- Николай, не стойте. Присаживайтесь за стол.

Голос хозяйки металлом врезался в мысли дворецкого.

Это была не просьба. Это был приказ.

- Сядьте, - сталью была повторена просьба Елены Генриховны.

Воронцов вздрогнул и осторожно уселся за стол.

- Возьмите.

Женщина властно кивнула на запеченную курицу, которая занимала почетное место в центре стола.

- Вы сами готовили ее? - вырвалось у Николая.

Хорошо еще, что о смерти домработницы он не напомнил.

Ягужинская презрительно поджала губы.

- Неужели вы решили, что я не способна даже пожарить курицу?

- Ни о чем таком я и не думал, - нахмурился Николай и, повинуясь приказу хозяйки, начал аккуратно отламывать себе куриную ножку.

Все члены семьи Ягужинских были крайне напряжены, хоть они и пытались это тщетно скрыть. Еще бы - двойное убийство, причем людей именно из их прислуги.

Хозяйка весь сегодняшний день была в предельно нервном состоянии. Она то и дело срывалась и кричала, без конца командовала и злилась по всяким пустякам, при этом яростно перебирая бусинки на шее и теребя огромные серьги.

Станислав молчал. Нет, он не просто мало говорил, он абсолютно ничего не говорил. Хозяин дома будто бы ушел в себя, провалился в глубину своей души, а все его действия казались машинальными, словно сквозь толстую вату мыслей. Вот и сейчас он медленно попивал кофе, но взгляд его был встревоженным, нахмуренным и совершенно отсутствующим.

Людмилы и Виктора не было.

- Николай, - резко оборвала нить мыслей дворецкого хозяйка. - Давайте, чего вы сидите? Ну же, господин бывший следователь, расскажите нам, почему прислуга стала пропадать именно в нашем доме?

Воронцов нахмурился и с подозрением уставился на Елену Генриховну.

Она издевается?

- Лена, уймись, - вдруг раздался голос вышедшего из глубины мыслей Станислава, который неожиданно побелел и поджал губы. - Я не могу сейчас об этом слышать... Мне тошно при одной мысли, что тех людей, которых я знал достаточно хорошо, больше нет в живых...

- Ах, тебя это волнует?! - сорвалась хозяйка, крепко сжав свою ладонь. - А мне, знаешь ли, важнее всего знать, почему этот Ворон напал именно на наш дом! Чем мы провинились, Стас?! Когда Костю убили, я еще могла себя как-то контролировать, надеялась, что это обычное ограбление... Но Яна! Это уже не совпадение! И мне страшно, Стас! Я ночами не сплю, ломая голову, почему бандит убил именно их и кто будет следующим! Николай, я надеюсь, вы ответите на мои вопросы, ибо мне стало известно, что вы неофициально взялись за это дело!

Дворецкий постучал пальцами по столу и, пожав плечами, ответил:

- Я пока ничего не знаю. Совершенно без понятия, кто может быть Черным Вороном и каковы его мотивы.

Хозяйка бросила тоскливый взгляд в окно и горестно вздохнула. Станислав окинул дворецкого пронзительным взглядом и задумчиво поднес к губам пустую чашку кофе.

- Мне страшно в собственном доме, - едва различимо прошептала Елена. - Те уютные стены моего маленького мирка перестали быть безопасными и стали чужими. Даже рисовать не хочется... Да, когда я вспомню, что вдохновляющей картины со мной нет, у меня сразу отпадает желание махать кистью... Может, почитать? Да. Книга - верное лекарство от всех моральных болезней, ибо она переносит в тот мир, где тех страхов и горестей с тобой нет... Николай, будьте добры, принесите из моей библиотеки книгу.

- Какую? - уточнил Воронцов, послушно поднявшись со стула.

- Совершенно неважно. Любая книга по-своему хороша. Чтобы отойти от мирской суеты, мне необходимо лишь взять в руки томик...

Николай кивнул и, выйдя из столовой, ступая по запачканному без хозяйственных рук Яны полу, дошел до комнаты, посвященной книгам.

- Вы, как я помню, уже обращались ко мне и получили отказ...

Тихий мужской голос раздавался из глубины библиотеки.

Николай аккуратно заглянул за высокий шкаф и нахмурился.

Виктор.

Что этот парень забыл здесь? С кем он разговаривает по телефону?

