129

Состояние Лизы улучшилось уже на следующий день, но ее не спешили выписывать из больницы. Чтобы окончательно не сойти с ума от скуки, она попросила Дашу принести справочник для подготовки к экзаменам. Все в одной книге - кратко и понятно, отвлечет от нависших проблем.

Только вот за справочником Даше пришлось идти домой к однокласснице, где был и Женя. Единственный визит в это место ничем хорошим не закончился, поэтому подходя к нужной квартире, ее начало трясти. Но и уйти она не могла - хотелось проверить, что он будет делать и как себя вести. После вчерашнего зрелища Женя вряд ли по собственной воле подойдет к ней, хотя бы потому что боялся Данила.

Женя открыл дверь, равнодушно выслушал ее просьбу, вынес нужную книгу и, попрощавшись, закрылся. Никаких эмоций - абсолютно. Когда каждый отрицает происходящее, можно и самой поверить, что этого не было. А через пару месяцев она бы с удовольствием сделала вид, что не знает его.

Ближе к вечеру в гости к Даше пришел Данил. По телефону она рассказала о своем походе к Жене и его игноре, но другу этого было недостаточно - захотелось увидеть ее лично. Тем более, матери дома нет, а с Павлом он имел неплохие отношения.

- Ты видел, как он смотрел?! – выдохнула Даша от переизбытка эмоций. – Черт, я не могу придумать ни одной подходящей метафоры. Его будто кинули, будто всю жизнь сломали.

- Ага, - буркнул Данил и присел на край стола. – Думал, прибью его на хрен за такие взгляды. Сначала все испортил, а потом надеется на второй шанс.

- Больше нет, - Даша села рядом. – Женя мне и слова не сказал, я-то ждала вынос мозга, а он молчит.

Данил качнул головой, понимая, как сильно все изменилось.

- Какие-то полгода назад Ник ревновал тебя к нему. Никогда этого не понимал.

- Ревность?

- Если только к Жеке. Я сразу сказал, какие они отстойные - что одна, что второй. Таких даже использовать невыгодно, себе дороже выйдет. Иногда люди что-то дельное говорят, можно прислушаться. Наверное, мне следовало бы сразу швырнуть доказательствами вам в лицо, но я не хотел, чтобы вы из-за меня разочаровывались в других. Эффект не тот. Кто же знал, что все получится так. Тут даже я охренел.

Даша замерла на мгновение, прежде чем задать вопрос, который давно вертелся у неё в голове.

- Ты поэтому не рассказал, что Лиза выплюнула экстази? Не хотел быть виновным в нашей ссоре?

- Ты знала... - проговорил Данил. – Откуда?

- Видела. А потом...ты не раз намекал ей, как она чужие судьбы одной таблеткой рушит. Тогда я поняла, что и ты это знаешь. Только почему-то мне не рассказал.

- Это могло оправдать измену Ника?

- Нет, - прошептала она, чувствуя, как в груди нарастает глухая боль.

- Тогда какой в этом смысл?

- Если бы я этого не знала, то доверяла ей.

- У тебя хватило ума этого не делать. Но ты доверяла Жеке, - холодно подметил Данил, в его голосе сквозила едва уловимая горечь.

- Да никому я не доверяла! – вскочила Даша. – Осторожность не предотвратит проблему. Недостаточно быть осторожным. Ты можешь не верить людям, можешь топить за ЗОЖ, но какой в этом смысл, если то, от чего ты бежал, достанется именно тебе?! Не ждешь, но получи.

Данил сжал челюсть. Все правильно она говорила. У мечтающих жить находят рак, а самоубийцы оказываются самые здоровые.

- Я...что-то не так сказала? – он увидел перед собой глаза Даши.

- Увы, так. Некоторых вещей не избежишь, чтобы ты ни делала. Это Жека еще не знает про тебя и Артема. А то совсем с катушек слетел бы.

Даша нервно усмехнулась.

