Январь 2020 года.

Наступили долгожданные Лесли каникулы. Она не видела отца с начала учебного года, потому успела изрядно соскучиться. И хоть их дом находился максимально близко к школе, но уставом Абнер де Гард было запрещено покидать территорию школы в учебное время без на то уважительных причин.

Попрощавшись с Регатой и Лавандой, которые собирались поехать в Приквел, где и жила Лаванда, Лесли двинулась к своему экипажу, который должен был довезти её вместе с Мадонной Олин, Моанной и Джоанной Хесенбергами прямо к калитке дома. Они проезжали мимо деревьев, окутанных тьмой. Из-за зимнего раннего утра в окне ничего разглядеть не удавалось. Лесли ехала молча и мечтала отдохнуть от школьной суеты.

***

Наступил вечер рождества. На всей, освещенной фонарями, улице в воздухе витали разноцветные сферы. От пурпурного цвета до белого украшали улицы Хэйвуда, придавая рождественский дух празднику. И хоть снега почти не было, но атмосфера чуда присутствовала. Она заполняла каждый уголок древней деревни Хэйвуд, проникая в каждый дом, чтобы окунуть все мрачные сердца волшебников в омут цветущего настроения.

Как и каждый год, семейство Маврин, за пару часов до наступления рождества, увешивала гирлянды, тем самым укрывая дом магической плёнкой, которая придавала жилищу более презентабельный вид, но лишь на одну ночь. Окна были завешаны новыми бархатными шторами, что придавало контрастности на фоне потускневших стен дома.

Несмотря на то, что Лесли была дома, ей было неспокойно. Она обидела Лавлл, но Лавлл обидела её, обозвав волчицей, а главное — Валериан наконец признался ей в любви. В глубине души она этого ждала с нетерпением и страхом. Волшебница до сих пор не была готова признать, что ей нравился Фэмур.

— Лесли, ты чего так задумалась? - слегка улыбнулся уголками губ отец. Уилиссес принёс новую порцию гирлянд для украшения дома яркими огнями. Щеки леди были красные от холода, как и нос, а взгляд затуманен воспоминаниями прошлого вечера.

— Да так, - приветливо улыбается Лесли, растягивая улыбку как можно шире, чтобы скрыть угнетающие мысли. – Ничего.

— Ты о чём-то задумалась. Не отрицай, - сразу предупредил отец свою единственную дочь. Из-за малодетности он был выдвинут на посмешище. – Ты спалила по счёту третьи гирлянды, - поставил перед фактом Уиллисес, но волшебник не злился. Его каштановые брови лишь слегка шелохнулись, ничего более. Мистер Маврин понимал, что денег катастрофически не хватает, но всё равно он почти никогда не ругал дочь. Уиллисес до сих пор помнил, какой вернулась его любимая Лесли в прошлом году. После смерти Фреда Ирвинга. Он помнил, как будто это было вчера. Мужчина жалел дочку и старался быть милостив к ней, как сделал бы это любой хороший отец.

– Я знаю о чем ты думаешь! Ты хочешь навестить наш старый дом, верно?

– В-верно! - И как она только могла забыть, что каждый новый год они оказывались в мире немагов и наслаждались ностальгией.

– Не волнуйся, мы обязательно посетим Вульгарисвуд. Я тоже соскучился по тем тихим немаговским местечкам.

– Пап, а как там шарлотка?

– Точно! - вскрикнув, Уиллисес побежал спасать десерт. Лесли еле успела подхватить гирлянду.

Их осталось не так много, как это было час назад. Каждый из соседей в этот праздник хотел, чтобы их дом сиял ярче, чем у любого другого, поэтому существовали негласные соревнования. Семейство Линфордов и Хесенбергов сильно соперничало друг с другом. Если Линфорды не умели проигрывать, достойна приняв поражения, то глава семейства Хесенбергов — Отис был азартным мужчиной лет пятидесяти. Для него было важнее само участие, чем победа.

Мистер Линфорд, помешавшись на том, что хочет быть лучшим во всём всех, заставлял слуг увешивать всё огромное поместье гирляндами, какие только есть.

Супруга Отиса, белокожая женщина с карими глазами, наблюдала за тем, как любимый пытается развесить гирлянды самостоятельно. Совсем скоро она вышла к нему на помощь. Во внешности они были резко противоположны. Отис был чернокожим и голубоглазым. Лана была более грубой по нраву, а Отис мягок. Несмотря на различия, они бесконечно любили и готовы были отдать жизни друг за друга.

— Давай-ка лучше я.

Когда они жили в Мире Немагов, Уиллисесу довелось не пользоваться магией на протяжении десяти лет. Благодаря этому он стал почти как самый обычный немаг. Мужчина научился зажигать огонь спичками, использовать физическую силу для того, чтобы всего-то перенести что-либо, готовить еду, водить машину, использовать метро, деньги немагов, и ещё кучу всего, от чего он постепенно начинал отходить.

До десятилетия Лесли, мистер Маврин не был до конца уверен в том, что его дочь может оказаться волшебницей, потому-то он и изолировал девочку от Мира Магии, чтобы в таком случае не искушать ребёнка. Но всё оказалось против рассуждений Уиллисеса, и маг был вполне этому рад. Мужчина был рад вновь пользоваться магией. Мистер Маврин вновь ощутил в ладонях всю мощь волшебства.