- Я не собираюсь помогать вам, - отчеканил сын Ягужинских, обращаясь к невидимому собеседнику. - Хотите устранить его - делайте это сами. Я столь несерьезными делами не занимаюсь, уж поверьте. Больше попрошу меня не беспокоить.

Виктор на минуту замолчал, слушая ответ звонящего, затем неискренне рассмеялся:

- Ой, да бросьте! Хотите меня унизить - делайте это другим способом, ибо я и вправду считаю себя таким великим и недостойным людей, вроде вас. Я не собираюсь бегать по зову каждого просящего, у меня есть свои правила.

Сын Ягужинских снова замолчал, выслушивая собеседника, затем хмыкнул:

- Ну, и сколько же вы сможете мне заплатить?

Ответ Николаю был не слышен, но названная сумма была явно невелика, потому как Виктор вновь рассмеялся:

- Что?! Вы шутите? Да на такие деньги я себе даже джинсы нормальные не куплю! Всего вам доброго, и советую забыть этот номер и перестать беспокоить меня по всяким пустякам.

Виктор устало отбросил телефон, обернулся и едва ли не рухнул на пол, заметив Воронцова.

- Ты на фига приперся?! - воскликнул Ягужинский-младший, утирая со лба пот. - Ты давно здесь?!

- Я только пришел, - твердо сказал Николай, уверенно взглянув парню в глаза.

Виктор чуть расслабился и, тревожно оглянувшись, непонятно зачем пояснил:

- Я занимаюсь усыплением бешеных собак. Родаки деньги жалеют, типо, будешь ты их на всякую фигню тратить... Сами, мол, покупать тебе будем. Покупают они, как же! Помню, сколько я у них новый планшет клянчил, так они уперлись, типо, со старым походишь, не помрешь... Тоска смертная с ними! Поэтому я сам зарабатывать решил. Не, ну а че? Папка одно время хирургом работал, так я знаю, че по чем. А че бы мне не заработать, а? Деньжата-то неплохие. А тут вот придурок попался, собака ему, видите ли, надоела, усыпить решил. Так за что? Она ведь не бешеная, не больная... Нет ведь! И звонит, и звонит... И ладно бы нормальную сумму предлагал, а то ведь копейки сует!

- Я понял, - кивнул Николай.

- Ты только это... Родакам не пали! Они ж меня тогда навечно дома запрут, никуда не выпустят... Окей?

Воронцов вновь кивнул.

Виктор расслабился окончательно и, схватив телефон, спешно вышел из библиотеки.

Николай проводил его долгим взглядом, пожал плечами и достал с полки первую попавшуюся книгу с зеленой обложкой, из которой неожиданно выпал черно-белый прямоугольник.

Фотография.

И ладно бы на ней были запечатлены члены семьи Ягужинских, так нет - люди на фото были совершенно незнакомы Николаю.

Двое - мужчина и женщина в самой обычной, не богатой одежде весело махали руками, глядя в объектив. Даму обнимала пухленькая пятилетняя девочка, которая, весело зажмурившись палящему в глаза солнцу, озаряла мир редкозубой улыбкой. За их спиной в окне виднелась стена некого предприятия с вывеской: "Фонтан".

Похоже, дело набирает все новые обороты...

***

- Меня утомляет твое вечное присутствие, - поморщился господин в черной старомодной шляпе, незаметно достав блестящий пистолет.

- Ты не сделаешь этого. Ты же не станешь убивать своего друга, так ведь?

- Не стану. Но с чего ты взял, что ты мой друг?

Заученным движением мужчина в шляпе навел на собеседника оружие и, не колебаясь ни секунды, спустил курок...

Баба Вера хлопнула в ладоши и отшатнулась от телевизора.

- А вот я так и знала! - радостно воскликнула она. - Я так и знала, что Руперт убьет того черта! Я так и знала, что он бандит!

Марина и Николай, рисовавшие некую картину, одновременно повернулись и взглянули на старушку с весельем в глазах.

- Плохой фильм, да? - понимающе заметил Воронцов. - Предсказуемый...

- Почему это плохой? Очень даже неплохой! Интересный и страшный! А что Руперт бандит - так это и дураку ясно.

Николай вздохнул и продолжил рисование. В воздухе витал запах холста и новых гуашевых красок. Воронцов пытался создать более подробный вариант пропавшей картины. Зачем - он не знал, но чувствовал, что так было нужно. Марина же просто сидела рядом и с живым интересом наблюдала за неуверенными мазками Николая.