- Ты опять начинаешь? Да после вчерашнего все думают, что мы с тобой... – она постеснялась говорить это вслух. - С Артемом у меня ничего нет.

- Передо мной ты чего оправдываешься? - он прошелся по комнате и заставил себя улыбнуться. - Это не мое дело.

- Не твое, - Даша пыталась уловить его взгляд. - Но тебя это цепляет.

Данил остановился и наконец-то поднял на нее глаза.

- Что?

- Ты постоянно подкалываешь меня Артемом, потому что...

- Нет, - он продолжил мерить комнату шагами.

Этот разговор заходил в невыгодное ему русло, и, чтобы не наговорить глупостей, стоило уйти.

- Я просто издевался над тобой, не со зла, конечно. Ты же меня знаешь, люблю бесить людей. Делать все, чтобы меня ненавидели, - говорил Данил, подходя все ближе. Взял ее за плечи и грубо продолжил: - Не пытайся видеть во мне хорошее. Сотри тот гребаный воображаемый образ и никогда не вспоминай о нем, - он отпустил ее и отвернулся.

- Дань, ты чего? Вчера все было нормально, а сегодня я не узнаю тебя.

- Сегодня я настоящий, - его голос прозвучал сухо и отстранённо. - Ты хотела поиграть, и мы это сделали. Игра окончена.

- Это же была не игра, - для нее так точно. - Что между нами происходит?

- Ничего не происходит, - Данил схватил куртку со стула и начал собираться. – А сейчас извини, мне пора.

Он вышел в прихожую. Даша его догнала.

- Какого хрена ты сбегаешь? – видя, как он натягивает ботинки, уверенность все изменить меркла. - Господе, Дань, мне же не показалось. У тебя тоже есть ко мне чувства...

- Нет, - отрезал Данил. - Я просто хорошо к тебе отношусь. Как к другу. Не более.

Даша растерялась. Раньше она не задумывалась, почему так тяжело дается смотреть в его глаза - они словно огонь: подойдешь ближе, и начинаешь сгорать. Потом поняла, чем они так притягивали - это был влюбленный взгляд. Его ни скрыть, ни подделать, он был искренним, а сейчас притворяется.

- Когда я первый раз осталась у тебя ночевать, ты хотел меня поцеловать, но...

Данил, который уже потянулся к дверной ручке, резко остановился. Стоял, глядя на дверь, и не решался повернуться. Все это время он был уверен, что Даша ничего не знает, а она просто не видела смысла говорить. И Данил был ей очень благодарен, что, даже зная правду, она молчала и был бы счастлив, делай она так и дальше.

- Тебе, наверное, показалось, - выдал он. – Или приснилось.

Каждое произнесенное им слово словно ножом в собственное сердце.

- Прости, я... - Данил до боли закусил губу, чтобы не закричать от ненависти, которая зарождалась по отношению к себе. За то, что не мог сказать все в лицо, вместо этого говорил, повернувшись спиной, чтобы она ничего не заподозрила. Потому что, увидев его глаза, ложь раскрылась бы сразу. – У меня нет к тебе никаких чувств. Я тебя не люблю, - снова закусив губу, он почувствовал кровь. – Для меня это ничего не значило.

130

Выскочив из подъезда, Данил бежал по привычному маршруту, не сворачивая и не останавливаясь, словно надеялся скрыться от самого себя. На улице потемнело, срывался легкий снег, ветер бил в лицо, но Данил не чувствовал ни холода, ни боли - только невыносимое внутреннее давление, которое разрывало его изнутри. Свет фонарей постепенно редел, вскоре исчез вовсе, когда Данил забежал в лес, ставший ему убежищем за последние пару лет. Здесь не нужно притворяться, и можно быть собой.

