🌈Всем привет:)
Вижу появились читатели. Спасибо друзья, не забывайте ставить звёздочки⭐️💫. Мелочь, но зато приятно. Спасибо🌸
________________________________

(От лица Флориен)

– Люди в общественных местах очень шумные, так как каждый разговаривает с кем-то или делает что-то своё и порой даже самая тихая серая мышь может найти себе собеседника, но не наоборот, – эти слова я услышала от Элеоноры, когда мы на большом полотне рисовали людей без лиц.

Теперь я точно убедилась, что Элеонора не швыряется словами, нет, моя сестра очень умная и мудрая.

Мы вошли в огромную шумную столовую. Проходя мимо столов, я удивилась тому, что все чересчур общительны, мне-то казалось, что иголка лишит их этого.

Вдруг мы остановились.

– За какой столик мы сядем? – поинтересовалась у Кэролайн я.

– Подожди. Нам осталось немного.

Мы с ней стояли лицом к стене и тут случилось то, чего я не ожидала: перед нами возникли летающие ступеньки.

– Вот это да-а-а... – прошептала я, когда мы поднялись по ступенькам и оказались в столовой. Это огромная стеклянная столовая, здесь очень светло, а за стеклом летний пейзаж: деревья, ручей и птички. Круглые столы и стулья располагались тут, и это очень необычно.

– Красиво! Эту столовую кто-то придумал?

– Конечно, – кивнула Кэролайн. В руках она еле держала поднос. На нём лежали три сандвича и стояли стаканы с соком. Значит, нас будет трое. Или Кэролайн обжора?

Мы с ней продолжили путь.

Дети смеялись, кто-то громко чихал, влюблённые парочки с трепетом глядели друг на друга, чувствуя, как сладка эта жизнь, некоторые вели громкую дискуссию с кем-то, другие же завтракали и наслаждались уличным пейзажем. В общем, люди как люди.

Наверняка иголка начинает проявлять свои симптомы так же, как рак: медленно и почти незаметно.

Мой взгляд устремился к дальнему столику, где сидел в собственном одиночестве молчун–Оуэн. Даже в своей простой, но по-своему необычной одежде он не выглядел столь странным, сколько нелепым. Мы с Кэролайн приближались именно к этому круглому столу, где нас ждали два свободных стульчика.

– Рад снова встретиться, – мрачно сказал парнишка в сером свитере. – Вот только не с этой, – он явно имел в виду меня.

Фу, он так чёрств, как тот кусочек хлеба, однажды застрявший у меня в горле.

– Оуэн, проявляй уважение, – попросила Кэролайн.

Оуэн вздохнул и посмотрел направо, на поле одуванчиков. Судя по его мрачному тону, ему не в удовольствие сидеть с девочками. Но другого выбора у него нет. Либо мы, либо они – дети, разумы которых загипнотизированы иголками.

Кэролайн осторожно положила на стол поднос с едой и, облегченно вздохнув, плюхнулась на стул. Она собрала свои черные волосы в безупречный хвостик и принялась за трапезу.

Еда здесь не состояла из голограммы. Но где она бралась – можно было лишь предполагать. Я стала с аппетитом жевать сандвич, запивая его апельсиновым соком. Обожаю сандвичи с плавленым сыром, так как из-за наличия сыра во рту можно громко чавкать.

В прошлом году Ариана имела довольно забавную привычку: чавкать. Когда за очередным семейным ужином сестра стала громко это делать, всех это безумно раздражало, взгляды, полные возмущения стали атаковать Ариану. Особенно поразило то, что старшая сестра не постеснялась в конце принятия пищи рыгнуть.

– Зачем ты это делаешь? – однажды поинтересовалась я у Арианы.

– Мне очень понравилась сырная лазанья Дейва, – ответила она.

– Но это же некрасиво!

Ариана ухмыльнулась, затем потрепала мои волосы.