Голубоглазый шатен медленно, будто гладя воздух, поднял ладони, и взмахнув, на гирлянды понеслось сияние. Он аккуратно повесил гирлянду над крышей уютного балкона. Сад, слегка окутанный снегом, стал более приветлив, когда озарился светом. Его лицо озарила улыбка, и в этот же момент сердце Лесли наполнилось любовью. Она откинула прочь все жуткие мысли и погрузилась в рождественское настроение, которое дарила ей эта ночь.

***

Женщина волнительно ходила по кукольной комнате своей дочери. Розовые обои блестели перламутром, белая кровать была прилежно застелена самой девочкой, хоть на то и имелись слуги. Пока мать Ассоль подбирала более подходящие слова, она глядела с полными тоски глазами в окно, которое открывало вид на чудесную красоту большого сада семейства Дункан.

— Не стоит ли повременить, госпожа? - предложила тихо служанка. Бедная женщина успела пожалеть о решении высказать своё мнение.

– Нет, - громко выдаёт Дункан, от чего служанка, работавшая на их семью с рождения первенца, вздрагивает. – И не забывай, кем ты являешься в нашем доме, - злилась Айседора. – Уходи прочь!

– Да, госпожа. Сию минуту, госпожа, - сутулясь, подобно проигравшей драку собаке, служанка покинула спальню Ассоль, белоснежное лицо которой оставалось всё это время безпристрастным. Маленькая Ассоль привыкла к громким крикам матери. Отцу, которой в этот момент сидел в дальнем углу, крики жены причиняли боль не меньше, чем всем остальным. Артур Дункан был не схож с женой внешне, но вполне были близки характерами.

— Вы с отцом хотите сватать меня с этим грубияном и идиотом Дастином Кристалом, - твёрдо выговорила тринадцатилетняя девочка, чьи глаза были кристально голубыми, отчего одновременно завораживали и пугали.

– Он умный мальчик. И мы обязательно устроем вам свадьбу и точка, - прогремела Айседора, любуясь красоте дочери, которую она любила больше всех остальных. Светлые и волнистые волосы девочки были длинны. Они будто сияли перламутром, волнами стекая по спине.

— Его родители влиятельные люди и очень состоятельные, - встрял в беседу Артур.

— Мама, ты министр, папа, ты секретарь министр социального обеспечения, а это означает, что мы уже самая влиятельная семья в графстве, так зачем же мне в мужья Дастин, который даже шпендрика от фундрика не отличит!? - восклицала Ассоль, надеясь на благоразумие родителей.

— Шпендрика? - еле выговрил Артур, никогда не считавший, что межвидовые отношения хороший предмет, который может пригодиться в жизни. Он грозно взглянул на свою жену, глаза которой в страхе пробежались по округе. Но очень скоро она стала всё той же непокорной Айседоророй.

— Я пыталась отговорить, но ничего не получилось, - отфыркнулась Дункан. Сейчас было более важно убедить дочь выйти замуж за Дастина. — Пойми, Ассоль, мы с отцом не всегда сможем работать в министерстве, чтобы ты ни в чем не нуждалась, солнышко, - Она взяла дочь за руку, но она сразу же гордо отдернула руку, устремляя свой взор куда угодно, но не на мать. Миссис Дункан неожиданно вспомнила себя в юношестве, и она нашла некоторые сходства с Ассоль. Непокорность духа, гордость, ну и конечно же, внешность.

– До свадьбы у тебя есть целых четыре года, максимум пять, так что не волнуйся. Успеешь ещё смириться.

– Нет, - Айседора улыбнулась самой искренней и наивной улыбкой.

– Что «нет»?

– Нет, я не хочу и не собираюсь прожить всю оставшуюся жизнь в несчастье с нелюбимым мне человеком, как вы скоро заставите сделать это бедной Николь, как только той исполнится восемнадцать, - Сдерживая слезы, чтобы казаться более взрослой и сильной, выговорила она с комом в горле. Ассоль любила всех своих братьев и сестёр, но Николь она любила всё же сильнее всех остальных. — Нет! - мать громко усмехнулась.

– С чего ты решила, что Николь несчастна? - Мистер Дункан стоял в сторонке, глядя на перепалку женщин со стороны. – Через несколько месяцев, когда она отпразднует своё совершеннолетие, у неё будет всё то, о чём остальные могли лишь мечтать. Особняк Ноутклиф, драгоценные украшения, обеспеченный муж Верн. Естественно она счастлива!

Единственное, что не учитывалось : духовное богатство, духовное счастье дочери. Николь ещё и не успела найти своего Меча, как тут же ей нашли мужа — молодого мага из школы Абнер де Гард.

Николь горько страдала о том, что будет потом, после восемнадцатилетия. Казалось, не было никого, кто бы так сильно горевал по поводу своего дня рождения, как Николь.

– Да что ты вообще о ней знаешь? - не выдержала давления Ассоль, топнув капризно ногой. – Ты не знаешь её увлечений, любимых книг, какие у неё страхи, какой был её любимый предмет, с кем она дружит, кем мечтает стать! Ты о ней не знаешь ни-че-го! - кричала на весь дом леди.

– Не смей так говорить. Я твоя мать! - еле сдерживала лавину слез Айседора, удивленная услышать укор от любимой дочери, в которой души не чаяла.

– Тебе пора было бы прислушаться к нам. Мы с матерью не понимаем, в кого ты такая... - встрял Артур.

– Глупая, - с высока взглянув на дочь, сказала Дункан. Ассоль это разозлило только сильнее. Родители и понятия не имели, насколько их дочь была одарённой. По всем предметам в школе у неё были только высшие оценки, не считая ненавистных уроков профессоров Хестер и Спиро, слишком многово просивших от тринадцатилетней девочки.

