Январь 2020 года.

Каникулы проходили уныло. Никто не играл в снежки, в особенности, из-за самого отсутствия снега. А мистер Джакост откровенно смеялся над тем, что многоуважаемый мистер Фелпс сплоховал, купив в тридорого нескользящие сани и копыта для домашнего пегаса, когда на улице ни грамма снега.

Никто не веселился, как это было раньше. За окном поместья открывался вид на обширную площадь в центре Клэнфелда, но магов и волшебников можно было пересчитать по пальцам одной руки. Взглянув в окно, можно было заметить всё тех же двух мужчин, беседующих друг с другом. Улицы когда-то знаменитого города будто окутала некая напасть, неизвестная Фэмуру.

– Что за погода, твою морганову налево, - негодовал Валериан. На улице было пасмурно, и от того вся семья Фэмуров ходила мрачнее тучи, кроме одной женщины.

Валериан грустил с того самого дня, когда в последний раз, наконец собравшись с духом, пообщался с Лесли. Сегодняшняя встреча и вовсе выбила его из колеи. Маврина снова убежала от него. Он злился и впадал в отчаяние. Фэмур столько лет вздыхал по ней, и вот, наконец он был готов признаться в чувствах, которые оказались невзаимны.

– Попрошу без выражений, jeune*, - предупредила мама, мягко поглаживая округлый живот. Взглянув на дорогую маминьку, Валериан вмиг успокоился. Ради неё он был готов пойти на всё, не то, что только успокоиться. – За столом ваша сестрёнка, - при этом Вивьен расцвела подобно бутону пиона, а все четверо мальчишек взглянули на живот, в котором зарождалась новая жизнь, уже готовая выбраться наружу, чтобы вздохнуть кислород без помощи матери. – Софи, - шире улыбнулась Вивьен, повернувшись назад. Там, за столешницей, убирался её супруг, глава семейства. Теперь все дела по дому перешли на мистера Фэмура и мальчишек. – Ведь так, дорогой? - давила на мужа женщина. Ален хотел назвать первую дочь в семействе Фэмур — Агнесс, но Вивьен была против, она всегда мечтала назвать дочь Софией.

– А? - нервно и непроизвольно громко выдал мужчина, занятый уборкой. Он пытался одновременно убрать разлитую воду на столешнице и перевернуть беконы на сковороде с помощью магии. Однако, занимаясь одновременно двумя вещами, он рисковал не сотворить хорошо ни одного. – Да-да, bien-aimé*, - даже не услышав реплики Вивьен, он продолжил думать : чем можно отодрать подгоревший бекон со сковороды?

Волшебница, обернувшись на старшего сына, одним лишь взглядом сказала что сделать. Тимоти понял всё без лишних слов. Сын поторопился исполнить волю беременной женщины.

– Па, давай помогу, - не собираясь дожидаться разрешения, Тимоти помог Алену. Благо, опыт у него был. Как никак, у него была жена, собственный особняк в другом конце города и ребёнок.

Кристоф, на заре своего возраста, изучал утреннюю газету «Сенсация Сегодня». Время от времени он поражался тому, какие небылицы порой писали в газете.
Кристоф был одним из тех магов, кто застал вершину известности газеты ‹‹СборСлив››, создателем которой был никто иной как Фергус Тейгу, безобразно забросивший газету на пике своей популярности.  И по сей день никто до конца не понимал почему. И хоть Кристоф был тогда достаточно мал, но это не мешало ему с трепетом изучать свежий номер ‹‹СборСлив››, в конце которой всегда находил раскраску.

Мишель, недавно только окончивший школу Абнер де Гард, которую так восхволял их отец Ален, увлеченно разговаривал со своим младшим братом Валерианом.

– Слушай, забудь её, в конце-то концов, - увидив очередной унылый взор младшего брата, предложил Мишель. – Она же только и делает, что унижает тебя. Так Щиты не делают.

Молодой маг до сих пор слышал слухи о том, как ужасно грубо Маврина отшила глупого Валериана, пока тот чуть ли не на коленях её умолял передумать. Мишель был сконцентрирован на том, чтобы их семья в глазах всех вокруг казалась идеальной. Он не хотел, чтобы люди считали его брата дураком.

