Для Бель настали самые тяжелые дни, какие не могло представить даже ее неиссякаемое воображение. Грусть теперь не просто приходила каждый вечер, но и, по-видимому, не собиралась уходить совсем. Мистер Остин уехал на неделю в Оксфорд, чтобы обсудить со своим коллегой, ученым-преподавателем, план дальнейшей работы их совместного научного исследования.

   И без того большой и просторный дом теперь окончательно опустел, так как две миниатюрные представительницы женского пола просто затерялись среди множества комнат, особенно, если учесть, что из своей Бель почти не выходила. Миссис Остин решила хоть как-то разбавить напряженную обстановку и предложила Бель испечь что-нибудь вкусное в один из пасмурных февральских дней. Бель выглядела совсем поникшей. Ее глаза были красными от недосыпа, а на лице проявились следы хронической усталости. Миссис Остин достала вишневый пирог из духовки и попросила Бель украсить его ванильным порошком и сливками. Девушка молча принялась за дело и, закончив работу, потянулась за кружкой с водой. Кружка выскользнула из рук Бель и с громким звоном разбилась об пол. Эмилия только развела руками и принялась собирать осколки.

  – Так больше не может продолжаться, Бель, – сказала женщина, закончив с уборкой.

  Девушка сидела на стуле и не решалась поднять голову.

  – Что с тобой происходит?

   Бель залилась слезами.

  – Ты хоть понимаешь, как обидно для матери видеть, что ее ребенок несчастлив в собственном доме, – покачала головой Эмилия.

  – Дело не в вас, – решительно ответила Бель, глядя миссис Остин в глаза.

  – Тогда в чем? Я не понимаю тебя, Изабель Остин, совсем не понимаю, – сказала Эмилия, опускаясь на соседний от дочери стул.

  – Я такая несчастная, мама, – Бель разразилась новым потоком слез. – Я ведь пыталась поступить правильно, отчего мне так больно.

  – Я не понимаю причину твоей боли, но
постараюсь понять, если ты будешь со мной честна, – заверила девушку Эмилия.

  – Мне кажется, что я больше никогда не встречу людей, которых полюблю всем сердцем, – начала Бель.

  – Опять ты за свое. Неужели в Лондоне нет хороших ребят, с которыми бы ты могла дружить? – вскинула Эмилия брови.

  – Конечно, есть, но быть хорошим человеком – не значит, быть родственной душой для кого-то. Их ведь так редко можно встретить в нашей жизни. Я не могу довольствоваться окружением просто хороших людей, когда я познала истинное счастье от единения с родственными душами, – продолжала плакать Бель.

   Эмилия поднялась со стула и достала из холодильника коробку апельсинового сока. Женщина медленно наполнила содержимое стакана желтой жидкостью и протянула дочери.

  – Твой любимый.

  Бель признательно кивнула в ответ и опустошила стакан.

  – Успокойся, дорогая. Я думаю, что твоя проблема вовсе не в отсутствии родственных душ. Ты слишком импульсивна и не умеешь относиться к жизни проще. Ты постоянно волнуешься. У тебя просто нет середины. Либо ты волнуешься оттого, что счастлива, либо ты волнуешься оттого, что несчастна. И, слава богу, что одно компенсирует другое. Наверное, единственный для тебя способ прожить здоровую и спокойную жизнь, – это перестать так много беспокоиться, – сделала вывод Эмилия, накрывая вишневый пирог кухонным полотенцем.

  – Как я могу следовать твоему совету, если он подразумевает изменение меня, как личности. Как бы я не хотела быть проще, я не могу в один день проснуться другим человеком, – ответила Бель, успокоившись.

  – И что же ты предлагаешь? –поинтересовалась Эмилия, складывая руки на груди.

  – Я думаю, что мне нужно жить так, чтобы счастливых моментов было больше и они смогли бы вылечивать раны, оставленные в дни несчастья.

  – Тогда что тебе мешает быть счастливой сейчас? – едва сдерживала терпение Эмилия.

  – Настоящее счастье можно испытать только в компании родственных душ, – ответила Бель грустным голосом.

  – Разве мы с твоим отцом не родственные души тебе? – продолжила задавать вопросы миссис Остин, убирая грязную посуду со стола.

  – Нет, – призналась Бель.

  – Нет? – изумилась Эмилия, выключив воду.

   С ее рук капала вода. Лицо миссис Остин
выражало скорее недоумение, чем явную обиду.

  – Родители – это люди, которых ты безмерно любишь уже в тот момент, когда первый раз открываешь глаза в этом мире. Но мы не выбираем родителей, как родители не в состоянии выбрать себе детей. Все просто любят друг друга, потому что нельзя не любить людей, с которыми ты так долго живешь под одной крышей и с которыми вы связаны семейными узами. Но родственные души – это те, кого мы выбираем сами, потому что с первого разговора и взгляда чувствуем, что были знакомы еще до рождения. Они понимают нас без слов, и, когда они рядом, сердце находится в гармонии, как будто обретает давно потерянное сокровище, – закончила девушка. – Но, я полагаю, что муж и жена должны быть родственными душами, – неожиданно добавила она. – Как много форм любви существует в этом огромном мире! 

  Миссис Остин долго не знала, что ответить. Ее лицо приобрело серьезное выражение, наполненное решимостью.

  – В конце мая ты увидишься со своими бабушкой и дедушкой, моими родителями, я попрошу Анну все устроить.

  – Я не понимаю, – удивилась девушка.

  – Я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла, что о семейной любви не может идти и речи, если родители и дети – не родственные души, как ты смеешь выражаться, – с этими словами Эмилия удалилась.

   Бель осталась сидеть одна в просторной кухне. Солнечные лучи ласкали ее золотые локоны. Девушка боялась сдвинуться с места. Казалось, даже настенные часы на несколько секунд перестали идти. В воздухе стоял сладкий запах гарнира для выпечки, но Бель уловила совсем иной, до боли знакомый и печальный, – запах ванили, напоминающий о том, что родственные души все же существуют и сейчас они были слишком далеко от нее.