Ты ворвалась в мою жизнь со скоростью кометы, снесла все препятсвия легкостью своей маленькой чёрной шпильки.
Ты напевала надоедливые песенки себе под нос и всегда держала в руках заточенный карандаш. От растушевок твои ладони были серыми.
Но сама ты была изобилием различных цветов. Лилий и красного.
Да, ты определенно была красным во всех его оттенках. Иногда перетекала в бежевый и розовый, но красного в тебе было больше всего.
Меган, ты вытаскивала меня на поляну в пролеске, приносила персиковый сок и молчала. Молчала и рисовала.
И я никак не мог понять... Почему мне этого достаточно? Я не был напористым, злым и похабным, как это случалось в остальных отношениях.
Я плыл по твоей реке и не сопротивлялся сумасшедшему течению. Потому что ты, Меган, была моей музой, любовью и художницей.
По правде, я никогда не сталкивался с такой испепеляющей харизмой и ты, художница, повергла меня в шок.
Ты абсолютно не стеснялась ничего на этом свете, могла оголить свою маленькую изящную грудь, но при этом остаться невинным, трепетным созданием.
Я только поправлял лямку на твоей майке и ревностно наблюдал за другими парнями, которые окружали тебя.
Мы не были в отношениях. И у тебя вообще не было парня.
Только куча мальчиков на побегушках, готовые сорваться в любой момент суток, чтобы помочь перенести тебе мольберт, готовые вгрызьться своим соперникам в глотку.
А ты просто уже сама поправляла вторую лямку майки и кокетливо хлопала длинными ресницами.
Знаешь, ты не была особо худой. Не была очень худой. Ты была сексуальной. И красивой. Ах, какой красивой.
Аппетитная попа орешком, широкие бедра и тонкая талия, длинные ножки, рост выше среднего. Это был среднестатистеческий идеал фигуры, и ты, Художница, знала об этом, как никто другой.
Каждые три дня ты пропадала на фитнессе, а потом демонстрировала в постели невероятную растяжку.
Твоим увлечением была йога...
Мне хотелось учить новые позы в Камасутре, углубляться с головой в это дело и всегда валяться с тобой в обнимку.
Мне казалась наша сексуальная связь больше ментальной, мне казалось, что это наше обоюдное слияние душ.
И поэтому я всегда реновал, когда ты уходила... К другим. Ты говорила, что в каждом из своих "друзей" видишь частичку прекрасного и никогда не сможешь никого выбрать. Что тебе хочется поделиться собой с этими хорошими людьми, уделять им время и играться с ними.
А я заливался болью, я бился головой об стену в агонии, и представлял-представлял-представлял тебя, художница.
Я расчесывал кулаки в кровь, меня сковывала парализующая боль, а сердце было готово выпрыгнуть из груди и побежать к тебе, Меган.
Но я не мог ничего сделать.
Если я хотел быть с тобой (а я очень хотел) - то я должен был играть по твоим правилам.
У меня начинались ломки без тебя. Ты была ядом и противоядием. Я жадно глотал твои слова, пытался насмотреться, нащупаться.
Но каждый раз, когда ты уходила, всё повторялось.
Я не мог писать статьи, не мог работать, лишь лежал беспристрастной амебой и ждал хотя бы смс от тебя.
- Джош! - Одним из таких вечеров ты заявилась в мою квартиру. Я сразу открыл дверь, ликуя глубоко внутри, - Заваривай чай с ромашкой и раздевайся, - ты слегка взмахнула своими волнистыми волосами и наклонила голову.
- Раздеваться? - Не поняв переспросил я.
- Да, я хочу нарисовать тебя, - у неё за спиной был рюкзак, а пальцы уже были в краске. Из вместимого рюкзака проглядывался тубус в котором ты носила свои холсты.
- Голым? Да, ладно, - невозможно отказать тебе, - Только не показывай своим...
- Я же не совсем спятила, - ты была очень возбуждена, будто в нетерпении, постоянно поправляла шевелюру и нервно постукивала ногой.
- Ты в порядке, Мэг? - Мне казалось, что тут что-то не так, но я не мог понять. Конечно, это было в твоём стиле, но...
- В полнейшем. Мне нужно закончить кучу дел. После этого я пойду к Джоржду, а.. - Она вдруг замолкала, поняв, что сболтнула лишнего. Имена таких же парней, как и я, фигурировали очень нечасто.
- Джордж? Оу, опиши его, - я пытался напустить заинтересованность, но внутри всё сдавилось, а петля на шее стала ощущаться куда заметнее.
- Будет проще описать восьмое чудо света, - и ты закрыла глаза, но потом опомнилась. - Прости, но ты ещё одет... - Твой голос звучал так мило, художница. Мне захотелось прижать тебя к себе, но я лишь покорно снял домашнюю футболку и шорты.
- И боксеры тоже?
- Ага, - ты начала готовиться, долго выбирала нужную гелевую ручку, смешивала в палитре новую гуашь. Эта гуашь, кстати, была моей гордостью. Очень профессиональная и дико дорогая. Мой подарок тебе на день рождения, как жарко ты целовала меня и как радостно прыгала в тот день.
Это не стоит никаких денег... Твоё счастье.
На секунду я даже забыл о сомнительном Джордже, а ты вертелась у своих принадлежностей, пытаясь добиться совершенства.
- Мэг, куда и как мне ложиться? - Ты отпила свой любимый чай из моей кружки и облизнула губы. От этого мой член невероятно быстро затвердел и поднялся, а щеки покраснели.
- Ого, - заметив произошедшее ты встревожилась, - нет, так не пойдет, Джошуа.
И ты отсосала мне. Ты сделала мне минет, а я старался не кончить в первую же секунду от тебя.
Но я терпел. Терпел и наслаждался.
После сего акта, как бы смешно не звучало, он опять поднялся. Не знаю из-за чего, но твое присутсвие рядом всегда обеспечивало нехилый стояк, художница.
Но во второй раз, к сожалению, ты забила и принялась рисовать.
Ты самодостаточно оглядывала моё тело, а я зарделся от неловкости. Такой четкий, чисто рабочий взгляд...
Нет, ты не любила меня. Так не смотрят на людей, когда влюблены. Ты смотрела скорее с холодным расчетом собственной выгоды. И все об этом знали.
Но делали вид, будто всё в порядке.
Все эти парнишки... Были только пешками в твоей игре. А я никогда не знал, что же это за игра такая.
Но я любил тебя, художница. Я любил тебя, Меган. И я был готов раздеться и дать тебе нарисовать себя.
Кто же знал, что всё это ты делала для этого самого Джорджа. Что ты рисовала картины только для него.