– Флориен, элементарные правила этикета не являются повсеместными. Здесь чавканье раздражает ребят, а у китайцев такое действие делается из вежливости. Дейв великолепно приготовил лазанью, вот и я стала громко чавкать и рыгать. Всего лишь отблагодарила мальчика.

Я улыбнулась своим воспоминаниям, затем, взглянув на Оуэна, решилась задать ему давно волнующий меня вопрос:

– Ты всегда ходишь с закрытым лицом?

– Что, прости?

– Ну, ты ведь должен же дышать и принимать пищу. Тебе так разве удобно?

– Я вампир. Это моё логово, – с сарказмом ответил Оуэн. Думаю, отчасти его слова верны.

– А если честно? – спросила Кэролайн, вытерев губы салфеткой. – Почему ты не снимаешь свои очки и всегда ходишь в свитере? И причём с самого детства! – девушка задумчиво взглянула на парня. – Быть может, ты прячешься ото всех, так как являешься волосатым монстром, скрывающимся под маской, боясь напугать всех своим маленьким личиком?

– Или же, – включив своё воображение, сказала я, – ты злой клоун, сбежавший из цирка и скрывающийся под другим именем и новым имиджем!

Оуэн фыркнул:

– И это говорит жительница домика на дереве.

Кэролайн вдруг нахмурилась и перестала жевать.

– Деревья до сих пор уцелели?

– Судя по её рассказу – да, – хорошая же у него память. – Прошлой ночью она призналась ребятам, что живёт на дереве. Они рассмеялись, думая, что всякое дитя может нести незнакомому чепуху, однако мне показалось это немного незаурядным...– задумчиво проговорил Оуэн.

– На дереве? Точнее, на самом настоящем дереве? – с изумлением в голосе спросила у меня Кэролайн.

– И на самом высоком, – улыбнувшись, добавила я.

– Ух ты...

Оуэн вдруг тихо усмехнулся:

– А совсем скоро мы узнаем, что она белка–летяга, которая живёт с другими белками и имеет беличьи суперспособности.

Я и Кэролайн покатились со смеха.

Затем мы начали разговаривать о белках и их суперспособностях. Это было весело и интересно, мы не сразу заметили, как столовая стала наполняться тишиной. Правда, люди не исчезли. Они перестали двигаться...

– Что происходит? – не в шутку заволновалась я.

– Прячемся. Быстро! – протараторила Кэролайн, затащив меня под стол.

Неожиданная смена обстановки омрачила меня. Буквально несколько секунд назад мы ломались от смеха, рассказывая друг другу про необычных белок, а сейчас...

– Что происходит? – снова спросила я у девушки.

Оуэн и Кэролайн приложили свои пальцы к губам, дав знак помолчать.

Тишина, люди стояли, не двигаясь. Мои новые друзья и я выглядели взволнованными, мы договорились, что не будем издавать лишних звуков. Загадочную тишину разрушил тихий детский плач, от которого у меня сжалось сердце.

– Джем? – пробубнил себе под нос Оуэн.

Он чуть привстал и огляделся вокруг.

– Это Джем! – подтвердила его догадки Кэролайн.

Я тоже решила посмотреть туда, куда смотрели эти двое. И удивилась, обнаружив там мою маленькую соседку по парте, а именно девочку с глазами цвета изумруда. Она сидела под другим столом и обнимала коленки. Дрожала и плакала.

Бедняжка...

– А теперь не шумите и ползите за мной, – прошептала Кэролайн.

Не говоря ни слова, мы поползли за ней. К нашему счастью, пол не был грязным, наоборот, из-за удивительной чистоты он сверкал и... приятно пах. Кэролайн говорила, что лентверсверц, у которого развита хорошая фантазия, может представить всё до мелких деталей и воплотить их в ложную реальность. Это, конечно, хорошо, но как тогда отличить голограмму от реальности?

– Элеонора бы сразу догадалась, – пробормотала я себе под нос.

– Это кто? – поинтересовалась Кэролайн.

– Одна из моих троих сестёр, она любит эстетику.

