«Из всех животных только человек по-настоящему жесток. Только человек может причинять боль ради собственного удовольствия.»
Марк Твен

Заправившись кофеином под завязку так, что даже в животе булькало, мы вернулись в допросную. Дейв сидел упершись лбом в стол, а руки в наручниках, зацепленные за нижнюю сторону стола, болтались на цепочке.

– Продолжим, – усаживаясь вновь на места перед ним, заговорила я.

В тишине раздался щелчок, что означало включение записывающей аппаратуры.

– Детектив Райли Куин и офицер Тимати Силфорд продолжают допрос Дейва Барона, он же Девин Ричардс, по обвинению в убийствах четырёх женщин: Джулии Миллер, Каролин Торено, Тиффани Льюис, Сары Кинсли; покушении на полицейского Райли Куин и ещё четырём преднамеренным убийствам.

– Это не все, – заговорил Дейв, не поднимая головы от стола. – Но вы ничего не докажите.

– Четыре убийства и покушение на меня уже доказаны, Девин. Или тебе больше нравится имя Дейв? – я раскрыла в очередной раз папки с делами и последнюю с отчетом криминалистов.

Мужчина поднял голову, и его глаза цвета голубого неба светились ещё большей яростью. Он зарычал.

– По отчетам криминалистов у Тиффани под ногтями остались твои эпителии. После обыска твоей берлоги полиции всё же удалось найти под полом, где ты сделал тайник, все вещи убитых. К тому же на ручке, что ты вогнал в мое плечо, отчетливо видны твои отпечатки. – Я перевернула папку к Дейву и показала пестрящие разными цветами листы отчётов. Его взгляд вскользь прошелся по представленному и устремился на меня.

– Далее. По отчетам судмедэкспертизы «пробные» жертвы имеют схожие травмы и ранения, что показывает нам твой почерк. Улики могут засчитать как косвенные, но ты сам прекрасно знаешь, как всё работает.

– Какой мотив? – откидываясь на спинку, равнодушно спросил Дейв.

– Мотивов, как ты знаешь, обычно всего три: ревность, алчность, месть. Ты выбрал последнее, и, опережая твой следующий вопрос, отвечу: месть не мне.

У Дейва сильно расширились зрачки и остекленел взгляд. Он выпрямился и сложил руки перед собой.

– О-о, я наконец-то завладела твоим вниманием, – ответа я и не ожидала, поэтому продолжила: – А это будет вишенка на торте в моей истории.

Сложив несколько папок, я передала их напарнику. Тот сидел, как воды в рот набравши, и из последних сил делал невозмутимый вид. Но мне было видно, что он нервничает, хоть и старается не показывать этого. Его ноги не могли найти нужной точки опоры, и он их всё время перемещал под столом. Посмотрев в его глаза и сделав глубокий вдох, я тем самым попросила сделать то же самое. Тим повторил несколько раз это незатейливое упражнение, и ноги под столом немного угомонились.

Выуживая из-под низа последнюю и самую драгоценную папку, спасибо Тео, я достала две женских фотографии и повернула их Дейву.

– Ты мстил ни мне, Девин. Так могло показаться из-за смерти Аарона, но в действительности весь твой гнев, твоя ярость, злоба и обида были направлены на них. На твою мать и мать Аарона. Эти женщины не смогли защитить вас, бросили на растерзание пьянчуге отцу, поэтому все жертвы так похожи. Это чистейший перенос: один тип и разброс возраста.

– Откуда... – тихо молвил мужчина.

– Не только ты можешь накопать нужные данные, Дейв. Но скажи, я права, да?

– Да! – после минутного молчания заорал допрашиваемый. – Да! Да! Да! Ты довольна?

– Вполне, – отрешённо ответила я и отодвинула снимки немного подальше от арестованного.

