- Ну как? Я красивый у тебя? - Валяясь в шелковых простынях позировал тебе. Я пытался заигрывать, веселиться и разряжать рабочую атмосферу, но ты в тот день только и хотела работать. Строго улыбнувшись, ты сделала какую-то новую зарисовку, хмыкнула и замолчала. - Меган? Сегодня ты сама не своя, - Художница оторвалась от большого ватмана. Твой серьезный взгляд врезался мне прямо в переносицу. Захотелось прикрыться этими простынями, спрятаться от накатившей волны едкой боли. Боли от невзаимности столь сильных чувств, которую я в полной мере осозновал в такие моменты.
- Прости? Что значит сама не своя? - Ты выглядела такой чужой и отрешенной, а я стал маленьким робким мальчиком, которому не дали покатать машинку-грузовик.
- Я не знаю. Не узнаю тебя сегодня.
- Да ты... Ты можешь не дурачиться? Лежать нормально, зафиксироваться, установить со мной связь. Зачем я столько с тобой возилась, если ты даже не можешь стать достойной, нагой моделью? - В твоем голосе звучало раздражение. А сама ты была нервной и злой. Но я услышал в твоей фразе один смысл. Неужели всё наше общение сводилось к нужде стать бесплатным материалом?
- Ты "возилась" со мной ради рисунков? - Ты не могла быть такой черствой, милая. Не ты, Меган. Я бросился к тебе, как тот же самый мальчишка. Обнял тебя, а ты чуть не плакала. Снял твоё платье на завязках и обернул тебя в шелк простыней. Эти глаза... Нет, я не мог разлюбить тебя.
Мои губы дотронулись твоей коленки, я выцеловывал твои ключицы.
- Мэг... Мэг... Ты лучшая. Ты прекрасная. Прости. Я всегда дурак, - ты молчала. - Я готов сделать всё. Всё, что ты захочешь. Хочешь, я исчезну с твоей жизни? Хочешь, найду деньги и увезу тебя на край света? Я так люблю тебя... Меган, ну не мучай ты меня, - теперь рыдать, валяться на полу и ныть был готов я.
- Джошуа, - нежно прошептала ты, обхатывая руками мои плечи. А я разрывался изнутри, во мне прорвалась плотина чувств. Прижавшись к ковру я вытирал слезы, всхлипывал, а ты гладила мои волосы. - Милый, всё хорошо, - ты пыталась меня успокоить, вела себя, как хозяйка с любимым котенком, - Я тоже. Я тоже тебя люблю, - сколько фальши было в твоем голосе. Конечно, ты сказала это, чтобы успокоить меня. Но мне стало так легко, я взлетел ввысь. Поднявшись, развернулся и прижал тебя к себе.
Так и сидели на полу. Плакали и любили. Я тебя, а ты рисовать.
Не знаю... Существовала ли ещё в мире такая трогательная, теплая и талантливая, как ты. Не знаю.
Мои глаза всё равно не останавливались на других.
Меган, до тебя я был обычным парнем. А с тобой стал неуравновешенным нытиком.
Одиноким нытиком.
Кстати, от меня же, если ты не знала, отреклись все друзья... Забавно, да?
Просто все наши разговоры сводились к тебе. Я не давал им и слова вставить, описывал твою улыбку, разрез глаз, брызжал слюной от раздирающего чувства изнутри.
В тот вечер... Это чувство было максимально выражено. Ты извивалась в простынях, игриво ко мне тянулась, но в то же время была такой загадочной и далекой.
Я просто любил тебя. В прямом смысле. И как я обожал твою физическую оболочку.
Тот вечер мы с тобой провели вместе. Читали друг другу статьи про Ван Гога, спорили и дисскусировали о арбузах, выщипывали мне лишние волосы с левой брови.
