- И как, говорите, вас зовут?

Его голос был бархатистым, приятным, даже уютным. Сам его внешний вид также внушал непонятное доверие. Почему-то Марине казалось, что так и должны выглядеть хорошие люди - такие беззлобные, искренние, добродушные. Да, если судить о красоте, то он был неидеален в этом плане - маленький толстенький мужчинка с небольшими усиками. От него пахло маслом, пирожками и газетами. Но он излучал добро - Марина это отчетливо чувствовала.

- Как вас зовут? - повторил толстячок и почесал затылок.

Второй полицейский сидел чуть поодаль, и на представителя внутренних органов ну никак не походил. Худощавый парень, если даже не мальчишка, с копной рыжих волос и лицом, щедро усыпанным веснушками. Такие парни обычно разносят пиццу или торгуют телефонами на вокзале.

Их рабочий кабинет отчего-то никак не желал вписываться в общую атмосферу - он был строгим, холодным и каким-то недобрым. Все вокруг было в солдатском порядке и совершенно нигде не было посторонних предметов, за исключением пепельницы, которая была на темном столе.

- Марина, - с нотками легкой неуверенности проронила девушка.

- Ага, - задумчиво произнес толстячок. - А ваше полное имя?

- Марина Сергеевна Безродных, - ответила она, обретя непонятную уверенность.

Толстячок кивнул рыжеволосому, и тот торопливо начал что-то записывать в пожелтевший и чересчур громко шуршащий лист.

Толстяк подошел к столу и ловко вынул из него оладьи в контейнере.

- Откуда? - изумился рыжеволосый парень.

- Жена спекла, - с явной гордостью сказал толстяк, открывая контейнер. - Знает, что я на дежурстве голодаю... Побаловать решила!

- Тебе лишь бы пожрать! - фыркнул парень. - Давай, ешь быстрее, а то не дай бог Громов заявится, тогда будут тебе и оладьи, и помидоры...

- Не должен, - усомнился толстячок. - Он только недавно домой ушел.

- А возьмет и придет! Ты что, Громова не знаешь?

Толстяк задумался, потом махнул рукой и сунул в рот целых три оладушка сразу. Протянул было контейнер Марине, но та с неловкой улыбкой отказалась.

- Что заставило вас в такой холод выйти на улицу? - поинтересовался парень, пока его коллега с удовольствием уминал приготовленное женой блюдо.

- Павел, - выдала девушка и замолчала, теребя рукав свитера.

- Это ваш муж? - сочувственно спросил рыжеволосый.

- Нет, вовсе нет. Это скорее друг. Мамонтов - он...

- Мамонтов?! - пораженно воскликнул парень. - Павел Мамонтов?!

Толстяк подавился оладушками.

- Нет, вы не так поняли! - воскликнула Марина.

- Постойте, постойте... - нетерпеливо перебил парень. - Вы о Мамонте? Ну, о предводителе воровских шаек?

- Нет... То есть да... - девушка стала теребить свитер еще яростнее. - Он раньше был бандитом... но сейчас он завязал. Полностью.

- Бывших бандитов не бывает, - вмешался толстяк, перестав кашлять. - Преступник - он и в Африке преступник.

- Паша хороший! - с обидой воскликнула Марина.

- Но он вас чуть не убил, - напомнил парень. - Или я ошибаюсь?

- Я сама виновата! Я...

Договорить девушка не успела.

Дверь кабинета громко ударилась о косяк. Толстяк и парень, взглянув на вошедшего, мигом изменились в лице, их посетила какая-то взволнованность и напряженность. Толстячок начал судорожно прятать за спиной контейнер, а парень поневоле вжался в стену.

В кабинет неторопливо вошел еще один мужчина. Он медленной походкой, скрестив руки на груди, обошел коллег, будто леопард свою добычу. С его появлением в кабинете повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь неспешным стуком его кожаных ботинок о пол и быстрым свистящим дыханием толстяка и рыжеволосого.

