Сегодня Николаю снился весьма странный сон. Нет, это был даже не сон... а набор искаженных мыслей.

Приснилось ему, будто он пошел на встречу с той девушкой Мариной, а она вдруг оказалась и не девушкой вовсе, а сморщенной старухой с пышной черной бородой.

Приснилось, будто отыскать пропавшую картину ему все же удалось, но хозяйка, вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, выпучила глаза и стала орать какие-то заклинания на латинском.

Приснилось, будто он вновь оказался за решеткой. И каково же было его удивление, когда в камере с ним оказалась скромная девушка Людмила Ягужинская в полосатой тюремной кофте, которая накалывала себе на запястье татуированную надпись: "Коля - козел"...

В общем, редкостная ерунда смешалась у мужчины в голове и вздумала явиться к нему во мраке ночи. Облегчение Воронцов испытал лишь утром, когда учуял обожаемый аромат жареной яичницы, тихое шкварчание сковороды и звяканье посуды.

Мужчина с наслаждением потянулся, накинул теплый халат и направился на кухню.

Бабушка стояла спиной к нему. Одной рукой она жарила яичницу, а в другой держала ее любимую книгу рецептов, которую ей подарила на юбилей соседка. Бабуля, помнится, сетовала на такой подарок, дескать, это намек на то, что она плохо готовит. Но, стоило ей только услышать невиданную похвалу из уст внука после приготовления блюда из книги, бабушка не проводит без рецептника ни одну готовку.

- Тапки надень, - не оборачиваясь, бросила женщина, едва босая нога Николая ступила на холодный кухонный пол.

Мужчина пожал плечами и послушно сунул ступни в тапочки.

- Я тебе яишенку сварганила, -шумно захлопнув книгу, сказала бабушка. - Хорошо, что у тебя сегодня выходной... Хоть поешь нормально, а то эти черти поди жадные, не кормят тебя совсем. Как тебе живется хоть у них?

Огорчать ее не хотелось.

- Замечательно! - улыбнулся Николай, садясь за стол. - Хозяева добрые...

- Будь другом, не употребляй при мне это слово. Какие они тебе хозяева? Просто работодатели. Ну, хоть добрые, и то сахар.

Воронцов зевнул и привычно обвел взглядом кухню.

Да, она маленькая. Но до чего уютная! На окнах стоят миленькие растения в миниатюрных горшочках. Зеленые занавески с котятами пропускают в кухню золотую полоску света. Вымытые до блеска стекла кажутся невидимыми. Да и вообще, взять хотя бы освещение - ненавязчивое, солнечное, ласкающее... Даже освещение доносит тот неземной уют и чувства ностальгии о прошедшем детстве.

- Ко мне сейчас Таня обещала зайти, - проинформировала бабушка, положив яичницу в блюдце и поставив его на стол.

- Ну, я пойду тогда, - засмеялся Николай. - Чего ж мне в женской компании-то сидеть...

- Куда это ты собрался? - прищурилась старушка и присела рядом. - Уж не к девке ли на свиданку?

- К девке, но не на свиданку, - зауверял Воронцов. - Мне... мне нужно поговорить с ней об одном деле.

Бабушка подперла щеку рукой, приготовившись слушать.

Николай замешкался. Ну, вот, сболтнул лишнего...

- Это связано с моими хо... работодателями, - ответил Николай чистую правду и посмотрел родственнице в глаза.

Та вздохнула и поднялась с места.

- Ты ешь, - она кивнула на яичницу, - да на дачу заскочишь, там в подполе картошка лежит. Привезешь, я из нее пюрешку с котлеткой сварганю. Только на дачу езжай уже после визита к той девке. А то припрешься к ней с мешком картошки за спиной... Хе-хе, вспомнила фразу из одного сериала: "Вы на мне женитесь, а я вам за это два мешка картошки дам". Что за девка-то хоть? Красивая?

- Нормальная, - пожал плечами Воронцов, понимая, куда клонит бабушка.

