Чернила обильно заливали пустыню, крася в свой цвет каждое дерево, каждый редкий кустик, каждую песчинку, незаметную при таком обилии сестер-близняшек. Волшебные пылинки звезд складывались в созвездия и с улыбками, видимыми далеко не всеми людьми, пытались осветить спящую природу, в чем им помогала их покровительница - Луна.

Горький аромат свежего кофе наполнял мрачную и достаточно неуютную комнату, смешиваясь с запахом старых бумаг, которые в беспорядке лежали на письменном столе.

В тишину врезалось настойчивое постукивание. Черноволосый мужчина, ссутулившись, сидел за столом, в осознании собственного бессилия яростно теребил челку и стучал концом карандаша по деревянной поверхности.

- Хозяин! Хозяин! - в достаточно необильное количество звуков вмешался хриплый голос верного фамильяра мужчины - скользкого летающего угря,  неприятного на вид.

- Тихо, Ксерксес! - раздраженно откинул карандаш маг и с негодованием сжал губы.

Потом, видимо, осознав свою неуместную грубость, человек сказал уже более мирным тоном:

- Прошу тебя, не мешай, когда я думаю.

Угорь замолчал и начал тревожно извиваться вокруг мага, пытаясь хоть чем-то помочь своему хозяину.

- Все в прах! - горько простонал Мозенрат и с силой ударил кулаком уцелевшей руки по столу. - Я ничтожен!

- Хозяин! Хозяин! Я...

- Вот скажи мне, Ксерксес, что я могу?

Угорь замер и с выражением неподдельного восхищения в черных глазах прохрипел:

- Мозенрат! Мозенрат! Ты самый...

- Верно. Ты прав. Я бездарность. А чего я достоин?

- О, хозяин, ты...

- Правильно. Ничего. Все псу под хвост. Я три месяца искал этот чертов камень, чтобы вдруг узнать о том, что его уничтожили двадцать пять лет назад?!

Из груди мага вновь вырвался обессиленный вопль. Мозенрат сорвал с себя перчатку и с ненавистью отшвырнул ее в сторону, а после - яростно сжал ткань рукавов своей синей мантии.

Угорь растерянно сопел, не зная, как помочь магу. Нет, он, кажется, догадывался, как. Однако говорить фамильяру Мозенрат запретил, и теперь существо обессиленно металось вокруг волшебника.

- Этот камень мог бы исполнить любое желание, - мечтательно прошептал мужчина. - Представь, Ксерксес, я стал бы всемогущим... Весь мир охватил бы животный ужас, когда на вершину поднялся бы я. О, сколько ненависти я бы выплеснул на людей! Меня бы уважали... И боялись. Это моя страсть... Понимаешь, Ксерксес?

Угорь встрепенулся, воодушевленный тем, что ему дали слово, и неуверенно произнес:

- Х-хозяин...

- Ну что? Что еще? - маг бросил нахмуренный взгляд в сторону своего фамильяра. В его сапфировых глазах, казалось, метались разноцветные молнии.

- Х-хозяин...

- Неужели ты думаешь, что сможешь помочь мне? Глупая рыба! Ты полагаешь, что способен восстановить камень, уничтоженный двадцать пять лет назад?! Или ты пытаешься выразить свое неуместное сочувствие?!

Угорь сглотнул и свистящим шепотом произнес:

- Песочные часы... песочные часы...

Мужчина замер.

- Что? О чем ты болтаешь? - Мозенрат откинул со лба черную прядь волос и уставился на фамильяра, но теперь в его взгляде не было молний, а имелось лишь искреннее любопытство.

- Хозяин! Хозяин! - затараторил Ксерксес. - Песочные часы! Нищий! Нищий на базаре!

- А... - на лице мага отразились глубокие воспоминания. - Ты... про того старикашку? Действительно думаешь, что его, так называемый приз, имеет ценность?

- О, да! Я знаю! Знаю!

Мозенрат замолчал, задумчиво взял карандаш и принялся медленно вращать его между пальцев, пытаясь восстановить из обрывков воспоминаний общую картину...

Вот улица, наполненная обилием всевозможных звуков - от мелодичных звучаний флейты до криков верблюдов и громких возгласов: "Эй, подходи, купи арбуз!". Всюду мелькали пестрые одежды людей. От кого-то пахло дивными благовониями, а от кого-то - грязью и потом. Все люди были разными, но тем не менее, они все собрались здесь, и объединяло их лишь одно - приезд богатых купцов из дальних стран и появление редких товаров, кои имеются в наличии у заморских странников. Кто-то намеревался приобрести дивные вещи, а кто-то желал просто поглазеть на чудеса, привезенные торговцами.