– Ой, иди ты, а, - в уме чертыхаясь хуже дедушки Адэра Фэмура, произнёс Валериан. Ему тоже было нерадостно от слухов.

Смотря на своих детей, Вивьен ловила ностальгию о былых радостных временах. Всё это в совокупности давало миссис Фэмур стимул улыбаться ещё весь день, ведь что может быть лучше, чем лицезреть счастливую семью, обижающихся на жизнь по мелочам?

***

После двух дней путешествия по Миру Немагии со всей семьёй Мерседес, где Регата впервые ощущала себя нужной, девушки наконец оказались в уютном, маленьком доме, состоящем из двух этажей, простирающейся в длину. Они делили одну кровать, перина которой взбили, казалось, сами ангелы. Настолько было хорошо Регате.

– Тебе понравилось в городке Рэдклиф? - неожиданно поинтересовалась Регата, закрыв книжку, подарок Лаванды на праздник, и убирая её. Теперь «энциклопедия вежливости», весившая слишком много для того, чтобы носить её с собой в походной сумочке, аккуратно лежала на прикроватной тумбочке. Гати удобно устроилась на мягкой кровати, положив руки за голову и с улыбкой изучая узоры на потолке. Перед сном она читала книгу, но лишь для того, чтобы не обижать подругу. Это был единственный подарок, который ей делали за всю жизнь.

– Да, даже очень, - улыбнулась блондинка, снимая округлые очки. – Знаешь, мир немагов очень интересен. А тебе где больше самой нравится быть?

– Однозначно здесь, вместе с магами.

– Мне интересно, кем были твои родители, - спустя какое-то время, задалась вопросом Лаванда. – Они оба были магами или нет? У нас, если случается так, что ребёнок рождается от мага и обычного человека, то брак запрещается, а ребёнка оставляют с немагом, потому что «порочных» детей в Мире Магии не любят. Такое редкость, но бывает, - Прошла минута, две, а ответа не было. Мерседес уже начинала нервничать, не задала ли обидного вопроса.

– Понятия не имею, если честно. Сколько себя помню, я была одна... - Гати с головой окунулась в дни, когда она была там — среди немагов, ощущая себя постоянно другой. Не такой как все. Чужой. Сейчас, окутываясь запахом свежести ночи, проникающем из открытого окошка комнаты, она вспоминала о детском доме. – Одна, в этом ужасном месте, где над каждым издевались, дергая за нужные ниточки, - продолжала Гати, лишь сильнее впадая в пучину воспоминаний. Она всегда была чужой. Как в детстве, так и в более зрелом возрасте. – Я боюсь туда возвращаться. И не хочу.

– Извини, - Первая слеза скатилась по невероятно гладкой коже девушки. Юная леди всегда напоминало окружающим прекрасную куклу. И если же, будь она обычным ребенком с родителями и друзьями, то у неё бы обязательно обзавелись поклонники. Но, к несчастью для девушки, она была одним из тех детей, от кого родители отказались ещё при рождении, заточяя ту на муки в детском доме, где нет тепла и добра до самого совершеннолетия. – Я не знала, что там так ужасно...

– Детские дома — это пристанище Сатаны. Это ад на земле. Это способ выдержки нервов невинных детей, чьи сердца ещё полны надежд, - по философски глаголила юная девушка, стирая жалкие слёзы с щёк.

Лаванде было как никогда ужасно. Ей было противно от себя самой, ведь она была счастлива всю жизнь, в отличие от своей подруги Регаты. Мерседес только сейчас начинала осознавать, что была слепа, когда обижалась на родителей по мелочам, так же, как и на сестёр и брата. Лаванда начинала понимать самую главную ценность жизни — семью. До этого дня она не ценила того, что имела.

– Прости, - Лаванда неожиданно захотела сделать так, чтобы Мэлори больше никогда не возвращалась в это ужасное место.

– Ты не должна извиняться. Судьба уж так распорядилась.

– Иногда, - она посмотрела прямо в глаза Мэлори. Леди обожала делать это. В глазах магов и волшебников Лаванда видела правду, которую сами они не всегда любили говорить. Она яро считала, что глаза — это зеркало, которое отражает всю суть души, эмоции бьющего сердца. – Мне кажется, что Норны, вершительницы судьбы, несправедливы, - Она проглотила ком, вызванный состраданием к подруге.