Треск щелкания бабушкиных семечек и ее редкие реплики в ответ на монотонную болтовню телевизора Николая нисколько не сбивали, напротив - он чувствовал какую-то неясную уверенность и расслабление.

Картина выходила в разы удачнее предыдущей. Первый блин всегда комом. Какие ровные линии! А какой насыщенный цвет! Неужели навыки Николая начинают догонять мастерство Елены Ягужинской?

Дверной звонок прервал все действия и заставил сфокусировать взгляды троих людей на двери.

Бабушка, бросив невнятное "И кого это черти принесли", шаркая тапочками, отправилась в прихожую и, даже не глянув в глазок, распахнула дверь.

- Вы? - у старушки мигом изменился голос: от уютно-доброго он стал строгим, официальным и несколько неприязненным.

- Ну, я. А вы ждали кого-то еще? Я к Воронцову.

- Не сомневаюсь, что к нему, - баба Вера явно не горела желанием впускать гостя. - Понимаете... Он занят. У него одно дело сейчас... Очень важное.

- Ну, ну, - усмешка выскользнула из уст гостя. - Сначала в напарники напрашивается, а потом делами отбивается. А вам, Вера Анатольевна, я бы советовал быть более бдительной и не впускать домой гостя, даже не глянув в глазок. Это что такое?! Вам, как я могу судить, совершенно наплевать на собственную жизнь! А если вам всадят пулю в лоб?

Бабушка, явно пораженная бесцеремонностью пришедшего, совершенно не знала, что сказать.

Николай не выдержал, вскочил со стула и опрометью кинулся в коридор.

- Я же сказал вам приходить завтра! - устало крикнул Воронцов.

- Да черта с два! - взвился Дмитрий Григорьевич. - Может, ты еще скажешь, через год?! Давай, показывай свою фотку. После твоего звонка я мигом собрался и ринулся к тебе.

Николай вздернул брови, коротко усмехнулся и тихо спросил:

- Почему, как только дело касается семьи Ягужинских, так вы сразу бросаете все дела и спешите узнать о новых подробностях?

- А они у меня на особом счету, - непонятно выразился Громов и обратился к бабушке. - У вас курить можно?

Баба Вера вышла из оцепенения и категорически заявила:

- Ни в коем случае! Мы не переносим табачный дым!

Майор поджал губы, скрестил руки на груди и хмыкнул:

- Больно нежные, я гляжу.

Бабушка с минуту подыскивала нужные слова, затем, не найдя таковых, выпалила:

- Проходите на кухню, я вам хоть чаю вскипячу.

- Чаи, не чаи... Как будто у меня время резиновое! Воронцов, давай быстрей, показывай свою фотографию, или чего ты там нашел...

- Какую фотографию? - нахмурилась бабушка.

Николай торопливо обнял ее и тихо сказал:

- Бабуль, а завари-ка ты нам чай с лавандой!

- Она кончилась. К Таньке надо идти за новой, у нее этих трав целый склад.

- Так сходи! - воодушивился Воронцов, надеясь, что, встретившись, старушки вновь начнут разговаривать. И баба Вера, не смея перечить просьбе внука, начала молча надевать пальто, не сводя сосредоточенных глаз с Дмитрия Григорьевича.

Когда дверь за старушкой закрылась, Громов постучал пальцами по стене.

- Ну, ну. Спровадил бабушку. Герой, что еще добавить!

Воронцов вздохнул и пригласил полицейского в гостиную. Подумать только, Николай никогда и не предполагал, что майор, только узнав о фотографии, сразу примчится домой к Воронцову. Неужели для него это может быть так важно?

Увидев Громова, Марина встрепенулась, слегка порозовела, вскочила с места и выпалила:

- Здрассте!

- Забор покрасьте, - выдал майор осторумную, но совершенно устаревшую фразочку, после чего уверенно плюхнулся на диван.

Марина затопталась на одном месте, сжимала и разжимала пальцы ладоней, регулярно приглаживала волосы. Наконец, отчего-то не смотря в сторону Громова, неуверенно начала:

- А вы... Ну, вы ведь к Николаю? По делу, да? Я знаю, что по делу... Вот...

Дмитрий Григорьевич презрительно глянул на девушку и иронично сказал Воронцову:

- Странно получается. Ты бабушку выпроводил, а девку не выпроводил. Ты какой-то противоречный, Коля.