Облаченный в черный, пахнущий гнилью, плащ, по дороге торопливо шел Мозенрат и то и дело поправлял на голове капюшон, чтобы никто не смог увидеть его истинное лицо и осознать, кто перед ним. Разумеется, почти ни один человек и понятия не имеет, как выглядит объект всеобщего ужаса, но предосторожность все же не повредит.

За пазухой у мага притаился Ксерксес, которому были хоть и не видны, но отчетливо слышны звуки городской суматохи.

- Прошу, подайте на пропитание!

Чуть надтреснутый, явно старческий голос раздался совсем рядом с магом. Колдун вздрогнул и уставился на окликнувшего.

Старик был невообразимо худ - это можно было судить по грязной, клочками болтающейся на нем обесцвеченной рубашки и штанов, которые тоже были велики, в результате чего худощавые ноги старика болтались в них, как карандаши в стакане. Из него будто выкачали жизнь, явив на свет лишь сморщенную, как изюм, кожу, натянутую на скелет. Лоб нищего "украшали" два шрама - один из которых был уже стар, а другой затянулся лишь недавно.

- Не уходите, я молю, подайте милостыню! - хрипел старец, а в его неярких глазах мелькали лучики безумной надежды.

- Я не разбрасываюсь деньгами, - отрубил Мозенрат и торопливо пошагал дальше.

Старик сперва растерялся, а потом погрубевшими морщинистыми руками вцепился в ладонь мага.

- Что же ты привязался! - в искреннем недоумении воскликнул кудесник и с опаской вырвал кисть из грязных рук нищего. - Ищи кого-нибудь другого!

- Им некогда, - грустно вздохнул старик. - Все спешат к чужеземным торговцам с магическими диковинками, никого не заинтересует мой скромный подарок, что я могу дать взамен на милостыню...

- Подарок? - поднял одну бровь Мозенрат и впервые взглянул на нищего с интересом.

- Подайте, прошу! - заметив заинтересованность мага, прошептал старец. - Вижу в Вас душу доброго человека! Мне не хватает на хлеб, и я...

- Довольно! - поднял ладонь Мозенрат и, вытащив из кармана плаща три золотых монеты, протянул их нищему.

Глаза старика сверкнули. Он осторожно взял деньги, поколебавшись, попробовал их на зуб и едва заметно кивнул. Затем нищий, торопливо спрятав монеты в карман, улыбнулся беззубым ртом и вытащил из мешка предмет, больше всего напоминающий песочные часы.

- Что? - с негодованием воскликнул маг. - Зачем мне это? Я-то думал, ты предложишь что-то стоящее, а ты... Часы!

- Понимаете... Это... непростой предмет. Продать их я не мог, ибо вдруг бы они попали в руки злого человека? Сколько бед они могли бы принести... Но Вы добрый, я вижу. Душа у Вас светлая, иначе Вы бы не дали мне денег...

Мозенрат скрестил руки на груди и с легкой усмешкой спросил:

- Что же в них такого волшебного?

- О! В них страшная сила! Они способны изменить ход времени! Нет, преувеличил. Разбогатеть с ними не получится, как и совершить что-то глобальное. Но... вещица эта все-таки далеко не бесполезная!

Чувствуя некое сомнение мага, старик торопливо сунул ему в руки дар и удалился, выкрикнув вслед:

- Но запомните - пользоваться ими можно не более двух часов и не чаще трех раз. Я свое уже израсходовал, поэтому мне часы уже ни к чему. Главное - перевернуть их трижды и сказать, куда отправиться желаешь!

Старик произнес что-то еще, но его последние фразы растаяли, слившись с общим гомоном толпы...

Разумеется, нищий и его странный подарок оставались в памяти Мозенрата недолго - до того момента, как он увидел великолепные магические товары богатых торговцев. Лишь дома, когда волшебник с довольным выражением лица выложил покупки на стол, он вспомнил про песочные часы, лежащие на самом дне его выцветшей сумки. Дар нищего значительно отличался от товаров иноземцев - он был покрыт легкой пылью и украшен шрамами-царапинами, что придавало подарку вид предмета, служившего различным людям сотни лет. С первого взгляда это были самые обычные часы, разве что довольно старые. Поэтому неудивительно, что, спустя некоторое время после обретения нового хозяина, подарок старика оказался на самой дальней полке в замке мага, соседствуя с бесполезными для волшебника безделушками.

