79

Велась активная подготовка к Новому году, в которую были задействованы практически все. И если младшим классам велели сделать бесполезные елочные игрушки на конкурс, дабы проявить творческие способности, то одиннадцатому досталась возможность лично украсить актовый зал. Вместо пары уроков они должны наряжать елку, а также изобразить из дождика новогодние фигурки на стенах и развесить плакаты.

Обычно данное занятие у ребят ассоциировалось с чем-то более веселым и приятным, наверное, потому что помимо основной задачи они успевали драться елочными игрушками, выкладывать из дождика непристойные вещи и засыпать всех конфетти.

В этот раз все было по-другому. Причиной тому послужило отсутствие главного инициатора беспорядков – Данила Островерхого. Он мог опоздать, прогулять урок, но никак не целый день. Был настолько непробиваемый, что приходил с температурой, а если доводилось пропустить школу, значит, случилось что-то по-настоящему страшное. Еще и Полина сказала, что дома он не ночевал. Ей это не показалось подозрительным - Данил часто исчезал из этого мира, не оставив никаких объяснений. Сначала ребята думали, что он был у Веры, но, когда выяснилось, что она тоже давно его не видела, они забеспокоились. Решили подождать до завтра и, если ничего не изменится, бить тревогу, тем более на звонки он не отвечал...

По дороге домой Даша остановилась покурить. Сама не заметила, как подсела на эту глупую привычку и плевать хотела на истерики мамы. Она может контролировать каждый ее шаг, заставить Павла следить за ней, отправлять вместе с ним в школу, но не запретить курить. В этом она бессильна.

Покончив с сигаретой, Даша закусила жвачкой и поднялась на второй этаж. Но вместо матери дома ее ожидал личный кошмар. Павел испытывал на прочность колонки, от которых у Даши едва барабанные перепонки не лопались. Оказавшись в комнате, она переоделась и даже за книги пыталась сесть, но от такой громкости начала болеть голова.

Даша захлопнула книгу и пошла к Павлу на разборки. Он сидел, закинув ноги на журнальный столик, и переключал песни пультом в поисках чего-то особенного. Стоило Даше появиться на пороге, как он сделал громкость на максимум. Бедные соседи! И ведь не поверят, что это устроила не девушка-подросток, а сорокалетний учитель.

- Выключи! – закричала она. – Ты мне мешаешь учиться!

Павел убавил звук, только чтобы его было слышно.

- Видел я, как ты учишься, только меня позоришь, - он медленно расплылся в улыбке. – С мамкой твоей мы расписались, так что можешь называть меня «папой».

Даша опустила глаза. Предыдущие проблемы и оглушающая музыка отошли на задний план. Обидно стало, что у матери появился новый муж, а она не удосужилась рассказать об этом, хотя сама не терпела ни единого секрета. Жила в чужом личном пространстве, не пуская в свое.

Павел сделал пару шагов к ней и принюхался:

- Ты курила? С ума сошла?! Радуйся, что матери нет дома.

- Даже не знаю, кто из вас хуже, - она пыталась думать об этом серьезно, но мысли смешались и вернулись к самому главному. – Где Данил? Что вы с ним сделали?

- Я-то откуда знаю, где ваш Данил, - он потянулся за пультом. – С Верой Андревной, наверное, развлекается.

Снова сделал музыку на максимум.

- А откуда... - но ее уже не слышали.

Даша забила на мечты о тишине и, захлопнув дверь, вернулась в комнату. Никакая информация с учебников не лезла в голову, она взяла телефон и направилась в ванную. Набрала горячей воды, надеясь успокоить бушующие мысли.

Выйдя за полотенцем, налетела на проходящего мимо Павла. Наигрался с музыкой, теперь пришел к ней. Схватил за шею и затолкал обратно. Сердце Даши заколотилось, страх моментально окутал все ее существо. Она знала, что однажды это должно было произойти, но реальность оказалась гораздо страшнее.

Павел толкнул ее в ванную, полную горячей воды; разбавить холодной она просто не успела. Он схватил её за шею, его пальцы впивались в её кожу с болезненной силой, словно хищник, держащий свою жертву.