– Что за Норны?

***

Молодая девушка, смотря из своего окна на пастбище, где дрались друг с другом, наподобие петухов, грифоны, восхищалась ими. Сильные, самовлюбленные, но одновременно с этим такие слабые и добрые. Их разноцветные перья были разбросаны по всему загону. Загон был окружён магическим купалом, чтобы те ненароком не улетели на своих крыльях далеко-далеко, где были бы свободны, подобно диким пегасам, единорогам. Эти прелестные создания были разными как снаружи, так и изнутри.

Грифоны то и дело клевали друг друга своими мощными клювьями, при этом издавая истошные звуки, понятные только им самим.

– Совсем распоясались, - сказал жене Эммануэль, застегивая рубашку.

– Подожди, дорогой, я немного занята, - выдала нервно женщина, занятая разделением дел прислугам. Её тёмные волосы были собраны в нелепый пучок у затылка, откуда иногда спадали пряди, а взгляд голубых глаз пугал своей опасностью, потому прислуга в испуге запоминала каждое слово, выкинутое из уст Лейташи.

– Да, пап, - обернувшись, ответила вместо матери Патриша. – У грифонов сейчас такое время. Скоро начнётся период размножения.

– Верно, доченька, поэтому близко к ним не подходи, - искренне улыбнулся Эмм, поймав добрый взгляд дочери на себе. Мистер Доусон смотрел на свою дочь и понимал, что в ней есть много чего от него. Волосы и голубые глаза завораживали самого Эмма. Внешность прямолинейной младшей Доусон можно было бы причислить к числу самых неоридинарных и приятных.

Тем временем, пока Эммануэль, разбирался с документами о купле нового участка в Приквеле для разширения бизнеса, разведения грифонов, а миссис Доусон занималась своими делами, младшая Доусон, вглядываясь в окно, думала о друзьях.

Её самой близкой подругой была Луна Лавлл, на одну треть волшебница, на две трети подлунная, а на саму треть нимфа. И хоть нимфы в ней было больше, чем всех других, её родители настояли на том, чтобы дочь училась вместе со всеми в школе. При поступлении Луны пришлось долго возиться с бумагами, но итог стоил того. Её мама, Бодум Лавлл, не могла ничего понять, взглядываясь в текст документов магов, по незнанию языка, ведь она была нимфой. Чистокровной нимфой, что всегда разговаривала лишь на своём оригинальном языке. Бодум знала лишь разговорный человеческий язык.

Потому Мэтью пришлось самому разбираться с поступлением своей дочери в Абнер де Гард.
Лавлл, благодарная родителям за проделанный труд, пыталась обладать отличными знаниями, которые давала всем ученикам школа. И хоть Патриша считала её своей самой близкой подругой, но Луна же была другого мнения. Лавлл больше всех доверяла своей подруге Галарине Твин, и считала её своей самой близкой волшебницей, которой она была готова даже раскрыть страшный секрет о своих генах.

Гваделупу, которую друзья называли сокращённо Лупа, она считала «не от мира сего», хотя, в какой-то степени, все они — дети ЛПНЛ, были таковыми.

Но тем не менее, Патрише она больно не нравилась. В особенности, из-за того, что Руди предпочёл Лупу, нежели Патришу. Девушка хотела верить в то, что является ему Щитом, но Редманд сомневался в этом, хоть и питал к подруге только нежные чувства.

Одной глухой ночью, когда Патриша в полнолуние из-за своего недуга — лунатизма, прогуливалась босиком по коридорам школы, удивительно, но не спотыкаясь и не натыкаясь ни на одну колонну и стену, всё же встретилась лбом со спиной Руди. Маг пытался обойти стража Хагиса, чтобы успеть спрятаться в убежище.

Целитель знала о таких, как он с первых дней учёбы в Абнер де Гард, так как их родители предупреждали добродушную Кендру о их недугах, ведь понимали, что она войдет в положение семьи, и что не маловажно, не расскажет Ализону об этом.