Лишь сейчас, переполненный отчаянием, Мозенрат вспомнил про странный подарок и брошенную вскользь фразу старика:

- В них страшная сила! Они способны изменить ход времени...

Возможно, часы и впрямь могут перенести в прошлое? Но это же великолепно! Двадцать пять лет назад, когда камень был еще цел, Мозенрат вполне мог бы стать его владельцем. Так кто же сказал, что кудесник не сможет это сделать прямо сейчас?!

- Куда я их там положил? - задумчиво спросил мужчина. - Рыбка моя, будь добр, притащи часы сюда!

Угорь торопливо кивнул и метнулся в кладовую. Не прошло и минуты, как Ксерксес вернулся, сжимая в зубах дар нищего.

Сердце мага в волнении замерло. Дрожащими руками он коснулся покрытой многочисленными мелкими царапинами и несмываемой пылью стеклянной поверхности. Неожиданно даже для самого себя, он резко отдернул руку, будто только что потрогал обжигающий предмет.

Забавно. Еще несколькими днями раньше песочные часы волновали Мозенрата меньше всего, а сейчас кудесник буквально боготворит их, считая их чем-то священным...

Мозенрат вздохнул и, торопливо натянув лежащую в углу перчатку, взял в руки песочные часы, отчего-то пахнущие старыми книгами.

- Три раза! - угорь совершал круги вокруг мага. - Три раза!

- О чем ты?

- Нищий! Нищий говорил! Перевернуть часы три раза! И... и сказать, куда попасть хочешь!

Мужчина задумался. Потом, не говоря ни слова, сунул угря за пазуху и, выполнив необходимое действие, дрожащим голосом произнес:

- Перенеси меня на двадцать пять... нет, тридцать лет назад!

Повидавший многое на своем веку маг на всякий случай зажмурился. "Главное - досчитать до десяти... я успокоюсь и приду в себя...", - думал волшебник, вцепившись в песочные часы.

Но, преодолев страх и все-таки открыв глаза, Мозенрат испытал глубокое разочарование. Он по-прежнему стоял посреди своего рабочего кабинета и сжимал в руках подарок старика. Не открылось никакого портала, мужчину не унесло в космос, он даже не провалился, хотя от магических штук можно ожидать чего угодно. Нет, он все также находился в своем замке, на столе по-прежнему была чашка с остывшим кофе, огрызок карандаша и куча бумаг. Даже муха, которой был вынесен смертельный приговор за излишнюю надоедливость, одиноко лежала на краешке стола.

- Меня обманули! - с негодованием воскликнул маг, почувствовав, как угорь за пазухой тревожно шевелится. - Этот гнусный старикашка! Он... он провел меня! Это самые обычные часы!

Мозенрат яростно топнул ногой и, швырнув часы в угол кабинета (к великому счастью, те не разбились), нетерпеливо схватил чашку с остатками кофе. Вернее, попытался схватить...

Посуда с напитком после прикосновения мужчины мгновенно рассыпалась в прах, будто бы она была сделана из песка. Точно также себя повел и стол, когда Мозенрат положил вспотевшую от ужаса ладонь на него.

Ноги мага стали проваливаться в таявший на глазах камень. Плохо понимая происходящее, волшебник ринулся к двери. Темные стены начали осыпаться в виде множества черных песчинок. А вскоре и весь замок, будто слепленный на пляже усердной девчонкой, превратился в груду песка, который могучий ветер разнес по всей пустыне.

Мозенрат закашлял и начал торопливо отплевываться, пытаясь избавиться от скрипучих песчинок во рту.

- Ксерксес! - жалобно позвал маг, удивляясь собственной интонации с умоляющими нотками. - Ксерксес, где ты?

- Я здесь, хозяин, - прошелестел угорь и выплыл из запачканной мантии волшебника.

- Что произошло? - Мозенрат протер засыпанные песком глаза и, поднявшись с земли, оглядел окрестности.

Никакого замка здесь и в помине не было. Лишь незнакомые пальмы возвышали свои верхушки, а где-то вдали протяжно кричали верблюды. Золотые пески омывали ступни мага под властными руками ветра.

- Где замок? Где замок? - встревоженно метался Ксерксес, то и дело принюхиваясь к запахам пустыни, пытась уловить среди них привычный аромат камня и гнили, что был характерен для их дома.

- Тридцать лет назад замка здесь еще не было, - задумчиво произнес Мозенрат, почесав кончик носа. - Тут была самая обычная пустыня. Мы, похоже, и впрямь перенеслись в прошлое!