- Где ваш Крот? – его голос прозвучал, как удар хлыста, грубый и безжалостный.

- Крот? Я о еноте мечтала, - она наигранно засмеялась, чувствуя, как в уши затекает вода.

Кипяток обжигал кожу, особенно в области шеи, которую Павел сжимал все сильнее. Боль становилась невыносимой, но все ее мысли сосредоточились на его руке, не дающей сделать полноценный вдох.

- Издеваться надумала?! – закричал он. – Может, стоит промыть твои мозги, пока в овощ не превратишься? Толку от тебя никакого!

Не убирая руку с шеи, он погрузил Дашу под воду. Слишком резко и неожиданно - она не успела вдохнуть.

Спустя несколько секунд Павел вытянул её из воды, как тряпичную куклу, позволив глотнуть воздуха.

- Плохо соображаешь? Повторю: где Крот?

- Это ты плохо соображаешь, - прошептала Даша, не открывая глаз. – Под землей.

- Скоро и ты там окажешься! – процедил он и снова затолкал ее в воду.

Надавил на плечо всем весом, лишив последней возможности вырваться. Воздуха в легкие Даша успела набрать, но это уже не поможет. Павел не отпускал ее секунд тридцать, столько она насчитала за время, проведенное под водой. Пыталась чем-то занять мысли, лишь бы не думать, умоляла себя продержаться еще секунду, еще две, и все точно закончится, но ничего не менялось.

Вода была слишком горячей, а отсутствие воздуха превращало это в настоящую пытку. В какой-то момент Даша перестала помнить правильный порядок цифр, пыталась притвориться мертвой, но даже так Павел не отпустил ее. На всякий случай продолжал удерживать под водой, тогда Даша поняла, что это не пустые угрозы.

Она больше ничего не чувствовала - ни ожоги, которыми покрылось все тело, ни шум в ушах, ни пульсации пустоты в груди. Единственное, чего она сейчас жаждала - это воздуха. Все проблемы, депрессии и страхи, что терзали её раньше, казались незначительными по сравнению с этой простой потребностью - жить. Но осознание пришло слишком поздно.

Долго притворяться не получилось, Даша начала задыхаться и кашлять, руки сами потянулись к его силуэту, который она, открыв глаза, с трудом могла видеть. Такой огромный и страшный. Самое худшее зрелище перед смертью.

Когда она перестала сопротивляться, ее отпустили.

Павел вылетел из ванной, а Дашу очередной раз спас приход матери. Могло показаться, что он делает это специально. Показывает серьезность его намерений, постепенно выдавливая из нее жизнь, но убивать не спешит. Все оттягивает момент, получая удовольствие от чужих мучений.

- Мое солнышко пришло! – послышался его довольный возглас.

Даша всплыла, первое время не в состоянии дышать. Вода попала в легкие, и уход Павла не избавил ее от мучений. Собравшись с силами, она вылезла из ванной и с грохотом рухнула на пол. Лежа на животе, не переставала кашлять, и вскоре способность дышать вернулась.

- Дочь, с тобой всё в порядке? – мама постучала в дверь. – Жива?

- Да, - прохрипела Даша, продолжая кашлять. – Воды наглоталась.

Больше вопросов эта женщина не задавала - ушла к любимому, который едва не лишил ее единственной дочери. Не появись она так вовремя, он бы это сделал. В этом Даша практически не сомневалась.

Вероятно, перед тем как влиться в семью Павел изучил все, что может помешать. Но преград нет. Даша ни за что не расскажет о своих проблемах, потому что даже убей он ее, мама не поверит. Обвинит в клевете, потребует доказательств, еще и виноватой сделает. Этот неизвестный мужчина стал для нее дороже родной дочери.

Даша всегда знала о приоритетах мамы, и начала понимать, что все прошлые проблемы - это мелочи. Павел не оставит ее в покое и однажды, когда того потребуют обстоятельства, доведет дело до конца.

Волновало одно: как бы он объяснил это матери? Мысль о том, что он мог бы перерезать ей вены и выставить всё как самоубийство, вызвала в ней отвращение. В это поверили бы, как в случае с Никитой. Возможно, только так они избавлялись от ненужных людей.