– Вас четверо? – спросил Оуэн.

Я взглянула на свои пальцы и начала считать, сколько нас, затем ответила:

– Нет, нас пятеро, а ещё я.

– Шестеро, – подытожила Кэролайн.

Наконец мы доползли до стола Джем. Она лежала на полу, дрожа от страха и печали. Мы столпились вокруг неё, всё так же пытаясь не создавать лишнего шума.

– Они... жесть, – заикаясь от слёз, прошептала Джем. Какое всё же странное имя для девочки.

– Ну, всё хорошо, – шептала Кэролайн, крепко обнимая её.

Оуэн лишь пожал руку девочки и слегка кивнул головой. Взглянув на Джем, я заметила расплывавшуюся по её маленькому лицу детскую улыбку.

– Я знаю тебя! – вдруг крикнула она.

– Тише ты, не хватало ещё, чтобы услышала она! – прошептал Оуэн.

– Кто? – поинтересовалась я у него.

– Рада видеть вас, мои дорогие! – громкий и властный голос мгновенно разрушил тишину в столовой.

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ МОЛЛИ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВО! – послышались возгласы детей и подростков.

– Её Высочество Молли.

***

– Что? Значит, вы хотите побыть здесь, пока там чуть ли не началось какое-то...– я размахивала руками, подбирая подходящее слово, – сумасбродство?

Мы решили покинуть столовую, когда туда явилась злобная королева Молли: она начала нести тираду о том, что очень гордится детьми, тем, что они совершили храбрый поступок, всунув в свои виски иголку. Бр-р-р... даже звучит ужасно. Пока соседки Кэролайн не пришли в эту комнату, нам разрешено находиться здесь.

Оуэн и Кэролайн выглядели уставшими, хотя сейчас не конец дня. Я решила не мучить их своими вопросами и переключилась на человека моего возраста.

– А ты? – я вопросительно взглянула на Джем. – Ты хотела бы пойти со мной?

Джем перестала играться с красной ниточкой. Она медленно подняла свой взгляд на меня, и я встретилась с недовольством, написанным на её лице.

– Что-то не так? – рассеянно поинтересовалась я.

– Ты только что обозвала его девочкой, – заметила Кэролайн.

– Обозвала?

– Джем – мальчик.

И тут весь мир перевернулся.

Я стала во все глаза смотреть на Джема. На НЕГО, а не на неё. Его лохматые волосы цвета жёлтого чая доходили до середины спины, кончики волос были слегка скручены. Я в очередной раз вгляделась в лицо мальчика: милая улыбка, светлые брови, ресницы, обрамляющие эти красивые изумрудные глазки. Меня смешил симпатичный маленький треугольник из родинок, что располагался возле носа-картошки мальчишки. Впервые в жизни мне довелось встретится с человеком, пол которого трудно определить.

– Прости меня. Я не знала, даже не представляла...

– Ладно, – принял моё маленькое, но весьма искреннее извинение Джем. Он смущённо улыбнулся, показав свои передние зубки.

– Хочешь со мной погулять?

– Конечно, – ответил Джем, взглянув на меня, и, видя мою отчаянную попытку поднять бровь, он улыбнулся шире.

Я ответила ему взаимной улыбкой. Признаться, Джем мне стал нравиться. Он поднялся на ноги, положил красную ниточку в левый кармашек штанов и по-джентльменски открыл передо мной дверь, приглашая выйти в коридор. Мы молча шли по коридору, рассматривая разные двери. Было впечатление, будто мой напарник смотрит не на обычные дизайнерские двери, а на порталы измерений, через которые можно вступить в галактику.

Я ждала, когда друг предложит мне во что-нибудь поиграть или хотя бы расскажет про что-то интересное. Моё терпение иссякло только тогда, когда я решила похвастаться мальчику своими знаниями:

– Я знаю много языков!

– Да? И какие же?