– Твой Меч Дастин и не смей больше перечить, - Впервые отец повысил голос на Ассоль. – И ты его полюбишь! Полюбишь!!

– Мы вольны сами выбирать, кого любить, - заявила женщина, держа руки вместе. Она уже готовилась выйти за дверь, чтобы оставить дочь в раздумиях, когда дочь вновь повергла их в шок.

– Если оно так, то я выбираю любить Аллана, - заявила в порыве гнева, приправленной юношеским максимализмом, Ассоль. – Это он мой Меч, а не Дастин. И я люблю его. И только его!

– Ты ещё мала, чтобы здраво рассуждать о любви, - спокойно произнёс Артур.

– То есть, для любви я мала, а для замужества вполне!?

– Прекрати повышать голос на родителей, что за дурные манеры!

– Этому наверняка её научил этот Аллан. Никогда не кричи на отца и мать, ясно!?

– Не кричи на ребёнка! - орала взбешённая Ассоль в ответ.

– Да как ты смеешь! - кричала Дункан. – Перечить своим родителям! - она заорала так, что остальные домочадцы прибежали на крики.

Удар пришёлся на щеку. Ассоль рано подумала, что она ничего не почувствовала, а упала лишь от силы удара. Через пару секунд боль по нейронам заполнила все клетки тела жаркой болью. Невольно леди прижала холодную руку к сгорающей щеке. Пелена слёз наполнила глазницы.

Родная мать ударила дочь. Ассоль и представить себе не могла, что однажды это с ней случится. Артур был в не меньшем шоке. Дверь отворилась и на пороге показались все. Николь, Реджина и Амалона смотрели на родителей и сестру с удивлением. Вся семья, кроме самых младших, что уже спали и видели сны, и самых старших, что жили по отдельности, находились в этой комнате.

Девушки были удивлены увидеть сестру, плачущую и прикрывающую покрасневшую щеку ладонью.

– Пап, мам, что случилось? - насторожилась Николь, прекрасно понимая, что произошло за секунду до их появления.

– Ничего, дети, идите спать, - сказал спокойно отец.

Ассоль кипела от злости. Она не могла поверить, что родная мать подняла руку на неё. Волшебница смотрела в глаза матери, которые так походили на её глаза. В них девочка не смогла увидеть ни тени сожаления и раскаяния. От этого ей стало только хуже.

— Я тебя ненавижу, - процедила девочка, в упор глядя на Айседору. Это были её последние слова перед тем, как, расстолкав своих сестёр, стоявших у прохода, убежать из дома.

Ассоль была одета в вельветовое платье. Выходя, она успела лишь сдёруть тёплую мантию. Ботинки, подаренные отцом на это рождество, грели ноги теплее огня камина. Сквозь снег леди прорывала себе путь в лучшее место.

В порыве юношеского максимализма, младшая Дункан была настроена серьёзно к побегу. Преодолевая сугробы, она слышала крики Николь, умоляющей её вернуться, но девочка была непоколебима. Ассоль быстро думала куда и как добраться, чтобы переночевать хотя бы эту ночь. На ум ей сразу же пришли две идеи. Пойти к Аллану, что означало подставить всё семейство Тейгу и быть легко пойманной матерью. Или идти к Эриде, что тоже не лучшая идея.

Для малышки Ассоль, которой мир казался радужным и тёплым, удар получился не только по её щеке, создавая волну физической боли, но и ударом в самое сердце. После этого удара, вернувшего девочку с облаков в настоящий мир, Ассоль уже не могла мечтать. Она не могла позволить себе такой роскоши. Каждый раз погружаясь в розовые облака, леди вспоминала мощную оплеуху, которую поставила ей собственная мать. Малышка поняла, что родители не позволят ей быть счастливой с Алланом, её Мечом. И хоть возраст их был мал, но они смогли открыть души, чтобы впустить туда любовь.

Дорога до Хэйвуда была длинна, поэтому Ассоль начала думать о других вариантах ночёвки. На ум пришла достаточно неплохая мысль пойти к новоиспечённым родственникам. Из взглядов услужиться перед министром магии, они бы ринулись скорее выдать Ассоль, чем помогли переждать ночь. Капеллы были строги, почти как Дунканы, но среди них была одна единственная, кто могла ей помочь.

Эрида Капелла являлась хорошей подругой Аллана, в связи с чем была бы только рада помочь его Щиту. Она училась в одной школе с ним, хотя должна была бы получать образование в самой большой, но лучшей школе графства — Ерлингия. За проказы своей близняшки, их обеих сослали в другую школу, в менее хорошую, как считали миссис и мистер Капеллы.

Осозновая, что дом Капелл — это первое место, куда пойдут её искать, Дункан решила всё же идти к дороге в Хэйвуд. Кроме Аллана, у неё была подруга Анабель Блэйз.

С ней она познакомилась благодаря советским раутам, которые Дунканы так любили проводить, желая познакомиться со многими знатными семьями. Так, на одном из званных вечеров, Дунканы оказались в доме Блэйзов. Именно там Ассоль познакомилась с Анабель, а также с соседским мальчиком, которого её мать грубо обозвала оборванцем, лишь потому что тот был в грязной одежде, работая в саду.

Семейство Блэйзов дружило с Тейгу. Эту оплошность не смогла проигнорировать помешанная на знатности Айседора, но перечить ей никто не осмелился. Хоуп, являясь другом Фергуса, с большим усилием сумел промолчать. Жена держала его за руку.