- Как это - нормальная? - вспыхнула старушка, поливая цветы из маленькой баночки. - Люди бывают красивыми, а бывают некрасивыми. Что это значит - нормальная?

Воронцов сунул в рот приличный кусок яичницы и уверенно произнес:

- Поняшия о крашоте шубъективные.

- Чего-о? - нахмурилась бабушка. - Ты вначале прожуй, а потом говори. У работодателей также себя ведешь? Шубъективные тебе...

- Субъективные, - повторил Николай, проглотив кусок. - Ладно, бабуль, пора мне. Я... не слишком-то и голоден, вернусь и доем.

- Замотаешься ты со своей работой, - грустно вздохнула бабушка, поставив баночку на место. - Вон уже какой худой стал, люди скажут - дома не кормят совсем, голодом морят. Хоть чаю попей! Или что? Таньки стесняешься?

- Есть немного, - Николай шмыгнул в коридор. - Опять она мне будет своих внучек сватать... Ладно, пора мне, еще на дачу надо заскочить.

- Коля! Ты деньги на такси взял?

- Взял, все я взял, - бросил Воронцов и, накинув куртку и зашнуровав ботинки, удалился из квартиры.

***

Этот подъезд никаким образом не внушал Николаю доверия.

Да, работая в полиции, мужчина зачастую посещал такие, и в них, как правило, жили убийцы или другие незаконопослушные граждане.

Неужели в подобном живет молоденькая и симпатичная девочка Марина? Хотя, если учесть то, что она является подругой одного из самых известных бандитов... Все логично. Только интересно - почему девушка до сих пор делит квартиру с этим преступником? Почему не съедет от него, избавив себя от мучительной жизни в этом ужасном доме? Неужели это действительно любовь?

Бред.

Николай, со всех сил сдерживая себя не зажать нос, отправился по осыпающейся лестнице на второй этаж. Мужчина старался не смотреть на облупившеися грязные стены, разбитые стекла, не обращать внимания на удушающий кисловато-горький запах и яростную ругань за дверями квартир.

Стучать к Мамонтовым пришлось долго. То ли их не было дома, то ли они спали глубоким сном. Эх, надо было все-таки позже приезжать! Ну говорила ведь бабушка - не спеши так, поешь хотя бы! Теперь Николай голоден - это раз. И второе - нужные ему люди, похоже, спали, и открывать не собирались.

Пару минут Воронцов всерьез обдумывал - а не зайти ли ему в близлежащее кафе? Да, это подло по отношению к бабушке, но другого выхода у него не было, разве что самому пожарить на даче картошку.

Лязгнул замок, отогнав от Николая навязчивые мысли. Мужчина тут же ощутил отвратный тошнотворный запах перегара и поджал губы. Есть ему сразу перехотелось.

- Че? - вышедший из квартиры старик сразу не понравился Воронцову, как, впрочем, и подъезд, и даже их дом. Было что-то недоброе даже не в самом внешнем виде Мамонтова, хотя и он оставался желать лучшего. Нет, отталкивали его глаза - блеклые, давно потухшие, смотрящие с каким-то странным безумием вперемешку со злобой.

- Добрый день... Павел?

- Ну, типо, - харкнул Мамонт.

- Меня зовут Николай, - он поджал губы еще сильнее. - У меня есть важный разговор.

- Базарь, - кивнул Павел, нетерпеливо оперевшись на дверь.

- Я бы хотел поговорить с Мариной, - осторожно начал Воронцов и нервно потер переносицу.

Мамонтов скривился, будто откусил лимонную дольку, и с неприязнью сказал:

- Она тупая, базарь со мной. Нет? Вали отсюда по-хорошему.

- Мне нужна именно Марина, - твердо произнес Воронцов.

Павел вытер кулаком нос, заглянул в квартиру и вдруг вполне адекватно ответил:

- А чем я тебе не люб? Че ты к бабе привязался? Хочешь поговорить - говори со мной, я побольше нее знаю. Не хочешь - ну и катись отсюда до первого маньяка.

