38

Раньше назначенного времени Крот пришел к беседке, что когда-то имела такую интересную и светлую историю. Находилась на краю озера, недалеко от школы №1, и считалась их секретным местом.

Но за восемнадцать лет многое изменилось. У него даже возникли сомнения: туда ли он пришел? Воспоминания подкидывали картинку ярко-голубой беседки с завораживающим видом на озеро. Теперь же это строение было на грани разрушения: дерево отсырело, пол неприятно скрипел под ногами, а водная гладь заросла ряской и камышом, местами покрывшись ковром опавших листьев. Однако и в этом пейзаже была своя изюминка: некий контраст между «было» и «стало», словно отражение его собственной жизни за последние годы.

В ожидании Крот зашел в беседку и, высунувшись в окно, наблюдал, как солнце скрывается за озером, как последние листья опускаются на едва заметные проблески воды. Холодный ветер, пробежавший по его телу, вызвал неприятные мурашки.

- Привет, Коля, - раздался женский голос за спиной.

Он вздрогнул.

Обернулся и увидел ее. Такая же отстраненная и самоуверенная. Длинные каштановые волосы, голубые глаза и острые скулы, а на лице за столько лет ни одной морщинки не появилось, только краше стала. Ее деловой стиль в одежде тоже не менялся: замшевые сапоги на каблуке и серое пальто, шею прикрывал свитер с воротником.

- С чем пожаловала? – равнодушно спросил Крот.

- Слышала, ты ищешь моего мужа.

- Кто твой... - онемевший язык застыл, когда ответ пришёл в голову.

- Вы его, кажется, Менгеле прозвали, - Ольга зашла в беседку и уставилась на закат.

- Так вот оно что, - протянул он. – Значит, сбежала ты к нему. Не удивлен, на Менгеле полгорода молится.

- Перейду к делу. Я в курсе, что вы уже давно копаете под моего мужа, и хочу помочь.

Крот засмеялся. Сначала искренне, затем с некой фальшью, чтобы она поняла, насколько абсурдна эта ситуация.

- Что, прости? Жена Менгеле хочет сдать его? Тебя саму ничего не смущает?

- Нет.

- Почему я должен тебе верить? Где гарантии, что ты не сдашь меня?

- Послушайте, Николай. Если бы я хотела вас сдать, то уже давно сделала бы это. Но пока ни одна душа среди моих людей не знает, кто скрывается под прозвищем «Крот».

- Как ты на меня вышла? - его взгляд скользнул к её рукам. Поразило количество золотых колец, почти на каждом пальце. Щедрый муж.

- Элементарно. Моя должность позволяет узнать многое. Например, что некоторые из твоих людей были на нашем складе. Или что в пропаже журнала и Кирилла виноват далеко не ты. Это сделали какие-то школьники. Когда я узнала, что мой муж устроил охоту на тебя, то даже не удивилась.

- А от меня ты что хочешь? Сама же лучше справишься.

- Не справлюсь. В мои обязанности входит слежка за состоянием здоровья подопытных, не напрямую – через карту. К экспериментам я не имею отношения, и доступа к подземелью у меня пока тоже нет. Чтобы остановить моего мужа, нужно время и некая информация. Самим вам будет сделать это намного сложнее, я бы сказала, невозможно. Поэтому тебе придется принять мою помощь.

- Почему? – тихо спросил он. – Почему ты решила пойти против мужа спустя столько лет?

- Мне нужна правда о моем прошлом. Сама я ни на что не способна, а вместе у нас больше шансов. Мы нужны друг другу.

- О какой правде ты говоришь?

- У нас, кажется, не тот уровень доверия, чтобы обсуждать личное. Не сейчас.

- Ладно, допустим, поверю, - его наигранное спокойствие улетучилось, глаза заблестели от ярости. Он схватил ее за шею и прижал к стене беседки. – Но учти, ни дай бог ты предашь меня снова, я тебя из-под земли достану, - шептал, приблизившись к ее лицу.

- Успокойся! – она вырвалась и отошла на безопасное расстояние. – От меня они ничего не узнают, но и ты, надеюсь, будешь молчать об этой встрече.

- Хорошо.

- Замечательно, - кинула Ольга. – В следующий раз могу рассказать обо всех людях моего мужа. О некоторых вы точно не знаете. Это будет полезно.