Ализон Винифред Аластер являлся достаточно добрым и, из-за пережитых бедах, странным магом, но к детям, несшим ген оборотня относился весьма скептично. Он был не лучшего мнения о детях-оборотнях, так как считал их неконтролируемыми и от того опасными, поэтому официально учиться эти детям в его школе запрещалось.

– Патриша, давай начнём уборку. Ты в своей спальне, пока я буду убираться в нашей с Эммануэлем, а затем встретимся в гостевой и поможем прислуге, - протараторила Лейташа, делая новый пучок, так как прошлый распался.

– Конечно, мам, - Девушка резво направилась на второй этаж, попутно радуясь тому, что Лесли так сглупила.

***

Деревенские дома, мимо которых проходила Лесли наводили ужас. Не удивительно, что дойдя почти до конца деревни, где её уже давно ждал взволнованный отец, она вдруг неожиданно начала бояться собственной тени. По мере приближения к дому, становилось всё темнее и темнее. Наступило запретное время, хоть волков в Хэйвуде уже не было обнаружено с давних времен. Улицу, и её саму, освещала небывало яркая полная луна, спрятанная в обрывках облаков. Лесли дрожала каждую секунду. Она устала от долгой ходьбы, а тело обледенело от холода зимы.

С того самого дня Лесли ненавидела луну, и всё, что было с ней связано.

Боясь всего, что могло пошевелиться в ночи, девушка шёпотом проклинала Патришу Доусон, что так гадко поступила с ней. Если бы леди решилась спокойно поговорить с Фэмуров, то и проклинать никого не пришлось бы. По глупости своей натуры, она преодолела долгий путь из Клэнфелда до Хэйвуда.

Неожиданный свет в нескольких метрах от нее отвлек Лесли от ненависти к своей однокурснице.  Маленькое и светлое свечение пугало девушку, поэтому она приготовилась применить магию. На одно мгновение ей почудилось, что свечений было два, и они были точь в точь, как два ярких фонарика. Лесли подумала, что это желтые глаза-фонарики того самого монстра из Запретного леса. Кровь начала стыть в жилах.

Леди испугалась, но всё же, взяв себя в руки, она двинулась маленькими шажками к цели. Сжимая книгу в крепких объятьях, она шла. Ноги леди жутко болели от пройденных миль, но нужно было идти, ведь другого способа дойти до дома не было.

С приближением к свечению страх начал понемногу отступать. Теперь это был не страшный монстр ночи, а бежевый свет на кончике чьей-то палочки.

– Вы кто?

– Мистер Тейгу, это вы? - удивилась Лесли, узнав мелодичный голос Фергуса, который часто угощал девочку фруктами. Девушка расслабилась, прячя ладони обратно в тёплые карманы одежды.

– Лесли? - произнес Фергус, призвав больше света. – Дорогая моя, ты что здесь делаешь в такое позднее время? Ты ведь понимаешь, что это ужасно безрассудно?

– Мне пришлось, мистер Тейгу, - Лесли скрепила руки в замок, отчаянно пытаясь согреться. – Я шла с Клэнфелда, - договорила она, выдыхая тёплый воздух изо рта. Ночью было неимоверно холодно. Заметив это, благородный Фергус отдал ей свой тёплый, и необычно яркий для взрослого мага, пиджак. Он был темно-фиолетовым.

Тейгу только вернулся из утомительной работы из издания «Сенсация Сегодня», которую он терпеть не мог, но всё же работал, так как по молодушию он позволил прогореть своему успешному изданию ‹‹СборСлив››.

– Спасибо, - поблагодарила леди, осознав схожесть Фергуса Тейгу со своим куратором факультета. Грубая щетина, белые волосы, закутанные у затылка в небрежный пучок, светло-голубые, почти серые, глаза, манящие к себе своей чистотой.

– Что же с тобой приключилось? - вежливо поинтересовался Фергус, утопая в схожести Лесли с его давней подругой. Его волосы были распущены, это означало, что мистер Тейгу уже готовился ко сну.

– На самом деле, это долгая история.

– Давай уж тогда я тебя провожу. Не гоже молодой девушке разгуливать по ночам одной, - Лесли приняла помощь уважаемого Фергуса Тейгу, который к своим годам преуспел получить титул магистра тёмных и светлых сил.

