Они лежали на крыше торгового центра, обнявшись и притаившись под гигантской луной. Действительно гигантской – она была словно белый воздушный шар, который только поднялся в небо. Еще одна выдумка Захара, воплотившаяся в жизнь. Чтобы дождаться, когда луна поднимется в зенит, парочка на час закрыла шкатулку. Время послушно запустилось. Женя уверенно отказалась идти на работу, даже несмотря на заманчивую возможность посмотреть на лица удивленных гостей. Все они наверняка подняли гам, очнувшись в странных позах – об исчезнувшей официантке мало кто вспомнил бы. Ей даже не позвонили.

Где-то у входа на крышу стояла шкатулка с открытой крышкой. Повторяющаяся мелодия уже настолько надоела, что влюбленные старались отходить от нее подальше.

Женя мирно посапывала на плече у Тима. Он отметил, что это первый раз, когда они спят вместе. Большинство родителей беспокоится, отпуская детей на ночевку к друзьям, хотя заняться сексом молодые могут даже в школьном туалете. А вот уснуть вместе, обнимаясь и наслаждаясь спокойствием – это захочется далеко не с каждым.

Тим гладил девушку по волосам. Все вокруг они закидали одеялами и подушками, которые стащили с магазина. Получилась своеобразная мягкая восточная кровать. Рядом же валялись напитки на любой вкус, открытая бутылка вина и фрукты, но кушать не хотелось. Для этого пришлось бы отпустить Женю – а Тим скорее отрубил бы себе руку.

«Однажды мне все-таки придется это сделать, – думал Тимофей. – Когда Сергей выдернет меня в реальность? Через месяц, раньше? Считался ли глич за сокращение времени, или же он просто не остался в моей памяти, но в реальности – учелся? А шкатулка? Она наверняка останавливает время лишь тут, но не в будущем... да даже без этого всего. Чем больше мы находимся рядом, тем сильнее я хочу вернуться вновь. Вот только это последний раз. Через несколько дней систему аннулируют, вольют чужие воспоминания. Жени больше не будет».

Девушка нежно постонала и повернулась. Тим вдохнул ее запах, пытаясь запомнить каждую мелочь. Уходящее время будет его единственным источником жизни, когда он вернется из погружения.

Прошло несколько часов – хоть время и остановилось. Тим и сам задремал, на краю сознания слыша бесконечную мелодию. Пока она крутится – все хорошо.

Женя пошевелилась, поднялась. Тим тут же открыл глаза. Луна не сдвинулась ни на сантиметр. Женя с улыбкой обернулась.

– Доброе утро, повелитель времени.

«Знала бы она, насколько права!»

– Доброй ночи, – ответил Тимофей и сел, подложив под спину несколько подушек. – Выспалась?

– Вроде да. Мне приснилось, что мы уехали на велосипедах в другую часть мира. Пока тут ночь, там – всегда солнце. Мы ехали через застывшие капли дождя, объезжали машины, которые замерли на ста километрах в час. А когда добрались до моря, запустили время и купались, купались, купались...

– Ты хочешь на море? – спросил Тим, протягивая Жене яблоко. Она приняла фрукт, чуть коснувшись парня искалеченным пальчиком.

– Я видела фильмы про море. Там все всегда счастливы. А российское кино ты видел? Там все либо пьют, либо плачут.

– Да уж.

– Лучше уж уехать туда, срывать с деревьев свежие фрукты, плавать в море... а когда надоест, можно вновь остановить время и уехать куда захотим. Не нужно больше работать, представляешь? И жить с родителями не обязательно. Нам так повезло, Тим, – Женя взяла его за руку. В ее глазах отражалась яркая луна, придавая им какой-то безумный отблеск.

– А если бы не было этой шкатулки... – Тимофей медленно отвел взгляд, боясь смотреть на ее реакцию. – Ты бы разве осталась со мной?

– Что за глупый вопрос?

– Вполне серьезный. Я не допрашиваю, нет, и не прошу мне врать... мои чувства к тебе навсегда останутся неизменными, уж поверь. Но мы знакомы всего месяц, – «всю жизнь!» хотелось крикнуть, – и ты не ответила на мое признание. А как-то раз я пришел на работу, и Генка кое-что сказал...

– Что он наплел? – напряглась Женя.

– Что тебе никогда не понравится никто вроде меня.

