«Счастлив тот, кто счастлив у себя дома».
Л. Н. Толстой

Дом, милый дом.

Как хорошо иногда окунуться во всю эту розовую и счастливую жизнь. В семье всегда уютно, здесь всегда тебя выслушают и помогут. Как давно я не чувствовала всего этого. Покинув гнездо Куинов пять лет назад, я закрыла все двери,  связывавшие и напоминающие о Большом Яблоке. С головой погрузившись в работу, старалась заглушить всё то, что случилось тут тогда. И это помогло. Но вот вернувшись, те переживания и воспоминания вновь накатывают волнами. Хотя я уже не та двадцатидвухлетняя девчонка, смотрящая на многое через призму разноцветных очков, всё равно грусть прорывается через преграды, созданные за эти годы.

Глядя на семейство, дружно болтающее за обеденным столом, не хочется вдаваться в те воспоминания. Понемногу вникаю в разговоры и обсуждения за столом. Дерек и Шарлотта что-то бурно обсуждают, не замечая пристального взгляда отца. Шон и его новый парень, Дилан, наперебой рассказывают маме новости и сплетни произошедшие за последнюю неделю. Мне остаётся только впитывать всю эту семейную идиллию, пополнять голову всем, что я пропустила за время своего отсутствия.

– Хьюстон, земля вызывает Райли! – голос брата вырывает меня из ступора.

– А, что?

– О-о-о, ты вернулась. И как там на орбите? – шутит Шон.

– Ты про что?

– Ты где-то летаешь. Мы тебе уже наскучили или ты строишь план очередного побега отсюда? – усмехнулся братец.

– Нет, ну что ты. Я задумалась кое над чем, а так очень рада вас всех видеть здоровыми и счастливыми, – Боже, что я несу? Какая-то околесица. Надеюсь, всё спишут на перелёт и усталость, хотя я успела отдохнуть в своей бывшей комнате, на втором этаже.

– С тобой все нормально? – поинтересовался Дерек.

– Да, вполне. А что?

– Ты какая-то странная, – пожав плечами ответил брат.

– М-м-м... – на мое счастье, Шарлотта переключила внимание старшего брата на что-то более важное, чем моя персона и непонятное даже мне поведение.

– Мама, ужин великолепен, – решила я переключить тему разговора.

– Спасибо, дорогая. Это новое блюдо с моих курсов, – немного смущаясь, ответила мама.

– С каких курсов? – а я и вправду много чего пропустила.

– С кулинарных.

– И давно ты туда ходишь?

– Пару месяцев, – всё также смущаясь отвечала мама.

– А зачем? – по округлившимся глазам матери поняла, что сморозила очередную дурость. – Я имею в виду, ты и так превосходно готовишь. Или тебе заняться нечем?

– Всё просто, доченька. Там новые знакомые, общение, да и никогда не помешает научиться чему-то новому. Освежить меню, так сказать.

Я в недоумении посмотрела на отца, а он, поймав мой взгляд, пожал плечами и пробубнил что-то типа «меня не спрашивай, я тут не причём».

– Хорошо, – повисшая тишина нервировала.

– А ты к нам надолго? – вдруг спросил Шон.

– Да. Кстати, Шон, можно тебя на минутку? – лицо брата побелело и вся веселость улетучилась в тартарары.

– Угу, – только и ответил он. Но вот лицо его друга засветилось некой ненавистью. Странно.

– Давай выйдем на веранду? – предложила я.

– Как скажешь, – еле слышно ответил Шон и, как побитая собака, поплёлся следом за мной.

Выйдя на веранду, я хотела сразу приступить к разговору, но, увидев уныние и печаль в глазах Шона, решила повременить с этим. Мы уселись на ступеньки и в тишине вечера просто сидели рядом.

– Шон... – всё же нерешительно начала я. Как бы не угнетала ситуация, но решить её все равно придётся. И чем раньше, тем лучше.

– Послушай, Райли, – голос брата был похож на голос священника, ведущего заупокойную мессу. – Я все понимаю, но хочу попросить у тебя об отсрочке. Дай нам пару недель. Может, чуть больше. Я не знаю, сколько займёт поиск новой квартиры.

– Стоп! Шон, ты о чём? – в недоумении смотрю на брата. Его темные глаза также изучают меня. Печаль сменяется непониманием. И, действительно, в данный момент я точно чего-то не догоняла.

– О квартире, Райли. Я готовился к такому исходу, но не думал, что это случится так скоро.

– Подожди, подожди... Ты думаешь, что я хочу вас выкинуть из квартиры?