Мы, наконец, свернули направо и зашли в зал, где на стенах были нарисованы граффити. Тут расположены мольберты, на которых красовались рисунки разного художественного жанра. Дух захватывает от этих творений! Здесь мы встретили несколько обляпанных в красках подростков, которые сосредоточенно писали свои картины. Без сомнений, Элеоноре понравится этот художественный зал, заодно она научилась бы рисовать портреты людей.

Увидев сюрреалистический портрет бабочки, я ответила на вопрос Джема, заданный десять минут назад.

– Язык бабочки. Если бабочка грустная или выпила мало нектаров, то она летает быстро, опуская свою голову чуть ниже, и постепенно падает вниз.

Джем удивлённо хлопал своими глазками:

– Бабочка?

– Как это? Ты ни разу в жизни не видел бабочек?

– Я только читал рассказ о бабочке, но не знаю, как выглядит это насекомое, – он почесал затылок и сильно сжал губы.

Пожалуй, я познакомлю его с моим искусством.

Я взяла Джема за руку и потащила к чистому мольберту. Макнув кисточку сначала в воду, затем в акварель, стала рисовать: сначала крылышки, затем постепенно поднималась к головке и спутникам-усикам.

Мне вспомнилось, как я с Элеонорой рисовала банку с крылатыми красавицами, которых ловила нам Ариана. Сперва, конечно, не получалось их рисовать, так как бабочки были уже на грани смерти. Но постепенно Ариана научилась ловить летающих тварей бережно, не умудряясь при этом сжимать их в своих сильных кулачищах.

– Красиво, – восхищался Джем.

Девочки любят ушами, поэтому такая похвала мне льстила.

– А ты знаешь, как они умирают? – спросила я.

Джем покачал головой.

– Ну, тогда слушай меня, – я вытерла хвостик кисточки салфеткой и с прищуром взглянула на своё искусство, пытаясь найти изъяны. – Джем, я читала одну очень хорошую книжку по биологии и смогла выучить то, что сейчас я тебе процитирую, – я набрала в рот побольше воздуха и начала свой рассказ. – Бабочка выбирает самый прекрасный цветок на лугу, и, взмахивая смертельно уставшими крыльями, опускается в его чашечку...Там встречает она ночь, глядя своими большими глазами на темнеющее небо и золотой узор ночных созвездий... Цветок закрывается, и бабочка остаётся там навсегда. Она делает последние тихие вздохи, вдыхая душистый медовый аромат цветка, и медленно засыпает... Ведь завтра снова наступит утро и взойдёт солнце. Вновь раскроются яркие цветы и тысячи бабочек и мотыльков снова вспорхнут над землёю. И лишь одна из них навсегда останется украшением цветка.

– Волшебно.

– Да-а. Они очень красиво умирают.

Я взглянула на друга: он всё же походил на девочку, но была у него какая-то мужественная черта, да, просто не углядела.

– Ты что, правда не девочка? – с осторожностью поинтересовалась у Джема, стараясь не обидеть. – Можешь это хоть доказать?

– Легко, – он задорно хмыкнул.

Затем шагнул ко мне и встал так близко, что я почувствовала, как его ресницы щекочут мои веки. Его дыхание стало прерывистым, руки сильно дрожали: только во второй раз он смог погладить своими длинными пальцами моё лицо, изучить ими брови, щёки, губы... Я глядела на всё, но только не на мальчика: мне было стыдно смотреть на его чистые изумруды, глаза, которые были готовы закрыться во время предстоящего поцелуя. Это было так странно, так непривычно!

Поначалу у меня получалось стоять молча, оставаться в спокойствии, но я просто не могла совладать с паникой и со стыдом. Хотела плюнуть на Джема, но решила, что лучше воздержаться, это некрасиво. Не хотелось, чтобы мальчик обзывал меня верблюдом.

– Стоять! – остановила его я. Облегчённо вздохнула и, натянуто улыбнувшись, сказала:

– Прости, но я ещё маленькая.

_____

Есть подруга, которой очень нравятся поцелуйчики.
Эта глава посвящается ей:3