- Джои, милая, смотри, по телевизору передают твой любимый мультик, - ласково обратилась к дочери миссис Бейли, сверкая своими кристально голубыми глазами.

- Не хочу смотреть мультик, - спокойно ответила девочка, продолжая сидеть на подоконнике, прислонившись головой к холодному стёклу.

Джои не волновала та лживая разноцветная иллюзия, находившаяся внутри чёрной коробки под названием "телевизор". Мир за узорчатым окном был гораздо интереснее какого-то скучного мультика, которого сутками крутили по всем каналам в канун Рождества. Ей так хотелось выйти на улицу, поиграть с ребятами в снежки, и слепить такого же кругленького снеговика, как это делал неподалёку толстенький мальчишка в синей надувной куртке и с покрасневшим, как у клоуна, носиком.

На дворе стояла белоснежная, холодная зима. Крупные снежинки поблёскивали от света фонарей, словно крохотные звёздочки. Всё так красиво преобразилось перед глазами маленькой девочки, что ей на секунду показалось, будто вот-вот случится что-то волшебное; что-то, что способно изменить её горькую судьбу, которая лишила надежды на будущее каждого, кто находился в этой страшной больнице. За пределами четырёх стен лечебного сооружения, в котором она торчала больше месяца, жизнь бурлила, люди готовились встретить Новый год, в предвкушении чего-то особенного.

Будучи ребёнком, крошка Джои наивно верила в выдумки дедушки Стивена, когда он говорил, что в ночь Рождества могут сбыться самые заветные желания. Она всегда в них верила, пока жизнь не сняла с неё розовые очки, заставив взглянуть на мир глазами реалиста. До тех самых пор, пока ей не стукнуло десять лет, до тех самых пор, пока ей не поставили диагноз "острый миелобластный лейкоз", она продолжала верить его словам, в надежде отвлечься от серых монотонных будней. Но лишь теперь девочке стало ясно, что все эти рассказы были не чем иным, как обычной сказкой из детских книжек.

Лейкемия лишила счастья не только Джои, но и её родителей. Постоянный стресс, депрессия и скандалы не лучшим образом отразились на семье Бейли. Развод, смена места жительства, потеря друзей и покоя... Вот что подарил когда-то счастливым людям этот год.

А ведь совсем недавно они все дружно сидели за одним столом, уплетая имбирные галеты, обсуждали какую-нибудь забавную тему, или просто пребывали в мирном расположении духа, целые сутки напролёт купаясь в море электрического света. Казалось бы, что может быть лучше?..

Порой Джои одолевал острый прилив тоски по прошлому, которого уже не вернуть. Которое, как мимолётное мгновенье ускользнуло из рук, дав понять, что всё это было лишь иллюзией призрачного счастья, хрупким мигом умиротворения, которого каждый желал вкусить.

Эх, как же отчаянно она цеплялась за него...

- Дорогая, почему ты грустишь? - немного обеспокоенным голосом спросила миссис Бейли, хотя ответ на её вопрос был очевиден.

Любой ребёнок будь на месте Джои не хотел бы праздновать Рождество в какой-то вонючей больнице, где тебя то и дело пичкают лекарствами. Абсолютно всё что угодно, но только не лечение в таком ужасном месте в столь знаменательный день. Только не это.

- Где папа? - проигнорировав мамины слова, пролепетала девочка.

Если быть откровенным, то мистера Бейли Джои любила больше всех, даже больше собственной матери. Потому что временами миссис Бейли становилась слишком строгой, и во многом отказывала ей, а отец же совсем наоборот, всегда готов был выслушать любимую дочурку и поддержать.

Сейчас малышка Джои чувствовала себя одинокой, и присутствие отца было крайне необходимым.

- Фрэнк в буфете, он скоро поднимется, - устало вздохнув, коротко ответила женщина. Даже не поворачивая головы, девочка знала, что сейчас мама потирает лоб подушечками пальцев, думая о том, какой ужасной сложилась её человеческая жизнь.