– Ну, да. Она же твоя, и ты предоставила её мне временно. Забыла? Теперь, когда ты вернулась, ты захочешь её обратно. Это же очевидно.

– Нет, не забыла. Но ты всё неправильно понял. Я действительно хотела поговорить о квартире, но не при всех. Может, у папы сложилось бы особое мнение, которое нам точно не нужно, а Дерек обязательно обоснует всё своей юридической чепухой ...

– Да? – еле заметная улыбка коснулась губ брата.

– Я вот о чём. Если ты не против моего присутствия, то вам никуда не надо будет уезжать. Не знаю, как вы сейчас там живете, но должна пустовать одна комната и я намереваюсь в ней жить. И, думаю, нам надо поговорить и с Диланом, как ты считаешь? Если тебя устраивает такой расклад, то я не против пожить вместе, а если вы всё же решите съехать...

– Боже, сестренка... – Шон вскочил со ступенек, рывком поднял и меня, привлекая в свои объятия. – Спасибо, Кнопка.

– Эй, эй, задушишь, здоровяк! – сквозь смех и удушье прохрипела я .

– Прости, – отстраняясь, сказал Шон. – Я так перепугался.

– Не стоило. Как я могу выкинуть такого красавца на улицу? Или, может, вернуть тебя папочке? – тыкнув брата в ребра, пошутила я.

– Вот уж точно нет. Возвращаться в казарму я не хочу.

– А ты думаешь, со мной будет по-другому? Подумай хорошенько.

– Уверен. Всё будет замечательно. Я пойду принесу тебе вина, себе пива и позову Дилана. Отпразднуем воссоединение, сестрёнка.

– Хорошая идея, – брат ускакал как маленький, что-то весело насвистывая себе под нос. Такое поведение и мне придало веселья. Улыбнувшись, я вернулась на ступеньки. Усевшись поудобней и вперив взгляд в темный небосвод, я полностью погрузилась в воспоминания. В то недалекое прошлое, когда мне подвернулась эта квартира.

Я как раз начала учебу в полицейской академии и проходила практику в компании с наставником, которому досталось ужасное дело о многочисленных убийствах и последующем каннибализме. Так вот, меня как курсанта увиденное впечатлило до жути, но не отвратило от выбранной специализации. Суть заключалась в том, что, расследуя эти преступления, до меня дошли слухи и «птичка напела» в лице отца, что после такого чудовищного происшествия эту квартиру вряд ли смогут продать. Но, когда дело было закрыто и преступник надежно упрятан за решетку, мне удалось разузнать, во сколько оценили эту жилплощадь. Моему изумлению не было предела, когда маклер озвучил цену. Кто захочет жить в квартире, где маньяк-людоед освежевал более десяти человек? Конечно, я. Тем более за такую цену – сто пятьдесят тысяч долларов. Изначальная сумма с учетом района, метража и всякой прочей чепухи составляла почти миллион. Но благодаря убийствам цену снизили до смехотворных копеек. В надежде, что какой-то ненормальный купит сие жильё. И этим ненормальным стала я.
После бюрократической и бумажной волокиты двуспальные апартаменты в Ист-Виллидж на Второй авеню можно было считать выигрышем в лотерею. Историю квартиры знали только мы с папой и маклер. Отец стал поручителем при оплате и распорядителем маленького ремонта в моей новой квартире.
Спустя месяц я получила шикарную двушку, но жить мне там долго не представилось. Всё произошедшее с Марком заставило меня покинуть Нью-Йорк, погрузиться с головой в работу в морполе и передать заботу о квартире любимому младшему брату.

– Сколько? – вдруг раздалось за спиной. От неожиданности я аж подпрыгнула. Обернувшись, я увидела стоящего надо мной Дилана. Скрестив руки на груди, он грозно сверлил меня глазами. Но если он думал меня этим напугать, то ошибся капитально. Вырасти в семье военных, каждый раз наблюдая такой же взгляд от отца, привыкаешь, и даже если собеседник выше и больше тебя почти вдвое – это тоже ерунда.

– Прости, что?

– Сколько ты хочешь за квартиру? – напористо спросил Дилан. Его внушительный рост, выразительные черты лица, грубый голос и гневный взгляд могли бы напугать большинство людей, но со мной этот «шарм» не прокатит. Встречали «очаровашек» и похлеще.
Я поднялась со ступенек и встала напротив него. Пришлось, конечно же, задрать голову, но яростный взгляд темных глаз я выдержала без труда.

– Да ты, наверное, шутишь? – так же не отводя глаз, переспросила я.

– Нисколько, снежок, – а вот это он уже зря сказал.

Очень зря.