Каждый шаг давался всё тяжелее: дыхание сбивалось, лёгкие горели, мышцы ныли от перенапряжения. Он задыхался и спотыкался, пропуская в темноте кочки. Хотелось дойти до состояния, когда перестаешь что-либо чувствовать, и данный способ прекрасно помогал. Обычно любые истерики Данил покрывал спортом, но в какой-то момент мысли начали давить настолько сильно, что находиться среди людей уже было опасно. Хотелось быть одному, кричать до потери голоса, рыдать и не бояться быть услышанным.

Ноги перестали держать, он рухнул на колени. В истерике бил кулаками о землю, не чувствуя желаемой боли, только холодный снег и мягкий грунт, что даже не ранит.

Данил закричал от бессилия. Его крик, полный отчаяния, разорвал ночную тишину, настолько громкий и пронзительный, что птицы с шумом сорвались с деревьев. Сквозь темноту их не видно, но звук их крыльев был громким эхом, отражающимся в пустоте вокруг. Сорвав голос, Данил не мог успокоиться - его эмоции продолжали рваться наружу.

- Почему я?! – выл он, глядя на небо. – Я хочу жить! Сделай так, чтобы я жил, - перешел на шепот, осознавая, что никто ему не поможет, никто не услышит. Так и умрет один со своим проблемами, и никому уже не будет до этого дела.

Вдоволь накричавшись, Данил рухнул спиной на землю и уставился на черное небо. На лицо падали снежинки и вмиг таяли на его горячей коже. Одна из них скатилась вниз по щеке, словно слеза.

Увидев падающую звезду, Данил уже не стал загадывать желание. Все равно не сбудется.

- Почему я? – прикрыв глаза, он чувствовал, как глаза щипают от слез.

Смешно стало при мысли, что такой «робот», как он, который по мнению людей, не способен на человеческие эмоции, сейчас тупо рыдает. Он просто устал эти два года засыпать и просыпаться с одной единственной мыслью: благодарностью, что он еще жив, и напоминанием, что так не будет вечно. Боролся бы до последнего, но смерть не обманешь - ей лучше знать, где ты нужен сильнее. Здесь от него, видимо, мало толку.

За пару данных лет Данил надеялся совершить достаточно побед и еще больше поражений, чтобы подавить желание жить. Но с каждым месяцем жизнь все сильнее вызывала зависимость - хотелось еще и еще. Увы, от него уже ничего не зависело. Все что мог, он сделал: научился жить, словно и не болен вовсе, радовался жизни, сильнее чем когда-либо. В совершенстве овладел искусством лжи и притворства - лишь бы не давать людям повода думать, что с ним что-то не так. Улыбался, когда хотелось рыдать, а крики смехом подавлял. Настолько вжился в роль, что перестал понимать, где настоящий он. Из несостоявшегося самоубийцы превратился в клоуна, который творит все, что хочет, позабыв о запретах. А ему просто терять нечего. Единственный запрет, так это запрет жить.

Данил по-настоящему осознал ценность времени, начал хвататься за каждую возможность, только людей к себе не хотел привязывать. Их и раньше в его жизни было немного, а за последние года сократилось до нескольких человек, потом и вовсе до одного. Его это устраивало. Были исключения в виде девушек, но ни о каких чувствах не могло быть и речи. Разбежались и забыли, только с Дашей оказалось сложнее. Обещал себе, что вот-вот прекратит общение, но не смог. Слишком близки они стали в последнее время, что не должно было произойти ни при каких обстоятельствах. Не переходя границу дружбы, Данил был уверен, что не сможет причинить ей боль, а теперь своим уходом именно так и сделал. Но это лучше, чем боль, которую он принесет, если останется.

131

Даша смотрела на закрытую дверь, где недавно стоял Данил, и все никак не могла прийти в себя. Не думала, что сможет оттолкнуть любовью. Мозг блокировал осознание того, что это конец. Он просто ушел, словно для него это ничего не значило, хотя именно так он и сказал. Растоптал все ее чувства и дал понять, что это было не по-настоящему. Чем дольше она об этом думала, тем сильнее верила. А тот поцелуй, которого не было, ей тоже привиделся.