В последнее время миссис Бейли очень часто вздыхала, почти перестала есть, а похудела не меньше, чем на десять килограммов. Когда-то под большими глазами, красиво подведёнными лёгкими блестящими тенями легли тёмные круги. Усталость и невысыпание плохо повлияли на её внешность. Но даже несмотря на это, она продолжала вести себя так, словно ничего плохого не случалось; словно всё опять прекрасно, как прежде.

Из-за Джои она вместе с мужем украсила эту крошечную "конуру" светящимися гирляндами; мистер Бейли привёз откуда-то небольшую пластмассовую ёлку, с целой коробкой игрушек и пульсирующим огнём электрических звёзд, а на дверь повесил красивый рожденственский венок с забавным Санта-Клаусом.

И Джои смотря на их труды и старания сделать её хоть чуточку счастливей, была благодарна своим родителям. Но всё же столько усилий былого удовольствия не приносило. Всё это было не тем, чего ей по настоящему хотелось бы. Не тем...

- Где же моя Сказочная девочка? - послышался певучий голос Мэдисон - крупной, сорокалетней афро-американки, работающей здесь медсестрой. Из-за тёмного цвета кожи, маленькие пациенты дали ей прозвище "Шоколадная женщина".

Джои, а точнее Сказочная девочка, мигом посмотрела в её сторону и слегка улыбнулась своими тонкими губами. Никто не знал, как это получалось у темнокожей женщины, но она всегда заставляла смеяться детей по настоящему и искренне.

- Привет, Мэдисон, - поздоровалась малышка Джои. - Ты принесла мне сегодня шоколад?

- О, конечно! - задорно ребяческим голосом ответила медсестра, вынув из левого кармана белого халата плиточную шоколадку с орешками. - Разве я могу про такое забыть!

- Детка, что нужно сказать Мэдисон? - намекая на благодарность, задала риторический вопрос миссис Бейли.

- Спасибо.

- На здоровье, моя Сказочная девочка, - улыбнулась Мэдисон. - Ну, как ты себя чувствуешь сегодня? Нигде не болит?

Она слегка дотронулась своей тёмной рукой её щёк, пытаясь убедиться в том, что с юной пациенткой всё в порядке.

- Вроде нет, - с хриплотой в голосе, ответила Джои.

- А чего ты тогда такая грустная, а? Где же твоя ослепительная улыбка?

- А чему радоваться-то? - с горечью промолвила кроха. В её печальных миндалевидных глазах сверкнула слезинка. - Тому, что мы ещё на один год стали ближе к смерти?

- Что за отвратительные мысли, Сказочная девочка! - возмутилась Мэдисон, пытаясь придать голосу тон беззаботной шутки. - Рождество - повод для праздника. Надо ценить каждое мгновенье, ведь жизнь так быстротечна.

- В этом-то и вся проблема, - мрачно буркнула малышка, наконец-то слезнув с подоконника, и устало опустившись на кровать.

- Эй, хочешь я тебя развеселю? К тебе тут пришёл один мальчик. Представился твоим другом. Мне его позвать сюда?

- Какой ещё мальчик? - удивилась Джои. Она не могла припомнить ни одного ровесника, с которым дружила после того, как заболела. С тех самых пор родители оберегали её словно фарфоровую куклу, которая в любой момент могла разбиться. И крошке Джои ничего не оставалось кроме, как остранять себя от общества, будто она какой-нибудь дефицитный товар.

- Не знаю, просто обычный маленький мальчик, - пожимая довольно широкими для женщины плечами, произнесла Мэдисон. - Так мне его позвать?

- Ага, - кивнула девочка.

Медсестра на минуту вышла из палаты, а затем снова вошла, но не одна, а вместе с каким-то худеньким мальчуганом, с кудрявыми, как у пуделя волосами. Только одежда делала его похожим на человека. На нём была тёплая надувная куртка красного цвета, жёлтая шапка на голове с забавным бобончиком смотрелась смешно, а горчичного цвета ботинки были слегка испачканы чем-то серым. В руках малый держал длинную белую коробку, которая сразу же бросилась в глаза Джои. Эта вещь вызвала у неё жадное любопытство.