Неожиданно раздался звон колесниц и крик птицы, которая оказалось вовсе не птицей, а грифоном с редким чёрным оперением. Он резко вскочил на дыбы и издал звук, скорее похожий на крик банши.

— Чаво встала, дура! - крикнул взбешённый кучер, щурясь от вихря снежинок. Ассоль до жути перепугалась. – Не видишь, дорога, а ты по центру неё!

Она подошла к кучеру поближе, и потеплее накидывая капюшон мантии, произнесла :

– Извините, а вы не могли бы меня подвезти? - закусывая губу, попросила она. – Немного денег у меня есть, - сразу добавила леди, увидев, что злая гримасса старого кучера так и не изменилась.

– До куда? - поинтересовался старый мужчина, почти готовый согласиться.

– Деревня Хэйвуд, слышали о такой?

– Тебе повезло, милочка, что я туда и ехал. Запрыгивай в карету, дитя, - с этими словами, девочка достала из кармана своей мантии сто марлей.

– Этого хватит? - Послышался одобрительный свист кучера.

– Больше и не надо, госпожа, - произнёс старик, и они помчались в Хэйвуд.

Ассоль не смогла не заметить, как мало было растояние от «дуры» до «госпожи» . Практически, один шаг. Она не смогла сдержать смешка.

***

– Большое спасибо. Спасибо большое! - Ассоль была готова чуть ли не целовать руки Блэйз.
– Нам очень повезло. На первом этаже нет никого, кроме кота и нас, - шепчет пугливо Анабель, тихо закрывая за леди дверь. На дворе стояла глухая ночь. Их собака приглушенно пролаяла, но вскоре, по приказу милой хозяйки, утихла. Ассоль действительно сильно повезло, так как всего пару минут назад всё семейство находилось на кухне первого этажа.

Анабель была той самой другой в семействе Блэйз по линии девушек, а вместе с ней, по линии мужчин, Уолли. Они имели своё своеобразное мышление и взгляды на жизнь. Когда все сёстры мечтали об удачном замужестве, Анабель не понимала, зачем нужно было выходить замуж не по любви, причиняя боль своему Мечу, или же Щиту. Она считала, тчо это жестоко по отношению не только к ним, но и к себе.

Несмотря на несхожесть мировоззрения, Хоуп и Винонна не акцентировали внимания на этом, утверждая, что вне зависимости от их идиологий, любят всех детей однаково. И пусть старшее поколение не понимало взглядов нового поколения, они принимали их такими, какие они есть. И любили. Пускай им и было сложно слышать, когда соседи кричали им о том, что в их семье родились неправильные дети. Помешанные на своей принадлежности к сословию волшебники, не понимали почему Блэйзы так спокойно относятся к таким странным детям и почему не приведут к целителю, чтобы тот их осмотрел. «Вдруг это ещё можно вылечить!» - восклицали они.

Да, знатные от статных много чем отличались. Их мировоззрения были кардинально иные. И порой, то, что было несуразно для знатных, прекрасно подходило статным, а бывало и наоборот.

– Твои руки — они ледяные, - шептала Анабель, почувствовав её ладонь на своей. Согревая по пути руки, леди последовала за подругой. Им удалось без шума добраться до самой дальней комнате в этом доме. Дом по ошибке считали особняком, но это было обычным жилищем. Они имели целых четырнадцать детей, за это их уважали знатные маги. За большое количество детей их считали богатыми, несмотря на то, сколько у тех было сбережений.

– Ну, всё, - Девочки заперлись в спальне Анабель. – Рассказывай, что случилось?

– Она несправедлива! - сорвалась на крик Ассоль, после чего волшебница её сразу же заткнула. – Ещё этот новый закон, - зло прошептала девочка. – Она бы ещё статным в школах запретила учиться. Совсем с ума сошла, - выпускала злость Ассоль, уставшая от гнева матери, которая была так жестока скорее к народу, нежели к ней самой. Юная леди плакала.

– Только и всего?!

– Ещё она заставляет выйти меня замуж за Дастина Кристала.

– Что?! Когда?

– Еще не скоро, но чувствую время пролетит незаметно, - уже рыдала Ассоль.

— Тише-тише, - успокаивала её Анабель, поглаживая по спине. Подруга скорбела вместе с ней, пытаясь найти выход из ситуации. Спина девочки то вздымалось, то опускалась. Она тихо плакала на плече у подруги. – Всё пройдёт. В конце-то концов, она твоя мать. Миссис Дункан желает тебе только лучшего, поэтому, думаю, она скоро одумается. Всё образумится, я верю.

***

А что было бы, будь Ирвинг жив? Что было бы, если бы тогда умерла она, а не он. Или если бы они оба выжили. Что было бы тогда? Остался бы жив Ирвинг? Были бы они вместе счастливы ещё долго? Что бы изменилось?..

– Милая, тебе нужно погулять, - по-доброму улыбнулся Уиллисес, серьёзно обеспокоенный состоянием дочери.

Лесли каждый день думала о нём. Ей было сложно свыкнуться с мыслью, что его больше нет. Она сидела за креслом, грела ноги у камина и глядела в окно, ожидая, когда в него постучится Фред, как всегда делал он.

Уилиссес знал, когда наступит день тот самый день, она станет совсем плоха. Дата смерти Фреда Ирвинга. Уже годовщина. Мистер Маврин считал, что главное пережить годовщину, а там уже может быть станет легче.

– Я думаю, - туманный взор карих глаз потихоньку стал приходить в себя. – Думаю, да. Стоит.