Николай подошел к Марине, слегка надавил ей на плечо, предлагая таким образом сесть, затем уверенно вступился за нее:

- Прошу вспомнить, что она с недавних пор работает с нами.

- Да от нее пользы, как от козла молока! Это не расследование, а цирк получится, если она с нами будет!

Марина обняла себя руками и стала молча смотреть в пол.

Дмитрий Григорьевич скептически посмотрел на начатый Воронцовым рисунок и качнул головой:

- Неправильно ты Есенина изобразил, он левее должен быть.

- Вы видели оригинальную картину? - пораженно воскликнул Николай.

- Я...

Громов запнулся. Неожинно его глаза заметались в разные стороны, но он, взяв себя в руки, раздраженно сказал:

- Я долго еще буду ждать от тебя фото?

Воронцов с легким подозрением во взгляде уставился на Дмитрия Григорьевича, затем неспеша отправился в свою комнату.

Марина теребила рукав своей кофты.

Зрительного контакта с Громовым она упорно избегала.

- Как... как продвигается расследование? - осторожно начала девушка, чтобы заполнить возникшую тишину, которая напрягала ее.

Дмитрий Григорьевич лишь фыркнул, не удостоив Марину ответом.

- Вы вышли на след Черного Ворона?

И снова майор промолчал.

- Есть какие-то подозрения?

Громов резко развернулся к Марине и рявкнул:

- Слушай, отстань, а? Чего ты от меня хочешь? Чего добиваешься? Я тебе, если не ошибаюсь, развернуто объяснил, что не желаю обсуждать с тобой расследование, ибо толк от тебя нулевой.

Марина вдруг, то ли неожиданно осмелившись, то ли от безвыходности из положения, подняла на майора блестящие глаза цвета голубоватой дымки и, учащенно поморгав, прошептала:

- Зря вы так. Я помочь вам хочу.

Сердце девушки будто ошпарили кипятком, выжигая все находящиеся в нем чувства. Ее дыхание участилось, глаза вдруг накрыло какой-то туманной пеленой, а руки сжались в кулаки настолько крепко, что казалось, если она разожмет их, она может расстаться с жизнью.

Николай вошел в комнату совершенно неслышно. Громов, только увидев старый черно-белый прямоугольник у него в ладонях, моментально вскочил. Бесцеремонно вырвав у Воронцова из рук фото, майор сосредоточенным взглядом принялся осматривать его.

Фотография... Да что в ней такого особенного! Ну, подумаешь, девчонка какая-то с родителями. Почему вдруг это фото так интересует Громова?

Погрубевший палец Дмитрия Григорьевича ткнул в мутную, но читаемую вывеску на карточке.

- Я знаю эту закусочную, - мрачно сказал он. - Даже очень хорошо. Смешной случай у меня с ней вышел.

- Смешной? - поднял брови Николай.

- Ага. Когда я был молодым и неопытным... ты можешь мне не верить, но я действительно таким был. Так вот, в годы моей неопытности мы с одним моим напарником договорились о встрече. Он тогда еще бросил, уходя: "Встретимся возле фонтана". Я все фонтаны в городе тогда обежал, пока до меня не дошло, что он вел речь о закусочной... Ну и название! "Фонтан"! Только он, по-моему, уже не работает.

- Значит, вы хорошо знаете, где находится это заведение?

Громов кивнул и ухмыльнулся:

- Предполагаю, о чем ты сейчас скажешь. Я должен походить по квартирам возле этого "Фонтана" и помахать перед жильцами фотокарточкой, знает ли кто из них этих людей... Интересно будет узнать, что связывает эту семейку с Ягужинскими. Молодец, Воронцов, правильно сделал, что у самих хозяев о ней не спросил, иначе ты мог их спугнуть и они уничтожили бы улику...

- Если они действительно преступники, - поправил Николай, косясь на дверь.

Громов победно рассмеялся.

- Да я всеми своими легкими вдыхаю запах бандитизма!

- Этот орган у вас отравлен, - вполголоса усмехнулся Николай.

Дмитрий Григорьевич пропустил едкую реплику мимо ушей. Важной походкой пройдясь по комнате, он потер руки:

- Значит так... Я пробегусь по квартирам, потыкаю людям в лица фотку, помельтешу у них перед глазами. Ты же, Воронцов, смотай еще разок в музей. Разумеется, я тоже не лыком шит, все там хорошенько осмотрел, изучил... Но сдается мне, ты, Коля, конкретно знаешь, что искать. Вот и поищешь.