Девушка фыркнула.

– Что он может знать? Почему бы не спросить меня, а не какого-то Генку?

– Вот я и спрашиваю.

Женя нахмурилась, поняв, что сама себя завела в тупик. Тим до боли сжал зубы, надеясь, что со стороны не видно, насколько он напряжен. А вдруг сейчас скажет, что он парень ничего, но – не навсегда? Сомнения, одолевающие все это время, накинулось на Тима, разрывая его сознание.

– Ну ладно. Я скажу тебе честно, – тихо сказала Женя. – Месяц назад я бы тоже сказала, что парни вроде тебя мне не нравятся. Но были моменты... я не знаю, как это описать. Когда я смотрю на тебя и вижу, что никто другой не поступил бы так же. Да в первый наш день ты даже говорить нормально не мог, только заикался! А потом так резко начал меняться, словно каждый день – другой человек.

«Она говорит обо мне в погружении, – грустно заметил Тим. – А что она думала обо мне реальном?»

– Когда на нас напали те парни, я видела твой страх, и все равно ты не убежал и даже забрал мой кулон – самое дорогое, что у меня есть! И ты приходил по ночам, не требуя бесконечного внимания, как другие парни, просто был рядом. И ты не строишь из себя крутого, как другие... блин. Если так задуматься, ты слишком добрый. Разве месяц назад я могла бы подумать, что влюблюсь в такого?

– Ты что, только что призналась? – пораженно спросил Тим.

– По-дурацки вышло, да? – засомневалась Женя. – Как будто я тебя ругаю, а не хвалю. Давай заново. Тим, я тебя... да, это тяжелее, чем кажется, – девушка нервно засмеялась. – А ведь когда врала, всегда было просто. Сказала – и все.

– Тогда давай я первый? – Тим подсел к девушке, коснулся ее губ и повалил на подушки, оказавшись сверху. Луна освещала смущенное и довольное лицо Жени. – Я тебя люблю и буду любить даже в сорок лет!

– И я тебя люблю. До конца жизни!

Последняя фраза опять обожгла, заставив Тима отдернуться. Он вновь сел, повернувшись корпусом к гигантской луне. В голове промелькнуло сразу множество идей, начиная с безумства – остановить эту ночь навечно, с ужасом ожидая, когда Сергей выдернет его из рая, – и заканчивая другой мыслью, которая намного хуже. И все же правильнее.

– Жень, есть кое-что, о чем я должен тебе рассказать, – начал Тим, боясь каждого своего слова. Потом передумал, помотал головой, коснулся лба. – Нет, не так. Блин. Ты бы была счастлива, если бы мы остановили эту ночь навсегда?

– Да!

– Нет, – он покачал головой. – Ты не поверишь мне, ну и ладно. Но навсегда – это очень много. Это почти вечность. Даже тридцать лет кажутся вечностью, по сути. Я почти забыл тебя за это время, научился быть счастливым...

– Ты о чем?

– Подожди, – Тим поднял руку вверх. – «Навсегда» убьет нас и наше счастье. Я потому и вернулся сюда, ведь тут – тот счастливый момент, который я хотел бы проживать вновь и вновь. Это идеальный месяц, в котором мы с тобой влюблены, счастливы. Остановимся – и мы навсегда уничтожим чувства. Я разучился верить в вечную любовь.

– Ты наверное... – Женя огляделась, выцепила освещенную бутылку вина. – Пьян еще.

– Да, именно так, – не стал спорить Тим. Он чувствовал, как головой мальчика-подростка – его головой! – завладел взрослый мужчина. Тот самый, что пытался рассортировать каждый провод, скручивая их цветными яркими жгутиками, чтобы каждый был на своем месте. Так сейчас он поступал и со своими мыслями, жизнью. – Я уже был взрослым. Я понимаю, что нельзя всегда быть счастливым, радоваться. Однажды мы настолько устанем друг от друга, что не выдержит даже самая сильная любовь – мы поссоримся из-за какой-то пары немытых носков. Почему в книгах и фильмах никогда не рассказывают, что бывает после «долго и счастливо»? Может быть, Ромео и Джульетта умерли молодыми, потому что это был единственный способ показать идеальную любовь? Еще месяц, год, десятилетие – и между ними бы ничего не осталось.