- Позвонишь, когда посчитаешь нужным.

39

В день, когда Виктор Григорьевич впервые серьезно подготовился к своему уроку, его, как назло, перестали слушать. Такое было всегда - вроде и глаз с него не сводят, но мыслями совсем не здесь. Перед ними обрывки из фильмов, планы на будущее, постыдные моменты, да что угодно, только не учитель, который так распинается перед ними. Если в случае с остальными придраться не к чему, то Данил, как всегда, выделился - он просто спал. Уткнулся лбом о парту и тихо похрапывал, спрятавшись за Игорем.

Другой бы учитель порадовался, ведь пока Данил спит от него меньше вреда, но Виктор бездействовать не смог. Прервал занятие и уставился на ученика, словно пытаясь взглядом разбудить. Своим резким молчанием привлек внимание каждого. Послышались насмешки, а Жене не по себе стало. Он незаметно толкнул ногой соседа по парте.

Данил поднял голову и осмотрелся.

- Доброе утро, - скривился директор в улыбке. - Как спалось?

- Под ваши лекции – прекрасно, - Данил потер глаза.

- Скажи-ка мне, Островерхий, что ты делаешь дома по субботам?

- Сплю.

- Да? Но сегодня не суббота, - мягкий тон сменился криком: - Тогда почему ты храпишь на моем уроке?! Где ты шляешься по ночам, раз выспаться нормально не можешь?

- Правда хотите, чтобы я ответил вслух? – ухмыльнулся Данил.

Хотя он и сам не понимал, о чем речь: о его тайных подработках или походах в подземелье, которые в случае раскрытия, могли грозить смертельной опасностью.

- Не хочу, - резко оборвал его Виктор Григорьевич.

Он продолжил урок, стараясь не отвлекаться на мелочи, а Данил вставил наушник в ухо и включил максимально тяжелый рок, лишь бы не уснуть. Но глаза сами закрывались, такое невозможно контролировать, и он снова рухнул лбом на парту, да еще и с громким стуком, который слышали все.

- Выйди из класса! – завопил директор. – Ты у меня доиграешься!

- И что вы мне сделаете? – Данил поднялся с места. – Отправите к директору?

- Хуже. К Вере Андреевне. Скажи, чтобы вызвала твоего отца в школу, я хочу его видеть. Можешь считать, что ты тут больше не учишься.

Впервые Данил пожалел о сказанном. Не думал, что однажды его дурное поведение повлечет за собой что-то более серьезное, чем временное наказание всего класса. За годы учебы он привык, что каждая его выходка, которых было слишком много, прощается и забывается, поэтому сейчас растерялся, что наказание последует практически без повода.

Не споря, он покинул класс и направился на первый этаж, где находился кабинет классного руководителя. Коротко постучал и вошел.

Вера сидела за столом и проверяла тетради. Его появление никак не помешало, скорее, наоборот: с таким энтузиазмом она включилась в работу, лишь бы ее не трогали.

- Сбылась ваша давняя мечта, Вера Андревна, - он присел на стул перед ней и закинул щиколотку на колено. – Я здесь больше не учусь.

Она подняла глаза, полные надежд и благодарностей, но радости не показывала.

- Прекрасно. Благодаря тебе я только что выиграла косарь у Максима Витальевича.

- Серьезно? Вы спорили, выгонят ли меня? – Данил громко засмеялся.

- Должен же быть от тебя какой-то толк.

– Господе, да я сам у Виктора прощение попрошу, лишь бы ты проиграла.

- А вот это не смей. Что ты ему сказал?

- Ничего. Я просто уснул.

- Всего-то? Я принесу тебе подушку с одеялом, спи сколько хочешь, только не мешай, а Виктор балованный - внимательных учеников ему подавай.

- Ловлю на слове.

Вера неопределенно развела руками.

- Тогда может, хватит? Остановись, пока не поздно. Или это до сих пор из-за нее?

Упоминание о матери мгновенно вывело Данила из себя. Особенно при мыслях, что Вера, которая работает здесь всего три месяца, уже наслышана о его прошлом. В частности о жалости учителей, что началась девять лет назад. Только тогда было понимание и сочувствие, а потом они приписали ему пару психических заболеваний и начали объяснять этим все.