Такой же участи Даша не хотела, поэтому решила перестраховаться: найти доказательства, а также написать матери записку. Она не будет показывать ее сразу, а спрячет подальше, чтобы в случае худшего, эта женщина знала правду.

80

Последний учебный день семестра ненавидели все учителя и безумно любили школьники. Виной тому глупые проделки Данила Островерхого, которые по чистой случайности выпадали именно на этот день.

В прошлом году у учителя химии загорелись волосы, потому что Данил принес в школу разные химические вещества, желая продемонстрировать фейковую варку метамфетамина, неудачно смешал и чуть не спалил школу. Никому даже в голову не пришла мысль, где он мог это взять, важнее зрелища, которые потом вспоминали несколько месяцев. Ровно до следующего непредвиденного происшествия.

Например, когда в самом конце десятого класса временно отключили воду, Данил, с его подозрительной на тот момент рассеянностью, забыл закрыть кран в столовой. На следующий день весь первый этаж был в воде, ее уровень достиг десяти сантиметров. Не обращая внимания на крики директора, Данил взял надувную лодку из подсобки спортзала, спустил на воду и начал махать веслами, надеясь уплыть. Но такой способ передвижения оказался медленнее пешего, ведь Виктор Григорьевич все также стоял рядом на ступеньке и возмущался. Остальные только посмеивались, в итоге Виктор сдался и просто ушел.

Данилу со всем классом еще не один день приходилось избавляться от воды, а в качестве наказания красить стены на первом этаже и ухаживать за школьным садом. За порчу первого месяца каникул одноклассники возненавидели его, хотя сегодня в тайне ждали подобных происшествий. Но он не пришел.

В честь наступающих новогодних праздников уроки сделали сокращенными, а в каждом классе организовали сладкий стол. С виду это больше напоминало чье-то день рождения: все едят торт и нудят, что нет алкоголя и Вики, которая определенно закатила бы грандиозную тусовку по такому поводу.

Пока учителя зависали со своими классами, Максим Витальевич сидел в учительской и изучал тематическое планирование на будущий семестр. В школе он работал недолго, поэтому за ним не успел закрепиться никакой класс. Так даже лучше – слишком большая ответственность, а жить проблемами своих учеников он пока не готов.

Больше часа он сидел, пялясь в перечерканную тетрадь, временами засыпая, и только появление Алины Викторовны вынудило взбодриться. Максим неохотно поднял глаза, задержавшись на ней дольше обычного. Маленькая, напоминающая Дюймовочку, светлые волосы до плеч, в теплом платье с воротником. Чем-то она была похожа на Веру, видимо, вкусы у него не изменились. Но похожи они только внешне - в остальном совершенно разные. Если Алину хотелось пожалеть, спрятать от проблем и относиться к ней как к маленькому ребенку, то Веру хотелось просто прибить, а также желать как женщину... Всю и полностью. Максиму даже плохо стало от таких мыслей по отношению к коллеге. Слишком сильно она изменилась со школы; проводя большинство свободного времени вместе, ее просто невозможно не заметить.

Алина взяла с полки классный журнал и уселась напротив Максима. Тогда он наконец-то вспомнил о ее существовании и вернулся мыслями на землю. Старался вникнуть в работу, но краем глаз видел, что ей что-то нужно. Она кидала на него недовольные взгляды, в которых мелькала нерешительность.

- Что? – Максим не выдержал первым.

- Да вот, смотрю и думаю, - она закрыла журнал и переключила все внимание на него. – Вы казались такими смешными и беззащитными, постоянно маячили на карте в неположенных местах. А потом исчезли. Интересно, как?

- Они уже и тебя подослали пытать нас? – он засмеялся, представив со стороны картину, где такая малявка пытается выведать секретную информацию, не имея на то ни сил, ни ума.

- Нет. Мы просто могли быть полезны друг другу.

- Я тебе больше не верю.

- Ну прости, что не оправдала твоих ожиданий, - Алина равнодушно развела руками. – Но прошлое там и осталось, сейчас мне от тебя нужно совсем другое.

- Тебя снова поиметь в туалете универа? - Максим дернул бровью.

