Beta: Energy_vampi
Cover: jeon_sona

      Холод. Запах сырости вперемешку с бензином. Хруст затёкших суставов пальцев ног. Звуки канзасского ветра, доносящиеся откуда-то снаружи, и ни единого шелеста листвы. Я, очевидно, находилась где-то в степной зоне.

      Приоткрыв один глаз, а за ним и другой, я замерла, моргая и привыкая к темноте, чтобы хоть что-то разглядеть вокруг. Тело ныло от неудобного положения на шероховатой деревянной поверхности, к которой меня, судя по всему, приковали покрытыми ржавчиной оковами, наверняка сохранившимися ещё со средневековья. Из-за тошнотворного чувства, подкатившего к горлу, вязкая слюна не сглатывалась, а страх, застилающий глаза при виде столь чужой и жуткой обстановки, и вовсе заставлял тело дрожать, как лист на ветру.

      Откуда-то слева слышался скрежет мышей, а может, и крыс, кто ж их знает; мыши или крысы — зависело от того, где я находилась, а если они и были, то всё сразу понятно — на первом этаже, а может, и ниже. Намного ниже.

      Послышался режущий слух скрип тяжёлой двери, а за ним и тяжёлые шаги, сопровождаемые равномерным хриплым дыханием некоего существа, вошедшего в помещение.

      Я подняла голову настолько, насколько могла, чтобы увидеть обезображенное лицо, принадлежащее тому, кто приковал меня к жертвенному алтарю, который, как я успела заметить, был круглым и с какими-то рунами, выдолбленными на поверхности. Тело накрыла очередная волна мурашек, а кровь словно застыла в жилах моего организма, как только Некто в рваном балахоне подошёл ко мне.

      Я начала судорожно дышать, пытаясь отодвинуться от него, но он схватил мой подбородок тяжёлой и ледяной рукой, тут же сдавливая его грубыми и шершавыми пальцами, а второй рукой проводя тупым лезвием грязного ножа по моей щеке. Только в этот момент я поняла, что мой рот был завязан, только я не понимала, для чего. Вряд ли мои крики кто-то мог услышать, да и моего похитителя уж точно нисколько не волновало, что нас могли услышать. Он был увлечён жертвой, а этой жертвой была я.

      — Мама всегда говорила, что нельзя играть с едой, но я рос очень непослушным мальчиком. Всегда нарушал правила, тс-с-с… — полушёпотом произнёс мужчина, вновь проводя тупым лезвием ножа по моей щеке, а я, пробиваемая дрожью, начала сквозь кляп буквально умолять, чтобы он отпустил меня, периодически всхлипывая от страха и паники и осознавая, что никто меня не отпустит.

      Дрожь пробирала с головы до ног. Когда люди боятся больше всего? Верно, когда они висят на волоске от смерти. Только после встречи с ребятами моя жизнь начала висеть на этом тонком волоске слишком часто. Когда ты идёшь бок о бок со смертью каждый день, ты начинаешь считать её своим другом, потому что она так и норовит сказать тебе: «Ну привет, сегодня ты со мной или опять мне идти с тобой?», и это было бы смешно, если бы не так страшно, когда теперь с ней должен идти ты, а не она с тобой.

      Обшарпанные грязно-жёлтые стены так и давили на сознание своим мраком, словно с каждой секундой добавляя в мои мысли принятие неизбежности исхода всего происходящего.

      Мужчина, я бы даже не назвала его таковым, ведь мне доводилось только слышать его грубый голос и видеть силуэт, натачивающий ножи, топоры и, видимо, медицинские пилы, покинул угнетающее помещение, оставив меня одну в тишине. Именно в этот момент я поняла, насколько громкой может быть тишина. Она может быть настолько громкой, что от её звуков атмосфера, обволакивающая тебя, заставляет сокращаться не только твои мышцы, но и твою душу, которая так и хочет покинуть тело. Именно тишина перематывает в твоей памяти все воспоминания, начиная с хороших и заканчивая плохими, которые в этот момент уже не кажутся такими плохими, какими казались раньше.

      Дверь снова открылась, издавая протяжный скрип, а я зажмурила глаза, мысленно молясь, что, открыв их, увижу парней, а не существо, застрявшее в нашем мире, который и нашим-то назвать теперь язык не поворачивался. Этот мир уже очень давно был не наш… Увы, открыв глаза, я увидела всё то же существо, которое было в помещении несколько минут назад.

      — Ну что ж, куколка, я уже устал тянуть. Хочу сначала твои глазки, дорогуша, — ехидно прохрипел незнакомец, подходя ко мне с каким-то хирургическим прибором, походящим на ложку.

      Сердце пропустило удар, а существо не стало медлить, надавив одной рукой мне на лоб, чтобы я не вертела головой, а другой вгоняя прибор под верхнее веко моего левого глаза.