С первого взгляда во внешности вошедшего не было ничего примечательного. Он был невысок ростом, не имел железных бицепсов, не обладал неземной красотой или вселенским уродством. Плотно сжатые губы, чуть оттопыренные уши, невысокий рост, кожаная куртка и потертые джинсы, запах табака... Невзрачный - да, именно так его можно было бы оценить, если бы не его глаза... При виде таких глаз у случайного человека по спине пробегает холод. Злые, источающие странную ненависть и великую неприязнь ко всем. И уродливый шрам, очертающий его лицо, внушал жуть и желание избежать контакта с этим явно недобрым человеком.

- Руки покажи, - пренебрежительно потребовал вошедший у толстячка, вскинув голову. Странный у него был голос... Вроде ничего такого злобного не сказал, но уже с этих двух слов чувствовалась вся ненависть, копящаяся в его душе.

Толстяк вздохнул и вытянул вперед ладони с контейнером.

Рыжеволосый бесшумно переметнулся к девушке и шепнул ей на ухо:

- Это начальник отдела. Сиди тихо, иначе всем попадет...

Марина кивнула и с легким испугом уставилась на мужчину в кожанке.

Тот склонил голову набок.

- Я тебе сколько раз говорил не жрать на работе? - не сводя глаз с толстячка, процедил он. - Я только двадцать минут назад уехал, а ты уже расслабился! Интересно знать, а что еще вы делаете, пока меня нет?! Пулю в лоб пустить вам мало, подонки! Ладно, хорошо. Я не буду сейчас тратить свои нервы. Ты просто пойдешь и при мне выбросишь это в мусорку.

- Товарищ майор, да как же? - с легким возмущением воскликнул толстяк. - Жена же...

- Молчать! Мне плевать на твою жену! Быстро пошел и выбросил свою жратву в мусорное ведро! Сколько раз я должен повторить, чтобы ты сделал?!

Толстяк вздохнул и, неспешно подойдя к мусорке, вывалил туда содержимое контейнера.

Начальник отдела, проконтролировав всю процедуру до конца, уселся за письменный стол и воскликнул:

- Где мои сигареты?!

- Там же, где и всегда, - неуверенно произнес парень.

- Где?! - мужчина демонстративно выдвинул ящик стола и нетерпеливо постучал по нему пальцем.

- Вы же их забирали... - вмешался толстяк, с едва заметной неприязнью косясь на майора.

Тот похлопал себя по карманам, вынул пачку, достал сигарету и с великим наслаждением затянулся.

- Что за бомжиху вы сюда притащили? - бросил начальник отдела, даже не глянув в сторону девушки.

- Это Марина...

- Я, если напомнить, не интересовался ее именем. Я спросил - какого черта вы приволокли сюда эту рвань?

Марина сжалась в комок.

- Она замерзала, - с жалостью сказал рыжеволосый. - Едва ли не умерла, мы спасли ее...

- Ну, ну, - усмехнулся майор.

- И это подруга Мамонтова, - завершил парень и замолчал.

Мужчина нахмурился и уставился на девушку. Неспешно выпуская изо рта табачный дым, он внимательно осматривал Марину сверху донизу. Человек изучал ее с таким вниманием, что девушка испытала великое желание исчезнуть, лишь бы избавиться от этого насквозь прожигающего взгляда.

- Подруга Мамонтова? - наконец, с усмешкой сказал майор. - Неужели у этого мерзавца имеется подруга?

- Он не мерзавец! - крикнула Марина и тут же замолчала, испугавшись своей странной смелости.

- Да неужели? - прищурился мужчина, и девушка поразилась, насколько недобрый у него взгляд.

- Товарищ Громов, - неловко начал толстяк, - я не думаю, что гражданка Безродных является сообщницей. На мой взгляд - это жертва обстоятельств.

- А твоих взглядов, извиняй, здесь никто не ждал, - отрезал майор, потушив сигарету. - И свое никому не нужное мнение прошу оставить при себе. Здесь я разберусь, кто она - сообщница или, как ты говоришь, жертва обстоятельств.