Предупредив любимую о том, что проводит Маврину, он быстро вернулся к Лесли.

Гуляя ночью под полной луной, окутанной в густой туман с самого её появления, Лесли чувствовала себя в безопасности. Она не боялась ничего, ведь рядом с ней был взрослый мужчина, который мог спасти их обоих от почти любой напасти.

– А как вы узнали, что кто-то бродит по улице? Я же вроде не шумела, - Она продолжала шагать в такт с ним.

– Это всё мой сынишка, - Издал смешок маг, почесывая щетину. – Собирался ложиться спать, как вдруг увидел чью-то тень в окне и испугался.

– А, Аллан? Ясно.

– Ты слышала о новом законе? - Маг разрядил неловкое молчание. Идти нужно было ещё километр, а долгая тишина угнетала болтливого поэта.

– О каком именно? В наше время что-то их становится всё больше и больше.

– О законе, который запрещяет учиться в магических школах немагорождённым.

– Что!? - Она вмиг вспомнила, что что-то вроде такого говорила в день развоза по домам Лаванда. – Ах, да... - Лесли призадумалась. А значит ли это, что и её это коснётся? Заставят ли её с Регатой вернуться в немаговский мир, в котором леди не была довольно давно... К которому Лесли успела отвыкнуть. – Что-то такое припоминаю.

– Тебе, наверное, интересно, заставят ли тебя вернуться в Мир Немагов? - удивился маг тому, что Лесли была нема на эту тему.

– Да, вы, случаем, не знаете, что будет с такими, как я? - она была встревоженна, но не подавала виду. Если бы дело приняло высокие меры, если бы Лесли потребовали возвратиться в Мир Немагов, то её отец бы уже точно предупредил девушку, но, к счастью, нет.

– Однако, знаю. - Статно пошаговая ухмыльнулся Фергус.

– И как же поступят?

– Министерство объявило, что этот закон коснётся детей немагов, которые должны были бы поступить в школы магии со следующего года, - Это была утешительная новость. Она понимала, что министр начинает свои злые деяния, совершенно не стыдясь пред народом своей брезгливостью к непаговским.

Айседоре Дункан было наплевать на них, она возвышалсь над ними, брезгуя с такими общаться.

– Казалось бы, мне должно стать легче...

– Я слышу отчётливое «но» в твоих устах.

– Да, но что-то мне совестно что-ли... - Мужчина совсем не выдержал и прыснул. – Что смешного? - хмурилась леди, не понимая причину смеха.

– Ничего, - успокоился он. – На самом деле, ты чувствуешь обыкновенное сострадание, о котором, к сожалению, доброе количество народа начало забывать, - с горем решился признаться маг. Как давно он не видел в чужих магах милосердие и сострадание. Фергус уж думал, что придётся ему лицезреть эти качества лишь на страницах книг, которые так любил читать вечерами.

– Сострадание, - будто пробуя на вкус, проговорила Маврина.

– Именно она.

– Я не понимаю, почему министр такая злобная и надменная. Почему она так ненавидет детей-волшебников из Немагии. Там не менее талантливые люди живут!

– Думаю, никто кроме самой Айседоры лучше на этот вопрос не сможет ответить. Но могу предположить, что эта властная леди брезгует абсолютно смешанными семьями. То есть, теми, где один из них маг, а другой немаг. На самом деле, я с ней в этом согласен. Это ведь неправильно.

– Почему неправильно?!

– По закону самой природы, нашими родственными душами могут стать лишь нам подобные, то есть, маги, - верно объяснял Тейгу, даже лучше учителей, с которыми успела сравнить его Лесли. – И если маг войдёт в брак с немагом, то это ужасно отрозится на будущем их детей и их самих.

– Что с ними будет?

– Их роду будут закрыты все пути в магический мир, и смогут они жить лишь среди немагов, - Остановился он, но увидив грозный взор девушки, продолжил : 

– Таковы законы, которые писали ещё задолго до нашего с тобой рождения, юная леди, - Он знал, что девушка поспешит винить во всех грехах нынешнего министра. И хоть Айседора была далека от ассоциации с девственной ромашкой, но Фергус не хотел винить её в том, в чем она была неповинна. Он желал, чтобы в будущем министр ответила лишь за свои грехи перед народом.