- О боже, хватит! – вскочил Данил. – На все случаи у вас одна причина, да в жопу засуньте вы эту... Психа из меня делаете, не надоело еще?! Хотите меня из школы выгнать? Да, пожалуйста, давно пора. А жалость мне ваша и на хрен не сдалась! Одолжение делаете, будто я с отклонениями какими-то. Если кого и надо жалеть, так это Полину, а я в норме.

Данил говорил быстрее, чем соображал мозг. Потом осознал ошибку, но Вера не оставит это без внимания, а он больше не хотел скрывать.

- Что с ней?

Данил присел обратно.

- Она не может оставаться одна в помещении, - ответил он. - Всегда должен быть кто-то рядом, особенно ночью. В одиночестве она начинает видеть то, чего нет, может навредить себе. У нее что-то типа шизофрении. Это не так ярко выражено, как нам казалось сначала. Вроде такая способная, мыслит слишком правильно, а потом... она чуть не вышла в окно, - он запнулся. - Как она сказала, хотела увидеть маму.

- К врачам вы...

- Да. Они ничем не могут помочь.

Наступило молчание, за которое Вера пыталась придумать хоть одно решение проблемы, не имея на то нужных знаний, а Данил просто крутил на запястье черно-красную фенечку из ленточек.

- Наверное, глупое совпадение, - продолжил он. – Полина дала мне этот браслет и сказала, что пока мы его носим, она чувствует мое присутствие, и ничего не случится. Вроде работает, - он улыбнулся. – Полгода его не снимаю.

Вера смотрела на него с таким интересом, что Данил пожалел о том, что вообще начал разговор.

- Опять я много болтаю, - он поднялся.

- Нет! Все нормально, - остановила его Вера. – Ты всегда можешь выговориться мне. Я тебя выслушаю.

Данил кивнул.

- Там гном моего батю в школу вызвал. Об это можно как-то забыть?

- Тут я бессильна.

- Ладно, тогда зовите. Он уже переживать начал, что со школы не беспокоят.

40

Мнение касательно Данила не изменилось, поэтому через полчаса в классе будет проходить собрание для узкого круга. Кроме него с отцом, должны явиться Вера, как классный руководитель и Наталья Петровна вместо директора.

После уроков Данил уже не видел смысла покидать школу и решил подежурить вне очереди. Когда доска и пол были идеально вымыты, к нему зашла Наталья Петровна. В длинном платье, скрывающем десяток лишних килограммов; на фоне идеальной укладки выделялась челка, что торчала в разные стороны.

- Ты, Островерхий, упустил последний шанс на прощение, - она уселась за учительский стол. – Я тебе давно говорила, своим поведением ты все погубишь.

По ее тону сразу ясно, что пришла она чисто поиздеваться. Как и все учителя, безумно любила это делать, а потом выставлять виновным кого-то другого. Того, в чью вину, конечно же, поверят.

Данил как раз закончил уборку и присел за первую парту. Глядя в глаза этой женщины, хотелось припомнить все совершенные ею преступления против человечества и тыкнуть носом в настоящий пример неадекватного поведения. Но он не стал спорить - согласием можно вывести намного больше. Когда они ждут одно неверное слово либо малейший повод зацепиться и накинуться, он промолчит, а бомба замедленного действия вмиг взорвется.

- Тебя оставляли в школе только из жалости, - провоцировала Наталья Петровна. – Ничто не дает человеку право вести себя так, как это делаешь ты. Оглянись вокруг, все мы люди, ты, возможно, тоже не исключение, тогда почему ты ведешь себя хуже животных? У них лучше тебя получается строить причинно-следственные связи. Головой научись думать. Причиняя вред другим, ты показываешь, насколько несчастен сам.

Данил сжал челюсть. Эта дамочка знает, как задеть, но он не даст ей ни одного повода унизить себя. Просто не покажет, что это возможно.

Он отключил эмоции и изобразил подобие улыбки.

- И это вы мне говорите о порче чужой жизни?

- Да, - не видя намека, ответила Наталья Петровна. - Ты, например, не замечаешь, как своими оскорблениями унижаешь другого человека. А я вижу.

- Значит, плохо видите.

- Вот, опять ты начинаешь, - она махнула рукой. – Ладно ты при мне так себя ведешь, но Виктор Григорьевич – это совсем другое. У тебя вторая двойка по физике.