- Ну, хорошо. Девушка задолжала очень крупную сумму денег. Если она их не вернет - ее ждут большие проблемы, мой шеф шутить не любит. Но раз вы настояли, чтобы я вел беседы именно с вами, стало быть...

- Что, сумма очень большая? - нахмурился Павел.

- Ну, как сказать... Продайте все ваше имущество, включая квартиру - и вы отдадите двадцатую часть всех денег.

Мамонт поперхнулся. Взглянул на Николая с легким недоверием и сухо буркнул:

- Сейчас я ее позову.

Воронцов воодушевился, когда Мамонтов скрылся в квартире. Клюнул, значит... Выходит, он только с виду бдительный, а внутри наивен, как ребенок. Что ж, его наивность еще пригодится! Можно будет использовать его... в качестве осведомителя, например. Придумать какой-нибудь хитрый ход - и использовать.

Дверь вновь открылась, и из нее высунулась испуганная темноволосая голова.

- Звали? - едва слышно проронила девушка и неспешно выплыла из квартиры. - Я... я не знаю никаких денег, правда! Это какая-то чудовищная ошибка...

- Вас как зовут? - улыбнулся Воронцов.

- М...Марина Безродных... - прошептала подруга Мамонта.

- Безродных? О! Ясно! Значит, действительно ошибка! У той Марины была фамилия Иванова!

Лицо девушки расслабилось, и Николай поразился ее наивности. Ну какой нормальный человек поверил бы в эту чушь?! Только тот, кто совсем редко бывает за порогом своего дома и не знает всех тонкостей мира.

- Да? Точно? - грустно улыбнулась Марина. - Ну, я тогда пойду?

- Постойте! - Воронцов схватил за тонкую кисть спешащую удалиться девушку . - Вы меня не помните?

Марина испуганно вжалась в стену, часто поглядывая на закрытую дверь ее дома. Она сейчас больше всего на свете желала вновь оказаться в своей квартире и позабыть странного незнакомца.

- Нет, - наконец, ответила она.

- Совсем?

- Нет, - она упорно избегала зрительного контакта и, Николай был готов поспорить, мелко дрожала.

- Я Николай. Николай Воронцов. Помните, я спас вас от ложного обвинения?

Девушка, наконец, взглянула на мужчину. Тревога в ее глазах сменилась облегчением, а после - плавно перешла в немое восхищение.

- Я вас помню! - радостно крикнула она. - Вы были очень добрым тогда... Вы угостили меня горячим шоколадом! Очень вкусным, я никогда такой раньше не пробовала.

Николай удивился. Такую деталь не помнил даже он сам. Неужели он кого-то угощал? Неужели он был настолько мягким? Немыслимо! Хотя... можно подумать, он изменился!

- Да, это был я. И мне сейчас нужна ваша помощь!

- Что-то связано с той суммой, да?

- С суммой? А... Нет, забудьте. Я хотел попросить вас о кое-чем другом. Понимаете, со мной случилось одно неприятное проишествие...

Слова потоком хлынули из уст Николая. Он рассказал все о картине, о новых хозяевах, о зависимости его жизни от какого-то разукрашенного холста... Быть может, это было сделано для того, чтобы девушка поняла его трудное положение и согласилась помочь, но навряд ли Воронцов преследовал именно эту цель. Возможно... он просто пытался найти поддержку?

- И вы хотите, чтобы я внедрилась в банду бывших друзей Павла и узнала у них о картине? - уточнила Безродных.

- Именно, - кивнул мужчина.

- Николай, да вы с ума сошли! Я не собираюсь предавать Пашу! Тем более, его друзья знают меня, как... домработницу, что ли. Несерьезного, второстепенного человека. Даже за миллион долларов они мне не откроются! Вы думаете, что я имею большое уважение среди его товарищей... Но это большая ошибка.

- Это, конечно, не мое дело, - тихо произнес Николай, взглянув девушке в глаза, - но не проще ли вам было бы бросить этого дряхлого старика, еще и имеющего за спиной небезупречное прошлое?