Николай нахмурился и почесал затылок. Опять брать деньги из суммы накоплений на машину?..

Со стороны Марины раздалось тихое покашливание. Девушка встала, с недеждой в глазах взглянула на Воронцова и, судорожно вздохнув, неловко начала:

- А можно мне тоже?

- Что? - изумился Николай. - В Питер?

- Да нет... Жильцов допрашивать. Фотографию показывать. Ну... интересно ведь. А в Питере я уже и так была.

Воронцов нахмурился, пригладил волосы и с вопросом в глазах уставился на Громова.

Тот правильно растолковал суть вопроса и равнодушно пожал плечами.

- Да ради бога. Мне-то что? Мне ничего. Какая мне, собственно, разница, фотографией трясти или в Питер ехать? Только учти, я там был уже, и не думаю, что мне повезет во второй раз.

Уловив непонимающий взгляд Воронцова, майор хмыкнул и разъяснил:

- Ну, девка хочет жильцов расспрашивать, я же, соответственно, в таком разе еду в музей. Или что? Я что-то упустил?

Марина в отчаянии прильнула к стене и тоскливо взглянула в окно.

Николай скрестил руки на груди, подошел к майору и тихо, но строго сказал:

- Дмитрий Григорьевич, не притворяйтесь. Девушка горит желанием быть в паре именно с вами. Мне кажется, она сама очень интересуется данным расследованием и, возможно, когда-нибудь свяжет жизнь с профессией полиции. Но кому, как не вам ее учить? Где ей брать советы? На кого ровняться? Вы - профи в своей работе, пожалейте девочку.

- Это я-то ее не жалею?! А кто, по-твоему, не рвется тащить ее с собой в бандитское логово?! Да я вообще, в отличие от тебя, не сую ее в самый разгар следствия, где с ней может случится, что угодно! И мне не нужны помощники, вроде нее. С иным напарником еще труднее, чем без него.

Воронцов устало выдохнул.

- Вам не нужны помощники, но ей нужна ваша помощь. Какая там опасность, Дмитрий Григорьевич? Просто обычные люди, жильцы. Не создавайте глупую отговорку из пустого места.

Громов метнул в сторону Воронцова яростный взгляд и рявкнул:

- Давай ты не будешь решать, с кем мне вести дело, а с кем нет! Может, я тогда и тебя ни во что посвящать не буду?! Ты этого так усердно добиваешься?!

Майор сжал губы в тонкую нить, резко перешел в сторону Марины, ткнул в нее пальцем и процедил:

- Завтра в семь утра чтобы была около моей квартиры. Выглядеть прошу подобающим образом. Никаких платьев выше колена или сережек-булыжников. Да хоть один косяк с твоей стороны, и ты еще пожалеешь, что вызвалась со мной работать.

Громов нетерпеливо сунул в карман джинсов фотографию и вышел из квартиры, не прощаясь ни с кем.

Марина неожиданно всхлипнула и устало рухнула на диван, обняв себя руками, словно самозащищаясь.

Николай ласково погладил ее по голове и утешающе сказал:

- Да что же ты? Успокойся. Радуйся - он согласился работать с тобой.

Марина, сама того не замечая, закусила свои пальцы и горестно вздохнула:

- А какой в этом смысл? Все равно он меня ненавидит.

Воронцов ласково похлопал ее по плечу.

- Знаешь, ненависть - это тоже чувство. И оно довольно сильное. По крайней мере, лучше, чем пустое равнодушие. А хуже равнодушия нет ничего...

Марина вдруг вскочила и в переизбытке чувств уткнулась в грудь Николая. Поддержка... О, да, это именно то, что ей сейчас было так необходимо.

***

Робкой, еще не обретящей летнюю уверенность трелью редких птиц, разносились по улице голоса пташек, прибывших наконец в город и первым делом решивших оповестить людей и о своем раннем прибытии, и о визите такого замечательного времени года, как весна. Опостылевший за столь долгое время снег уже почти растаял, радуя глаза прохожих голой землей и желтой прошлогодней травой, лишь кое-где в тени деревьев выделялись небольшие серые кучки снега.

Впрочем, деревья тоже горели страстным желанием обрадовать спешащих по своим делам людей, а потому - покрылись едва заметными нежно-зелеными почками, оповещая о скором горячем солнышке и желанном тепле.