– Одна?

– С кем же ещё.

На улице её ждал приятный сюрприз. Холодный ветер обуздал горящие щеки девушки, освежая их. Зима в этих краях длилась чуть дольше, чем где-либо, но и в этом волшебники находили свои прелести. Только в середине весны таяли сугробы снега, но Лесли всё равно обожала место, в котором прожила большую часть своей жизни. 

Слова Луны и Патришы никак не хотели уходить из головы Лесли. Она до сих пор думала об этом. Её пугало не столько их предположения, сколько их решимость в правоте сказанные слов. Ещё пугало то, что они решились признаться в том, что они оборотни. Сколько же нужно веры в того, кому собираешься раскрыть свою тайну, чтобы довериться.

Вопросы мучали Лесли, не давая долгожланного покоя даже на каникулах. Она уже не могла здраво соображать. Её ноги вели её сами, пока сама леди была занята размышлениями. Вдруг раздумия канули в небытие. Лесли забыла о них, как только поняла куда шла. К удивлению для неё, ноги привели её к пустынной улице, которая граничила с лесом Хэйвуд. Именно на этой немноголюдной улице разместилась «Dulcis tabernam» . Проще говоря, Лавка сладостей, которую местные жители именовали — Лавка сладостей мисс Доррис.

Мисс Доррис являлась владелицей собственной лавки на первом этаже здания. Все дети находили там своё убежище от взрослых. Эту лавку Мэйблл подарил её любимый супруг Дориан. Они поддерживали друг друга во всех начинаниях и всегда верили в успех второй половинки. Их пара являлась примером настоящей любви Меча и Щита.

К сожалению, как бы ни старался мистер Доррис, но преобрести лавку ему удалось лишь у окраины деревни, на границе с Запретным лесом. Напротив их милой лавки разместился старый, пропитанный пошлостью, бар. Заведение было основано ещё во времена, когда мистер Доррис ещё ходил пешком под стол.

Время неумолимо шло, а бар «Сорок три часа» оставался всё таким же. Это заведение не могло стать хуже, чем уже было на самом деле. Ему не нравилось, что супротив детского заведения расположился бар, но другого места предоставить министерство экономики графства Циоасто им не могло.

Маврина решила войти в лавку, хоть и имела в кармане не более пяти марлей, шестиста финов и двух бейлей. Здание светилось не только снаружи, но и изнутри. Внутри лавка заставляла Лесли почувствовать гул в желудке. Это неописуемое чувство, когда глаза разбегаются в разные углы от разнообразности сладостей, настигло и её. Взоры детей манили вкусности. Жёлтый, розовый, синий! Все цвета радуги были на выкрашенных в разные цвета стенах. Яркие полки держали на себе многие виды сладостей. Начиная от пастилы, лукума, пишмание и заканчивая лакрицами, карамелью, яблоками в той же карамели, помадкой и желейными бобами. Всё это было на низких полках, до которых дотягивались любители десертов — дети. Полки со сладостями были заполнены до отвала. Лишь весь этот вид сводил скулы до безумия.

Невольно Лесли подумала, что не хватало лишь известного всеми напитка эгг-ног или же гоголя-моголя, чтобы хотя бы попытаться запить всю эту приторную сласть. Именно в этот момент она наткнулась взором на барную стойку. Место выглядело далеко не как Лавка сладостей. Деревяная стойка и полка с алкоголем на заднем плане.

Мимо неё пробежал маленький мальчик, чуть не задев сахарной ватой. Лесли нервно выдохнула и поспешила к стойке. Сев на высокий стул, она взглянула на полки. Там покоились бутылки с любыми напитками. К удивлению Лесли, она увидела бутылки глинтвейна, глёка, виньяка и брэнди.

Вдруг волшебница вспомнила, как в первый и последний раз глотнула грог вместе с Ирвингом. Это случилось у него дома, пока его родители отсутствовали. Виллиам и Исабелль были заняты званным вечером у знатного семейства.

Сделав глоток напитка, Лесли скривила лицо и выплюнула остатки. В ответ Фред лишь расхохотался, назвав её слишком правильной. Как ни странно, но волшебница вспоминала об этом с теплотой.

По закону Ирвинги считались статными, но благодаря связям с министерством они теперь считались знатными. До переезда в графство Циоасто, они жили в графстве Альмонд, где уже давно не было разделения на сословия.

– Почему здесь алкоголь? Я всегда считала, что это детское заведение, - хмурила лоб Лесли.

– Так и есть. Но нужно же развлечь родителей, пока развлекаются сами дети, - хохотнула женщина. – Вас скоро обслужат, ожидайте.

– Здравствуй, юная леди, - Долго ждать не пришлось. Бармен очень скоро обслужил русоволосую девушку и занялся заказом Лесли.

– Здравствуйте. 

– Давай угадаю чего ты хочешь. Хм, глёг? Глинтвейн? - энергично начал предлагать молодой мужчина. Худое тело гибко кривлялось на забаву посетителей. Смуглое лицо сменяло десятки мимик, а чёрные волосы с пробором в бок были почти такими же зализанными, как и французские усы.

– Но ведь запрещено продовать детям алкоголь.

– Это ты верно подметила. Так, что будешь, милая? - Облокотив голову на ладони, пролепетал он. Казалось, что мужчина либо чересчур импульсивен, либо душевно болен.

– Гоголь-моголь, пожалуйста, - ответила леди, только сейчас заметив огромную вывеску с его именем — «Максин Астра». Стрелка показывала на него и в зависимости от расположения бармена, стрелка меняла указание.