– Дурацкие законы!

– В каком-то роде, да, - призадумался поэт.

– Ещё эта странность : «рожай больше, будешь богат дольше», - процитировала леди отрывок из всеми известной сказки, о которой сама Лесли узнала лишь на первом курсе, потому что в раннем детстве ей читали сказки, но другие. Такие же, как и немагам. О колобках и курочках.

– У каждого на этот счёт своё мнение.

– А каково ваше? - неожиданно в девушке открылся неумолимый интерес.

– Дети это хорошо, конечно же, да хорошо, - рассуждал на ходу мужчина. – Но многие волшебники, такие как, например, Линфорды, или любые другие, рожают так, как будто знать не знают что такое контрацепция. Даже у немагов, кажется, есть такое. Дети им, на самом-то деле, не нужны так, как нужен сам титул.

– Титул?

– Титул, звание того, что они достойны зваться Знатными, - пояснил маг. – Многочисленное количество детей для таких волшебников это лишь гадкая ступенька, через которую надо переступить, чтобы удостоиться такой чести.

– И есть маги, которые готовы рожать до самой смерти, лишь бы получить титул? - Смеялась Лесли. Она не верила.

– Скажу больше. Есть такие даже среди жителей Хэйвуда, - перешёл на шёпот Тейгу. – Надо помнить при этом одно, Лесли. Эти малообразованные, безрассудные и чёрствые маги, неспособные на любовь, рожали даже в девяносто лет, но это не означает, что это благоразумно... - продолжения услышать Лесли не успела. Её охватил ужас.

Неожиданно луна показалась из зарослей сумрака. Ей стало плохо. Виски девушки сдавило, а глаза налились кровью. Давление в голове постепенно увеличивалось. Мистер Тейгу что-то говорил, но слышно не было. Она будто находилась под невидимым куполом, отстронившим её от мира сего, при этом, ощущая неимоверную боль в голове. Дыхание сдавило, от чего воздуха лёгким стало катастрофически не хватать.

Она ничего не чувствовала, но ей казалось, что ей больно, хотя боль осязала девушка лишь у себя в голове.

Когда боль потихоньку начала угасать, а зрение приходить в норму, девушка взглянула на полную луну, что вновь оказалось под туманом облаков.

– Всё хорошо, - только сейчас она заметила, что её держал Фергус, благодаря которому ей удавалось не падать на землю.

– Слава Мерлиновым подштанникам, ты пришла в себя, - выдохнул, дрожа Тейгу. Он переживал за неё. Фергус поднял выранившуюся книгу и подал девушке.

– Я разве потеряла сознание? - Конечности впервые ей казались такими тяжёлыми, не своими. Она не понимала, что с ней происходило.

– А ты разве не ощутила? - шокировался Тейгу. На предложение отвести её к целителю девушка отказалась, а он не стал настаивать, но всё равно был настарожен. Он хотел её защитить.

Лесли была испугана не меньше, чем сам Фергус.

Скинув странные и неприятные ощущения на очередной недуг, которыми раньше часто приходилось болеть девушке, она попыталась забыть об этом случае.

– Хороший, кстати, выбор... Я про книгу. «Колдун и ведьма, или как спасти мир» бестселлер этой зимы.

– Я тоже многое слышала о ней. Но она дорогая, поэтому не могла купить её.

– Мерлиновы кальсоны, только не говори мне, что ты украла её!

– Нет-нет. Один приятный мужчина решил подарить её мне, когда я пережидала плохую погоду в книжном.

– Неожиданный подарок судьбы.

Почти уже преодолев долгий путь с дома семейства Тейгу до дома Маврин, Лесли вдруг начала беседу на ту тему, на которую не любил говорить Фергус, заставляя мужчину забыть о странном поведении леди.

– Мистер Тейгу.

– Да-да?

– Расскажите, почему вы оставили свою газету ‹‹СборСлив››, - Леди давно мучил этот вопрос. Всех мучил этот вопрос.