- Вы правы. Это не ваше дело. Я сама знаю, с кем мне жить, а кого бросать. К тому же, Павел далеко не старый, я моложе его всего на три года.

Воронцов поперхнулся и пораженно уставился на Марину.

- Получается, ему...

- Тридцать лет, - кивнула девушка.

- Фантастика! - покачал головой мужчина, с жалостью взглянув на дверь квартиры Мамонтовых. - Нет, я, конечно, помню его... Но я совершенно позабыл его возраст!

- Паша действительно выглядит чуть старше своих лет. Это нормально. Ведь он так много... работает. Трудится.

Николай поднял одну бровь.

- Я представляю, как он работает. Дома. С рюмкой водки на столе.

- Не говорите так о нем! - чуть не плача, воскликнула Марина. - Не смейте! Паша хороший!

- Вы так его боитесь? - пораженно спросил Воронцов и, схватив девушку за плечи, легонько встряс. - Опомнитесь! Сейчас есть столько возможностей! Можете в коммуналке поселиться, в общежитии, квартиру снимать... Да где угодно, лишь бы уехать от этого подонка. Уедете, устроитесь на работу. Поймите, он сломает вам жизнь! И не бойтесь его. Второй раз в тюрьму ему уж точно не захочется, знаю по личному опыту. Он ничего вам не сделает.

Марина всхлипнула и сделала неуверенный шаг в сторону квартиры.

- Паша сам хочет, чтобы я уехала, - прошептала девушка.

- Ну! И что же вас держит?

- Я его люблю, - одними губами произнесла Марина. - Вам этого не понять. Это слишком трудная история. Я просто нужна ему... Нет, вы не поймете.

Николай шумно вздохнул и пригладил волосы на голове.

Все бабы - дуры.

И даже те, кто внешне выглядит вполне адекватно, в душе все равно маленькие дуры.

Ну, какого черта она живет с этим алкоголиком? Любви ради? Да быть не может!

- Сегодня к Паше друзья обещали зайти, - вдруг сказала Марина. - Они, когда немного выпьют, всегда беседы ведут. Можно будет послушать... потихоньку. Но это только из-за того, что вы меня тот раз спасли! Все-таки я перед вами в долгу.

Николай заметно воодушевился и, наспех попрощавшись с девушкой, практически вылетел из этого ужасающего дома.

С превеликим наслаждением Воронцов вдохнул пыльный московский воздух, доносивший запахи уличной грязи и выхлопов машин. Затем, завидев автомобиль с желтыми шахматами наверху, поспешил к нему. Все-таки еще нужно было забрать картошку с дачи...

***

Как же восхитительно сидеть на подоконнике и наблюдать за веселой суетой людей на улице!

Вот группа дошкольников выкапывает из большого сугроба недавно выпавшего снега норку, а потом по очереди залазят в нее, будто в маленькое, но надежное убежище.

Вот подростки, отбросив ненавистные портфели, резво кидают друг в друга снежки. Вследствие нестабильной погоды снег был очень липким, и лепить из него было удобно.

А вот бродячие собаки весело кувыркаются, играя в какие-то собачьи игры, недоступные нам.

Для обычного человека окно было лишь прозрачной стеной, за которой активно кипела жизнь.

Но для Марины окно было экраном телевизора. Она твердо знала - этот мир недоступен для нее. Это будто бы вы смотрите красочный фильм о лазурном море и белом песке, но при этом вы понимаете - это всего лишь кино, и никаким боком оно к вам не относится. Вы же не можете, разбив экран телевизора, вбежать в любимый фильм? За разбитым стеклом будет лишь черная пустота...

Марина воспринимала окружающий мир именно так. Он был для нее лишь фильмом - красочным, интересным, веселым, но фильмом.

Общий хохот мужчин из кухни рушил все мечты девушки, убивал в ней вдохновение и желание отдаться приятным мыслям.

Она вздохнула.

Николай ведь хороший... Но он какой-то очень странный. Говорит, что девушка должна уехать от Павла. Да какое ему вообще до этого дело?! Как он смеет косо смотреть в сторону ее Пашеньки?!