Громов уверенно поднялся с места и неторопливой походкой подошел к девушке. Теперь запах табака, исходящий от майора, был настолько силен, что к горлу Марины подступила тошнота. А медленный стук его кожаных сапог заставлял сердце девушки в ужасе сжиматься. Вспотевшими ладонями она сжала пряди своих волос и закрыла глаза.

- Значит, подруга Мамонта? - с лживой ухмылкой произнес Громов, скрестив руки на груди. - Ну, ну. Мало мы его в клетке продержали. А я ведь настаивал тогда на пожизненном! Командование преступными бандами это уже как минимум червонец! А вы... Тьфу на вас! Я бы таким, как Мамонт, пулю в лоб лично бы пустил, да жаль, не в те времена живем!

Марина всхлипнула и в ужасе отвернулась от столь напористого взгляда. Сердце ее колотилось едва ли не в желудке, а ладони вспотели настолько сильно, что на них выступили маленькие капли.

- В глаза смотреть! - рявкнул Громов и грубо повернул голову девушки к себе. - Никого уже, значит, не боимся! Вконец обнаглели! В ментовку по доброй воле являются, подонки! Значит, опять решили высунуться, да?! Опять решили свои дела проворачивать?! А ничего, что по вашей милости страдают сотни людей?! Или вам плевать?! Конечно, вам глубоко плевать, лишь бы вам хорошо было, козлы! Ну, говори, что вы опять натворили?!

- Ни...

- Говори!

- Ни... че... го...

Голос Марины прерывали душащие слезы. Животный ужас охватил ее сердце. Боже, только не Пашу, только не Пашу, Паша не виноват...

Громов махнул рукой, подошел к рыжеволосому и резко спросил:

- Где вы ее нашли?

- На лавочке, она в одном свитере была, замерзала... - пробормотал парень.

- Я спросил где, Нориков, а не на чем! На какой, к чертям, лавочке?! Да в городе этих лавочек... Конкретно, где?

- Возле дома Мамонтова, - выдохнул он и со страхом покосился на девушку.

Майор изогнул бровь. Вынул из кармана еще одну сигарету, вставил ее в зубы, подставил к пламени зажигалки и, прищурившись, спросил:

- Так как, говоришь, она выглядела? В одном свитере? На морозе?

Нориков энергично закивал.

Некоторое время майор молча курил, нахмуренным взглядом смотря в окно. Потом, когда от сигареты почти ничего не осталось, он бросил окурок в пепельницу и задумчиво произнес:

- Интересно получается. На мой взгляд, ответ очевиден. Баба провинилась у своих... ну, или слишком много узнала, но стала не нужна. Поэтому бандиты решают ее устранить, но устраивать громкую мокруху им невыгодно, и пустить пулю в лоб они не решаются. Но вот, какая удача - на улице страшный холод, и если просто выкинуть ее из дома без верхней одежды... Подумаешь, бомжиха замерзла, никто шум не поднимет.

Громов стал медленно расхаживать по кабинету, потом вдруг остановился и со злобой взглянул на девушку.

- А, быть может, это все было подстроено? - с недоброй улыбкой спросил майор. - Мол, посмотрите, раз меня решили убить, значит, я никакого отношения к бандитам не имею! Таким образом ты решила отвести от себя подозрение, да? Хитрый ход! Ты знала, что кто-нибудь да обратит внимание на замерзающего человека и, ясен пень, отведет его в полицию, где все поверят в твою невиновность. Но тебе невероятно повезло! Ты ведь даже не подозревала, что тебя заберет сама полицейская машина и отвезет прямо в отделение, где придурки, вроде этих, поверят каждому твоему слову!

Марина обняла себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.

- Позвоните... Ни... Николаю... - наконец, выдавила она. Девушка даже не заметила, как ее щеки стали влажными. - Это он... меня заставил...

- Какому еще Николаю? - брезгливо сказал начальник отдела.

- Во... Воронцо... ву...

Майор нахмурился и покосился на коллег.

- А как у того Кольки фамилия была? - тихо спросил он. - Воронцов же, вроде?

- Которого посадили? - уточнил толстяк. - Да, Воронцов.