- Привет, я Саймон, - очень тихо произнёс мальчик. По всей видимости паренёк очень стеснялся перед девочкой, которая, в свою очередь, с головы до ног с интересом его разглядывала. - Ты наверное меня не помнишь, мы ведь толком не были знакомы в школе.

- Верно, - кидая на него жалобный, заговорщический взгляд, кивнула Джои. Ей тоже было немного не комфортно предстать перед новым знакомым в образе "лысой красавицы" и с дурацкими трубочками в носу. Но, увы, что поделаешь?!

- Миссис Бейли, давайте оставим ребят одних. Им наверняка есть о чём поговорить, - сказала Мэдисон, после чего обе женщины тихонько удалились из палаты.

Минуты две в воздухе повисло неловкое молчание. Обоим детям никогда ещё не было так трудно заговорить с кем-то. Но тем не менее Джои чувствовала, что присутствие Саймона понемногу смягчало её острую душевную боль, уступая место другому чувству. Сама мысль о том, что он здесь ради неё, навевало радость и заметное волнение.

- Эм, я учусь с тобой в параллельном классе, - первым нарушив тишину, сказал мальчик, - вернее, учился... Ты ведь сейчас не учишься. Мне всегда хотелось с тобой подружиться, а когда я узнал, что ты заболела, подумал о том, как грустно тебе наверное одной в больнице. Вот и решил тебя подбодрить.

- Ты так и будешь стоять на пороге?

- Ой, точно, прости, - краска залила лицо Саймона. Его глаза заискрились, а щёки загорелись румянцем.

Да, она манила его. Манила ещё с начальной школы, когда он тайком следил за ней, отдаваясь небывалым мечтам. А когда слухи о страшной трагедии дошли и до него, ему показалось, что всё его существо вывернули наизнанку, оставив лишь хроническую депрессию с маленькой долей надежды.

- Можешь присесть сюда, если хочешь, - Джои указала рукой на краешек кровати.

Саймон подошёл поближе и сел с ней рядом. На его лице, обсыпанном достаточно приличным количеством веснушек, ясно читался острый прилив волнения.

- А тебе не больно с ними? - спросил он, имея ввиду под словом "с ними" медицинских трубочек, засунутых в маленький, слегка картофельный носик девочки.

- Да нет, я уже привыкла, - отмахнулась Джои. - С трубочками даже гораздо лучше дышать.

- Всё же со стороны это выглядит немного пугающе, - признался Саймон. Мальчик говорил осторожно, взвешивая слова, точно боялся наговорить лишнего.

Лицо Джои немного помрачнело. Она опустила голову, молча рассматривая свои бледные, будто прозрачные руки, перевязанные бинтами от постоянных уколов. Ей стало неприятно и стыдно от самой себя. Даже Саймон не мог заставить её хотя-бы на время забыть о болезни, перестав напоминать об этом как все остальные.

- Прости, я не хотел тебя обижать, - пожалев о сказанном, медленно протянул он. Паренёк так боролся с нахлынувшими на него впечатлениями знакомства с девочкой своих грёз, что и сам не имел понятия о чём говорил. И это странное ощущение уже бесформенной и тяжёлой тучей вставало откуда-то из глубины души, отчего ему трудно давалось что-либо сказать в своё оправдание.

- Да нет, ты прав, - спокойно ответила девочка. - Я действительно выгляжу ужасно. И вряд-ли после всего этого кто-то захочет со мной дружить. Особенно с такой "шевелюрой". Одноклассницы меня точно засмеют, Тревор снова начнёт прикалываться и обзывать "ходячой болячкой", а мне знаешь ли, это не очень-то приятно.

Саймон умолк, слушая свою собеседницу не перебивая. Ему настолько было отвратительно такое понимание, как "отделять", не придавая никакого значения эмоциональному состоянию того или иного человека. Ведь одно слово способно на многое. Разрушить или даже убить.

Размышляя в голове об этом, он вдруг понял, что сказанное им серьёзно задело Джои. Он хотел ещё раз извиниться, однако живой ум девочки, кажется, уже сам отбросил эту мрачную перспективу. Так как её подвижное личико вновь преобразилось, посветлело.