Марина вновь вздохнула.

Ладно, пускай Воронцов странный. Но ведь когда-то он действительно спас ее... И теперь, когда у девушки есть возможность спасти Николая от той же тюрьмы - неужели она ей не воспользуется? Ведь нужно помогать друг другу.

Но Пашу жалко... Неужели Марина предаст его? Неужели пойдет против самого дорогого и близкого человека? Неужели подставит того, кому нужна?

Но ведь речь о Павле не шла. Нужно будет подслушать лишь разговор его друзей. Да и не предательство это вовсе, ведь она ничего не будет рассказывать конкретно о них, ей нужны лишь сведения о картине.

И все равно... Подслушивать за Пашей?

Девушка мучительно сжала на голове волосы. Нет, нельзя этого. Это низко, подло, и...

- Марина! - глухо раздался голос из кухни. - Иди сюда!

Безродных вздрогнула и, спрыгнув с подоконника, поспешила на зов.

Люди, сидевшие за столом, были ей уже хорошо знакомы. Здоровенный бугай по кличке Палач. Пузатый дядька, прозванный Лисом. И маленький тощий мужичок с каким-то безумным и недобрым взглядом - Вампир. Во главе стола, будто возгордившись своим превосходством, восседал Павел, в своих кругах известный под кличкой Мамонт, хотя, глядя на худощавую и высушенную фигуру, данное прозвище можно было легко оспорить.

- Жрать нам чего-нибудь дай, - приказал Паша, бережно протирая мутную рюмку.

Девушка кивнула и, сняв с плиты горячую кастрюлю со свежесваренными щами, поставила ее на стол.

- Щи? - Павел брезгливо наморщил сизый нос. - То борщ, то щи... Ты вообще умеешь готовить что-нибудь, кроме супов?!

- Моя не лучше, - вмешался бугай. - Она вообще все время каши варит. Фу, ненавижу их!

- Вот-вот! - поддержал Вампир. - Особенно овсяные! Ну ни вкуса, не запаха! Так что тебе, Мамонт, еще повезло.

Павел замолчал, потом уже более мирным тоном бросил девушке:

- Ладно, топай отсюда. Ты нам не нужна.

Марина вздохнула, вышла из кухни, прикрыла дверь и замерла.

Николая все-таки жалко. Он, хоть и спас когда-то девушку, сам сел в тюрьму, и сейчас может оказаться в ней повторно. Чем черт не шутит, а вдруг эти люди действительно что-то знают о картине?

Голоса мужчин раздавались глухо, но фразы были вполне слышны.

Вначале они просто гремели бутылками, рюмками, раздавался хруст огурцов и хлебание горячего супа. Но потом, видимо, наевшись, они приступили к беседе.

- Что нового слышно? - прохрипел Мамонт, обращаясь к товарищам.

- Да пока ничего. А, Ромку, вроде, посадили.

- Да? Неужели попался?

- Да нет, говорят, сам пошел и ментам сдался.

- Да ты че? Прям по доброй воле пошел и сдался? Его что, контузило?

- Я не знаю точно, но говорят... Будто он перед самим провинился.

Мужчины замолчали, лишь кто-то восторженно присвистнул.

- Да неужели перед самим... Черным Вороном? - прошептал Павел.

- Тише ты! Помянул нечистого вслух... Говорят, чтобы спастись от его рук, Ромка в тюрьму сел. Я бы на его месте также поступил, ибо терпеть мучения от...

- Да ладно! Будет тебе! Не ставь ты себя на Ромкино место, а то сглазишь еще. Все, завязывай о Вороне. Он огласки не любит, не дай боже прознает...

За окном раздался нудный и протяжный вой. Тревожно покачивались деревья, перешептываясь между собой. А прямо за стеклом внимательными желтыми глазами за мужчинами следила черная птица, в любопытстве склонив голову набок.

Марина задумалась. Что это за Черный Ворон, и почему все его так боятся? Неужели он такой безжалостный человек? А, хотя... О человеке ли вообще речь?