- Ну ни черта себе! - присвистнул майор. - И этот крысеныш с ними заодно! Никогда я ему не доверял! Ходил тут такой вежливый, интеллегентный... А потом - бац - и бандитом оказался! В тюрьму сел. Видимо, мало ему было. Впрочем, как и Мамонтову. Хорошо, спасибо за наводку. Сердечно благодарен.

Громов вынул из кармана куртки старенький телефон и протянул его толстячку.

- Звони. Его номер у меня в контактах вроде есть.

- Я? - изумился тот.

- А кто, я? Этот вариант я отметаю сразу! Николаша еще давно меня явно недолюбливал... Если я ему звякну, он мигом хвост подожмет и скроется. А если ты позвонишь, есть вероятность, что он приедет. Симку я недавно поменял, так что мой номер у него не высветится.

- Дмитрий Григорьевич, - замялся толстячок. - Мы с Воронцовым, конечно, не враждовали, но и сильно не дружили. Нориков тоже с Колей шибко не общался. Наш звонок может показаться более, чем подозрительным. Я думаю, лучшим вариантом будет...

- Я понял! - просветлел Дмитрий Григорьевич и уставился на девушку. - А все-таки умеешь ты иногда соображать, Вась! Молоток!

Громов требовательно протянул Марине телефон и приказал:

- Звони. И учти: если нас выдашь - я тебя в гробу достану!

Дрожащей рукой девушка схватила дешевый кнопочный мобильник и отвернулась. Слишком силен был запах табака, исходимый от кожаной куртки майора. Даже от Павла пахнет сигаретами не столь сильно...

- Звони, - металлом прорезался сквозь мысли голос Громова.

Марина проглотила комок в горле и трясущемися пальцами стала тыкать в потертые кнопки телефона. Почему картина перед глазами искажалась и плыла?

Так, "В"... Вадим, Валентин, Васечкин, Верусов, Витька, Воронцов...

Марина шмыгнула носом и нажала кнопку звонка.

Гудки кинжалом полоснули по натянутым нервам девушки. Зачем она вообще звонит Николаю? Чтобы он подтвердил ее невиновность. Это понятно. Но зачем он нужен этому мужчине в кожанке? Не будет ли звонок Марины предательством по отношению к Воронцову? Каков будет финал?

- Я слушаю, - сухо-вежливый голос полился из динамика телефона.

- Ни... Николай? - промямлила девушка, и Громов быстрым движением вытянул мобильник из кисти Марины и включил громкую связь, после чего невозмутимо вернул его обратно.

- Кто это? - не нужно было видеть лицо Воронцова, чтобы понять - он нахмурен.

- Это я, Марина... Марина Безродных... Вы ко мне приходили...

- Марина! - в голосе Николая сухость сменилась теплотой. - Что-то случилось? Где вы? Как вы узнали мой номер?

Девушка всхлипнула и, столкнувшись с недоверчивым взглядом Дмитрия Григорьевича, прохрипела:

- Я... я в полиции. Я... случайно здесь оказалась... Мне нужны вы! Мне, и... В общем, мне нужно, чтобы вы приехали! Пожалуйста!

- В каком именно вы отделении? - тревожно спросил Николай.

- Я не знаю адрес... Но это очень близко с моим домом. В окно я вижу знакомые улицы... А далеко от жилища я никогда не отхожу. О, рядом кафе "Пончик", я вижу вывеску!

- Хм... - Николай стал вдруг чересчур серьезным. - Кажется, я догадываюсь, где вы. Хорошо, я сейчас буду.

Связь прервалась. Громов выхватил телефон из рук девушки и сунул его в карман куртки.

- Думаете, приедет? - озадаченно спросил его рыжеволосый. - Мне кажется - нет. Если он действительно как-то связан с группой Мамонта, то...

- Вот и я думаю, что нет. Если он бандит - то точно не высунется. Он же понял, где баба! Ох, я по голосу слышал, что понял! И смекнул он, что неспроста это все! Хотя, может и приедет. Но если нет...