- А что у тебя в этой коробке? - поинтересовалась она, приложив указательный палец к губам. Её миндалевидные глаза горели любопытством.

- О, хорошо, что ты напомнила, - невольно улыбнулся Саймон. - Это мой подарок тебе. Держи. С Рождеством!

Мальчик протянул Джои заветную коробку, внутри которой оказалась большая кукла в белом кружевном платьице и милой розовой шляпкой на миленькой, миниатюрной головке. Её большие глаза с длинными ресничками были невероятно прекрасны. И это были не просто глаза. Это были глаза несказанной и неправдоподобной голубизны; глаза чарующих любого своей красотой и изысканностью.

- О Боже, Саймон, она такая красивая! Спасибо огромное. Мне очень, очень нравится.

- Не за что, - мальчик загорелся радостью. Паренька захлестнула волна веселья, и его симпатия к Сказочной девочке усилилась. -Только ей нужно придумать имя. Ведь какая эта тогда кукла, без имени!?

- Точно, - живо подхватила девочка, с удовольствием включаясь в игру. - Я назову её Мари, так звали мою бабушку.

Как же нам всё таки необходимо внимание! Даже простое общение с малознакомым человеком, порой, доставляет наслаждение больше, чем красивые, пустые слова, в корне которых лежит фальш и притворность. Как же хорошо, когда есть человек, который искренне тебя понимает, который в любой момент готов быть рядом с тобой, несмотря ни на какие препятствия, возникающие у него на пути.

Разговор с Саймоном положительно действовал на Джои. Никакой иронии не чувствовалось в этом голосе, наполненным подлинным детским счастьем и светлых чувств. Одиночество рождало дружбу в сердцах двоих, осветив пустынную душу теплотой, радостью и весельем.

- Эх, жаль, что ты не сможешь выйти на улицу, - с грустью заметил Саймон. - Там сейчас такое творится! Новогодние вывески, огромная ёлка и, Боже, какие огоньки! Не праздник, а настоящее чудо!

- Да, увы, - душевная рана в сердце Джои вновь раскрылась, причиняя невыносимую боль хрупкому созданию. Саймон видел, как она вновь опечалилась, вздрогнула, и в эту минуту ему очень хотелось неустанною заботой облегчить её страдания. Сделать так, чтобы девочка навсегда забыла, что такое "горе", которое стало обычным фоном её жизни. - Скоро меня оперируют. Проведут трансплантацию костного мозга, кажется. Звучит стрёмно.

- Боишься? - с печальным сомнением в голосе, спросил мальчик.

- Да нет. Меня пугает другое.

- И что же это?

- Неизведанность. Мне интересно то, сколько ещё трудностей будут в моей жизни. И справлюсь ли я с ними...

- Не волнуйся, ты справишься. Ты очень сильная, Джои. Главное - это не терять надежду.

Саймон улыбнулся, заставив уголки губ Джои поползти вверх. Они разговаривали долго, дополняя рассказы друг друга смешными историями своей короткой жизни. Джои не помнила, когда в последний раз смеялась так много. Веселье и смех словно вулкан просились сами наружу. Из её глаз, немного узеньких и зелёных, впервые за столько время смотрела вся прямодушная молодость мира, радостная готовность к чуду с привкусом надежды, отражение светлых чувств, сияющих ярким блеском. Эти минуты были всего лишь мгновеньем. Но они были слиты воедино с душой, воедино с серцем.

И даже попрощавшись, эти двое всё ещё ясно чувствовали ту искренность, ту тепло, хранившие прекрасные воспоминания, что улыбка весь вечер сопутствовала им.

- Пока, - крикнул девочке Саймон, которая смотрела на него с окна своей палаты. Его нос посинел от зимнего холода, но искорка, где-то там внутри ещё не потухла.

- Пока, - Джои легонько помахала своему новому другу, и когда его фигура совсем отдалилась, став почти невидимым, тихонько сказала:

- Чудо - это ты.