- А у вас третий подбородок.

Снова ляпнул, не думая. Но Наталья Петровна не заостряла на этом внимание, видимо, нашла более весомый повод. Иначе как объяснить ее спокойствие? Она не терпела оскорбления в сторону внешности, а лишний подбородок у нее и в самом деле был, возможно, несколько.

- Нельзя, Островерхий, старшим грубить. Их уважать надо.

- На каком основании я должен вас уважать? – требовательно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Не мы выбираем свое появление, это просто глупое стечение обстоятельств. То, что вы рождены раньше меня, не дает право поливать нас грязью. У вас нет ни одного достойного качества, за которое можно уважать, а должность не делает вас выше и лучше. Все равны, но пока такие, как вы, унижаете таких, как мы, ни о какой справедливости не может быть и речи.

- Знаешь, что, - завуч нагнулась к нему и повысила голос. – Такой сопляк, как ты, не должен иметь право голоса. Взрослые люди чего-то добились в этой жизни, чему-то научились, прошли через многое - это достойно уважения. А чего добился ты, чтобы так перечить мне?

Другого человека такие слова могли бы заставить сомневаться в себе, испытывать неуверенность и начать сравнивать себя с другими. Но не Данила. Мнение чужих людей для него всегда оставалось неверным, потому что они не знали его настолько хорошо, чтобы судить. Значит, он просто ей не поверит.

- Не понимаю, как вас взяли работать в школу? – Данил покачал головой. - Глупо спрашивать школьника, чего он добился. Я, вот, например, еще не умер, это достойно похвалы, вам так не кажется?

Найти смысл Наталья Петровна не успела, потому что в класс зашел отец Данила. Вежливо поздоровался и занял место рядом с сыном, на ходу расстегивая куртку. Следом зашла Вера Андреевна. Кивнула присутствующим и присела на край парты соседнего ряда. Такая спокойная, слова лишнего не скажет. Данил вообще удивился, как после их последней ссоры в коридоре, она не накинулась на его отца с кулаками.

- Очень хорошо, что вы вспомнили о существовании сына и пришли, - с упреком выдала Наталья Петровна и поднялась. – На очередном собрании, посвещенном поведению Данила, хотелось бы с этим покончить. Последние несколько раз вы обещали, что подобного больше не повторится, но повторялось снова и снова. Стало только хуже, на него жалуются все учителя, а сколько драк было, вся полиция на ушах!

Она замолчала, ожидая оправданий. Но Сергей Алексеевич ничего не мог ответить, лишь понимающе кивал. Сказать хоть слово – означало осудить сына, пристыдить на публике, чего он не собирался делать. Дома сколько угодно мог морали читать, хотя в последний раз такое было много месяцев назад, на людях же никогда такого не позволял. И сына приучил высказываться наедине.

- Имейте в виду, - продолжила завуч. – У нас нормальная школа, здесь учатся лучшие ученики, будущее нашего города. А Данил своим поведением портит репутацию школы. Так дальше не может продолжаться, мы с директором посоветовались и решили, что ему здесь не место.

- Подождите, может... - Сергей Алексеевич дернулся, хотел со стула вскочить, но сдержался.

Наталья Петровна махнула рукой, не желая больше ничего слышать. Уставилась на Веру Андреевну, которая должна поставить жирную точку и вынести свой вердикт.

- Вера, а вы что думаете по этому поводу?

За те пару секунд, что классный руководитель думала над ответом, Данилу хотелось сквозь землю провалиться. Напряжение лишь накалялось, и, судя по улыбке Веры, которую она не могла скрыть, сколько бы усилий ни прикладывала, Данил понял, что сейчас все раскроется.

Например, времена, когда он справлял естественную нужду в ее орхидею; сломанное на первом этаже окно; рисунки детородных органов под партой Назара; экстази и водка на школьной дискотеке; избиение некоторых одноклассников; дрожжи в туалет; потоп на первом этаже; ящерица, которую Максим случайно раздавил в классном журнале; игры в футбол надутым презервативом с первоклассниками; горящие волосы учителя химии при демонстрации Данилом варки метамфетамина; взлом страницы Виктора Григорьевича на одноклассниках.