Дмитрий Григорьевич усмехнулся и, приподняв голову, свысока взглянул на Марину. Потом неторопливо, словно растягивая каждый миг, подошел к девушке и склонился над ней. Безродных заерзала на стуле, стараясь не задохнуться от горького тошнотворного сигаретного запаха.

- А если нет, - с недоброй улыбкой сказал Громов, - то нам тогда все тайны выдашь ты. Где он живет, где скрывается, что ест на завтрак и в какой платок сморкается - все, до мельчайших деталей! А если и ты говорить не будешь, то мы будем вытягивать из тебя информацию... Постепенно, неспеша... Но если и это не поможет, мы будем вытягивать информацию сильно и больно. И уж поверь мне - от меня еще ни одна деталь не скрывалась. Я приложу все усилия, но отловлю всех тех, от кого житья мирным людям нет! Убийц, грабителей, наркоманов... Вы все будете в клетке! И ты, и Мамонт, и дружок твой Воронцов...

Марина вскочила и вскрикнула:

- Паша ничего не делал!

- А ну не ори! - рявкнул Громов. - Голос тут репетировать вздумала! Да я больше чем уверен - ты не просто покрывательница Мамонтова, ты соучастница их банды! И вот когда я найду доказательства, когда я буду убежден на сто процентов в твоей виновности - вот тогда ты, тварь, будешь зубами прутья решетки грызть и пол в камере вылизывать! Только теперь уже не будет двух лет! И трех, поверь мне, не будет! Вы у меня на пожизненное сядете! И, клянусь, Мамонта и Воронцова я поймаю и посажу в первую очередь!

Марина затряслась всем телом. Взвыла, упала на колени, схватилась за кожаную куртку Громова и прохрипела:

- Умоляю! Пашу! Пашу пощадите! Можете делать со мной, что захотите, только не трогайте Пашу! Он ведь уже хороший... Он теперь не бандит... Не за что его сажать...

Майор брезгливо отшатнулся от девушки, хмыкнул и, достав из пачки очередную сигарету, вышел из кабинета, по-прежнему грозно стуча сапогами по деревянному полу.

Марина затряслась в беззвучных рыданиях, обессиленно обхватив себя руками.

- Ну, что вы, успокойтесь, - кинулись к ней толстячок и рыжеволосый. - Успокойтесь, ушел он!

- Он... он... он...

- Вставайте с пола, он холодный. Присядьте на стул.

- Он... он... он хочет посадить Пашу! - сквозь слезы выдавила девушка.

- Да не берите в голову, он ко всем так цепляется! В каждой собаке врага народа видит.

- Как же... я буду... без... без... Па-а-аши? - жалобно простонала Марина. - За что? Ведь... ведь он ничего плохого не делал! Он просто работает, как... как и все! Он... он хочет просто заработать денег... Он не грабит, не убивает... Он стал другим! Он исправился!

Девушку трясло. Частые всхлипывания сменились настоящими рыданиями. Она дрожала, прижав мокрое лицо к плечу Норикова, глупо рассчитывая, что он сможет ей помочь. А рыжеволосый лишь неумело поглаживал ее по голове, как заезжая пластинка приговаривая:

- Успокойтесь, хорошо все будет...

И Марина, как ни странно, успокаивалась и верила, что все будет хорошо.

Страшно.

Девушка даже не замечала, как стремительно пролетало время.

Странно.

Марина не удивилась, когда в дверном проеме возникла знакомая мужская фигура... Наспех надетые мятые джинсы. Теплый, связанный вручную, свитер...

Девушка всхлипнула, вскочила с места, прижалась к пахнущему семечками и омлетом свитеру, ощутив его мягкость и уют. Разрыдалась, зарывшись лицом в теплую кофту. Этот свитер ее успокаивал. Этот плач ее успокаивал.

Этот человек ее успокаивал.

- Марина! - голос Воронцова был слегка неуверенным и рассеянным. Он явно не ожидал такой реакции. - Марина, что случилось?! Вась?

- На нее Громов наорал, - тихо пояснил толстячок. - Привет, Коля.