– С таким настроем можно вообще не влюбляться, – буркнула Женя и отпустила руку Тима. Он взволнованно оглянулся на нее, боясь, что девушка обиделась, но та беззаботно кусала яблоко.

– Может быть, в этом и есть смысл? В мимолетном ощущении счастья, которое просто не способно длиться вечно? Только зная, что любовь конечна – мы так радуемся каждому ее дню.

– Радуемся и не задумываемся над этим, – подчеркнула Женя. Похоже, внезапный монолог парня ее больше забавлял, чем волновал.

– Так получается, – продолжил Тимофей, – если растянуть эту ночь на целую вечность, в конце этого временного отрезка останутся двое раздражающих друг друга людей. Это уже будем не мы нынешние. Путешественники во времени, пережившие сильнейшее чувство – и изжившие его.

Женя последний раз укусила яблоко и швырнула его за край крыши. После этого она легла Тиму на колени, погладив его ногу. По коже пробежали мурашки.

– Знала бы, что ты такой зануда, ни за что бы не влюбилась.

– Прости...

– Ты напомнил мне моего брата. Старшего. Он всегда болтает что-нибудь, сам себе на уме. Тоже вечно твердил про будущее, что однажды заберет меня от родителей, что устроит к себе на работу в Америке, и будем мы счастливы. Он звонит иногда. Говорит, что еще чуть-чуть – и все исполнится. Вот только пока он обещает, что там случится через год-два-десять, я впахиваю в кафе за копейки. Пока он болтает о классной работе, на которую меня устроит, я не могу выучить ни одного слова по-английски – потому что нет времени. Будущее все дальше, дальше, а мы все еще не счастливы...

– Разве он не присылает деньги?

– Пытался, – сказала Женя, повернувшись. Рука Тима удобно легла девушке на талию. – Мама все забрала. Мог бы еще прислать, но у него там проблем не меньше. Я бы сбежала из дома... когда ты предложил жить вместе, я стала самым счастливым человеком на земле. Ты не говорил «однажды», «потом», «когда закончу школу»... ты сказал сразу и конкретно.

«Когда я приходил к ней в кофейню, я ведь тоже уже не спрашивал разрешения и не предупреждал. Может, это ей и понравилось? Да я просто боялся спросить».

– Я настолько измучена домом... Грустно, когда твоя мечта – не найти что-то, а от чего-то избавиться. Даже твое предложение жить вместе сделало меня счастливой. А уж эта шкатулка... возьмем Захара, когда отправимся в кругосветное путешествие?

– Ты любишь его.

– Это так, – кивнула Женя. – Хотя он не верит. А ведь дело не в нем... Когда у него нашли все эти... отклонения, болезни, свойства характера – так говорят, чтобы его не обижать. В общем, с тех пор я и стала всего лишь частью его будущего. Уже неважно, как я учусь, какие у меня мечты и желания. Родительская гиперопека о Захаре настолько затмила им глаза, что они забыли о дочери. Зато у них появилась классная служанка. Варианта, что у меня другие планы на жизнь, даже не рассматривается. Я бы сбежала с любым, кто предложил бы – но предложил только ты. И ты не представляешь, насколько это для меня важно.

Тим прилег, пока Женя отдыхала у него на коленях. Их разговор бродил вокруг да около, признание Жени не сделало его счастливее, ведь через несколько минут она уровняла собственные слова поправкой «сбежала бы с любым». Но зато тут вмешивалась его собственная мысль о конечности и сиюминутности любви. Тимофей представлял, что перед ним настоящая математическая формула с множеством исходных и переменных, которую непременно нужно решить. Он выбрал ответ, который дался ему сложнее всего.

– Давай запустим время, – попросил Тим.

– Прямо сейчас?

– Да... Завтра мы с тобой съездим на твой праздник. Нужно со всеми попрощаться, хотя они даже ни о чем не догадаются. Я хочу еще раз увидеться с бабулей.

– Но потом уедем, да?

– Возьмем Захара с собой, – кивнул Тим, хотя Женя не могла увидеть этот жест. – Будем делать, что захотим.

Она поднялась, перелегла, чтобы дотягиваться до губ Тимофея. Он прижал ее, перебарывая подростковый организм. Он не хотел владеть девушкой и даже целовать ее – просто обнимать ее целую вечность, зная, что никто не прервет это движение. Но все же Тим заставил себя подняться, рывком встал.

– Пора.