Этот перечень можно продолжать бесконечно, но сейчас именно эти моменты пролетели перед глазами Данила. За одно мгновение, словно перед смертью, он вспомнил всё, что так старательно пытался забыть. Вера знала обо всех инцидентах, слышала жалобы от каждого учителя, но ни разу не донесла до директора, а ведь они ждали. Были бы безумно счастливы, появись возможность расправиться с худшим учеником школы.

Вера слезла с парты и подошла к учительскому столу.

- Знаете, вы правы, - она кивнула, медленно разгуливая у доски.

Начала не спеша, нарочно оттягивая момент истины, а секунды ее молчания заставляли Данила напрягаться всем телом. Он прекрасно понимал, что сейчас услышит, и не удивился бы, придумай она еще пару веских причин, за которые его можно выгнать.

- Правы в том, что ученики нашей школы – это будущее города, - продолжила Вера. – Знаете, от кого в первую очередь зависит, каким будет наш город и молодежь? От образования и от учителя, который будет относиться к каждому ребенку с уважением, стремясь воспитать из каждого личность. И который никогда не будет гнобить своих учеников, и внушать, что они никто в этом мире, раз ничего не добились, - она не отрывала глаз от завуча, давая понять, что каждое слово адресовано ей. - И никогда не добьются, пока вы применяете свои методики преподавания на практике и считаете, что за такими детьми стоит наше будущее. Да оно на грани вымирания с таким менталитетом.

Наталья Петровна покраснела от злости. Хотела прервать ее в начале, но понимала, что это будет равносильно согласию. Пришлось выслушать до конца, а затем накинуться на Веру:

- На что вы намекаете?

- Знаете, я мимо проходила и чисто случайно услышала методы, с которыми вы работаете. В данном случае проблемы с учениками - это полностью ваша вина. Если вас что-то не устаивает, просто игнорируйте. Молчание бьет намного сильнее, чем злость.

Завуч открыла рот от неожиданности. Рассчитывала услышать список вреда, что нанес этот ученик, а получила обвинения в свой адрес.

- Вер, ты же жаловалась...

- Наталья Петровна, лично вам я никогда не жаловалась, - перебила она. – У меня на уроках Даниил себя нормально ведет, у остальных тоже. Может, дело не в нем, а в вас? Личная неприязнь не должна быть поводом избавиться от того, кто так не нравится. Ему осталось доучиться полгода, к тому же скоро экзамены, а переход в новую школу может негативно повлиять на успеваемость, почему бы не потерпеть? Считайте это повышением квалификации.

Пока они устаивали дебаты, слегка завуалировав смысл, Данил ушам не верил, что слышит это от Веры Андреевны, которая готова была сделать все, чтобы избавиться от него. Да и он был готов на многое, лишь бы заткнуть эту истеричку. А сейчас, словно зомбированный следил за ее движениями, вслушивался в каждое слово. То, с какой уверенностью она говорила об обязанностях учителя, скрыв за этим осуждение Натальи Петровны, просто завораживало.

- Допустим, переход в новую школу действительно может сказаться не лучшим образом на успеваемости, - согласилась завуч. - Но такое поведение нельзя оставлять без внимания. Может это вы, - она обратилась к отцу Данила. - Вы научили его жестокости? До меня дошли слухи, что вы сидели в тюрьме, причем за убийство. А ваш сын пару раз чуть не забил человека до смерти!

- Имейте совесть! – рявкнул Данил.

- Наталья Петровна, - Вера едва заметно покачала головой, давая понять, что не следует затрагивать эту тему. – У них в семье все хорошо. То, что вы говорите – не наше дело.

Обстановка в классе мгновенно разрядилась. Вскоре Сергей Алексеевич потерял нить разговора и перестал понимать, о чем они беседуют. Как шавки кидались друг на друга и после слов Веры, Наталья Петровна окончательно потеряла интерес к отцу и сыну.

- Могу я увидеть оценки Данила? – вмешался Сергей Алексеевич. – Меня по биологии интересует. В дневнике ничего нет и рассказывать он не хочет.

Данил снова напрягся. Оценки и жалобы его не волновали, но момент, когда стыдят отца, он ненавидел. Не хотелось его огорчать, навязывая свои проблемы, но по-другому он не мог. И если слова Веры еще могли убедить их, то оценки врать не будут - там сплошные двойки за поведение.