- Громов? - изогнул бровь Николай, обняв девушку. - Да если из-за каждого его ругательства слезы лить... Тихий океан можно наплакать! Да, смотрю на него и понимаю - хорошо, что больше у вас не работаю.

- Не жалеешь? - спросил Вася.

- Жалею? О чем? О том, что избавился от людей, которые меня ненавидят? О том, что, наконец, понял, каким я должен быть? Василий, что здесь произошло? Почему она плачет? И что вообще она делает в полиции?

Толстяк открыл было рот, но тут дверь вновь громко ударилась о косяк, и кабинет обдало запахом сигарет. Марина еще сильнее прижалась к свитеру, в ужасе закрыв глаза.

- Вот он, - с усмешкой крикнул Громов. - Явился не запылился! Соизволил-таки посетить нашу скромную контору. Не побрезговал проведать друзей.

- Присядьте, - тихо шепнул Николай на ухо девушке, и та охотно послушалась и рухнула на стул. Затем Воронцов с едва заметной издевкой обратился уже к майору. - Вы правы. По друзьям соскучился. Особенно по вам. Вы ж мне как родной были.

Дмитрий Григорьевич скрестил руки на груди, прищурившись, взглянул на Николая, затем вдруг серьезно сказал:

- Ты брось свои каламбурчики, Воронцов. Я с тобой сейчас не шутки шутить буду, а о деле разговаривать.

- Я слушаю, - Николай тоже посерьезнел.

Некоторое время начальник отдела молчал, задумчиво глядя на Воронцова. Затем кивнул:

- Ну, что, рассказывай. Все рассказывай. Где ты был, что делал. Откуда бабу эту знаешь. Почему она в такой мороз была на улице без верхней одежды.

- Что?! - изумился Николай. - На улице? Без одежды? Но почему?

- Действительно - почему?

Нориков и Василий не встревали, лишь молча стояли у стены. Но по их лицам было отчетливо видно - они что-то знают.

- А вы что скажете? - словно почуяв недосказанность со стороны коллег, обратился к ним Громов.

Василий вздохнул, посмотрел на товарища, пожал плечами и неуверенно сказал:

- Мамонт ее из дома выпер. Почему - не скажу, не знаю.

- Я подслушивала! - выкрикнула вдруг Марина и вскочила с места. - Николай! Я подслушивала сведения о картине!

- О картине? - изогнул бровь Дмитрий Григорьевич.

Воронцов горестно вздохнул. Так вот оно что! Из-за его хозяйки и несчастной картины получилась такая заваруха! Лучше бы он не впутывал несчастную и покалеченную жизнью девочку, лучше бы он брался за дело сам, без посторонней помощи! Зачем он ради себя сломал жизнь другим?!

- Марина не виновата, - уверенно произнес Воронцов. - Я клянусь, она здесь не причем. И даже ее дружок, Мамонт, как ни странно, не имеет ровно никакого отношения к этой истории. Если позволите, я все расскажу.

- Позволяю, - хмыкнул майор.

И Николай в который раз начал свой рассказ. О профессии дворецкого, о вздорной хозяйке, о пропавшей картине... Интересно, сколько еще раз ему придется рассказать эту историю?

- Теперь вы понимаете, - закончив рассказ, спросил Воронцов, - что Марина здесь просто случайный участник событий?

- Может, оно и так, - усмехнулся Дмитрий Григорьевич, поднося зажигалку к очередной сигарете. - Только вот ведь, какое дело... Ты устраиваешься в семью, и через некоторое время после этого у хозяев исчезает картина. Интересно, правда? Особенно учитывая твои два года тюрьмы, Воронцов.

- Глупо, - пожал плечами Николай. - Неужели я бы в таком случае всем распространялся об этой картине? Неужели с таким упорством искал бы ее, впутывая других людей? Неужели я бы сейчас, зная ваш характер, рассказал бы все это вам, если был бы виновен?

- Ну, ну, - недоверчиво хмыкнул Громов и вышел из кабинета, оставив после себя горький дым крепких сигарет.