Хотя галлюцинациями она не страдала и такое сложно вообразить. В ту ночь она отчетливо чувствовала его дыхание рядом, даже помнила, как он убрал волос с ее лица и долгое время просто смотрел. Тогда Даша была уверена, что одна такая: полночи проворочалась без сна, только и думая, что о нем. Ощутив сквозь сон его прикосновение к щеке поняла, что Данил чувствует то же самое. Но открыть глаза не решилась, да и не хотела ставить его в неловкое положение, поэтому сделала вид, что спит.

Утром хотела во всем разобраться, по его поведению понять, кто они друг другу. Своими рассказами про Никиту и жалобами на отношения Даша надеялась увидеть хоть какую-то реакцию, но ее не было. Данил помирить их пытался, советы раздавал и, главное, сам не лез. Ни тогда, ни сейчас.

Желание знать правду рухнуло, когда Вика рассказала про их с Данилом первый раз, а потом про второй. Когда он еще и с Верой начал встречаться, Даша окончательно убедилась, что ей все приснилось. Да и потерять Данила она была не готова. Дружить можно всю жизнь, а любить получается лишь у немногих.

Чтобы заглушить крик мыслей, Даша отправилась на кухню, где Павел вовсю демонстрировал свои кулинарные навыки. В нос ударил запах жареного мяса, звуки посуды заглушали телевизор, а Павел в фартуке орудовал у плиты.

Первое время Даша не решалась пробовать его стряпню, опасаясь, что в каждой порции скрывается доза яда. Но потом доверилась. На удивление, пища оказывалась съедобной, без содержания опасных веществ. Если бы она не знала Павла так хорошо, подумала бы, что матери повезло. Но никак не ей. Хотя в этом году еще не было ни единого покушения, что уже казалось подарком судьбы. Зато был вирус. Неизвестно, что хуже.

С такими размышлениями она уселась за стол, позабыв про отчима, который собрался проверять на ней свой кулинарный шедевр. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз, Даша подняла глаза к двери, где увидела Менгеле. В своем дорогом костюме, сверху пальто, волосы влажные от снега.

- Это еще что такое? - Даша вскочила и протерла глаза. Ничего не изменилось: он по-прежнему стоял перед ней.

Только потом вспомнила, что после ухода Данила дверь не закрыли, вот он и зашел без приглашения.

- Со мной поедешь! - его голос звучал властно, как приказ.

Павел и вовсе дар речи потерял. Его реакция лишний раз убедила Дашу, что про их союз с Менгеле ему ничего не известно. Переехал сюда с заданием присмотреть за ней, но теперь лучше босса этого никто не сделает. Вирус связал их.

- С чего вдруг? – спросила Даша.

- Обещанный сюрприз, - Менгеле взял ее за руку и наконец-то обратил внимание на своего работника. – Павел, добрый вечер, - кивнул он и потащил Дашу в прихожую.

Схватил ее курточку и, не дожидаясь пока она оденется, повел к двери.

Возле подъезда стоял черный внедорожник. Пару раз Даша видела его возле школы и смела предположить, что это владения их директора. Только ездил он не часто, привык ходить пешком, видимо, надеялся, что сможет этим продлить себе жизнь.

Они сели в машину и поехали в неизвестном направлении. Как Даша поняла позже, в сторону подземелья.

- И зачем? - не унималась она. Сидя на заднем сидении, увидела на месте водителя знакомый силуэт. - Привет, Вадим.

Он сосредоточил взгляд на зеркале. Даша заметила его ладонь, поднятую с руля в знак приветствия. Особой болтливостью Вадим не отличался; если можно ответить жестом, он сделает именно так. И обращение к нему на «ты» казалось чем-то обычным, слишком часто Даше доводилось видеть его рядом с директором.

- Скоро узнаешь, - ответил Менгеле, глядя на дорогу.