Лицо мага озарила невольная улыбка. Откинув со лба прядь черных волос, он с ухмылкой произнес:

- Ксерксес, дружище! Я знаю, где хранится легендарный исполнитель желаний! Им обладала хранительница черной магии, правда, ее уничтожили двадцать пять лет назад... Хотя, о чем я! Ее казнят только через пятилетие! Скорей, рыбка моя! Времени мало! Мы вернемся в будущее через два часа, нужно успеть добраться до колдуньи! Так, сейчас идем через пальмовую долину...

***

- Что это? - хрипел Ксерксес. - Город? Я его не знаю! Я его не видел! Почему, хозяин?

- Потому что он был уже уничтожен, когда я создал тебя, - едва слышно проронил Мозенрат и, ослепленный солнцем, взглядом беспомощного котенка пытался вглядеться в очертания зданий.

Место. Место, где протекали юные годы волшебника. Город, где Создатель подарил магу жизнь. Маленький мир, где когда-то мальчик знал каждую лавку, каждое деревце, каждый камешек, лежащий на дороге. Улочки, по которым крошечный человечек с детским восторгом ходил за руку с мамой. Рынок, куда бегал мальчишка за свежими булочками на завтрак, и где постоянно пахло жареной рыбой и икрой. Малая родина, которой мальчик подарил все свои годы детства и юности.

Город. Город, по ночам окрашивающийся в жуткий темно-серый цвет. Черные силуэты людей призраками летали по негостипреимным улицам. Рынок, на котором неприятного вида господин пытался всучить какую-то травку. Маленькая тюрьма, в которой был заперт Мозенрат в безумном ожидании возвращения своего отца. Постоянный страх, исходящий отовсюду: от каждой лавки, от каждого деревца, каждого камешка. Мир, где не было места слабым. Где всегда выживал сильнейший. И зло. Вечное зло.

Мозенрат сжал руки в кулаки и направился в сторону серых зданий.

- Хозяин! Хозяин! Куда же ты? - обеспокоенно кричал Ксерксес, едва поспевая за магом.

- Я хочу пройти к дому ведьмы через это место, - отрубил мужчина.

С каждым сделанным шагом сердце волшебника сжималось все сильнее.

С каждым пройденным метром он все больше ощущал те, до невообразимой боли знакомые ему звуки и запахи, запахи той жизни, от которой Мозенрат ушел и поклялся больше никогда не возвращаться.

Вот аромат булок, которые обожала мать, каждое утро посылавшая мальчика на рынок, дабы позавтракать сдобой. А вот запах лошади, настолько схожий с тем, который принадлежал коню отца, что волшебник невольно сжался, будто напуганный котенок, поневоле почувствовав очередную встречу с самым ненавистным ему человеком.

По воздуху полилась волшебная мелодия бродячих музыкантов, играющих на улице каждое утро. Были времена, когда мальчик с великим наслаждением слушал эту очаровывающую слух музыку. Сейчас песню то и дело нарушали непротяжные, но громкие выкрики и звуки плетей, кои ложились на спины хулиганов. Магу тут же вспомнился гладко обструганный стол, на который он был вынужден ложиться, серое усмехающееся лицо отца и... Удар. Удар. Удар.

Мозенрат вздрогнул и, потерев ладонь, двинулся дальше, теряя былую уверенность, которая исчезала с каждым шагом.

- Ой, посмотрите, волшебник! - вдруг неожиданно раздался тонкий голосок прямо за спиной мужчины.

Мозенрат с удивлением обернулся. Неужели его мантия так громко кричит о титуле хозяина? Или дело в Ксерксесе, спешащим за своим создателем? Однако почему в голосе ребенка слышны нотки сарказма?

Оказывается, возглас был адресован не ему. Трое чумазых ребят окружали четвертого, отличающегося от них чистотой и более-менее приличной одеждой. Хулиганы то и дело что-то вскрикивали, махали руками и тыкали пальцами в опрятного ребенка.

- Ой, посмотрите на него, волшебник! - кричал самый старший из ребят.

Мальчик нервно почесал кончик носа и неуверенно сказал:

- Я... я умею колдовать! Я... я научусь! И тогда вы пожалеете о том, что меня обижали! Я вас заколдую!

Чумазые ребята обидно рассмеялись, и в синих глазах мальчика сверкнула нотка отчаяния. Сверкнула - и погасла, будто пламя свечи после могучего порыва ветра. Ребенок торопливо откинул со лба прядь волос, чтобы показаться сильнее перед этой группой забытых, никому не нужных бродяг, пытающихся поднять свою низкую самооценку через оскорбления других.

