(От лица Флориен)

– Книга не обязательно должна начинаться с диалога! – с полной уверенностью сказала Диди.

– Диалог притягивает интерес читателя! – возразила Элеонора.

– И всё же, начни писать свою книгу не с диалога.

– Но...

– Ладно. Делай, как хочешь. Ты безнадёжна, – вздохнула Диди и молча покинула комнату Элеоноры.

Девушка со стоном опустила свою голову на клавиатуру компьютера.

Элеонора — одна из моих старших сестёр, ей шестнадцать, и она очень красивая. У неё длинные волосы цвета тёмного какао, да и, если честно, запах волос Элеоноры чем-то напоминал сладкий напиток. Глядя на её лицо, я каждый раз умилялась задорно рассыпанным веснушкам, а светлая кожа сестры дивно пахла кремом, которым она пользовалась.

Я подошла к ней и обняла со спины. Сестра дёрнулась, но, поняв, что это я, прижалась ко мне.

– Расскажи мне сказку, – попросила у неё я, не прерывая объятий.

– Тогда закрой глаза и представь звёзды.

Я так и сделала.

– Помнишь, как мы с тобой стояли на балконе и смотрели в открытое небо?

– О да! Там было огромное количество звёзд. Либо две тысячи, либо... Хотя нет, целая бесконечность светил! – воскликнула я.

Элеонора хихикнула.

– Даже больше бесконечности.

Я открыла глаза и недоуменно взглянула на сестру:

– Нора, не существует цифры больше бесконечности.

– Ты хотела сказки, вот я и придумала своеобразную сказку, вообразив число, которое больше самой бесконечности! Я рассказала тебе про звёзды, так как они для меня самая настоящая сказка.

Элеонора на миг замолчала, задумавшись о чём-то.

– Между прочим, вся наша Вселенная – одна большая сказка.

Я пыталась найти смысл в её словах.

– Ну молодец, ты разрушила все мои представления о логике! – сказала я, состроив глупую рожицу.

Увидев моё задумчивое выражение лица, Элеонора рассмеялась, и я присоединилась к ней.

– Ну ладно, Флора, мне нужно сосредоточиться на книге, – Элеонора лучезарно улыбалась.

– Хорошо. – Я склонилась к сестре, чтобы поцеловать её в щёчку, и затем вприпрыжку покинула комнату.

***

Едва я открыла деревянную дверь, в мой нос ударил резкий запах грязных носков и...тухлой еды.

Я пошарила по карманам своего комбинезона, нащупав там пакетик, достала его. В нём лежали разноцветные пластыри. Налепив фиолетовый пластырь на нос, перестала чувствовать вонь. Хорошо! Затем окинула быстрым взглядом комнату, в которой по всем углам разбросаны вещи. В очередной раз в моей голове, подобно весёлой собаке, которая бегает за своим хвостом, вертится вопрос: откуда они достают столько вещей и зачем, если тут такой бардак? Но, не буду врать, что разбросанные грязные вещи не создавали уют в нашем прекрасном жилище.

В нашем деревянном домике на дереве...

Я – Флориен Кейптаун и с самого рождения проживаю в большом домике, расположенном на верхушке самого высоко дерева вместе со своими тремя сёстрами и двумя весёлыми братьями. Мне нравится читать разные энциклопедии и слушать сказки, которые иногда рассказывает мне Элеонора перед сном. Невероятно мягкий и тихий голос, слушать её спокойную речь – это что-то волшебное и очень успокаивает. Также очень люблю разноцветные блёсточки и светящиеся в темноте наклейки. Готова часами смотреть, как чудо-наклейки красиво сверкают ночью. Не страдаю маленьким словарным запасом, так считает Ариана, у которой глаза лезут на лоб тогда, когда я, в очередной раз, делюсь с ней впечатлениями о книге "Либрокубикуларист", что сочинила Элеонора.

За свою жизнь мне ещё не выпал шанс погулять по земле: мне всегда говорили, что я пока слишком маленькая для этого. Но я была не против, потому что сама, ну разве что чуть-чуть, побаивалась земли, которую никогда не видела вблизи, в отличие от моей семьи.

Хохот братьев, как гром среди ясного неба, пробудил меня от мыслей.

– Ты только посмотри, насколько дерзок башковитый гуманоид! Чем-то напоминает тебя, Ватсон.

– Спасибо за комплимент, – ответил Ватсон, а точнее Максон, и усмехнулся.

