Темную зиму сменила весна. Для многих людей весна несет счастье и глоток свежего воздуха. Бель же казалось, что даже весна с ее сладким запахом цветов, звонкой песней птиц и легким ветерком не способна вытащить девушку из ямы, в которой она оказалась. Конечно, Бель чувствовала себя лучше с того злополучного дня, когда миссис Остин нашла ее рыдающей на полу. Но в тот момент в душе девушки что-то сломалась. Бель осознала, что была сумасшедшей с самого начала, что она тот странный и непутевый ребенок, про которого говорят «не от мира всего».

    В один из особо тяжелых дней Бель вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Едва слышно, девушка открыла входную дверь и прошла к деревянной веранде во дворе. Стоял теплый апрельский вечер. Бель обратила свой взор на разливающийся по небу красный закат. Как же было прекрасно солнце за несколько минут до того, как погаснуть.

Бель закрыла лицо руками и расплакалась, не в силах выдержать внутреннее напряжение. Главные ворота отворились, и из-за забора показалась голова Ричарда. Мужчина защелкнул тяжелый металлический замок и удивленно покосился на Бель. Девушка попыталась изобразить спокойствие, но красные глаза и опухшие щеки выдавали ее.

Мистер Остин поправил рукава своего пиджака и направился в сторону дочери. Ричард опустился на деревянную скамейку рядом с Бель и тяжело вздохнул.

– Наша мама сегодня в гостях, она приедет поздно, так что она не увидит твоих слез.

– Извини, что ты увидел, – всхлипнула Бель.

Ричард пожал плечами и сорвал с соседнего куста ветку.

– Что тебя беспокоит?

– Все! – воскликнула девушка в ответ.

– Значит, я готов слушать обо всем, – кивнул Ричард.

– Я скучаю по тому времени, когда была счастлива, – всплеснула Бель руками. – Почему я просто не могу вернуться в прошлое и все исправить. Мне нужен еще один шанс, всего шанс. Неужели я так много прошу?

– Может, сейчас ты не захочешь меня слышать, – Ричард сломал палку пополам. – Но тебе нет смысла терзать себя утерянными
возможностями. К тому же в жизни все случается не просто так, а это значит, что, даже если бы тебе дали шанс все исправить, случилось бы нечто иное, и ты снова пришла бы к тому, что есть сейчас. Нам не уйти от своей судьбы, понимаешь, цветочек?

Бель кивнула в ответ.

– Мои воспоминания, как какая-то болезнь, которую мне все никак не могут вылечить. Я-то думала, что давно выросла из них, что все выводы уже переделала, стала сильнее и больше никогда не совершу подобных ошибок, но почему-то всегда есть это «но». Стоило лишь прокрутить в памяти те счастливые моменты, копнуть куда-то глубоко в душу, заглянуть в ямку, которую я уже давно закидала недозаменителями того счастья, и все вновь заныло, заболело с новой силой, напоминая мне, что ямка открыта и разрушает меня изнутри. 

   Иногда мне кажется, что лучше бы всех этих счастливых моментов никогда не было, тогда бы мне не пришлось искать хоть что-то похожее на прошлое, но в тот же момент я понимаю, что я без тех моментов, до сих пор согревающих душу, была бы не я вовсе. Меня тревожит эта тоска, ощущение, что я все еще держу в руках нить, которая причиняет мне боль, стоит только сильнее сжать ее в ладони. Другие ниточки счастливые, поднимают меня от земли и не дают упасть, а другие тянут на дно. Почти год пытаюсь отпустить ненужный баланс и быть благодарной за то, что в моей жизни есть люди, помогающие держаться на плаву. Но рука не разжиматся, сила воли куда-то пропадает, а по ночам хочется выть на луну, как будто я какое-то животное. Если ты что-то по-настоящему полюбил, это будет с тобой всегда. Может, оно и к лучшему все? Разве много на свете вещей, которые хочется любить?

– Ты очень храбрая, девочка моя, – мистер Остин выкинул одну часть палки. – И я горжусь тобой.

Бель почувствовала себя легче. Любовь способна затягивать даже самые глубокие раны.