- Ладно, на самом деле плевать, - сдалась Даша. Даже если на казнь, она бы не сопротивлялась. - Но объясните мне, откуда у Полины Островерхой амнезия? Что вы с ней сделали?

- Шлялась с одноклассником на моей территории, - с отвращением кинул Анатолий Геннадьевич. - Лишний треп мне не нужен.

Подъехав к больнице, они спустились в подземелье. От количества поворотов у Даши голова шла кругом. Здесь она еще не была, поэтому по возможности старалась изучить каждый угол, каждую дверь. Освещение позволяло заметить, насколько чистыми и современными были коридоры - не такие, как школьном подземелье.

Они остановились в тупике. Тон стен резко сменился с белой плитки на обычное железо. Перед ними была одна единственная дверь, что отпугивала всем своим видом.

- У тебя есть десять минут, - Менгеле принялся возиться с замком.

Когда дверь открылась, Даша вошла в комнату и увидела Никиту. На ее неожиданное появление он вскочил с кровати и теперь стоял как вкопанный, не веря собственным глазам.

Даше казалось, она спит, либо умерла и очутилась на том свете, где должен быть Никита. Кто же знал, что он на этом. И представить его таким никакой фантазии не хватит. Он стал взрослее, крепче; волосы отросли и стали намного темнее, чем они все привыкли видеть, на щеке пару давно заживших шрама, которые уже не исчезнут. Никита стоял в сером спортивном костюме и пушистых тапочках с собачьей мордой - при других обстоятельствах такой дизайн вызвал бы у Даши дикий смех, но не сейчас. Она смотрела на друга достаточно долго, а он не исчезал, тогда пришла мысль, что он правда здесь. Живой.

Они одновременно кинулись обниматься. От переизбытка эмоций едва не задушили друг друга и отстраняться не спешили. Даша боялась, что если это сделать, то он исчезнет, поэтому крепче прижала к себе. Вдохнула родной запах его тела, за которым она и сама того не осознавая, безумно соскучилась. Вместе со слезами счастья ее пробило на смех.

- Живой, - она взяла его лицо в руки и уставилась в глаза. – Как? Как им удалось это сделать? Мы были уверены, что тебя убили... Охренеть.

- Никто не знает, что я жив? – Ник медленно покачал головой, словно подсказывая правильный ответ.

И Даша его поняла.

- Нет. Из наших так точно.

Они присели на кровать. В голове крутилось столько вопросов, важной информации и признаний, но говорить оказалось слишком сложно. Для обоих эта встреча стала чем-то спасительным, тем, что снова вернет к жизни.

Ник взял ее за руки, наслаждаясь прикосновениями, впервые за столько времени.

- Боже, как? Как так получилось? Мы же видели тебя в петле... - Даша вытерла слезу с щеки. – А ты все это время был жив. Видимо, об этом не знали только мы, потому...

Ник резко приложил к ее губам большой палец. К своим - указательный другой руки, подавая знак молчать. Уловив ее кивок, он спокойно выдохнул. Следовало сделать это с самого начала, но он не знал, как правильно объяснить, чтобы она не говорила лишнего, а потом заметил рядом с ней телефон. Взял его и по памяти ввел старый пароль, который она не сменила. Зашел в заметки и начал писать.

Даша догадывалась, о чем он хочет сказать. И не ошиблась, когда Никита показал ей экран с одной короткой фразой: "нас слушают".

Говорили они тихо, почти шепотом, но для людей Менгеле, это вряд ли станет препятствием. Чтобы не вызвать подозрений у возможных слушателей, Даша пересказывала безобидные новости про одноклассников, а Ник в свою очередь ничего не спрашивал, хотя было до жути интересно знать о ней все.

Слушая Дашу краем уха, он снова открыл заметки.

«Буду говорить то, что требуют. Не вникай особо».