Максон и Дейв — мои семнадцатилетние добрые и милые братья, начитавшиеся Шерлока Холмса настолько, что предпочли называть друг друга именами главных героев детективного романа.

Нет, они не походили на этих персонажей.

Серые выразительные глаза, короткие волосы и общее чувство юмора – вот в чём схожи братья.

Максон очень любит носить прозрачные очки и всегда надевает на себя модные французские усики, которые делает сам. На праздниках на его голове лежал красивый берет, и он очень ему шёл. У Максона есть какая-то непонятная мне страсть к иностранным обычаям. Он всегда одевается в чёрную одежду и походит на французского агента.

Разговорчивый и интересный человек, носитель более десяти языков – мой Максон.

Дейв же носит толстовки с изображением геометрических фигур. Он увлекается комиксами и любит решать логические задачи. Обладатель замечательного таланта – определять, сколько слов написано в книге, и он это делает всего за один час!

Сперва изучал книгу, быстро перелистывал её страницы, затем долго рассматривал обложку книги и чесал невидимую бороду, и наконец, с радостным восклицанием выдавал нам то самое число.

Элеонора обнаружила в нём данный талант, когда однажды дала ему на вычитку свою книгу.

"Пятьдесят тысяч двести четыре слова? Раз плюнуть!" – сказал тогда Дейв, взглянув на книгу.

Тогда сестра застыла на месте, и, прищурившись, поинтересовалась у брата:

– Ты читал эту книгу?

– Нет.

– Но...как же?

– Это очевидно.

– А, ну, молодец.

После этого краткого диалога сёстры и Максон буквально прилипли к той книге и стали поочерёдно считать количество слов в ней... И, надо же, Дейв оказался прав!

Человек с головой на плечах и с розовой серьгой на правом ухе (спасибо, я выбирала цвет) – таков мой Дейв.

Я обыскала свои карманы и нашла блестящие звёздочки. Подбежав к братьям и обсыпав их ими, я отошла в сторону, ожидая возмущений или хохота. Но экран телевизора загипнотизировал их взгляды.

– Хей, Шерлок, это я! Ватсон, не притворяйся, что ты меня не заметил! – я помахала рукой перед лицом братьев. Порой очень хочется, чтобы телевизор совершил суицид, дав мне возможность хотя бы на часок обратить внимание парней на себя.

– Не сейчас, кудряшка, мне надо уничтожить Холмса, – сказал Ватсон, даже не взглянув на меня.

Тут раздался стук в дверь.

– Снова эта козюлька пришла. – Шерлок заметно напрягся, но продолжал играть.

Ариана закашлялась.

– Я всё слышу, – возмущённо сказала она.

Шерлок чуть не свалился с пуфика, а Ватсон покатился со смеху, глядя, как его братец пытается нажать на кнопку паузы, чтобы остановить игру.

Сестра ухмыльнулась.

Ариана — она же глава нашей немаленькой семьи. Мисс «Я всегда начеку». Та, которая не поленится лишний раз накричать на мальчиков и познакомить любого обидчика со своими сильными кулачищами. Ариана очень смелая и решительная. Один её взгляд заставлял жирафа прыгнуть двести раз, а бегемота станцевать вальс. Но, несмотря на это, она очень добрая, по крайней мере, со мной.

Ариана подошла и выключила телевизор.

– Не-е-ет!!! – Пополз к нему Ватсон. – Я упустил такое! Она всё разрушила!

– Максон, ты играешь в эту игру уже четыре часа, кто-то же должен был это остановить!

Брат встал и, не отрывая взгляда от приставки, зло и быстро сказал:

– Ты мне не мать, чтобы указывать.

Шерлок шикнул на него.

Ватсон, осознав, что сказал возле меня то самое слово, ойкнул и закрыл свой рот руками.

Мать? Я не понимала, почему все так странно на меня смотрят, когда произносят это слово. Будто бы это что-то ещё более нереальное, чем НЛО. Хотя даже о нём я знала больше, чем о данном непонятном существительном.

Я перестала изучать нарисованную карту Марса, которая висела на стене, и вопросительно взглянула на ребят.

– Ватсон, – тихо, но уверенно начала я, – а что такое мать?

Он избегал моего пристального взгляда. Громко прокашлялся и что-то промямлил. Все остальные тоже как-то засмущались, услышав мой вопрос.

Да что здесь происходит?

Я пыталась разозлиться, однако мне хотелось плакать. А возле них не буду. Быстро выбежала из комнаты.