Мне иногда страшно: какое количество любви нужно, чтобы залечить разрушенное и прогнившее сердце?

– Знаешь, пап. В детстве я часто читала книжки о друзьях, которые были семьей. И мне искренне хотелось верить, что однажды меня кто-то полюбит так же сильно, как любили друг друга эти веселые ребята на страницах очередного рассказа. Годы шли, вокруг меня всегда было много людей, искренних и завистливых, красивых, смешных и нелепых, умных и пустых, словно пробка от бутылки. Я находила себе тех, кто хоть как-то был схож со мной по интересам и духу, но едва ли они надолго задерживались в моей жизни, потому что интересы менялись, как свойственно меняться ребенку, становясь старше и мудрее с каждым годом. Я находила себе новых спутников по жизни и никогда не могла считать себя одинокой, но, как показало время, истинное счастье настоящей дружбы я познала намного позже, когда, по-видимому, сама была к ней готова. Когда научилась быть хорошим и верным другом, когда смогла быть достаточно сильной, чтобы разделить с кем-то и счастье, и горе, когда с людьми и в огонь, и в воду, и целую жизнь отдать готов.

Я встретила компанию своих друзей, когда мне было шестнадцать. Вернее, я обрела семью. Не обижайся на меня, ведь я говорю не о вас с мамой. Вы вырастили, взращивали меня, как цветок, вкладывая все, что знали сами. Но пришло время, и я, подобно корням дерева, стала стремиться дальше, мне хотелось ухватиться за твердую землю и найти себе подобных, чтобы двигаться в этом бесконечном мире вместе.

Мистер Остин почесал бровь.

– Ты обязана быть счастливой хотя бы ради тех людей, которые в тебя верят.

– Обещай не говорить маме, – обратилась к отцу Бель. – Она слишком сильно меня любит и слишком сильно меня не понимает, чтобы вынести правду.

– Она хочет, чтобы ты встретилась с ее родителями, пока они будут в Москве в конце мая.

– Да, – выдохнула девушка в ответ. – Сначала я наотрез отказывалась ехать, но недавно девочки предложили мне провести с ними выпускной. Они считают, что я имею на это полное право. И знаешь, я так хочу быть одной из них в этот особенный день.

– Тогда нам стоит поторопиться с покупкой билетов. Я мало чего понимаю в жизни, но даже избранные вселенной девочки надевают бальное платье и пьют шампанское, размахивая красной лентой выпускника, – мистер Остин поцеловал дочь в щеку.

Бель искренне улыбнулась и крепко обняла отца в ответ.

– Может, в мире намного больше блуждающих во тьме людей, чем я думаю.

Ближе к полуночи домой вернулась миссис Остин. Отдохнувшая и радостная Эмилия вошла в гостиную, и все ее лицо озарилось улыбкой при виде мужа и дочери. Бель играла на пианино. Ее тоненькие длинные пальцы умело перебирали по клавишам. Дом наполнился теплом. Бель выглядела увлеченной и свободной. Казалось, в этот момент она ни о чем не думала и ничего не беспокоило ее истерзанную душу. Мелодия проникла в сердце Эмилии, и женщина невольно всхлипнула. Бель перестала играть и устремила свой взгляд на миссис Остин.

– Я так хорошо провела вечер! – сказала та неожиданно.

– Это же замечательно, дорогая! – парировал мистер Остин, поднимаясь с дивана.

– А как дела у вас? – поправила Эмилия выбившуюся прядь волос.

– Наша дочь – очень начитанный и приятный собеседник, – произнес Ричард, незаметно подмигнув Бель.

Девушка едва слышно фыркнула и широко улыбнулась в ответ на сияющее лицо матери.

– Я никогда в этом не сомневалась, – призналась Эмилия.

– Спасибо, мам, – смущенно ответила девушка.

Как бы другие люди не понимали ее, какими бы иными они не были, Бель знала, что они любили ее всем сердцем, и этого было достаточно, чтобы быть сильной и нежной и не давать внутренней тьме поглотить рожденный для жизни свет.