Дверь резко открылась, больно ударив Марину по виску.

Мамонт с тихим бешенством в глазах уставился на девушку. Губы его сжались, брови устремились вверх, кожа побагровела.

- Ты подслушивала? - медленно зверея, произнес Павел.

Девушка, слабо дрожа, отступила на шаг и в ужасе закрыла голову руками.

- Нет, Паша, нет! Как ты мог такое подумать! Я просто...

- Ты подслушивала! - рявкнул Мамонтов и резко схватил ее запястье.

- Я ничего...

- Мразь! - прошипел Павел сквозь зубы и, продолжая крепкой хваткой держать руку Безродных, потащил Марину к выходу.

- Паша! Пашенька, прости! Паша!

В горле Марины появился тяжелый комок. Голос, выскальзывающий из ее губ, дрожал. Она даже не сопротивлялась, понимая, что этим разозлит Павла еще больше. Она просто покорно шла за ним, но на ее щеках были соленые влажные полосы.

Мамонтов не поленился выволочь девушку на улицу, затем преспокойно скрылся в дверях подъезда.

Марине было жарко. От горячих слез, предательски стекающих по ее грязным щекам. От жгучей обиды на саму себя и Николая, подговорившего ее совершить это ужасное дело. От теплого Пашиного свитера...

Остается лишь надеяться, что вскоре Мамонтов сжалится и впустит девушку. Пока в подъезд заходить было нельзя, никак нельзя. Если Паша об этом узнает...

Марина обняла себя руками и присела на жгуче холодную лавочку. Постепенно ее начал окутывать мороз...

Девушка обняла себя еще крепче. Колючий холод щипал ее щеки и нос, которые постепенно перестали чувствоваться. Дышать стало очень трудно. Почему-то если пытаться вдохнуть через замерзший нос, сразу захочется чихнуть.

Марина вынула ладони из-под свитера, который уже успел стать холодным, и энергично потерла ими щеки и нос. Вроде бы лицо отогреть немного получилось, но замерзли руки.

Мимо медленно проехала полицейская машина. Все ребятишки уже разошлись по домам, а местные взрослые уже привыкли к сидящей на лавочке девушке - ведь этот раз был уже далеко не первым.

Марина с грустью заметила, что волосы, которые находились ближе к носу, покрылись инеем. Она шумно выдохнула, и из ее губ вышел горячий пар.

Девушка попыталась сжаться еще сильнее. Теперь мороз проникал и сквозь свитер, который мягким уже не был, а стал жестким и хрустящим.

И вдруг неожиданно Марине захотелось спать. Мозг начал медленно отключаться, глаза слипались, все мысли стали какими-то неторопливыми, неспешными, будто замедленная съемка. Почему-то девушке казалось, что, если она сейчас уснет, то ей станет тепло, нестрашно, ужасные мысли исчезнут.

Да ведь она замерзает...

И вновь Марина заметила полицейскую машину, которая ехала уже обратно. Неужели прошло так много времени, что автомобиль успел вернуться?

Девушка ничуть не удивилась, когда машина остановилась возле ее дома.

"Опять кого-то арестовывают, - вяло подумала Марина. - Хоть бы не Пашу..."

Звук скрипа снега был вначале едва ли различим, но с каждой секундой увеличивался. Возле девушки возникла фигура в серой форме.

- Вам холодно? - словно сквозь толстый слой ваты, раздался низкий голос.

Марина вяло кивнула. Язык ее уже почти не поворачивался, губы не слушались, и ответить она бы не смогла.

Какие-то сильные руки подхватили девушку и поволокли в неизвестном направлении. Сил на сопротивление уже не осталось. Какая, впрочем, разница, куда ее тащат, если она в любую секунду может замерзнуть?

- ...стойте... там... Паша... - промямлила девушка и замолчала, будто опъянев от наркоза.

А дальше... Либо Марина потеряла сознание, либо ее память услужливо стерла происходящие вокруг.