- Они обещали выпустить меня к лету, если отец с Кротом не будут вмешиваться. А конкретно вы вообще не должны были знать об этом - мало ли, бунт устроите, и кто-то из властей решит проверить, о каком пленнике идет речь. Тогда им проще убить меня. Поэтому все оставалось в тайне, но обо мне знал Игорь.

Первое время Никита говорил то, что ему приказали, а сейчас решил добавить от себя. В прослушке он уверен не был, но подозревал ее наличие, ведь пустить сюда Дашу - это большой риск, на который они просто так не пойдут. Не может Менгеле попросить сказать определенные слова, не убедившись, что задание выполнено. Во всех их действиях есть цели, а Ник оказался слишком сообразительным, чтобы играть по их правилам. Узнав, что скоро приведут одного из его друзей, он подготовился, точно решив, что и как говорить. Правда, не ожидал, что это будет Даша.

- Перед смертью Вика успела рассказать обо мне, но я уверен, Игорь не трепался и правильно делал, - Ник взял ее телефон и начал печатать, при этом не переставая говорить. – Пару раз Оксана меня чуть не вытащила, но каждый раз нас ловили и возвращали обратно. Она мне записку от Игоря передала, тогда-то я и понял, что он все знает. Содержания не помню, да и порвать ее пришлось, чтобы никого не выдать. Хотя про Оксану они и так знают.

Никита говорил не по сценарию, но был уверен, что Менгеле его прекрасно слышит и поверит во все, что сейчас скажут. А если записку найдут, подозрения на Ольгу не возникнет, ведь по его словам, под буквой "О" скрывается Оксана. Пришлось это сделать, потому что он тупо забыл, куда спрятал тот чертов лист. К тому же его речи выглядели убедительно, будто они секретничают и о прослушке не подозревают.

- А как там мой отец? - Ник сунул ей телефон, в котором успел написать многое.

Даша растерялась. Глядя на текст, пыталась сосредоточиться на своих словах.

- Не знаю, я не в курсе всех этих дел. Мы сами по себе, - она сказала то, что он хотел услышать. Да и не только он, еще Менгеле, который улавливал каждое их слово.

- Правильно, - Ник одобрительно улыбнулся. - Ты только никому не говори, что видела меня... Хотя я уверен, ты не скажешь, потому что просто не сможешь объяснить, как тут оказалась.

Даша его больше не слушала - читала последнюю заметку.

«Они всего добиваются угрозами, но вы не видитесь. Крот и Игорь им не нужны, хотя Менгеле до них, наверное, уже добрался. Я уверен, он знает, где их искать, но трогать не собирается. И со мной все будет ок, я гарантия безопасности Менгеле, единственный рычаг давления на Крота. А еще я видел Марту. Она жива? Кивни, если да».

Даже в спешке Никита старался писать как можно четче, без ошибок. Обычно ему такое давалось с трудом, но за прошедшую ночь он успел придумать речь и заучить каждое слово, которое собирается сказать.

Прочитав последний вопрос, Даша кивнула, а Ник с облегчением выдохнул.

- Что там остальные? – спросил он. – Как Данил поживает?

- Нормально Данил, - процедила Даша сквозь зубы. – Остальные вроде тоже.

- А ты? – Никита подвинулся ближе и протянул ей телефон.

Даша опустила глаза на открытые заметки. Он ждал объяснений, которые нельзя сказать вслух, а ей нечего было ответить.

- Все хорошо, - она натянула улыбку и выключила телефон. Слишком долго рассказывать правду, легче соврать. – Лучше ты рассказывай. Как ты тут?

- Как видишь, неплохо, - Ник развел руками.

Даша еще раз осмотрела комнату. Тут намного уютнее, чем в коридоре. Стены и потолок из серой плитки, на бетонном полу старый, но чистый ковер. Угол комнаты перегорожен стеной и дверкой, за которыми скрывался туалет и раковина. Кровать показалась Даше слишком мягкой для плена; рядом стояла тумба, на полке она смогла разглядеть несколько книг и средства личной гигиены. В стоящем напротив шкафу было что-то из одежды, на приоткрытой дверце висело полотенце. Значит, обращались с ним относительно нормально.