С асфальта испарилась вся влага - он был сухим и с радостью разносил по улицам города стуки каблуков проходящих женщин.

Сыростью больше не пахло. На этот раз переулки окутывал едва ощутимый аромат зарождающийся зелени, коры деревьев и чего-то непонятного, медово-сладкого и прелестного.

Утреннее солнышко жгло кожу Марины через верхнюю одежду. Секунду поразмышляв о том, снять куртку или нет, девушка пришла к выводу, что лучше лишний раз почувствовать жару, чем всю весну напролет валяться в кровати с непрерывным кашлем и высокой температурой. Ведь если она заболеет, она не сможет вести расследование, и Громов будет это делать без ее помощи.

А этот факт, как ни странно, беспокоил ее больше всего.

На этот раз Марина, оказавшись у двери квартиры майора, долго не колебалась. Она лишь, неожиданно даже для самой себя, ласково погладила дверную ручку и нажала кнопку звонка.

Нет. Все-таки она пришла слишком рано. Громов сказал прибыть в семь, а сейчас, наверное, нет и половины назначенного часа.

Ожидая увидеть сонное, помятое и злое лицо Дмитрия Григорьевича, услышать брань по поводу столь раннего визита, Марина напряженно отступила на шаг.

Но майор, как ни странно, уже не только проснулся, но и был полностью собран. Хотя, на это, думаю, он не прикладывает больших усилий - разве он выбирает по часу подходящий наряд? Конечно, нет, да ему и незачем. По мнению Марины, ему отменно шла кожаная куртка вкупе с потертыми джинсами и толстой крепкой сигаретой...

- А я надеялся, что ты не придешь, - с искренним сожалением заявил Дмитрий Григорьевич, щелкнув зажигалкой. - Ты вполне могла проспать. Или забыть. Или по просьбе какой-нибудь тетки поехать помогать ей на даче высаживать помидоры и кабачки, как это постоянно говорят мне мои работники, когда на улице стоит тридцатиградусный мороз... Но ты пришла. Так рвешься научиться мастерству следователя?

Марина по инерции отступила еще на шаг и быстро кивнула.

- Это, наверное, интересно...

Дмитрий Григорьевич взернул брови и хитро усмехнулся:

- Тогда, конечно же, идем со мной! Я буду несказанно рад разочаровать тебя и разрушить твои романтические мысли о данной профессии.

Марина закашлялась, с плохо скрытой тревогой в глазах уставилась на майора и сбивчиво спросила:

- А... почему романтические?

- А, вы, бабы, во всем романтику видите. Для вас это так просто и легко, как в сопливых сериалах, да? Я против того, чтобы в полиции работали представительницы женского пола. Ну, не бывает так. Нет у них той серьезности, нет стали в характере, нет силы и трезвой оценки окружающих вещей. Им все романтику, любовь подавай, чтоб с сюжетом, как в кино... Не всем, конечно, но большинству.

Марина отвернулась и прижала ладони к пылающим щекам. Господи, хоть бы она не покраснела...

Громов, услышав вдруг твердые шаги по лестнице, вздрогнул и неожиданно крикнул:

- Валим! Валим или, чую, схлопочем конфликт с утра пораньше!

В душе Марина несказанно обрадовалась внезапной и естественной смены темы, но внешне постаралась держаться строго и серьезно.

Опрометью кинувшись вслед за Громовым, девушка едва ли не столкнулась с малоприятным на вид мужчиной, судя по всему - без определенного места жительства.

При виде майора в потускневших глазах мужика мелькнуло подобие радости.

- Димо-о-он! - оскалился беззубым ртом бомж. - Как я рад тебя видеть! Что, уже проснулся?

- Пошел вон, - негромко, но четко произнес Дмитрий Григорьевич.

- Подожди, Димочка, подожди, мой хороший... Дай денег, а? Ну из последних сил держусь, на хлеб не хватает, а я человек малообеспеченный, жалкий...

- На хлеб? - презрительно хмыкнул майор. - Помнится, Женька Ленисов предложил сам тебе хлеб купить, так ты, мразь такая, отказался.

- Да ну его! - не очень убедительно воскликнул мужик. - Купит какую-нибудь ерунду, не хлеб, а кирпич, а у меня зубов нет. Ну, Димка, я прошу...