– В первую очередь, - Девушку привлёк яркий свет, который исходил из окна её дома. Свет был ярко белым. Он манил к себе теплотой. Это был шар света, который оповещал людей вокруг о чрезвычайной ситуации. Она понимала, что он волнуется, но торопиться не собиралась. Было слишком интересно узнать что случилось такого, что Тейгу пришлось расстаться с собственной редакцией. Лесли хотела послушать захватывающую историю о знаменитой, но давно потерянной газете ‹‹СборСлив››. – Ты должна понять меня, Лесли, чтобы я наплевал на газету, были серьёзные причины, - В его глазах читалась боль.

– Извините, но я слышала слухи из уст наших жителей о том, что у вас с женой когда-то давно был разлад. Я извиняюсь за наглость, но, позвольте узнать, это на вас миссис Тейгу так повлияла? То есть, ваш с ней разлад, - пыталась быть более корректной девушка, надеясь получить заветный правдивый ответ.

– Оу, для своих лет ты слишком смышленна, - попытался выдавить улыбку магистр.

– И всё же?

– Тебе бы в репортёры с такими навыками, - Пиджак начал спадать с плеч Лесли. – Но нет. Мы с Асселиной действительно целый год были в раздоре, но это никак не повлияло на мою работу в газете ‹‹СборСлив››.

– А что тогда? - тогда Фергус заметно занервничал.

– Понимаешь, я не могу выложить всего. По крайней мере, сейчас...

– Пожалуйста, - проумоляла Лесли, сложив руки перед собой. Интрига только сильнее питала её интерес.

– Так уж и быть, - поколебавшись, вздохнул маг. – Но ты должна пообещать мне, что никому об этом не расскажешь, - сказал Фергус, указывая на неё пальцем.

– Хорошо, - протороторила леди.

– Я серьёзно, леди, - пригрозил мужчина. Лесли стало не по себе. Теперь она начала осознавать, что это не шуточная тема. – Здесь когда-то жила милая и юная леди и звали её Эвелин, - при произношении её имени, лицо мага заметно перекосилось. В деревне уже давно не упоминали о ней. – Эвелин Гирд, - проговорил он вновь, неожиданно захотев смочить горло крепким виски.

– Кто это? Вы её любили, да? - не унималась девушка.

– Да, я любил её, но как младшую сестру. Я оберегал её как мог, но этого оказалось недостаточно, - прогремел мужчина, становясь всё более мрачнее. Его бледное лицо стало ещё бледнее.

– Ну же, мистер Тейгу, что случилось такого, что она стала предметом закрытия «СборСлив»? - прикусывая губу, спросила Лесли. Они остановились.

– Извини, - после долгой паузы проговорил мистер Тейгу, уже приметив недалеко заветный дом Маврин. В душе он был рад, что эта утомительная дорога была окончена. Ему вообще не следовало говорить об Эви. – Больше я ничего не расскажу. Это запретная тема не только для меня.

От слов Фергуса внутри Лесли зародилось лишь ещё большее любопытство. Она обещала себе во что бы то ни стало разузнать об Эвелин Гирд как можно больше.

Тейгу, понимая, что взболтнул лишнего, попытался спутать её мысли другими :

– Иногда я жалею о том, что упустил такую хорошую работу. Я не только потерял успешную газету, но и ценных друзей и сотрудников, многие из которых продолжают работать со мной, но уже в газете-конкуренте «Сенсация Сегодня», - тихо, почти шёпотом, произнёс он печально. О былых временах невозможно было вспоминать без грусти. Прошлое до сих пор эхом отдавалось в его разуме, не всегда легко позволяя заснуть по ночам.

– Сколько прошло уже лет?

– Много... Шестнадцать лет с закрытия здания печати и «СборСлив».

– О, как и мне в апреле, шестнадцать лет.

– Десятого апреля?

– Откуда вы знаете когда у меня день рождения? - немного удивилась леди, но Тейгу проигнорировал.

– Я был тогда так молод и всё проморганил!

Столько теплых воспоминаний было у Фергуса о своей газете и все они были связаны с Эвелин, для которой он даже готовил место главного редактора, когда тот уже по старости не смог бы руководить редакцией.

– Знаешь, - немного поразмыслив, добавил он. Магистр уже видел свет на крыльце дома Маврин. – Не будь я так малодушен тогда, взял бы себя в руки и продолжил жить дальше, ради Асселины, ради себя. Тогда, может быть, ‹‹СборСлив›› прожил бы ещё долгие-долгие годы. А сейчас мне даже нечего передать своему сыну, когда отправлюсь к Скульд.