- Ничего... мама меня любит... она заступится... - прошептал мальчик, цепляясь за единственную, но самую верную надежду.

Бродяг будто ошпарили кипятком. Они зашипели, будто куча озлобленных змей, и, обессиленные собственной слабостью перед твердой верой и любовью мальчика, начали осыпать его самыми обидными словами, чтобы ранить ненавистного ребенка в самое сердце. Возможно, они просто завидовали, ведь у их врага была мама, а у них не было никого, кому они могли бы излить душу?

- Ничего, - скалился самый старший. - Недолго твоей мамаше осталось, ябеда! Вот увидишь - помрет она, и некому будет за тебя заступиться. Папашка твой, как я посмотрю, не сильно тебя любит?

В этот момент у Мозенрата рухнуло сердце. Кровь прилипла к щекам, глаза почернели и налились яростью. Он, сжав кулаки, уверенно двинулся к хулиганам и, подойдя к старшему, резко развернул его к себе.

Лицо мальчишки вмиг изменилось. Задира смотрел глазами щенка, которого ударил незнакомый человек. Бродяга побледнел и с нескрываемым ужасом спросил:

- В... Вы кто? З... зачем Вы здесь? К... кто Вы?

- Я - твоя мучительная смерть, - отрезал волшебник, при этом не сводя ледяной взгляд с мальчишки и не выпуская его из рук.

- Я не понима... - начал было задира, но не успел завершить фразу.

Рука, окруженная перчаткой, быстро и с невероятной силой хлестнула бродягу по щеке. Возможно, в этот удар мужчина вложил всю ненависть, бурлящую в нем на протяжении жизни.

- Запомни, крысеныш, - медленно говорил маг, с наслаждением взирая на слезы обиды и непонимания, брызнувшие из глаз мальчишки. - За все в мире приходится платить. Это закон, и никакая падаль не в силах его нарушить. Ты выплескиваешь свой гнев на слабых, ошибочно думая, что это тебе сойдет с рук. Но если этот человек вырастет и захочет отомстить...

Мужчина коротко усмехнулся и быстро прикоснулся перчаткой к шее хулигана. Никаких острых предметов в руке мага не было, он не ударял, не душил мальчика, но тем не менее тот вначале побелел, затем стал голубовато-синим и медленно осел на землю...

Любопытно, однако никто из прохожих не обратил на мучения бродяги внимания. Ну, зачем, это же беспризорник, для чего им, состоятельным горожанам, замечать нищих?

Лишь группа ребят, задиравших мальчика, с немым криком бросилась в разные стороны.

- Ничего, до вас я еще доберусь, - тихо сказал кудесник, тяжело дыша.

И тут он встретился с изумленно-восхищенным взглядом сапфировых глаз мальчика.

- Вы... Вы его убили? - тревожно спросил ребенок, откинув со лба челку и с испугом косясь на беспризорника.

Сердце мага замерло от того сладкого, как мед, осознания... Все привычки мальчика, его голос, интонация, манера отбрасывать надоедающие волосы... Все это было в точности, как у волшебника. Будто бы это было зеркальное отражение мага.

Но в то же время он чувствовал в ребенке чужого человека... Вроде бы очень похож, но...

- Нет, - коротко произнес мужчина. - Я лишь осуществил наказание. Скоро оклемается. Тогда, возможно, он поймет, что не все его выходки останутся безнаказанными. Ты в порядке, Мозенрат?

- Вы знаете мое имя? - прошептал мальчик.

- Да... Слышал, как тебя хулиганы называли, - нашелся маг. - Вот, что: слушай меня и запоминай мои слова. Никогда не давай себя в обиду. Будь сильным. Будь гордым. Скоро ты станешь большим человеком - так веди себя соответственно. Не позволяй никому командовать тобой. И самое главное - береги мать, ведь она единственная, кто любит тебя.

Сказав все самое важное, маг уверенно зашагал прочь, чувствуя на спине ошарашенный взгляд... себя самого.

Ничего. Они еще пожалеют. Все, кто когда-то причинял боль магу и по случайности остался жив. Скоро мужчина отыщет исполнитель желаний... и тогда всему придет конец.

Мозенрат поднял руку, ощущая искреннее недоумение во взгляде Ксерксеса, давая понять, что все подробности будут после...

Сейчас говорить о случившемся он не желал.