отвернуть врагов. У них это получилось, теперь я официально мертва. Единственное, за что я могу гордиться родителями».

«Мы переехали в новый дом на краю города, тут хорошо и Соне нравится. Здесь нас не найдут, надеюсь, не будут искать. Только дальше им придется без меня, я уеду. Не хочу подвергать семью такой опасности, без меня им будет лучше».

«Убедила дочь ни при каких обстоятельствах никому не рассказывать о татуировке. Даже папе не показывать (не рискну ему доверять). Соня поклялась, что будет молчать. Она уже взрослая, одевается сама, надеюсь, справится».

«Напоследок Павел поделился со мной очень важной информацией. Оставлю тут.

Тело неизвестной девушки, что сгорела в доме моих родителей - это третий объект Женя Омельченко. Мы с ней внешне были похожи, и сережки у нас одинаковые, не удивительно, что нас перепутали. Нужно предупредить остальных, потому что если приходили за мной, то придут и за ними.

Но что самое ужасное, мои родители были также сильно замешаны в экспериментах на людях, как и Анатолий Аддингтон с дедом, и были им ненужными конкурентами. Вместо того чтобы объединиться, они разрушали друг друга. У Анатолия получилось лучше. Он подставил моего отца, усадил в тюрьму и лишил всего. Ему удалось переманить на свою сторону всех людей и даже Ольгу. Родители были такими наивными, думая, что этот брак сможет объединить их. Так вот, не смог.

Сами пострадали от этого союза. Анатолий Аддингтон сжег их в собственном доме. Он сжег родителей своей жены.

Знала бы ты, Оля, какие люди тебя окружают, превратилась бы в чудовище, каковым сделали меня!

И радуйся, не только меня родители использовали в своих целях, с тобой они поступали не лучше. Их больше нет, а ты мучайся!»

«Это последняя запись.

Теперь, когда я официально мертва, родители не смогут испортить мне жизнь еще сильнее, а мужу и дочери больше ничего не угрожает, я могу уехать. И я это сделаю.

Внесла правки в дневник и спрятала под паркет, чтобы его нашли как можно позже. Главное, чтобы нашли. Мои записи объяснят многое.

Напоследок обняла дочь, она не знает, что это последний раз. Взяла с нее клятву, что про татуировку никто не узнает, и уехала. На этот раз навсегда...».

Соня захлопнула дневник и взглянула на каждого присутствующего, в их глазах увидела такой же шок, который ощутила сама. Слишком много информации для одного дня.

- Скажите что-нибудь, - прошептала Соня.

- Давайте еще помолчим, - дернулась Ольга.

Она перестала понимать, что происходит в этом мире, когда в один миг вся ее жизнь перевернулась вверх дном. Семья, которой она так дорожила, но которую не знала совсем, оказалась намного хуже, чем можно предположить. И хоть родители оберегали ее как могли, но своими грехами все погубили. А муж, который должен был их спасти, просто убил.

Все это время Ольга была уверена, что в тот роковой день сестра погибла вместе с родителями, а сейчас выясняется, что она жива, но в бегах.

- Ну охренеть! – Максим встал с дивана и прошелся по комнате. – Как тут молчать, когда меня распирает?! Оль, ты реально не знала, что твоя сестра ГМО?

- Конечно, нет. Вы же сами все слышали: мы не общались, она меня ненавидела. Теперь я пониманию, почему.

Пока гости переваривали информацию, Станислав добивал себя мыслями, что за столько лет совместной жизни ничего не заметил и не помог бывшей жене, которая так нуждалась в этом. Неудивительно, что она исчезла и нашла другого – от него поддержки побольше будет. Правда, не давал покоя тот факт, что она чужому доверилась, а не своему мужу. Разбиралась в людях не хуже дочери, но правильный выбор делать так и не научилась. А может, наоборот – именно так и было правильно?

- Забавная ситуация, но я никогда не видел у нее татуировку, - признался он, чем шокировал еще сильнее. – Получается, она ее всегда замазывала, сейчас и не такое можно скрыть.

- Лазером удалить и все, в чем проблема? - предложил Артем. 

На его слова никто не обратил внимания, потому что Максим влез с очередными открытиями.

- Если мать Сони - это сестра нашей Оли, получается, вы родственники?! Боже, мне только дошло!

- Получается так, - Ольгу эта новость уже не удивляла. Самые большие потрясения она пережила пару минут назад. – К слову о забавных ситуациях, я так и не успела познакомиться с мужем сестры, никогда не видела ее дочь, - она взглянула на новых родственников и улыбнулась. - Даже родители знали, а я нет. И спустя столько лет выясняется... черт, я уже пару лет работаю с племянницей и только сейчас об этом узнаю!

- Что насчет родителей? - вмешался Николай. - Ты знала, что они тоже были замешаны?

- Нет, они все скрывали, - ответила она. – Не понимаю, зачем было создавать генетически-модифицированных людей и одну из них растить именно в нашей семье?

- А потом убивать, - добавила Вера, развалившись в кресле. - Тогда к чему это все?

- Потому что они не такие, как мы, - сказала Соня. – Если бы про их эксперименты кто-то узнал, я говорю о действительно ужасных вещах, которые там творились, то их деятельности пришел бы крах. Сейчас власти покрывают многое, но они не знают всего, а пока они не знают, будут продолжать прикрывать каждое преступление. Им плевать, они молчат не ради результатов в медицине, они молчат, потому что деньги намного важнее. Все куплено, а что не куплено - стерто и убито. Подопытных убивали, чтобы никто не узнал, что такое существует. Здесь разоблачиться не страшно, тут все свои, но в другом городе... этого они и боялись. При Войтеке такого не было, его опыты не настолько ужасны, за исключением тех пятерых. А то, что творит Менгеле - гораздо хуже. Ради своих целей он готов пойти на все, ставит эксперименты на каждом и ничего не боится. Такими темпами скоро он сам себя раскроет.

- Хотел бы я на это посмотреть, - размечтался Максим. – Как он все разрушит. Даже не нашими руками, а своими собственными.

- Кстати! - вспомнила Вера. - Меня одну напрягла фамилия любовника этой Маргариты? Калашников Павел - наш историк!

- Ага, - кивнул Артем. - Все это время он покрывал пятый объект. Он же ее реально не сдал.

- Я думал, он полностью предан Менгеле, - задумался Максим. - Хотя, чего не сделаешь ради любви.

Их дальнейшие дискуссии продолжались недолго. Каждый в какой-то момент осознал, что хочет побыть один и поразмыслить как следует.

- Так, ребят, уже поздно, давайте по домам, - Николай поднялся с дивана, разминая плечи. - Если кого подвезти, идем сейчас.

- Меня! - в один голос крикнули Вера и Максим.

Артем никак не отреагировал на предложение, спокойно встал, пожал руку хозяину дома, улыбнулся Соне и направился к двери.

- Всем пока! - крикнула Вера с прихожей.

- Ты не едешь, - сказал ей Максим.

- Высажу тебя, где и в прошлый раз, - кинул ему Крот.

Теперь Максим был не против.

- Значит, наведаюсь к Вере на кофе.