– Послушайте, - Лесли было жаль его, ведь мужчина так и не смог возродить свою газету после ужасающих событий прошлых лет. С тех времен он продолжал не жить, а существовать, работая в газете «Сенсация Сегодня». – Я, конечно, в силу своего возраста и недостатка жизненного опыта, могу не понимать, но попробуйте проработать ситуацию и вновь её пережить, чтобы не оставалось ран в дальнейшем.

В свете, еле пробивающейся сквозь сумерки, луны волосы Фергуса отливали бронзой.

– Уверена, вы ещё в силах сделать всё, чтобы возродить и Дом Печати и саму газету, - многообещающе, будто взглянув в будущее, произнесла девушка. Уголки губ мага поднялись немного вверх. – В конце концов, волшебники живут до сто двадцати лет! А вы не прожили и половины, но уже так разочаровались во всём, - Ему действительно было всего каких-то сорок три года. – У вас вся жизнь впереди! Создатите новую газету. Назовёте, как-нибудь, не знаю, ‹‹СборГруш››, - Лесли по-девичьи хохотнула. Её смех напомнил Фергусу о чем-то из прошлого. – Будет лучше прежней! - продолжала леди в свою очередь. – Как вам идея? - Девушка сняла с себя фиолетовый пиджак, отдавая в крепкие руки Фергуса.

– Просто бесподобна! - Улыбнулся Фери через непонятную боль. Дойдя до калитки дома, Маврина остановилась, так как остановился и он. Они долго глядели друг на друга. – У тебя улыбка матери, - вылетило из уст Фергуса, после чего он тут же пожалел о сказанном. Не успела леди воскликнуть, как послышался голом отца.

– Ох, слава Мерлину, Лесли, ты где была!? - Все чувства Уилиссеса смешались воедино. Он был зол на беспечность дочери, но и безмерно рад узнать, что Лесли была невредима.

– Слава мистеру Тейгу! - воскликнула Лесли. – Извини, пап, - будто провинившись, опустила голову девушка. – Там долгая история, - улыбнулась она отцу, зная, что он её уже давно простил. Поднявшись на носочки, она поцеловала папу в морщинистую щеку. – До скорой встречи, мистер Тейгу, - попрощалась волшебница. Фергус подумал, что леди легкомысленно выкинула из головы последнюю его фразу, но он ошибался. Очень сильно ошибался.

Прежде чем луна открылась её взору, Лесли успела войти в дом и скрыться от её красоты.

Едва девушка успела соприкоснуться с мягкой подушкой, она погрузилась в сладкое царство Морфея. Пока Лесли спала, Уилиссес строя на крыльце и не торопился прощаться с незванным гостем.

– Добрый вечер, - не успел поэт договорить, как его грубо прервали.

– Я еле заставил замолчать всех жителей, особенно это мерлиново семейство Линфордов, а тут вы нарисовались! - Фергус был ошарашен от того, что обычно уравновешенный Уиллисес так сильно реагировал на ситуацию. Тейгу понимал, что мистер Маврин хотел тщательно скрыть правду от дочери. – Я же говорил! вам! Я вас просил! Просил! - Негодовал мужчина, взяв мага за воротник. Фергус встрепенулся. – А вы!

– Я помню, Уиллисес, помню.

– Всё это я делаю лишь ради неё. Ради моей любимой и единственной доченьки.

– Но...

– Я думал, вы, Фергус, окажетесь более разумным и не станете терзать юную душу моей девочки.

– Извините, я...

– Я буду вам премного благодарен, если вы забудете дорогу к нам.

– Я не рассказал ей ничего лишнего, поверьте! - Уилиссес проигнорировал его реплику и, развернувшись, пошёл к двери. – Лесли начинает реагировать на полнолуние, - кинул ему в спину Фергус, прежде чем уйти, оставив мистера Маврина тревожиться.

Луна трепетно сторожила сон Лесли. Сейчас луна работала на неё, но вскоре это она будет работать на луну.

_____________________

Jeune* - юноша (фр.)
bien-aimé*- горячо любимая, возлюбленная (фр.)