– Сию минуту, - За спиной самой Лесли слышался гул и гам детских голосов, в перемешку с родительским «нет».
– А с добавлением чего? - повернулся Максин. – Вина, виски? - При этом он постоянно дергал головой в разные стороны. И в конце-концов, мужчина низко наклонился к стойке и произнёс :
– Рома?

– Я не... - Волшебница была в шоке.

– Я шучу, милая, - Максин рассмеялся, но тут же стал вновь серьёзен. Казалось, у него действительно в голове жили тараканы. Лесли же больше боялась его, чем смешилась. Девушка с русыми волосами хохотнула. Пряча лицо за волосами, она сладко попивала эгг-ног.

– Очень смешно.

– А-то! Вот, пожалуйста, - Он предоставил девушке её напиток. Она попробовала его. Гоголь-моголь оказался с добавлением ягодного сока и мёда, а, к счастью, не алкоголя.

– Спасибо.

– Максин, - позвала бармена женщина лет пятидесяти. Её появление было столь же неожиданным, сколько ответ, который поразил Лесли.

– Да, хозяюшка, - нежно пролепетал мистер Астра, делая шаги к миссис Доррис. Причёска мальвины шла волшебнице. Хозяйка быстро пробежалась по лавке взором зелёных глаз, одарив каждого посетителя добрым взглядом.

– О, Норны. Ты неожиданно напомнила мне... - Высказалась владелица лавки, взглянув на Лесли, но перед этим дав поручение работнику.

– Кого, миссис Доррис?

– Ох, нужно скорее раздать заказы. Приятного аппетита, - проговорила она, прежде чем уйти.

– Спасибо, - в унисон ответили две леди. Лесли была в недоумении, но голос девушки рядом с ней отвлёк её от раздумий. Волшебнице показалось, что она уже слышала этот голос. Невольно для себя, леди начала выжидающе высматривать обладателя этого голоса.

– Могу поспорить, ты любого можешь достать своим испепеляющим взглядом.

Светло-русые волосы струились долготой вниз, а голубые глаза будто звали окунуться в свой омут, откуда не выбраться никогда.

– Доусон!

– И тебе привет, - Ухмыльнулась Патриша.

– Как ты здесь...

– Я часто захожу сюда. Здесь мило и уютно.

Каждый присосался к своему напитку. Молчание оглушало. И оно было таким долгим, что, казалось, продолжения диалога больше не будет. Но как только Доусон собралась расплачиваться, Маврина встрепенулась.

– Постой, - приостановила Лесли Патришу. – Я хотела извиниться за тот случай, - Леди всегда было сложно преодолеть свою гордость и попросить прощения.

– Расслабься уже, - отмахнулась леди. – Луна отошла сразу, а я и не принимала всерьёз, - проговорила она. Враньё обожгло край её языка, но всё же вырвалось из уст наружу. Лесли облегчённо выдохнула. – Не хочешь со мной рвануть в Клэнфелд? - Волшебница по-дружески толкнула девушку. Доусон была мальчикоподобной, хотя когда ей хотелось, она могла стать нежной и робкой, как истинная леди.

– А что, - усмехнулась Лесли. – Есть лишние марли?

– Пошли уже, - усмехнулась девушка, шествуя вперёд. Лесли не знала как поступить, поэтому долго не решалась. Вскоре она положила сорок бейлей на барную стойку и поспешила за Патришей.

– Ты чего встала? - спросила Доусона.

– Как мы дойдём до Клэнфелда? Пешком? - Улыбнулась Лесли. Дойти пешком до самого Кленфелда — это безумие.

– Факстритизируем, - как ни в чём не бывало, ответила Патриша.

– Но я не умею. Нас этому должны были научить только с шестого курса, - Нахмурилась Лесли, посчитав, что Патриша сошла с ума.

Факстритизировать специально учили лишь с шестнадцати лет, чтобы у детей в неосознанном возрасте не было соблазна разгуливать везде, где пожелала бы их душа. Но в отличие от всех примерных семей, Лейташа и Эммануэль научили своего ребёнка этому дару. Они решились на это после того, что произошло в Запретном лесу с бедным Ирвингом.

Младшая Доусон боялась факстритизировать, но всё прошло благополучно. Она научилась перемещаться на некоторые расстояния. С каждым разом она училась факстритизацировать всё дальше и дальше. И хоть дальше ближней деревни у неё не получалось, но всё же это было лучше, чем ничего. Отец очень гордился своей дочерью.

Доусоны были богаты. После смерти родителей Эммануэля, старший сын уноследовал большую часть их состояния. Благодаря этому они стали одними из самых богатых в Хэйвуде, но далеко не богатыми по количеству детей. После Патришы им больше так и не удалось вновь забеременеть. Они подсчитали, что судьба и так их сильно вознаградила за столькие годы мучений. Эмм и Лейташа были благодарны тому, что уже имели и этого им вполне хватало. Доусоны были счастливы.

– Точно, - отчеканила Патриша, откидывая ненавистные длинные пряди назад. – Но я умею, поэтому могу переместить нас, - Хотя никогда ещё не факстритизировалась с человеком. Только с котом до кухни и обратно.

– А ты уже перемещала кого-нибудь с собой? - Запереживала Лесли.