На просьбу Сергея Алексеевича первой отреагировала завуч. Как ошпаренная метнулась к журналу и начала переворачивать страницы, но увиденное ее не порадовало.

- Средний балл, - вслух произнес отец, глядя в журнал. – Нормально.

- Ладно, вы меня переубедили, - сдалась Наталья Петровна. – Попробую поговорить с директором. Может, завтра его мнение изменится. И я очень надеюсь, что подобного больше не повторится.

- Не волнуйтесь, - Вера натянула улыбку. – Я могу за него поручиться.

Она говорила так решительно, что ей верили все. Особенно Данил, не ожидавший, что она возьмет ответственность за то, что вообще не могла контролировать. Она сделала все, чтобы его оставили в школе, и несмотря на ненависть, не пыталась навредить. И правда, у нее любимчиков нет – все равны. Когда-то Данил винил Веру в некомпетентности, а сейчас восхищался ее профессионализмом.

- Ну, смотрите, узнаю, что он вытворяет подобное - оба вылетите из школы, - пригрозила завуч.

- Не узнаете.

- Тогда собрание окончено, - Наталья Петровна взяла классный журнал и направилась к двери. – Вы двое, - взглянула на отца и сына. – Можете быть свободны. А вы, Вера, за мной.

Она кивнула и пошла следом.

- Всего доброго, - сказала Вера и вышла.

Оставила Данила в еще большем недоумении, с еще большим количеством вопросов, на которые не было ни одного разумного объяснения. Сильнее всего задело то, что за все собрание Вера ни разу не взглянула в его сторону. Заступалась, подставлялась, но его самого впритык не замечала.

41

Весь вечер Данил не мог выбросить из головы поступок Веры, который совершенно не вязался с их враждой. Сколько зла они причинили друг другу, сколько обидных слов было сказано, а она вместо того, чтобы отвечать тем же, заступилась. Да и вообще, относилась к нему намного лучше, чем он заслуживает, и ждала того, на что он не способен.

На следующий день, после первого урока, Данил пришел к ней в кабинет. Вера Андреевна стояла у подоконника, неспешно перебирая листы с тестами. Его появление заставило её ускориться.

- Поговорить надо, - сказал Данил.

- В другой раз, мне некогда, - она взяла папку с бумагами и рванула в сторону двери.

Данил сделал резкий шаг вбок и преградил ей путь.

- Я же знаю, у тебя в это время нет уроков. Ты никуда не спешила, пока я не пришел.

- Ну, конечно, кому как не тебе знать о моих делах? – возмутилась Вера. – Внимательно слушаю.

- Почему ты не избавилась от меня? Всегда хотела, но начала защищать.

- Видимо, ты еще слишком молод, чтобы что-то понимать в этой жизни.

В чем-то она оказалась права. После вчерашнего Данил по-другому посмотрел на некоторые вещи, на людей, да и саму Веру Андреевну в целом. До него начало доходить, что не всегда враг - это действительно враг. В самый неожиданный момент он может протянуть руку помощи.

- Что бы о вас ни говорили, я, как классный руководитель, обязана вас защищать и выгораживать. Кто бы ни был на твоем месте, я поступила бы так же. Потому что личная неприязнь никоим образом не должна влиять на учебный процесс.

- Охренеть, - пробормотал Данил.

- И еще, они не собирались тебя выгонять, - заявила Вера. – После собрания Наталья сказала, что ты можешь остаться. Она не обсуждала это с директором, сама все решила. Весь этот цирк, чтобы тебя напугать. Профилактика.

- Почему? – не понимал он. - Почему они оставляют меня в школе, что бы я ни делал?

- Ты как-то связан с их деятельностью?

- Что? Нет, конечно.

- Уверен?

- Боже, Вер, что за вопросы?

- Значит, причина в другом, - задумалась она. – Но им очень важно, чтобы ты оставался в этой школе несмотря ни на что.

- Понял, разберусь.

- И чтобы я больше не слышала эти жалобы, - напомнила Вера. – Тебя, может, не выгонят, а меня уволят. Знаешь, как сложно найти работу в этом городе?

Данил кивнул и, не глядя на учительницу, вышел. Вопросов стало еще больше.

Начинал проверять терпение людей без единой цели, а сейчас был готов в лепешку разбиться, лишь бы довести их края и понять, почему люди готовы терпеть и прощать ему все.