- А тебе не понравилось?

От ее вопроса насмешка исчезла.

- Что тебе надо? - холодно спросил он, склонив голову на бок.

- Пару интересных препаратов из нашей лаборатории, которые достались вам. Я не буду спрашивать, кто вам его принес, просто мне нужна еще одна ампула.

- Зачем тебе? – Максим громко захлопнул тетрадь. – Хочешь кому-то помочь?

- Себе.

На секунду в его голове промелькнула доля сочувствия, но вспоминая все ее деяния, жалость исчезала.

- А сама? Ты же работаешь на них, можешь взять все, что пожелаешь. Уверен, у тебя есть доступ к лаборатории.

- Я не шарю в химии и в их препаратах! – она вскочила из-за стола. – Не знаю, кем вообще надо быть, чтобы хоть что-то понимать!

- Ничем не могу помочь, - Максим пожал плечами и поднялся, оттягивая ворот рубашки.

Собирался выйти, но ее крики остановили.

- Ты знаешь, что такое не спать неделями?!

Он обернулся, остановив на ней пристальный взгляд.

- Нет, но я знаю, что такое не чувствовать усталости.

Алина замолчала. Видимо, не догадывалась о существовании подобных экспериментов в лаборатории босса.

- Мы же понимаем друг друга, - продолжила, подойдя ближе.

- Нет. Нам прекрасно живется. Скучно правда, но необычно.

- Говнюк ты, - пробубнила она, пряча прядь волос за ухо. – Повезет твоей девушке... Но только в одном. Ты не устаешь.

Максим улыбнулся, понимая, что в чем-то она права. Но минусов намного больше, ведь он практически не понимал, что такое уставать, и мог погибнуть от истощения, если бы не смотрел на людей, которые физически иссякали намного быстрее. С другой стороны, в случае необходимости его выдержка казалась даром.

Физическая, но не моральная. Поэтому он не смог долго выносить такие разговоры и вышел. В коридоре возле лестницы заметил Веру, которую со всей строгостью отчитывал директор. Их повышенные тона было прекрасно слышно, несмотря на беготню школьников.

- Я, конечно, рад, что ты такая живучая, но какого хрена?! - Менгеле кидался на нее, словно овчарка. - Я, значит, прождал весь вечер, а никто не пришел. Думал, тебе жизнь не мила, а нет, это сделал кто-то другой. И это не Волжанский, вы до утра у него просидели.

Максим остановился, не ожидая, что люди Менгеле и в самом деле будут так тщательно следить за их передвижением. Как оказалось, только в школе они свободны.

- Ну что ты молчишь, Вера? - не выдержал Анатолий Геннадьевич.

Вера, что до этого изображала испуганную жертву, внезапно подняла глаза, полные решимости.

- Не пытайтесь нас контролировать, все равно не получится, - она стиснула зубы и заметила позади него Максима.

- Думаешь, только среди моих людей есть крысы? - он вопросительно дернул бровью.

Вера промолчала, её лицо выдало внутреннее напряжение. Она надеялась, что он блефует, если же нет - конец всему. У Крота было много сообщников, о которых он не распространялся, стараясь до последнего держать их в тени, но с круглосуточной слежкой реально добраться и до них. Угрозами можно достичь всего и нет гарантий, что среди них каждый такой верный и преданный.

- Анатолий Геннадьевич, вам пора, - вмешался Максим. - Займитесь своими людьми, мы-то никуда не денемся, а вот они могут.

- Угрожаешь? – процедил он, не скрывая злобы.

- Советую, как коллега коллеге. Своей бесчеловечностью вы людей к врагам толкаете. Никто не хочет от вас зависеть, ради этого даже меня готовы просить о помощи.

- Что ты несешь? - Менгеле нахмурился.

- Уточните в учительской.

Директор обернулся, затем и вовсе удалился, ничего не объясняя. Вера провела его взглядом, а оказавшись наедине, накинулась на Максима.

- Ты о чем? О ком?

- Алина.

- И ты ее так просто сдал? - она скрестила руки на груди, перестав видеть в его ответе смысл.

- Да. Но она выкрутится, потому что Менгеле мне не поверил.