- Отвали! Не дам я тебе на бутылку! Приспичило - иди и заработай. Инвалидом ты не являешься, что мешает тебе устроиться дворником или сторожем? Прописки нет? Детская отговорка!

Бомж окинул Громова ненавистным взглядом. Посмотрел было на Марину, но к ней лезть не решился, поэтому с глубоким вздохом стал спускаться по лестнице.

Майор поморщился.

- Ненавижу таких людей. По какой причине мы должны расстегивать кошелки ради их выпивки? Я не жадный, но выбрасывать деньги всяким бомжам - извините. Конечно, выклянчивать проще простого, но я сам был в такой ситуации, и что? Пошел, сначала два года у китайцев работал, помогал им овощи выращивать. Хоть какая-то копейка была. Потом в деревне коров в стада сгонял... Затем уж в юридический поступил. И вот вопрос: а что им мешает сделать так же?

Марина с немым восхищением во взгляде уставилась на Громова. Ее сердцем вдруг овладела немыслимая гордость за майора и его несломленный характер. Майор вздорный? Ну и пускай! Зато его все боятся! Громов - вообще молодец. Каждая его реплика о справедливости значительно повышает мужчину в глазах Марины.

Хотя, куда уж там повышать... Уважение к Громову у девушки достигло высшей точки.

***

Ее глаза нахмурились, взгляд сфокусировался на черно-белых людях, затем вдруг зрачки сильно расширились, а брови сложились домиком.

Марина насторожилась. Неужели после долгих поисков ей, наконец, улыбнулась удача?

- Боже! - выдохнула женщина в слишком пестром для ее солидного возраста пальто. - Откуда у вас фото?

- Вы знаете этих людей? - мигом спросил Громов.

- Да, конечно, - невнятно пролепетала дама, теребив ручку ярко-красной сумочки. - Это... это ведь Валенька... Подруга моя бывшая...

- Почему бывшая? - зацепился за фразу майор. - Вы поссорились?

- Так умерла она... Давно уже...

Дмитрий Григорьевич задумчиво кивнул и уточнил:

- Назовите имена всех, кто запечатлен на фото.

Женщина тревожно огляделась и начала сбивчиво перечислять:

- Валентина Александровна Ивлева, Никита Васильевич Ивлев и их дочь - Анечка Ивлева. Но... я думаю, раз вы из полиции, то знаете, что случилось с Аней.

- Посвятите, - скрестил руки на груди Громов.

Женщина с изумлением взглянула на него.

- Так умерла она! Пошла в школу и не вернулась. Сколько искали ее - все безрезультатно. Маленькая еще тогда была, во втором классе училась. Села в машину к какому-нибудь незнакомцу...

- Вы стопроцентно уверены в смерти девочки?

- Нет, но... Сейчас она в любом случае уже мертва. Сколько лет уж прошло, и даже если Аню какое-то время и держали в неволе, то теперь точно убили.

Громов, глубоко задумавшись, размял в пальцах сигарету.

Неожиданно, поддавшись одной мысли, Марина осторожно спросила:

- А у вас имеются еще фотографии этой семьи?

- Обещать не могу, - вздохнула женщина, - но поискать попробую. Вы подождите здесь, я мигом...

Громов вначале с выражением истинного непонимания смотрел на девушку, затем, будто протрезвев, улыбнулся и, просветлев, воскликнул:

- А ты, оказывается, молодец! Не знал, что котелок у тебя тоже варит... Что, от Воронцова научилась?

- Едва ли, - тихо сказала Марина, пытаясь в смущении скрыть лицо в ладонях, которые неожиданно чувствовались нестерпимо горячими.

Долго ждать женщину не пришлось. В руках она держала несколько фотографий - цветных и черно-белых.

Громова почему-то заинтересовал снимок одиноко стоящей пухлой девчушки с огромными кукольными глазми, один из которых был голубым, а другой - зеленым.

- Я знаю ее, - Дмитрий Григорьевич ткнул пальцем в фото.

- Что? - поразилась женщина. - Вы знаете Анечку?

- Знаю. Но не как Анну. Когда на первой фотографии ее глаза были закрыты, я еще сомневался, но теперь уверен: это - Людмила Станиславовна Ягужинская, дочка хозяев, на которых работает Воронцов. Правда, сейчас она намного худее, но сходства остались, и довольно большие, а главное - разного цвета глаза. Мне нужно срочно связаться с Колей...