Не хочу даже с ними разговаривать. Всё, я их больше не люблю!

Я грустно вздохнула и уселась на краешек деревянного балкона, сосредоточив свой взгляд на небе. Белые облака были почти рядом, можно их отчётливо разглядеть: это облако напоминает грустного кролика, а то...НЛО? Протёрла глаза руками и взглянула на облако ещё раз. Нет, показалось. Услышав цокот каблуков, я оглянулась назад.

Диди отличалась от старших сестёр тем, что с гордостью носила туфли на высоких каблуках и слишком откровенные платья. Её лицо не знает, что такое свобода, потому что Диди, в свои шестнадцать лет, очень любит много краситься. Пухлые губы она предпочитала красить чёрной помадой, а толстым слоем чёрного лайнера рисовала идеальные стрелки на глазах.

Сейчас она, сжимая ручку гламурной сумки, направлялась к лифту (именно к этому лифту никто меня не подпускал).

– Флора? Дорогая, что ты здесь делаешь одна? – поинтересовалась у меня Диди.

– Сижу, – коротко ответила я. – А куда ты?

Сестра замялась, но быстро вернула себе уверенное выражение лица.

– Мне надо... – сказала она.

– Надо?... – повторила я за ней, медленно приподняв одну бровь.

– Сходить в...

– Куда?

– ... в ближайший магазин, чтобы купить тебе фиолетовую картошку, – протараторила Диди и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поспешила к лифту.

Лифт поехал вниз.

Что это было? Я рассеянно улыбнулась, потом, почувствовав знакомую влагу после прикосновения к своим кудряшкам, взяла короткие и русые волосы и начала накручивать локон на палец. Волосы как губка впитывали в себя влагу, но они умудрялись выглядеть сухими. С самого рождения живу я с братьями и сёстрами на высоте, среди наших приятелей облаков, подруги Луны и большего друга по имени Солнце. Мой организм хорошо успел освоиться в здешних условиях.

Приближалось моё любимое время суток – вечер. Закат не переставал удивлять меня своей сказочностью, от улыбки солнца на душе становилось тепло и уютно.

Рядом со мной на край балкона опустилась Элеонора. В руках она держала дощечку, на которой лежала разноцветная гуашь, холст, две кисточки и стоял стакан, наполненный водой. Она тоже смотрела на закат, чуть прикрыв глаза, затем, мило улыбнувшись, протянула мне кисть.

–Ты не представляешь, как я люблю рисовать! – весело сказала я.

– Да, в такие моменты ты понимаешь, насколько жизнь чудесна и как человек порой бывает слеп и невнимателен.

– Ну, не знаю, с глазами у меня нет проблем, – задумчиво протянула я.

– Да нет же, Флора, проблема не в твоих глазах, я говорю о другом... Хотя, неважно. Начнём, пожалуй, рисовать, – сказала сестра, махнув рукой.

Она взяла холст и поставила его вертикально.

Я как-то подозрительно взглянула на Элеонору, но решила промолчать. И тоже приступила к рисованию.

Элеонора учила меня изобразительному искусству и делилась советами с раннего детства. И, к моему удовольствию, у меня получалось срисовывать абсолютно всё.

– А ты молодец! – заметила Нора, уже изобразив закат на своём холсте. – Вот только недостаточно тёмной краски...

– Между прочим, я – художник, у меня такое видение, – деловито сказала я, нарисовав очередное облачко.

Мы просидели за этим делом ещё пару часов. Ближе к ночи Элеонора ушла. Пожелав всем спокойной ночи, я направилась в свою маленькую комнату, такую же деревянную, как и всё остальное в нашем доме. Часть этой комнаты занимала маленькая кровать и табуретка, стоявшая возле неё. Мои плюшевые игрушки и кукла Мими спали на ней сладким и глубоким сном. Ариана ненавидела моих куколок: она всегда считала, что ночью игрушки оживают. Мне тоже так казалось.

Я подошла к кровати и хотела уже прилечь, как заметила лежащую на подушке маленькую бумажку.

Осторожно поднесла её к лицу и стала читать:

«Мама (мать, мамочка и др.) — это человек.

Для: Флоры.

От: Арианы, Шерлока и Ватсона».

Я прижала к своей груди бумажку и широко улыбнулась.

Камень грусти мигом исчез с моей души. От меня ничего не скрывают.

Всё, я снова их люблю.