И это было невероятно! Но всё невероятное заканчивается. В один момент ты сонно посмотрела на экран гаджета, и тут вдруг встрепенулась, одернулась и замельтешилась. В спешке натянула на себя одежду, начала краситься и забыла о том, что я ещё тут, ещё смотрю на тебя и ещё люблю тебя.
Я знал, что ты уходишь от меня к другим(ому). И от этого мне отчаянно хотелось громко зарыдать, завыть злым волком на луну, затопать мамонтенком на айсберге. Но больше всего снести все льдины с твоего сердца, окунуть тебя в собственный лесной кокон, не отпускать никогда.
Но я только героически подал тебе твой чёрный рюкзак, чмокнул в бледный лоб и поправил выбившуюся прядь каштановых волос. Я правда чувствовал себя так, будто совершил впечатляющий подвиг.
- Ну... Джош, я пошла? - Ты чуткая. И ты знала в тот момент, как мне больно, как сильно я ранен. Поэтому твоя вина в голосе была ожидаемой. Я усмехнулся, быстро обнял тебя и почувствовал горечь обиды. Я личность. И мне хотелось показать - я полностью независимая персона, со своими делами.
- Да, я даже рад, что ты уходишь, - ты стрельнула глазами, остановилась в прихожей.
- Я думала, ты расстроился, - я что гитара тебе, чтобы расстраиваться?
- Нет, я просто вчера виделся с девушкой, мы ещё хотели пройтись по парку вечерком, - твой взгляд из изучающего превратился в настороженный. Два явных минуса в тебе стали прорисовываться. Первый это ревность, чувство собственности, которые ты пронесла через всю жизнь. А второй - это неумение распознать явный вымысел, слишком очевидную ложь.
- Надо же. И как она? Красивая? - Почему мне вдруг понравился этот момент? Почему понравилось делать тебе неприятно?
Потому что ты была не только моим лекарством, но и моей лихорадкой.
- Сногсшибательная, - я лучисто тебе улыбнулся, а у тебя вдруг случился внезапный щелчок в голове.
- То есть, вы познакомились вчера? И где?
- Ну мы виделись вчера. А познакомились в интернете три дня назад. Я увидел её фото, подумал, что это фэйк, если честно. Она такая... Ты бы видела, Меган, - я почти никогда не называл тебя полным именем, но сейчас мой спектакль явно шел ввысь спектра эмоций.
- Надо же, - в твоем тоне была эдакая скептичность, а пальцы нервно теребили край платья.
- Да... Пока, Мэг? - Я скрестил руки на груди и сделал наиболее простодушное выражение лица. Ты казалось побледнела сильнее обычного, сразу как-то поникла.
- Я бы могла и остаться, - как-то неуверенно вырвалось из тебя, а носок твоего ботинка вдруг начал чертить стыдливые кружки. Это так просто? Контролировать тебя.
- Даже не знаю, - я ели сдерживался, чтобы не наброситься на тебя, - придется отказать новой знакомой, - и я демонстративно достал телефон, чтобы якобы "отшить" соперницу Художницы.
- Джош.. Я правда для тебя столько значу? Что ты готов отказываться от роковых красоток? - Эти глаза поднявшиеся на меня с надеждой, с ребяческим непониманием.
Вместо ответа я притянул тебя к себе, впился своими губами в твои, повалил тебя на диван и захрипел.
Как классно целоваться с тобой, проникать в тебя, быть в тебе, находиться рядом с тобой.
Рядом с тобой вечно пьян, вечно в омуте горящих глаз, с незыблемо распахнутой душой, с подготовленными специально для тебя тапочками.
Готов перестать пить кофе, курить, долго смотреть в форточку окна бессоными ночами. Готов на всё ради своей Художницы. Покорительнице, наезднице и обуздатильнице сердца и души.
Ты довела моё сердце до сансары, танго и канкана одновременно. Мой рассудок помутнился, выдавал то трудную философическую ересь, то матершинные частушки (я даже не знаю, откуда они взялись в моей башке).
Ты везде.
Но не навсегда. Так ведь, Художница?