- Бывало и хуже, - ответил Никита вслух, а написал нечто другое.

«Если бы они однажды хотели меня убить, то не тратились бы на меня так сильно».

Даша кивнула и осмотрела его. Дольше, чем следовало. Особое внимание заострила на плечах и руках.

- Для пленника ты выглядишь слишком живым. И...качком.

- Ты намекаешь, что раньше я был дрыщом? – засмеялся Ник.

- Нет, но... У тебя там за секретной дверью спортзал что ли?

- Я просто со скуки отжиматься начал, - ответил он. – А еще тут нормально кормят. Ощущение, будто из меня пытаются сделать настоящего мужика. Дали возможность все переосмыслить.

- Жалеешь о чем-то?

Ник поднял глаза, которые говорили больше, чем тысячи слов.

Дверь открылась, от неожиданности они вскочили. Но мозгами Даша по-прежнему сидела рядом с Никитой и смотрела в его голубые глаза, которые больше всего на свете сожалели, что он тогда так тупо потерял ее.

Вадим Сергеевич всем своим недовольным видом показывал, что время вышло. Десять минут пролетели как секунда.

Даша повернулась к Никите, а он - к ней. Обнялись крепко-крепко, словно в последний раз. На этот раз у них была возможность попрощаться, только слишком поздно они начали, еще и при свидетеле. Как бы Даше не хотелось уходить, она должна. На воле от нее больше толку. Отстранившись, она уставилась Нику в глаза. Он смотрел на нее, держал в объятиях и так не хотел отпускать. Даша застыла, осознав, что смотрела на его губы, а он - на ее.

Время замедлилось, воздух накалился. Закатывающий глаза Вадим сделал шаг назад - не желал больше ничего видеть. Чем ближе Даша с пленным, тем выгоднее им.

Он вышел в коридор, и они наконец-то смогли отпустить друг друга. Давно пора было это сделать, а момент, где влюбленные должны поцеловаться на прощание, у них возник чисто по привычке и тут же погас, стоило прийти в себя.

Оказавшись в коридоре, на Дашу налетел Менгеле, пока Вадим закрывал дверь.

- Все видела?

Она махнула головой, сомневаясь, что правильно поняла.

- Теперь забудь, - ледяным тоном продолжил он. - Для всех он мертв. До лета как минимум. Будете вести себя хорошо - я его отпущу. Но ни дай бог вы опять влезете - его смерть будет на твоей совести. А Лиза может случайно узнать правду.

- Я поняла, - Даша дернула рукой и ее отпустили. - Никому ничего не скажу.

- И про то, что он писал в телефоне - тоже, - добавил Менгеле, чем еще сильнее шокировал. - Я же не такой тупой, все понимаю. Если они исчезнут - убью вас обоих, поняла? – он сжал ее плечо и яростно взглянул в глаза. Не стал уточнять, ведь, судя по информации, которую знал Никита, несложно догадаться, о чем именно он мог предупреждать.

Даша кивнула. И в самом деле придется молчать. Камеры там не было, только прослушка, и зная, что так будет, ее все равно пустили к Никите. Настолько уверены в себе, даже телефон не стали проверять. При том, что она не удалила с заметок писанину Ника, о чем сейчас очень жалела. Если бы Менгеле включил ее телефон, то сразу бы все понял, но он этого не сделал.

- Надеюсь, на твое послушание, - с важным видом Анатолий Геннадьевич сделал шаг назад и повернулся к Вадиму. - Выведешь ее отсюда и вернешься, - перекрутив сказанное, оскалился. - Хотя кому я говорю, ты, Дарья, лучше меня знаешь ходы в моем же подземелье.

- Так мне ее провести? - спросил Вадим.

- Да, если наши будут цеплять, скажешь, что она своя.