– Конечно, - соврала она. – Возьми меня за руку. Очень крепко. Да, вот так. И не отпускай, а ещё лучше. Закрой и глаза. Вот так, да, - И с тенью глубокого переживания, она взглянула на умиротворенное лицо Лесли. Затем последовал шум, они переместились, а магия оставила свой след. На месте факстритизации растаял участок снега. Там, где секунду назад стояли они, вырос сверкающий фиолетовый крокус, но к этому времени девушки уже находились в другом месте и не видели той красоты, что сами же случайно породили. Как повезло, что именно в момент перемещения Лесли подумала о цветах, о крокусах, а не о чём-то другом.

Доусон сжимала её ладонь до боли, а Лесли молчала, не смея пискнуть. Девушки переместились к порогу торгового центра «Знатград». Прочитав афишу, разместившуюся над входом в это здание, Лесли занервничала.

– Ты уверена, что нам стоит идти именно в этот торговый центр? - неуверенно произнесла Маврина.

– Конечно! - как на духу выпалила она. – Там можно найти отличные вещи с хорошей скидкой. Её обычно брезгуют покупать знатные.

Наконец отпустив руки, Лесли вдруг ощутила всю тяжесть боли опухших от сжатий рук, тем временем, пока Патриша по мальчишски размахивала руками по инерции из-за вздымающихся плеч. Всё больше поражаясь поведению Патриши, она все же последовала ко входу в торговый центр следом за ней.

Материнские черты лица уверяли окружающих в том, что Патриша является истинной леди, но когда обществу приходилось узнать в ней нахально-мальчишский характер, им приходилось туго. Даже для периода подросткового бунта она была слишком уж бойкой.

Её отец был самым обычным магом из знатной семьи волшебников. Бабушка и дедушка по папиной линии были скромны, но имели богатства, которые вскоре их большое количество детей по ровну разделило меж собой. У них было шесть детей. Пятым был Эммануэль, отец Патриши.

Ради вечной памяти родителей, Эмм пообещал себе, что воссоздаст огромное древо Доусонов. Он хотел назвать первого сына Чарльзом, а первую дочь Патришей, в честь родителей, но этому было не суждено сбыться.

После сложных родов Эммануэлю и Лейташе больше не удавалось забеременеть. Это стало огромной трагедией для всей семьи. Пока они сходили с ума от горя, братья и сестры Эмма усмехались над их семьёй.

– Ты слышала о семье, которая перешла из статных в знатных? - неожиданно задала вопрос Патриша. Лесли настолько была занята своими мыслями, что чуть не ударилась лбом о дверь, которую распахнула Доусон.

– Нет, а кто они? - Это случалось крайне редко. Если семья первоначально выдвигала факт того, что хотят оставаться малодетными, то на них уже не возлагали никаких надежд. Очень редко статные делали свой выбор в пользу многодетности, меняя сословие.

– Семейство Фоеб.

Маврина не успела задать вопрос, как её взор был пленён масштабностью «Знатграда». Если со стороны он был выглядел достаточно маленьким, лишь в четыре этажа, то внутри он являлся громадным. Золотые лестницы витиевато манили вверх. Стены сверкали перламутром. Всё блестело ярче звёзд на ночном небосводе. Глазам было трудно привыкнуть к яркости торгового центра. Роскошью горящие вывески отделов дорогой одежды и домашней техники ослепляли взор. Масштабность завораживала, дурманя разум.

Лесли ещё никогда не была в этом торговом центре, думая, что статным здесь находится запрещено. Уиллисес считал также. Как оказалось, они оба ошибались.

– Кстати говоря, это та самая семья, которая стала знатными, - сказала Доусон.

Будто ощущая ожоги от гневного взгляда Патриши, мать семейства неожиданно развернулась в сторону двух леди. Доусон лишь успела ойкнуть.

– Мама недавно поссорилась с миссис Фоеб. И мне кажется, из-за этого нас с тобой легко могут турнуть отсюда, благодаря её жалобе, так что, давай будем держаться от них подальше.

– Что такого случилось, что они поссорились?

– Когда Фоебы стали богаче благодаря сословию, они предложили нам продать часть участка им. Видите ли, им не хватает своей территории.

– Ха, рожали бы меньше, было бы и больше места.

Волшебницы мчались в сторону отдела «Одежда по скидкам». Буквально добежав до отдела, леди начали оглядываться, не идут ли за ними, чтобы с позором вышвырнуть на улицу. И таким образом, стоя за передвижной вешалкой, они глядели через панорамное окно. У них была лёгкая отдышка. Адреналин от маленького путешествия уже начинал движение по венам, артериям и каппилярам.

Неожиданное появление Лаванды и Регаты испугало девушек, и они вскрикнули.

– Леди, соблюдайте тишину! - взбесилась продавец — Лакрисия Мерседес, будто это был не торговый центр, а библиотека.

– Извини, Лаки.

– Вы чего подкрадываетесь?

– Извини, - хохотнула Мэлори, счастливая от того, что проводит каникулы у семейства Мерседес. И хоть поначалу ей было неудобно их стеснять, но постепенно она начала привыкать к ним, как и они к ней. Мистер и миссис Мерседес были рады видеть у себя в гостях подругу своей дочери.

Регата впервые отпраздновала семейный праздник рождество не в маленькой комнате детского дома города Редклиф, а в кругу семьи, хоть и не своей. Каролин и Лиам Мерседес настолько радушно приняли девочку, что с первого же дня начали звать её дочерью.

С ними леди впервые испытала атмосферу семьи. Гати была настолько поглащена духом семейного праздника, что совершенно забыла, что летом её ждало одиночество в жестоком пристанище, в детском доме.

– Мы тебя тоже рады видеть, - Мэлори обняла подругу, и нервозность Лесли исчезла мигом.