Что творилось в голове у этого мужчины, сказать было трудно. Смена настроения была разительной: сдержанный и холодный, невозмутимый и уверенный, он в одночасье потерял контроль. Его затравленный взгляд перепрыгивал с одной фотографии на другую. На них были изображены молодые женщины, двадцати четырех и двадцати шести лет. Обе блондинки, с миловидными чертами лица. Голубые глаза, такие же как и у обоих братьев, с любовью взирали со снимков. Фотографии были сделаны до знакомства со старшим Ричардсоном, и девушки ещё не знали, в какой колодец с отходами приведёт их судьба.

– Они обе дряни! – завопил Дейв. – Конченные сучки! Самолюбивые эгоистки! Они испортили нам жизни! Они обе бросили нас...

Последние слова мужчины больше походили на обиду ребёнка. По сути, так оно и было. Обе женщины бросили своих детей и исчезли, что повлекло за собой всю это трагедию. Травмированное детство, отсутствие любви и понимания сплотили братьев, и можно предположить, что Аарон действовал из этих же побуждений.

– Ты сказал ранее, что это не все, – подал голос напарник. – Они эти «все», да? Они мертвы? Вы их убили?

– А ты умный, щенок. Далеко пойдёшь, – отчеканил Дейв. Его улыбка была хищной, глаза ясные и голос ровный. Контроль опять возвращался. Сомнений после этого уже не было: женщины мертвы и даже после признания совершенного деяния останки этих двоих мы вряд ли найдём.

– Их вы никогда не найдёте, – подтвердил мою догадку мужчина. – Аарон знал, ведь он избавлялся от тел.

В помещении повисло гнетущее молчание. Можно было услышать биение наших сердец.

– Увидимся в суде, – нарушая молчание, сказала я.

– Ты же понимаешь, что такие, как я, не доживут до суда, – немного с грустью заговорил Дейв. Он был прав: в тюрьме копы живут недолго. Слишком много заключённых, которые жаждут мести за их поимку, а за пять лет Девин способствовал поимке многих. Но мне не терпелось его разочаровать.

– Не переживай. Я сделаю всё возможное, чтобы этого не произошло. Знаешь, лишняя пачка сигарет каждый месяц, перевод в другой блок или в одиночную камеру творят чудеса. Ты будешь жить.

Мужчина опять зарычал. Взгляд голубых глаз в очередной раз наполнялся яростью. Он прекрасно осознавал всё, что может произойти с ним в стенах тюрьмы. Всё, что было и будет, то, что он совершил и похоже ни о чём не жалел.

– Допрос закончен. – Собрав все папки, мы вышли из комнаты, не оглядываясь.

Кивнув двум охранникам, которые сидели недалеко, что мы закончили, я еле дошла до своего стола. Хоть и стараешься казаться неприступной и всемогущей, работа выматывает и словно съедает все силы. Наблюдая, как выводят Дейва из допросной, всего упакованного по полной: двойные цепи, наручники, я ничего не испытывала. От слова совсем. Пустота, словно надувной шарик, расширялась внутри, выталкивая наружу всё плохое; переживания, смятения, огорчения и злость, освобождая место для новой загрузки.

Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза. Неужели всё закончилось. И под всем я подразумевала именно всё и не только текущее дело. Перед глазами возник образ Матео, его тёмный взгляд, загадочная улыбка, его манера теребить волосы, когда он о чём-то задумывался, его строгость и власть, когда рассказывал чего-то важного. В сердце защемило, когда перед глазами пролетели воспоминания о нашей последней встречи...

– Ты это сделала, – хлопая меня по плечу, заговорил напарник.

– Не я, а мы, Тим. Мы команда. – С трудом открыв глаза, я посмотрела на молодого полицейского. Он зарделся от моих слов.

Смущение и застенчивость ещё проскакивали в его поведении, но были и заметны разительные изменения с первой нашей встречи. Тот загнанный и забитый гнётом коллег юноша исчезал на глазах. Он начал верить в себя, что не могло не радовать.

– Может, отпразднуем?

– Конечно, Тим, но сначала надо подготовить все бумаги для прокурора, и тогда сможем пропустить по стаканчику.

– Тогда приступим, – выпрямляясь на стуле, заключил юноша.

Я улыбнулась напарнику и, подъехав на стуле к его столу, погрузилась в работу.