– Я тоже.

– Привет, Патриша, - приветливо проговорила Лаванда, увидев Доусон.

– Здорово.

– Я тут показывала Гати Клэнфелд. Решила в первую очередь показать это место. Здесь бывают хорошие скидки на одежду, - Улыбнулась Мерседес, закидывая шоколадные бобы в рот. – К тому же, здесь работает моя сестра.

- Но как твоя сестра смогла здесь устроиться? - изумилась Доусон, свесив голову к боку, на что Лаванда только рассмеялась.

- А вы знаете, как первоначально звался этот торговый центр? - самодовольно произнесла Мерседес. – «Знатный рад».

– И чему он радуется?

– А девиз их был : «Знатный рад тому, что статный с ним», - Гати лишь кивнула. Несколько минут назад Мерседес точно о том же рассказывала и Регате.

– Да ну, гонишь!

– Я вполне серьёзно, - прогремела Лаванда. – Не веришь, спроси у моей сестры. Если бы это было не так, то её бы сюда не взяли на работу. 

– Мы пока ходили по магазину, встретили нескольких знакомых из нашей школы, - неожиданно заулыбалась Регата. Лаванда загадочно заулыбалась.

– Да-да, - поддакнула подруга. – Встретили в том числе и Уолли, - Мэлори засмущалась. Щеки её обратились пунцом. Доусон отвернулась. Ей не нравились разговоры о мальчиках. Она считали эти разговоры пустыми.

– А ещё Валериана, - подмигнула Гати, которая забыла о поцелуе Лесли с ним же. За это она получила толчок в бок от Мерседес. – Ауч! За что? - не понимала волшебница.

Лесли кинуло в дрожь. Она коснулась ладонью у локтя и перевела взгляд на высокие зелёные цветы в горшках. Маврина вспомнила о поцелуе с Валерианом. Для неё этот поцелуй был одновременно романтичным и предательским. Лесли казалось, что она изменяет Фреду.

– Это неважно! - встрепенулась Лаванда, не ожидая такой томной тишины.

– Говорите, Валериан? - уточнила Патриша, щуря глаза. Она смотрела куда-то вдаль, что-то высматривая. – Это тот, что с восьмого курса?

– Да, а что?

– Он был с братом, так? С Мишелем, если не ошибаюсь.

– Ты его видела? - наивно спросила Регата. Патриша грубо проигнорировала леди, отчего Гати надула щеки и переглянулась с Лавандой. Мерседес лишь закатила глаза в ответ на немой вопрос подруги.

– Вот он, кстати говоря, - Ухмыльнулась девушка.

Лесли наконец вынырнула из своего иллюзорного мирка, заметив, как Патриша энергично замахала, надеясь привлечь внимание Фэмура. Сердце девушки забилось чаще.

– Эй, что ты делаешь?!

– Зову своего друга, а что?

Валериан и его брат вышли из движущейся кабинки, которая привела их вниз. Фэмур заметил их сразу. Что-то сказав брату, он зашагал в сторону них. Глаза Лесли выпучались, а Лаванда и Регата негодовали, испепеляя взглядами Пат.

Девочкам показалось, что Патриша делала всё это специально. Будто бы она уже знала о том, что произошло между Фэмуром и Лесли на том балу.

– Слушайте, я, наверное, пойду домой, - занервничала Лесли, делая шаг назад.

– Но как же... - погрустнела Мэлори, хоть и понимала, что по иному Лесли сделать не могла.

– Останься, ты чего? - запротестовала Доусон, нагло ухмыляясь. Теперь Лесли не могла этого не понять. Каким-то образом Патриша узнала о поцелуе с Фэмуром и об её отказе. Ошарашенная, Лесли поторопилась к выходу из «Знатграда». Она почти бежала. Бежала от Валериана. Бежала от разговора с ним. Бежала от ответственности. От любви.

В день рождественского бала, некоторым удалось подслушать разговор Валериана с Лесли. В тот же день поползли слухи. Видимо, эти слухи слышала и Доусон.

Выбежав на улицу, Лесли поняла, что погода ухудшилась. Чтобы переждать, она поспешила в книжный магазин. Она быстро нашла то, что ей приглянулось. Денег у неё почти не было, но ещё никто не запрещал трогать книги, ощущать пергамент под подушечками пальцев. Ухватившись за последний экземпляр книги «Колдун и ведьма или как спасти мир», леди осознала, что кого-то это произведение заинтересовало тоже. Она и Энтони Джеткинсон держали одну книгу.

– Пожалуйста, - Улыбнулся маг, вежливо уступив девушке.

– Оу, нет, спасибо. Я просто смотрела. У меня все равно не хватит средств купить ее.

– Как жаль. Мне кажется, в нашем современном магическом мире первое, что должно быть доступно каждому — это книги.

– Образование — светочь жизни, поэтому вы правы.

– А знаете, я подарю вам ее.

– Что? - усмехнулась Лесли. – Не надо, спасибо.

– Я настаиваю. Книга действительно потрясающая. Вы должны её прочесть.

Скоро Лесли вышла из книжной лавки с книгой, подаренной самим Джеткинсоном, автором данного произведения. Но пока она об этом не знала.

Лесли не умела факстритизировать, а средств на карету ей не хватало. Из-за этого, ей удалось бы вернуться домой лишь ближе к вечеру. По дороге домой волшебнице повстречалось много экипажей с грифонами, но ни одна из них не остановилась, чтобы подвезти милую леди до нужного места. Негодяи.